Сердце лича

— Меня зовут Азарад, — представился русобородый, остановившись в двух шагах от охотников. Он говорил на Едином наречии, получившем распространение спустя несколько лет после Великой войны. Тогда, в эпоху рассеяния, люди различных национальностей искали способ общаться и обратились к искусственному языку, созданному очень давно и, наконец, пригодившемуся. — Этот мурскул — Искушённый? — в голосе бородача слышалось скорее утверждение, чем вопрос.

— Да, — не стал лгать Самарказ.

Воин низко поклонился мурскулу, который сидел на земле, жадно глотая ртом воздух.

— Мы проводим вас в Кар-Мардун, — сказал Азарад. — Но сначала окажем помощь раненым товарищам.

Самарказ с облегчением вздохнул. Значит, это друзья. Не понятно, откуда взявшиеся, но всё— таки друзья. Он опустил саблю и взглянул на убитого мурскула.

— Он мёртв? — спросил охотник на всякий случай.

— Да, без сомнения, — ответил Азарад, доставая из подсумка на поясе шесть золотых коротких штырей, покрытых какими-то символами.

Он шагнул к Искушённому.

— Как твоё имя? — спросил он.

Мурскул молчал. Ему явно было худо, вероятно, он не мог говорить.

— Его зовут А’р-Аман-Размаль, — сказал Самарказ, сам удивившись, что запомнил столь сложное имя. — Он назвался.

— Это точно? — спросил воин. — Ты правильно запомнил?

— Для твоего слуха это имя, должно быть, совсем непривычно, — ответил Самарказ. — Но не для моего.

Удовлетворённо кивнув, Азарад вновь обратился к Искушённому:

— Я должен передать тебе это, — сказал он, с поклоном протягивая штыри. — Введи их в своё тело, и трансформация будет завершена.

Самарказ подивился, что этот человек оказывает мурскулу такие знаки почтения.

— Я… не хочу, — проговорил Искушённый хрипло.

— А’р-Аман-Размаль, — чётко проговорил Азарад. — Приказываю тебе именем Мард-Риба!

Мурскул громко застонал и, словно против воли, протянул руку к штырям. Пальцы Искушённого дрожали. Он сгрёб штыри в охапку, потом выбрал один, взял двумя пальцами и, неожиданно размахнувшись, вонзил себе в живот!

Самарказ вздрогнул. Несущий Свет велел охранять Искушённого, но должен ли он помешать этому самоубийству?

— Так нужно, — тихо сказал Азарад, словно прочитав его мысли.

Искушённый по очереди вонзил в себя все шесть штырей и упал на землю ничком, широко раскинув руки. Он выглядел мертвым. Самарказ смотрел на него, не отрывая глаз, ожидая хоть малейшего признака того, что мурскул жив. Но тот не шевелился. Было ясно, что приказ Несущего Свет нарушен.

Проклятье!

Самарказ сжал рукоять сабли и, резко выхватив её из ножен, бросился на стоявшего рядом Азарада. Несмотря на то, что выпад был поистине молниеносным, северянин успел отразить его, а следующим коротким ударом — обезоружить охотника. Самарказ схватился за вывернутую кисть и приготовился к смерти. Он всегда считался одним из лучших воинов паши, но мастерство этого чужеземца превосходило все мыслимые пределы.

Однако северянин не торопился расправиться с обидчиком. Опустив меч, он молча указал на Искушённого. Охотник послушно перевёл взгляд и к своему изумлению увидел, что мурскул стал иссиня-чёрного цвета, а вместо обычного костяного панциря его тело покрывали металлические доспехи, пригнанные точно по фигуре — словно они являлись частью него самого. Впрочем, вероятно, так и было на самом деле. На груди Искушённого ярко горел алый знак: круг с трёхпалой ладонью внутри.

Мурскул медленно сел. Его лицо-шлем превратилось в странную трёхглазую маску: в центре горели расположенные треугольником круглые глаза, если их можно было так назвать. Теперь в облике мурскула, за исключением фигуры, осталось мало человеческого. Он поднялся на ноги, оказавшись уже на две головы выше Самарказа.

