Милашка на вираже

– В салон красоты, который ваша супруга собиралась открыть в Колюеве.

Андрей оторвал взгляд от экрана.

– Теперь я просто читаю диалог вдовца и следователя. Никита изумлен.

– Салон?

– Да. Разве вы не знали?

– Впервые об этом слышу.

– Я думал, вы поддержали жену финансово.

– Вообще ничего о проекте не знаю. Кто ей денег дал?

– В банке «Сном» оформлен кредит. Но не на Меркулову. На Переверзеву.

– Очуметь!

– У вас с Анастасией Петровной были проблемы?

– С любой бабой хлопот не оберешься.

– Предполагался развод?

– Если оформлять его после каждой ссоры, то страниц в паспорте не хватит. На мой взгляд, у нас был хороший союз. Я считаю, что жена – украшение семьи, витрина успешности мужа. Готовит повар, убирает прислуга. Анастасия должна была ходить по выставкам-музеям-театрам. Долгое время жена так себя и вела. Потом заскучала, решила, как она говорила, самореализоваться, записалась на курсы… э… э… Что-то вроде «Как стать успешной писательницей». Слушала лекции, выполняла задания, потом настрочила повесть. Я понял: если опус не опубликуют, супруге грозит депрессия. За ее спиной договорился с издательством, заплатил за издание опуса жены. И посоветовал Насте, куда отнести свое творение, да еще заявил:

– Действуй сама. Помогать не стану. Если твой роман хорош, его напечатают. Если нет, значит, нет.

Она поехала по указанному адресу к человеку, чью фамилию от меня получила. Повесть опубликовали. Я устроил презентацию, все честь по чести, фуршет, журналисты. Насте очень понравилось. Как вы думаете, если жену не любишь, так поступишь? Конечно, у нас случались ссоры. Порой Настя меня раздражала. Вот вам пример. После первой книги ваять далее романы она не стала. Скучно было. Решила купить книжный магазин. Я отсоветовал. Потом жена загорелась идеей открыть кафе, фитнес-клуб и что-то еще. Мне ее глупости надоели, я велел ей сидеть тихо, в сердцах воскликнул:

– Не для того я зарабатываю, чтобы ты деньги на глупости растренькивала. Детей рожай!

Грубо высказался, знал ведь, что она не способна забеременеть. Брякнул и тут же пожалел, решил оправдаться, добавил:

– В смысле, давай возьмем в приюте пару, девочку и мальчика. Воспитывать детей все лучше, чем клиентов в трактире обслуживать.

Она ответила:

– Я не могу полюбить чужого ребенка. Детдом – это лотерея. Никогда не знаешь, что вытянешь.

Больше мы о ее бизнесе речи не вели. Вот оно как! За моей спиной, значит, договорилась! Салон в деревне! С какой-то бабой подружилась.

Глава двенадцатая

Андрей перестал читать вслух, встал и открыл окно.

– Извини, если будет холодно, закрою. Мне душно, а кондиционер я никогда не включаю.

– Она написала книгу, – пробормотала я. – Там, случайно, не указано, кто ее выпустил?

Попов вернулся к столу.

– «Страус». Надо же так назвать издательство! Почему ты интересуешься?

– Антонина Колыванова, которая погибла на остановке маршрутки, работала секретарем генерального в «Страусе», – пояснила я, – они с Настей подруги детства. Тоня знала, что Меркулова решила стать писателем. А где сейчас вдовец?

Андрей собрал лоб гармошкой.

– Не знаю. Никита Андреевич вскоре после смерти первой жены уехал за границу. Там он во второй раз завел семью. Надежда, новая супруга, наверное, полностью соответствует его идеалу жены. Ее родители богатые люди, перебрались жить в Европу, когда дочке исполнилось семь лет. Девочка училась не в российской школе и высшее образование не у нас получала. Она много моложе Меркулова, по образованию искусствовед, владеет галереей, которую, думаю, ей отец купил. Организует выставки, презентации, героиня гламурных журналов. Родила мужу двух мальчиков. Но себя не выпячивает.

Я решила подловить Попова на нестыковке.

– Ты только что сообщил, что Надежда любимица прессы.

– Только глянцевых журналов, – подчеркнул приятель, – там постоянно печатают фото. «Госпожа Меркулова приобрела новую картину для галереи, стоимость полотна полмиллиона долларов». И снимок Надежды. Или сообщается: «На дне рождения музея египетского искусства присутствовала всеми любимая госпожа Меркулова». Снова фото. Никаких интервью супруга Никиты никогда не дает. Мнение прессы о ней самое положительное. Надежда щедрая благотворительница, помогает бедным, больным, приезжает в хосписы с подарками. Короче, прямо жена президента.

