Помоги проекту - поделись книгой:
Пока Морковка охотилась на «Вечерний подхалимаж», Шу просмотрела остальные заголовки. Новости о железной дороге, цены на медь, светская хроника… О, вот оно!
«Ее высочество Ристана заявила, что слухи о помолвке младшей принцессы сильно преувеличены. Никаких официальных предложений от его высочества Люкреса не поступало».
Ага! Значит, предложения не поступало… или поступало неофициальное? Вот как понять, что происходит, если газеты врут, а отец не пишет?
— Ширхаб нюхай эту политику! — выругалась Шу, едва сдерживаясь, чтобы не бросить и эту газету на растерзание маленькой, бедненькой и голодненькой рыси.
— Р-р-ры! — согласилась рысь. Мол, я политику тоже не люблю, но ради тебя — съем! Вместе с женихом. Вдруг он вкусный?
Последняя газета и вовсе заставила Шуалейду длинно выругаться.
«Скандалы, интриги, расследования» опубликовала статью на всю первую страницу и специальное интервью придворного мага.
— Может ли сумеречная колдунья стать нашей королевой? — вслух, с выражением зачитала Шу для Морковки. — Или же кронпринца не интересует южное королевство, а одаренная супруга нужна ему, лишь чтобы подтвердить свои права на империю? На вопросы нашего корреспондента отвечает придворный маг Валанты, полномочный представитель Конвента Рональд шер Бастерхази…
На это имя Морковка отреагировала тихим и очень грозным рычанием. Мол, пусть только покажется, уж я его! Съем! И для пущей убедительности шлепнула когтистой лапой по деревянному полу, оставляя глубокие царапины.
— Фу так делать! — Отвлекшись от газеты, Шу провела над царапинами босой ногой, возвращая кедровым доскам изначальную гладкость. — Фу, я сказала!
Рысь покаянно муркнула и лизнула пятку Шу шершавым мокрым языком.
— Ай, щекотно же… Вот, слушай дальше: «Это сложный юридический вопрос, отвечает шер Бастерхази. Пока ее высочество Шуалейда не достигла совершеннолетия, она считается потенциально светлой. Однако…»
Вся проблема была в этом «однако».
Шуалейда знала, что в отличие от Каетано, урожденного светлого шера, родилась бездарной. То есть, как говорил наставник, с латентным даром. Ее дар пробудился в два с половиной года, когда родился Каетано. Сама Шу этого не помнила, разве что какие-то смутные картинки, полные страха перед кем-то очень злым. Кем злым? Что тогда произошло? Почему ее дар пробудился? Она ничегошеньки не знала достоверно. Когда она лет в десять написала отцу с просьбой рассказать, он ответил: «Не торопить узнать то, что Двуединые в милости своей от тебя скрыли». Ни ее компаньонка, ни комендант крепости Сойки, ни капитан Магбезопасности, приставленный к ним с Каетано телохранителем и наставником в магических науках, тоже не смогли рассказать ровным счетом ничего. Судя по недомолвкам капитана Энрике, потому что дали клятву о неразглашении именем Двуединых.
О пробуждении дара у второй принцессы Валанты наверняка писали газеты, но почему-то все подшивки того времени оказались изъяты из архивов. Шу проверяла. Не сама, конечно. Ей и Каетано запрещено было покидать окрестности крепости Сойки и бывать хотя бы в ближайшем крупном городе. Максимум — в деревнях неподалеку, и то в сопровождении половины гвардии и непременно капитана Энрике Герашана, светлого шера третьей категории.
Именно он и сумел найти и привезти ей несколько чудом сохранившихся газет того времени — полных таинственных намеков на нечто ужасное. Одна из статей даже была озаглавлена «Принцесса-монстр?», и говорилась в ней полнейшая чушь. Капитан Энрике тоже сказал, что ей не стоит принимать эту чушь всерьез, а следует подумать головой. Ну как девочка двух с половиной лет могла убить сотню человек, проклясть целый город и разрушить половину дворца? Тем более что дворец — цел и невредим, уж это-то Шу отлично помнила. Ведь они с Каетано жили дома еще целых два года, до смерти матери. И это были прекрасные, счастливые два года, если не считать отчаянного, иррационального страха Шуалейды перед темным шером Бастерхази и ненависти Ристаны, их с Каем старшей сестры.