— Мои экрахеммы, — проговорил он низким бесцветным голосом.

— Они у вас? — Азарад вопросительно взглянул на Самарказа.

— Да, я забрал их.

— Отдай их ему.

— Это оружие.

— Я знаю. Поверь, он не причинит никому из нас вреда.

Самарказ колебался. Освободить мурскула ещё куда ни шло. Но вернуть ему оружие?!

— Ты… можешь управлять им? — спросил он Азарада.

— Нет, но могу контролировать. Не полностью, конечно, но вполне достаточно, чтобы удержать от необдуманных поступков. Отдай ему экрахеммы.

Северянин говорил уверенно. Самарказ вытащил из-за пояса металлические палочки мурскула, но расставаться с ними не торопился. Он сомневался, что Азарад действительно понимает, чем это грозит.

— Не бойся, приятель! — в голосе северянина послышалась обидная насмешка.

Самарказ хотел объяснить, что им движет не трусость, а осторожность, но передумал и просто сунул экрахеммы Искушённому. Тот взял их, несколько секунд рассматривал, словно желая убедиться, что это именно его вещь, а потом заткнул за пояс.

— Мы доставим тебя в Кар-Мардун, — сказал мурскулу Азарад. — Именем Мард-Риба!

Искушённый проворчал что-то нечленораздельное.

— Мы отправимся вечером, когда стемнеет, — сказал Азарад. — А сейчас займёмся ранеными.

— Нужна наша помощь? — предложил Самарказ, думая, что северянин напрасно собирается отправляться в путь после наступления темноты.

Джунгли кишели опасностями, и лучше было бы дождаться утра. С другой стороны, Зик-Армах может вернуться в любую минуту, да и в замок могут прийти воины из какой-нибудь деревни. И будет очень нелегко объяснить им, почему их товарищи исчезли, во дворе валяются трупы мурскулов, а в комнатах лежат убитые люди. К тому же, Самарказ подозревал, что стражников и слуг постигла участь Марбула. С другой стороны, трудно было представить, чтобы четверо Тайных могли перебить всё население замка — наверняка большая часть попряталась, почувствовав неладное.

— Нет, мы справимся, — ответил северянин. — А вы пока приготовьте лошадей. В конюшне должно найтись нужное количество.

Самарказ хотел было объяснить чужеземцу, что Мард-Риб говорит по поводу воровства, но подумал, что тот вряд ли поймёт его доводы. Кроме того, следовало помнить волю Несущего Свет, а ведь сын небесного махараджи сказал, что его приказ должен быть выполнен, во что бы то ни стало. Значит, Самарказу придётся ещё раз поступиться шансом на очищение души и взять на неё очередной грех.

— Я хочу попросить у тебя прощение, — сказал он, обращаясь к Азараду. — Мои подозрения были несправедливы.

— Ты насчёт попытки прикончить меня?

— Да, я об этом.

— Забудь. Ты действовал из лучших побуждений: думал, что выполняешь волю Мард-Риба. По крайней мере, теперь ты знаешь, что мы на вашей стороне. А теперь мы позаботимся о раненых.

— Хорошо. У нас тоже есть в замке одно дельце, — сказал Самарказ, подумав о Хазрафе.

Азарад кивнул и отдал своим людям приказание запереть ворота. «Это очень кстати», — подумал Самарказ. Даже если из замка есть потайной ход, Хазраф о нём знать не может, а лазать по стенам, как его дружки Тайные, не умеет. Мышеловка захлопнулась!

— А что насчёт Искушённого? — спросил он Азарада.

— А’р-Аман-Размаль пойдёт с нами. Мы спрячем его во дворце от посторонних глаз.