– Что? – не поняла я.

– Нынешняя жена бизнесмена ведет себя как супруга главы государства, – пояснил Попов, – приветлива, улыбчива, элегантно одета в стиле «строгая классика». Всегда идеально причесана. Милосердная. Настоящая леди. В Россию никогда не прилетает, все свои дела ведет в Европе. Надежда по менталитету не россиянка. Никита Андреевич тоже в Москве давно не появляется. Страсть к постоянной смене бизнеса он утратил. Его предприятия в России приносят стабильный доход. Меркулов сейчас, похоже, просто наслаждается жизнью.

– Наверное, трагедия, которая тогда случилась на дороге, здорово изменила его, – предположила я.

– Столь страшные события всегда оставляют след, – согласился Попов, – похоже, Меркулов решил жить в свое удовольствие. В Европе он построил парк загадок. Вход туда только для совершеннолетних, приключения фантастические. Тебя, например, спускают в подземелье без еды, карты, оттуда надо за сутки выбраться, используя смекалку. Или помещают в дом, где много комнат с ловушками. Участие в развлекухе бесплатное. Надо только заранее зарегистрироваться на сайте, сообщить, какую загадку выбрал. Билет дарят. Но вот интересная информация. Если ты успешно решаешь задачу, выбираешься из подземелья, дома и так далее, то прямо на месте получаешь десять тысяч евро в качестве приза. Но если не смог решить головоломку, то выигрывает Меркулов. Игрок платит в кассу парка те же десять тысяч евриков. Пока что Никита Андреевич на коне, мало кто смог его обыграть. Почему у тебя такое выражение лица?

– Марганцовка с глицерином не дают мне покоя, – призналась я. – Почему они оказались в салоне?

– Сейчас гляну, – пообещал Андрей.

Некоторое время стояла тишина, потом Попов забубнил:

– Вот фраза: «Емкости предположительно находились на переднем пассажирском сиденье». И есть показания сотрудницы склада в Зайкине, которая отпустила им товар. Она предупредила покупателей о необходимости соблюдать правила безопасности. Не ставить рядом канистры, не превышать скорость. Ей покивали в ответ, сказали: «Нам недалеко, в Колюево», но потом, как понял эксперт, поместили канистры рядом, на переднем сиденье, и поехали в село.

По моей спине вдруг побежали мурашки.

– Подожди-ка! Если марганцовка с глицерином находились в иномарке, значит, Анастасия ехала в свой салон.

– Верно, – согласился Попов.

– Поздно же она на склад собралась, – заметила я, – вечер, темно.

– Муж был в командировке, наверное, она хотела успеть все сделать до его возвращения, – предположил Попов.

Мне стало жарко.

– Вероятно, в материалах дела есть точный план места аварии.

– Естественно, – кивнул Андрей.

Я расстегнула кардиган.

– Можешь показать?

Попов повернул ноутбук.

– Без проблем.

Я посмотрела, и мне в голову пришла мысль, до которой почему-то никто не додумался.

– Андрюш, если верить схеме, то они ехали в сторону дома Анастасии, а не в Колюево. Поворот-то по дороге в поселок. Из Зайкина они должны были ехать по бетонке налево, а они повернули направо, затем по неизвестной причине отправились в Товарово.

– Я ни разу не встретил девушку, которая правильно читает схему, – развеселился Попов, подъехал ко мне на стуле и засюсюкал: – Смотри, Вилочка, дядя сейчас тебе объяснит, вот эта стрелка с острым кончиком указывает на Москву. А машинка едет…

Андрей замер.

– Как раз по направлению к столице, дядечка, – в тон ему ответила я, – Колюево там, где нарисована стрелочка налево. Склад находится неподалеку от Зайкина. Но куда ехала иномарка?

Попов перестал дурачиться.

– Погоди, погоди… деревня там… они… туда! Черт! Почему никто раньше не обратил внимания, куда направилась Анастасия?

– На складе они заявили, что поедут в Колюево, – напомнила я. – Зачем говорить одно, а делать другое? И вообще зачем сообщать, куда направляешься?

– На любой сложный вопрос можно найти простой ответ, – сказал Попов, – они решили съездить в салон, вышли со склада, а на улице… брр. Зябко, темно, подморозило. Наверное, Савелий уговорил Анастасию вернуться домой, дорога опасная. Она согласилась.

Я продолжала смотреть на схему.

– Поворот очень крутой.