Интересно, кронпринц Люкрес не читал тех газет? Или он не верит в страшные сказки? Вот Шу — не верит. Никакое она не чудовище. Она — почти обычная светлая шера, такая же, как Каетано, капитан Энрике или его жена и единственная подруга Шу, Бален. Шуалейда так же в точности может лечить, а всем известно, что целителями бывают только светлые шеры! Темные — только некромантами. Так что меньше чем через год наступит ее полное совершеннолетие, она пройдет аттестацию на шерскую категорию и получит свою Цветную грамоту. Светлую, непременно светлую! На крайний случай — сумрачную.
Потому что принцесса не может быть темной. Никогда и ни за что. Темные — зло и ужас. Не зря новые законы империи не допускают темных шеров ни к государственной службе, ни к наследованию короны и высших титулов. За последние дни, как прочитала в газетах о своей возможной помолвке, Шу изучила десяток юридических талмудов и с пристрастием допросила ученого наставника. Так что теперь могла цитировать юридические формулировки наизусть, как заправский стряпчий.
Но вот беда: в законах ни слова не говорилось о сумрачных шерах! В старых законах все шеры были равны, темный ты, светлый или в крапинку. А в новых законах темным шерам запрещалось все, кроме как дышать. Исключением оставались лишь члены и представители Конвента — такие, как темный шер Бастерхази. И насчет него Шу точно знала: лучше бы ему запретили все, включая дыхание! Хоть она в последний раз видела шера Бастерхази вживую одиннадцать лет назад, он до сих пор снился ей в кошмарах. Из-за него Шу с братом все это время сидят в глуши! Из-за него и ширхабом нюханной старшей сестры, Ристаны! Если бы не эти двое, Шу и Кай остались бы дома, с отцом, и может быть, Шуалейда в прошлом году поехала бы учиться в Магадемию…
Смяв «Скандалы», словно это было горло темного шера Бастерхази, Шу запустила бумажным комом в окно. Кружившие над скалами чайки испуганно заорали от такого подарочка. А Морковка оскорбилась до глубины рысьей души. Она запрыгнула на подоконник, провожая газету недоуменным взглядом. Вкусную, свежую газету! Как могла любимая хозяйка отдать ее глупым чайкам!..
— Невкусная газета, поверь мне. — Подойдя к окну, Шу почесала рысь за ушами. Та прижмурилась, низко заурчала. — Лучше скажи, я не похожа на тот портрет, правда же?
Рысь ткнулась мордой ей в живот, подтверждая: ты самая красивая, самая лучшая, дай еще газетку, а? У тебя много! Сегодня целую пачку привезли!
— Потом, наглая твоя морда.
Отряхнув бриджи и сорочку от рыжей шерсти, Шу подошла к зеркалу. Небольшое, в бронзовой раме, оно висело напротив кровати, так что далеко ходить не пришлось. Впрочем, в ее «роскошных» покоях ходить дальше десяти шагов было некуда. Зато… зато прямо под окном было море! Огромное, ярко-синее, с редкими белыми барашками и торчащими из воды скалами. И где-то на полпути к горизонту остров Глухой Маяк с развалинами, светящимися по ночам. Жаль, она обещала не лазить туда никогда и ни под каким видом, иначе бы… эх! Мечты, мечты!
В зеркале отражалась высокая, стройная и вполне симпатичная девушка. Кожа ее была бледной — это хорошо, это модно! — скулы высокими, брови черными и густыми, вразлет. И пусть нос слегка великоват, а все лицо длинновато и узковато, зато глаза! Ярко-лиловые, в густых ресницах, с чуть приподнятыми уголками, ее глаза были определенно очень хороши. И волосы — длинные, тяжелые и блестящие, как вороново крыло, тоже. Да, Шуалейда не похожа на модный идеал. Но и не та жуть, что в газете.
Но и не красавица, в отличие от «прекраснейшей» Ристаны.