Самарказ заставил себя слегка поклониться и, сделав знак Ашаху идти следом, направился к конюшням паши. Он чувствовал себя обделённым — словно ему дали важное поручение, а потом пришёл кто-то и заявил, что сделает это лучше, и что ему уже перепоручили дело Самарказа. В таких расстроенных чувствах охотник вошёл в конюшню, чтобы приготовить лошадей к дальнему переходу.

Глава 14

Город встретил некроманта молчанием. Гнетущим и холодным, как ветер, дующий осенью с моря. Эл въехал в него на циклопарде. Великолепное животное мягко ступало по широкому мосту шестью лапами, опустив голову и настороженно принюхиваясь. Демоноборец чувствовал недовольство мутанта. Оно было ему понятно: в развалинах мегаполиса притаились самые разные твари. Порождения Чёрной крови, увечные и убогие, сумасшедшие и извращенцы — отверженные больного мира превратили город в своё убежище. Здесь они скрывались от чужих глаз, странным образом уживаясь друг с другом.

Эл смотрел по сторонам, сняв покрытую колдовскими письменами амигасу и откинув капюшон. Солнце, клонившееся к закату, золотило его бледное, туго обтянутое кожей лицо. На лбу чернело клеймо. Глаза, лишённые белков, блестели, словно агаты. Они видели во тьме почти как днём. Но сейчас эта их способность не требовалась, ибо мегаполис — вернее, то, что от него осталось — и так был неплохо освещён. Правда, оставалось не больше часа до наступления настоящей ночи. За кромкой домов, темневших на горизонте, пылал красный закат — будто пожар, охвативший окраину.

Циклопард пружинисто и грациозно перепрыгнул встретившийся на пути провал. Из бетона торчала гнутая арматура, на некоторых прутьях трепетали обрывки гнилой ткани. Элу даже показалось, что среди лоскутов болтались высохшие на солнце и ветру жилы.

Издалека донёсся утробный звук. Словно кто-то изо всех сил протрубил в морскую раковину. В голове Эла мелькнули кадры из старого фильма, но тут же растворились. Он приказал Сету двигаться быстрее, и мутант поспешно ускорился. Лёгкий с виду, он сильными толчками отправлял гибкое серебристое тело в полёт, приземлялся и снова взмывал над асфальтом, обломками бетона, мусором и разросшимся повсюду бурьяном. Растения пёрли изо всех трещин, норовя заполонить город, но он ещё походил на обломок цивилизации. Ни высокая трава, ни мхи, ползущие по стенам, ни деревья не могли пока скрыть от глаз дома, хотя уже практически поглотили брошенный на улицах транспорт, превратив его в бесформенные кочки. Лишь кое-где виднелось то треснувшее стекло, то облупившаяся краска, то ржавчина.

Демоноборец вдруг понял, что совершенно позабыл планировку города. Он не ориентировался в этом полуразрушенном царстве запустения. Куда ехать?!

Пришлось заставить мёртвого кондора покружиться над мегаполисом, чтобы отыскать старое кладбище. Но, увы, птица не помогла некроманту: всё вокруг домов заросло, превратив большую часть города в зелёный ковёр. И отличить с высоты птичьего полёта одно кладбище от другого, а кладбища от площадей и парков не представлялось возможным.

Эл надеялся, что ведьма и её спутник оказались в таком же затруднительном положении, что и он. Некромант знал, что парочка добралась до города, но, похоже, ещё не нашла ларец с его сердцем. Иначе он бы это почувствовал. Наверняка Эра не стала бы затягивать с ритуалом. Ей нетерпелось вернуть родственников. Она провела бы обряд прямо на месте, не теряя времени.

Демоноборец остановил Сета возле покосившегося памятника — всадника со шпагой в руке. Древний император вздыбил коня и устремил взгляд вдаль. В будущее. Едва ли он предвидел такую судьбу для основанного им города.