– Да, в такой нужно аккуратно входить, в особенности при плохих погодных условиях, – подчеркнул Попов, вернул ноутбук в исходное положение и начал стучать по клавиатуре.

Я закрыла глаза и воспроизвела в уме план местности. Резкий вираж, прямая дорога до него и после. Вроде все ясно. Но почему у меня на душе тревожно? Что не так, а?

– Меня заинтересовала парикмахерская, – сказал Андрей. – После кончины Анастасии заведение стало работать, оно не перешло по наследству в руки Никиты. Владелицей салона стала другая женщина. Она являлась совладелицей бизнеса, и, как мы знаем, на ее имя был оформлен кредит. Дама его довольно скоро выплатила. Меркулов мог затеять тяжбу за долю покойной жены, но он ничем таким заниматься не собирался. Для него, ворочающего миллиардами, какая-то парикмахерская просто пустяк.

– Кто она? – спросила я.

Попов громко чихнул.

– Раиса Переверзева.

– Будь здоров! – пожелала я.

Приятель скорчил мину.

– В наше время неприлично обращать внимание на то, что кто-то из присутствующих чихает, кашляет, сморкается, ковыряет в носу или пукает.

Я не осталась в долгу.

– Мне бы и в прошлые времена в голову не пришло пожелать тебе здоровья в ответ на пуканье. Кем Раиса приходилась Анастасии?

– Ей? Никем, – отрубил Андрюша.

Я встала и закрыла окно.

– Но она стала партнером Меркуловой и оформила кредит на себя! Анастасия не принимала участия в решении финансового вопроса.

Андрей отъехал от стола на кресле.

– У Савелия историческая фамилия Блюмкин. Интересно, он родня…

Попов умолк.

– Ты имеешь в виду чекиста Якова Блюмкина, который в тысяча девятьсот восемнадцатом году убил Вильгельма фон Мирбаха, немецкого посла в России, чем спровоцировал мятеж левых эсеров? – спросила я.

Андрей зааплодировал.

– Браво, не ожидал от тебя таких знаний.

Я усмехнулась.

– У Якова Блюмкина было несколько псевдонимов. Один из них – Исаев. После выхода на экраны фильма «Семнадцать мгновений весны» по Советскому Союзу разлетелся слух, что прототипом Штирлица, советского разведчика Максима Исаева, является Яков Блюмкин. Бензина в огонь подлил интересный факт: у неуловимого полковника советской разведки и расстрелянного в возрасте двадцати девяти лет чекиста Блюмкина была одна дата рождения – восьмое октября тысяча девятисотого года.

– Да ты прямо ходячая энциклопедия, – восхитился Попов.

– С детства отличалась прекрасной памятью, – похвасталась я, – но нам сейчас без разницы, кто предки Савелия. Почему ты упомянул его, когда я спросила о связи Раисы с Анастасией?

– Я решил посмотреть, что с домом сейчас, – стал объяснять Андрей. – Он чей? Может, вообще не существует. Ан он жив. И салон под названием «Профессионал мегасупер» работает. Данные о владелице есть в открытом доступе. Все в полном порядке. Хозяйка Раиса Переверзева, домашний адрес – деревня Собачкина Ложка.

– Врешь! – засмеялась я. – Таких названий не существует.

– Пустое Рождество на севере Сергиево-Посадского района, Марс вблизи города Руза, и там же Накипелово, Свиноедово в Мытищах, а Собачкина Ложка не имеет права на существование? – ухмыльнулся приятель. – Впрочем, я тоже смеялся, когда прочитал название села. Решил посмотреть, чем владеет Раиса, и узнал: у нее большой земельный участок. На нем два коттеджа. Оба принадлежат Раисе. Но! Один она построила сама, а второй, старый, получила в наследство от умершего брата…

Попов сделал паузу.

– Тут должна звучать барабанная дробь! Савелия Блюмкина! Мать Раисы, став вдовой, вышла замуж за Марка Блюмкина. Трехлетняя Рая осталась Переверзевой, ее отчим не удочерил. Девочка получала приличную пенсию как дочь военного, который погиб при исполнении служебных обязанностей.

– Ясно, – кивнула я, – обретя нового папу и став Блюмкиной, она бы потеряла деньги. Можешь найти мобильный Раисы? Хочу с ней встретиться.

Глава тринадцатая

– Помню ли я Савелия? – повторила мой вопрос стройная черноволосая женщина, которая выглядела намного моложе своих лет. – А какое вам дело до моего брата?

Я изобразила смущение, достала из сумки несколько своих книг и положила их на письменный стол, за которым сидела владелица салона.

– Я пишу детективные романы.

Раиса не стала любезней.