А плевать! Все равно здесь, на краю света, никто ее не видит. И если у Люкреса не выйдет с женитьбой, то и дальше не увидит. Ну, кроме настоятельницы монастыря для трудновоспитуемых темных шер, куда Ристана обещала отправить Шуалейду: на момент того обещания Шу исполнилось четыре, но она его прекрасно помнила. А Ристана не раз повторяла.
Ширхаб! Как все сложно! Выйти за Люкреса — значит рисковать жизнью Каетано. Не выйти — наверняка отправиться в монастырь.
Подняв воздушным потоком газету с портретом возможного жениха, Шу подвесила ее перед собой. Что ж. Выглядит он мужественно. Правда, он старше Шу раза в три, зато единственный из сыновей императора одарен магически, и у него все шансы стать следующим императором.
Так, может быть, ему нужна она сама, сумрачная принцесса Шуалейда, а не корона Валанты?.. Ведь у него будет корона империи.
Нет, совершенно невозможно больше мучиться неизвестностью!
Кинув газету на растерзание Морковке, Шуалейда нарисовала на зеркале руну, подсмотренную в одном старом фолианте.
Глава 3
Принцесса на задворках
Каждому из детей боги подарили по одному цвету и одной стихии: Алому Дракону досталась власть над огнем, Зеленому — над деревьями и животными, Синему — над водой, Голубому — над воздухом и ветрами, Оранжевому — над камнями и земными недрами. Лиловому же Дракону, самому старшему, спокойному и разумному, Двуединые подарили власть над правдой и иллюзиями, а самому младшему и непоседливому, Золотому — отдали птичье пение и красоту закатов.
Зеркало затрещало, подернулось туманом и показало кабинет коменданта крепости, полковника Бертрана шера Альбарра. Он как раз беседовал со своим старшим братом, генералом Фортунато шером Альбарра, прозванным Медным за редкий для юга империи цвет шевелюры, а может быть — за несгибаемое упорство и невосприимчивость к ментальной магии. Медный только сегодня явился в крепость Сойки вместе с продовольственным обозом, ротой солдат и ежегодной инспекцией.
Изображение обоих братьев Альбарра, старшего — высоченного, загорелого и медно-рыжего, в пропыленном генеральском мундире, и младшего — такого же смуглого, но черноволосого и в одной сорочке, без френча — дрожало и плыло. В логове полковника Бертрана отродясь не было зеркал, даже для связи: все равно бездарный шер не может ими пользоваться. Но Шу для разведки годилась и бутылка вина на столе. Стекло — оно и есть стекло.
И пусть видно и не очень, все же стекло кривое, зато отлично слышно. Правда, почему-то зеркало передало не только изображение и голоса, но и запахи: нагретой солнцем кожи, лошадей, металла, цветущей магнолии и жареных бараньих колбасок.
Запах почуяла не только Шу. Морковка тут же сунула нос в зеркало и обиженно заворчала: где, где колбаски?! Кто смеет дразнить бедненькую маленькую рысь?!
У Шу тоже подвело живот. Завтрак был давно, а колдовство пробуждает здоровый аппетит.
— Тихо, — одними губами шепнула Шу и положила ладонь на горячий мохнатый загривок. — Еще не хватало, чтобы нас услышали!
Медный генерал что-то говорил о вылазке в Пустоши, проверке погодной аномалии и необходимости колдуна в этой вылазке. Шу было бы крайне интересно, если б не запах колбасок и не вопрос ребром: выдают ее замуж или нет? Но ни слова о принце Люкресе она не услышала.
— Пойдем и разведаем, — решила Шу, в третий раз сглотнув голодную слюну.
Рысь нетерпеливо боднула ее головой, мол, идем скорее, а то знаю я этих людей — все без нас съедят!
Натянув мягкие сапожки на босые ноги, Шу помчалась на разведку. Боем, и никак иначе! Рысь, задрав хвост-морковку, бежала впереди — строго на запах колбасок. И в дверь полковничьего кабинета она тоже ткнулась первой.
— Стоять, — строго велела Шу и постучала. В конце концов, хоть она и принцесса, а следует быть вежливой.
— Входите, ваше высочество, — обреченно отозвался полковник Бертран.
Первой в кабинет метнулась рысь. Прямо к столу, за которым братья угощались кардалонским. То есть к оставшимся на блюде колбаскам. И уставилась на колбаски так укоризненно, что только совершенно бессердечный человек с ней бы не поделился.