Натянув капюшон так, чтобы скрыть верхнюю половину лица, Эл опустил веки и замер, сам став подобием статуи. Он погружался в прошлое, путешествуя по дворцу своей памяти, отыскивая в нём воспоминания о прошлой жизни, проведённой в мегаполисе. Тогда он хорошо знал его. Эти сведения должны были остаться на подкорке. Следовало лишь найти их, очистить от плесени, и тогда инстинкт сам приведёт некроманта к последнему пристанищу его жены и сына.

Прошло около сорока минут, прежде чем демоноборец распрямился и плавным движением надел амигасу. Едва заметным движением он заставил Сета двинуться вперёд. Теперь Эл знал, как добратья до склепа, где хранился ларец с его сердцем! Вот только успеет ли он сделать это раньше ведьмы и её телохранителя?

Глава 15

Эл проехал примерно половину пути, когда кондор показал двух всадников, приближавшихся к склепу. Их было плохо видно в густой, высокой траве, покрывшей кладбище, но некромант не сомневался: это были Эра и Кезо! Значит, они тоже отыскали путь к склепу. И опередили Легионера. Эл приказал Сету ускориться. Хищник помчался изо всех сил, сминая могучим телом заросли. Это было опасно, так как зверь мог напороться на что-нибудь невидимое, скрытое растениями, но у демоноборца не было иного выхода. Он не мог допустить, чтобы ведьма обрела над ним власть.

О Легионере ходило множество слухов. Он стал настоящей легендой мира, возрождающегося на руинах прежней цивилизации. Осколок прошлого, пугающий и завораживающий. Кто-то говорил, будто путешествующий по Пустоши мертвец воскресил свою семью, но был не принят ею из-за того, что стал тем, кем стал. Кто-то утверждал, что от него просто отказались, едва увидев после превращения в лича. Ходили и рассказы о том, что он потерял свою семью во время Великой войны и не смог найти даже тел. Кое-что из этого было правдиво — в том смысле, что некоторые некроманты Мёртвого легиона действительно разделили такую судьбу. Но большинство из них было одиноко. Большинство, но не все.

Эл же не развеивал слухи о себе и не подтверждал. Он понимал, что правда никому не нужна. Люди любят красивые сказки, даже если они их пугают. Обитателей Пустоши завораживали истории о вечном скитальце, о неуязвимом мертвеце, способном поднимать армии из могил, пожирающем младенцев, — монстре, изгнанном даже из собственного дома. Это помогало примириться с… очень многим. Например, с необходимостью платить последнему Легионеру за истребление чудовищ.

Когда Эл добрался до кладбища, ведьма и её телохранитель уже скрылись в склепе, оставив лошадей поблизости. Животные испуганно шарахнулись, почуяв, а затем увидев Сета. Циклопард ощерился. Он бы с удовольствием прикончил их и сожрал, но Эл только недавно накормил его. К тому же, мутант подчинялся воле некроманта, а тот приказал ему лечь возле высокого гранитного креста в десяти метрах от лошадей. Тех это нисколько не успокоило. Но они волновались напрасно: циклопард не посмел бы ослушаться хозяина, даже если бы расположился совсем рядом.

Некромант спрыгнул на землю, наполовину скрывшись в траве. Раздвигая стебли, он поспешил к склепу.

Дверь была открыта, из глубины несло прохладой и влагой. Стоило Элу вдохнуть запах, как внутри него что-то содрогнулось. Сколько раз он чуял его, приходя навестить жену и сына? Полный надежды и волнения. Потом перестал. Когда стало ясно, что ничто не вернёт их.

Эл осторожно и бесшумно спустился по ступеням. Ему не пригодилось ночное зрение совиных глаз, потому что внизу было светло. Склеп заливало дрожащее и пульсирующее сияние открытого портала. Довольно мощного. Эра, видать, копила силы на случай, если демоноборец догонит их. И вот потратила, наконец.