— Надеюсь, я не помешала вам, светлые шеры, — улыбнулась Шу и шагнула вслед за рысью.
Генерал и полковник встали ей навстречу с такими лицами… А, неважно! Колбаски пахли так восхитительно, что было совершенно невозможно думать ни о чем другом!
— Угощайтесь, ваше высочество, — едва успел сказать полковник Бертран, как Шу сцапала последние две колбаски, одну бросила Морковке, а вторую тут же укусила сама.
Вкусно!.. Но мало. Тяжелый вздох Морковки подтвердил: ужасно мало, злые люди без нас все съели!
— Приятного аппетита, — с усмешкой пожелал Медный и протянул салфетку.
Вместо ответа Шу кивнула и, только дожевав, поздоровалась:
— Я ужасно рада тебя видеть, дядюшка Фортунато! — Решив, что на этом с этикетом можно закончить, она бросилась ему на шею. — Почему ты так долго не приезжал? Как отец? Что там с моей помолвкой? Что…
— Чш-ш, не все так сразу, — рассмеялся Медный, поднимая ее за талию и кружа, словно ей по-прежнему было пять лет. — Ты стала совсем взрослой девушкой. Самой красивой девушкой Валанты!
— Не заговаривай мне зубы, — фыркнула Шу.
На самую красивую девушку Валанты она не походила ни с какой стороны, тут газеты не врали. Да и манеры… а что манеры? Если вести себя, как подобает принцессе, последнюю колбаску — и ту съедят! А вилки не было, вот. И вообще, для колдуньи естественные науки и физическая подготовка полезнее, чем придворные танцы и этикет. Тем более для колдуньи, которая живет в приграничном гарнизоне, где из высшего общества одни лишь сапсаны, свившие гнездо на смотровой башне. Ну и брат Каетано, да. Младший любимый братик. Которого надо беречь и защищать, а веером, вышивками и сонетами это делать несподручно. Зато с братом можно подраться на шпагах, запустить фейерверк или приручить лесного рысенка… который потом вымахает в здоровенную прожорливую тварь…
— Морковка, лежать! — скомандовала Шу, видя, что рысь уже поставила лапы на стол и обнюхивает пустое блюдо с явным намерением его погрызть.
Рысь неохотно послушалась — правда, улеглась не на пол, а в кресло, где только что сидел Медный.
— Я так понимаю, ты пришла не только за колбасками, — улыбнулся тот.
— Само собой. Так сватался ко мне принц Люкрес или нет?
Медный Генерал покачал головой.
— Еще нет. Тебе лучше спрашивать об этом не меня, знаешь же, я плохо разбираюсь в политике. Мое дело — зурги, пираты и прочие разбойники.
— А кого? Отец последний раз написал весной. «Дорогая дочь, поздравляю с днем рождения, расти красивая и послушная, хорошо учись и не играй со спичками». — Шу сжала кулаки, не позволяя обиде и тоске по дому прорваться наружу. — Кажется, он забыл, что мне давно не пять.
— Ваше высочество, — укоризненно покачал головой Медный.
— Наше высочество, — дернула плечом Шу. — Так что там с помолвкой?
— Его величество внимательно рассматривает брачные предложения, — налив четверть бокала кардалонского, ответил Медный. — Сашмирский султан, чеславские князья, хмирский мандарин и еще штук двадцать достойнейших претендентов. Твоей руки просят с твоего рождения.
— То есть меня еще никому не обещали? Ни султану, ни его высочеству Люкресу?
— Нет. — Медный протянул ей бокал. — Боюсь, никакой помолвки не будет.
— Вот и слава Двуединым!
Отсалютовав бокалом облакам за окном, она отпила глоток. Сладко-терпкое вино прокатилось теплом вниз по горлу, согрело изнутри. Но не погасило злость: на собственную беспомощность, на ширхабом нюханного принца Люкреса, на Ристану…
— Шу?.. — Медный обеспокоенно заглянул ей в глаза и отобрал пустой бокал.
— Мне нужно учиться и получить свою законную Цветную грамоту. К шисовым дыссам замужество!
— Ты ругаешься, как солдат.
— Я ругаюсь, как ты.