Зрелище вызвало у Эла недоумение. Он ожидал увидеть обряд, но вместо этого наблюдал стоящего в углу Кезо, который смотрел на девушку, склонившуюся над крышкой саркофага. Она, кажется, изучала расстеленный листок бумаги. Возможно, сверялась с записью сложного заклинания. Эл вздохнул с облегчением: успел! Ещё даже не началось. Но зачем портал-то?! Его взгляд переместился на знакомый ларец, стоявший рядом с ведьмой. Крышка откинута — значит, сердце она нашла. Может, собирается переместиться вместе с ним куда-нибудь, где некромант не помешает провести ритуал? Но зачем оставлять коней?

Эра подняла голову. Встретившись взглядом с Кезо, нахмурилась.

— Да, всё верно, — сказала она. — Никакой ошибки. Пора!

Рука Эла скользнула под коричневый плащ. Затянутые кожей пальцы вытащили из кобуры револьвер, не издав при этом ни звука. Ведьма и её спутник до сих пор не заметили, что у них появилась компания. Демоноборца скрывала густая тень, а девушку и Кезо слепило сияние открытого портала. Эл навёл оружие на телохранителя и выстрелил. Плавное движение заняло долю секунды. Грохот оглушил Эру и её спутника, а вспышка осветила склеп целиком, оставив в темноте только некроманта. Кезо крутанулся, когда пуля попала в него, и рухнул на пол. Ведьма вскрикнула от неожиданности. Её испуганный и растерянный взгляд переместился туда, где стоял на нижних ступенях Эл. Она всё ещё не видела его. Демоноборец опустил револьвер и вышел на свет. Он не стал стрелять в девушку, потратившую все силы на открытие портала. Эра сейчас была для него нисколько не опасна. И она знала это.

Ведьма попятилась в сторону сияющей дыры в стене склепа, сжимая в руке то, что читала. Однако Эл предвидел попытку девушки сбежать. Он метнулся к ней с поразительной скоростью мангуста, убивающего кобру. Сильные руки скрутили ведьму, стальные пальцы отобрали маленький свиток, заключённый в металлический тубус. Некромант подтащил слабо сопротивляющуюся девушку к ларцу. Заглянув в него, он нахмурился.

— Где сердце?! — спросил демоноборец.

Эра молчала. Но вырываться перестала. Она закусила нижнюю губу и смотрела перед собой. Не в ларец.

— Где сердце? — повторил Эл.

Молчание вместо ответа.

Некромант взглянул на раненого Кезо. Тот пытался достать из левой кобуры револьвер. Правая рука у него кровоточила: пуля демоноборца пробила её насквозь, заодно угодив в лёгкое. Эл выстрелил ещё раз, и вторая рука наёмника повисла, как плеть. Кезо застонал. Скрежет его зубов разнёсся по склепу.

Эра закричала. Отчаянно, как будто ранили её саму.

— Следующая пуля попадёт ему в голову, — предупредил Эл. — Где моё сердце?

— У тебя его нет! — в дрожащем голосе девушки слышались едва сдерживаемые рыдания.

— Я стреляю, — спокойно проговорил некромант.

— Нет! Не надо! — поспешно завопила ведьма. — Я скажу!

— Быстрее.

— Нет здесь твоего сердца! — после заминки проговорила девушка. При этом она глядела на Кезо, и из глаз её катились слёзы. — Ларец оказался пуст.

— Врёшь.

Звук взводимого курка разнёсся по склепу.

— Нет, не совсем пуст! — поспешно поправилась ведьма. — Внутри лежал свиток.

Эл убрал револьвер и достал из кармана то, что отбрал у девушки. Развернув полоску тонкой кожи, покрытую письменами, начал читать.

Ведьма не соврала! Всё это время Легионер заблуждался, считая, что в ларце хранится его сердце. Оно находилось совсем в другом месте. А в склепе он хранил свиток, где место это указывалось. И, помимо координат, также имелся текст краткого договора с тем, кто сделал Лазаря некромантом.

Эл судорожно сглотнул. Так вот оно как, значит… Что ж, спасибо Эре. Без неё он бы, наверное, так и не узнал всего. Выходило, ведьма открыла портал, чтобы отправиться искать сердце лича, следуя указаниям свитка.