— Ты принцесса, а не генерал.
От неподдельного осуждения в его тоне Шу разозлилась еще сильнее. Какого ширхаба ему не нравится? Кому какое дело до того, как она себя ведет, если ее законопатили в эту дыру и не собираются выпускать никуда, кроме монастыря?! Да если бы не Каетано, она бы уже сто раз сбежала! Ладно, не только Каетано. Остальных своих друзей она тоже не бросит. Но… Но! Она имеет право вести себя, как хочется.
— Принцесса на задворках. Принцесса в курятнике. Принцесса шисова балагана!
— Но-но, попрошу не обзывать наш гарнизон курятником и балаганом, — покачал головой полковник Бертран.
— Извини, Бертран. Но согласись, Сойка — это задворки и есть.
Шу сжала руки, чтобы не дрожали. Ей немыслимо хотелось сделать хоть что-то! Лишь бы не покорно ждать, пока кто-то решит ее судьбу. Но что она может? Устроить бурю, утопить десяток лодок и расстроить Бертрана, изо всех сил старающегося воспитать из нее светлую шеру и настоящую принцессу? Тогда ее уж точно упекут в монастырь.
— Зато компания хорошая, — примирительно улыбнулся Бертран.
— Компания-то хорошая… Ты не думай, я очень ценю, что ты уехал из столицы в глухомань, чтобы беречь Каетано. Но я скоро с ума сойду тут торчать!.. — И тут ее осенила гениальная идея. Однозначно гениальная! Шу тут же шагнула к Медному и потребовала: — Фортунато, тебе нужен колдун в твоем походе. Возьми меня с собой, пока я тут никого не покусала.
— В Пустоши? Чтобы его величество мне голову снял? — Медный не удивился, явно догадывался: она подслушивает.
— Его величество и не узнает, — продолжила атаку Шу. — А я не полезу в Пустоши, обещаю! Не дальше форта! Хочешь, поклянусь?
— Это может быть опасно. Что, если зурги пойдут через перевал? Я не могу рисковать твоей жизнью.
— Не будь занудой. Зурги сидели тихо семьдесят лет и просидят еще столько же. А мне надо хоть ненадолго выбраться отсюда!
— Зурги тихо лазают через хребет и воруют селян. Особенно селянок. За последний год в районе перевала пропало два шера. Если им попадешься ты… Ты вообще представляешь, что шаманы делают с шерами во время своих ритуалов?
— За кого ты меня принимаешь? Я — и попадусь?!
Оба брата Альбарра невесело рассмеялись, только Шу не очень-то поняла чему. Найти ее в лесу не может весь гарнизон крепости, она проверяла. А он — про каких-то диких зургов!
— Тебе не место в военном походе. Ты — принцесса.
Медный сказал это очень убедительно. Пожалуй, если бы не твердая уверенность в том, что ей просто необходимо уехать из Сойки, она бы даже согласилась. У Медного в самом деле могут быть неприятности, если… хм… когда король узнает о ее участии в походе. Медный же честный служака и ни за что не скроет от сюзерена то, что сюзерену знать вовсе необязательно. Но — нет. Она поедет в ущелье, посмотрит на зургов, проветрится, успокоится… и не будет думать о том, что она для «жениха» и родни — лишь пешка.
— Поход не военный, а исследовательский — это раз. — Она твердо посмотрела Медному в глаза. — Вам нужен хоть какой-то колдун, а взять личную охрану Каетано ты не можешь — это два. Ни один ширхаб не удержит меня в крепости — это три. А четыре я не буду озвучивать, иначе ты обидишься.
— Хм. Ты уверена, что тебе всего пятнадцать, твое высочество? Торгуешься, как столетний гном, — усмехнулся в усы Медный, и Шу снова облегченно выдохнула.
— Значит, мы договорились?
— Я не сказал, что ты едешь с нами.
— Но ты же умный человек. А ни один человек в трезвом уме и здравой памяти не будет торговаться с гномом. Следовательно…
— Ладно, — кивнул генерал. — Нам в самом деле очень нужен колдун. Но при солдатах извольте соблюдать субординацию и этикет, ваше высочество. И не называть меня дядюшкой!
Поделиться книгой: