Мэтт между строк

Бог Финн

Знаю, но я – твоя подстраховка. Ты же помнишь, что ты сейчас не в лифте? Ты со мной. Я помогаю тебе подняться и пытаюсь отцепить тебя от себя. Напоминаю, что ты надежно ко мне привязана и я ни за что не допущу ничего плохого. Управлять нашим прыжком – моя задача, и я потяну за кольцо, если этого не сделаешь ты. Поэтому ты в полной безопасности. Скажи, что доверяешь мне.

Джули Сигл

Я тебе доверяю.

Мэтт сделал глубокий вдох. Между ними сейчас что-то произошло. У Джули были к нему какие-то чувства. Точно были. Он знал наверняка – даже в этом цифровом мире. И неважно, к нему или к Финну; вся разница заключалась в имени, и всего-то. Да, Мэтт никогда не занимался волонтерством в Африке и не нырял с аквалангом у далеких островов в поисках редкого коралла, но он любил приключения почти так же, как Финн. Так что суть его сообщений, написанных от лица брата, не была выдумкой, а ведь именно она объединяла их на просторах Сети. И Джули явно нуждалась в отношениях, которые они строили – в отношениях, свалившихся на них без предупреждения. Ей было нужно, чтобы он уговорил ее рискнуть. И он был готов это сделать.

Бог Финн

Теперь мы поднялись достаточно высоко, и один из инструкторов открывает дверь. В кабину врывается мощный поток воздуха. Когда я подвожу тебя к краю, твое сердце замирает. Тебя трясет от ужаса, но в то же время ты чувствуешь прилив адреналина. Тебя охватывает восторг от осознания того, что ты стоишь у самой пропасти.

Мэтт провел обеими руками по волосам и закусил губу. Господи, что он делает? Ведь она его друг. Они же просто друзья, да?

Бог Финн

Мы на высоте четыре с половиной тысячи метров. Ты бросаешь взгляд на землю и в тот же момент пытаешься отойти от двери. Ты хочешь отказаться от этой авантюры. Но я поддерживаю тебя, и мы пропускаем вперед кого-то другого. Я обнимаю тебя за талию и притягиваю к себе, чтобы ты почувствовала, что я с тобой. Я говорю, что у тебя все получится. Тебе хватит силы. Хватит храбрости. Я говорю, что ты можешь все что угодно. Ты киваешь и говоришь, что все-таки прыгнешь.

Мы снова подходим к самому краю и замираем. Ты скрещиваешь руки на груди и упираешься головой в меня, как я тебе и говорил. Я начинаю раскачиваться взад-вперед, готовя нас к прыжку. И мы делаем шаг вперед.

Мэтт понимал, что зашел слишком далеко. Он мог ее потерять.

Точнее, Финн мог ее потерять.

Но ему уже было не остановиться, потому что одна мысль о том, что он обнимает Джули, чувствует тепло ее тела, прижимает ее к себе, желая защитить от всего на свете…

Он внезапно ясно, до боли в сердце осознал, как сильно этого хочет и как легко может вообразить эту картину в мельчайших провокационных деталях. Она была для него больше чем другом.

Мэтт вдруг понял, что провел много времени, наблюдая за Джули. Он замечал не только ее красоту, но и то, как она двигается, как разговаривает, над чем смеется. Ему начинало казаться, что он знает про нее слишком многое. То, как она протискивается мимо него на узкой кухне; то, как убирает с лица прядь волос, когда делает домашнее задание, как прищуривается, если не согласна с тем, что написано в учебнике. Он видел ее решительность, ее теплоту, ее открытость.

Селеста была права. Черт возьми.

Когда Мэтт получил ответ, его дыхание участилось. Джули хотела, чтобы он продолжал.

Джули Сигл

Что я чувствую после того, как мы прыгаем?

Бог Финн

В то мгновение, когда мы оказываемся в воздухе, ты, к своему удивлению, успокаиваешься. Все твои проблемы исчезли. У тебя нет ощущения, что желудок ухает вниз. Нет ощущения падения. Ты свободна. Ты настолько близка к тому, чтобы научиться летать, насколько это возможно. Ты никогда не чувствовала такого умиротворения и хочешь, чтобы это продолжалось вечно.

Мэтт положил руку на затылок. Господи, неужели он вспотел?

Бог Финн

Мы пролетаем в свободном падении полторы тысячи метров. Нам не хочется, чтобы это заканчивалось. Мы хотим затеряться в этом ощущении и никогда из него не выходить. Именно поэтому люди иногда поздно дергают за кольцо. Свободное падение похоже на эйфорию.

Джули Сигл

Мне кажется, его можно сравнить кое с чем еще.

Бог Финн

И кое с чем еще тоже. Недаром это чувство называют «воздушным оргазмом»…

Джули Сигл

Я понимаю почему. Но нам нужно потянуть за кольцо.

Бог Финн

Да, нам нужно потянуть за кольцо. Поэтому я это делаю. Нас отбрасывает назад – резко и сильно, – но теперь мы опускаемся плавно, гораздо мягче, чем до этого. Мы парим вместе. Теперь воздух не так сильно свистит в ушах, и ты можешь расслышать мой голос.

Мэтт знал: Джули всем своим существом сейчас рядом с ним. Она перенеслась из лифта в самое сердце этого вымышленного, но все-таки очень реального мгновения – как и сам Мэтт.

Джули Сигл

И что ты говоришь мне?

Мэтт задумался. Что он хотел ей сказать? Что он наконец во многом признался себе? В том, что она сводит его с ума, когда они занимаются учебой вместе и сидят так близко друг к другу – особенно на его кровати? В том, что, хотя Джули прекрасна всегда, у него подкашиваются колени, когда она спускается с лестницы по утрам и ее волосы собраны в растрепанный пучок на самом затылке, а халат весь смят и еле-еле завязан? Что она любит наряжаться, когда идет куда-то вечером, но нравится ему не меньше, когда субботним днем ходит по дому в штанах для йоги и совершенно без макияжа? Что ее забота о Селесте – самоотверженная и беспрекословная – вызывает в нем такие сильные чувства, что он не может даже осознать их до конца? Что она умная и талантливая, а еще невероятно терпеливая – ведь ей удалось без видимых усилий вытащить его из промозглого мира, в котором он жил с того самого страшного дня, когда погиб Финн?

Хотел ли он сказать ей правду? Возможно, она и так уже все это знала, или, может быть, ничто из этого не имело значения. Все эти часы переписки, накопившиеся за последние месяцы, наверняка сложились во что-то, что могло выйти за пределы виртуальных отношений. Именно это и происходило, хотя ни он, ни она не могли себе в этом признаться: между ними зарождались отношения. А если точнее, два разных вида отношений. И если они соприкоснутся, все может разрушиться в один миг. Мэтт вдруг осознал, что все разрушится наверняка.

Присылая Джули сообщения от лица Финна, он чувствовал себя в безопасности и держал ситуацию под контролем. Он мог показывать Джули те свои качества, которые хотел, и прятать остальные. Он демонстрировал ей такого себя, каким ему хотелось быть.

Но будучи Мэттом, он видел, что их дружба должна преодолевать все реальные трудности, из которых состояла его жизнь. Он понятия не имел, как вести себя так, чтобы Джули заинтересовалась им как парнем. Он забыл, как это – флиртовать. Находясь рядом с ней, он большую часть времени переживал из-за того, что она сделает с Селестой в следующий момент, либо из-за того, что вдруг раскроет их семейную ложь. И хотя внешний вид не имел для Мэтта большого значения, он подозревал, что такая невероятная девушка, как Джули, наверняка притягивает к себе жгучих красавцев. С другой стороны, она не производила впечатления человека, который станет встречаться с кем-то только из-за внешности. Она была слишком умна и полна жизни, чтобы принимать такие поверхностные решения. Возможно, в этом и заключалась проблема. Она обладала всем тем, чего у Мэтта больше не было. Джули оставалась такой прекрасной во всех своих проявлениях, что ему порой становилось почти больно находиться рядом. И хотя между ними зародилась дружба – даже довольно близкая, – Джули не влюблялась в него. Она влюблялась в Финна – в ту часть Мэтта, которой больше не было места в настоящем мире.

Джули Сигл

Черт. Лифт заработал.

Бог Финн

Это хорошая новость!

Джули Сигл

Сейчас мне уже так не кажется. Я напишу попозже.

Мэтт захлопнул крышку ноутбука. Что за чертовщина только что произошла с ним? С ними обоими? Он встал и пошел на кухню. Он хотел пить. А еще ему не помешало бы принять холодный душ. А лучше два. В данный момент Мэтт пребывал в таком взвинченном состоянии, в каком не был уже очень долгое время.

Он стоял сейчас на том же месте, где Джули засыпала его вопросами о Селесте и Картонном Финне после своего первого ужина в их доме. Она была неумолима, и его резкие ответы ничуть ее не смущали. Возможно, она допрашивала его чересчур напористо, но делала это с неизменной добротой. Она просто хотела понять, что происходит, и кто мог ее в этом винить? Мэтт подтянулся и присел на столик – туда же, где сидела когда-то Джули, – и залпом выпил высокий стакан ледяной воды.

Что ему теперь делать?

Возможно, ему не нужно было делать вообще ничего. Просто наслаждаться этими виртуальными отношениями, пока они не закончатся. Вероятно, в какой-то момент это произойдет само по себе, как обычно и бывает. Судя по всему, Джули сейчас проводила время с Сетом. Вряд ли их беседа в лифте, полная недвусмысленных намеков, заставила ее изменить планы на вечер.

«Нет, – сказал он себе. – Так нельзя. Джули заслуживает правду. Она не сделала ничего плохого. Она не знала, во что ввязывается».

Поэтому он поговорит с ней. Сегодня же, когда она вернется домой. Расскажет ей обо всем и примет последствия. Их разговор в лифте зашел слишком далеко, и он должен был положить этому конец. Мэтт понимал, что другого выбора у него нет. Его жизнь уже разрушалась до самого основания, и он пройдет через это еще раз.

Все. Решение принято. Больше никаких мучительных внутренних споров.

Мэтт погасил свет во всех комнатах на первом этаже, кроме лампочки, горевшей над крыльцом. Потом поднялся по лестнице, но тут же спустился и включил люстру в холле. И одну из ламп в гостиной. Вернувшись на второй этаж, он на секунду замер. В спальне родителей горел свет, и Мэтт увидел Эрин, стоявшую посреди комнаты с бокалом вина в руке. Не нужно ей было этого делать. Мать слегка покачивалась из стороны в сторону – она уже явно выпила больше чем достаточно.

– Мам. – Мэтт остановился на пороге ее комнаты. – Что ты делаешь?

– В чем дело, Мэттью? – Эрин даже на него не взглянула. Она не отводила глаз от ночной улицы за окном.

Он зашел в спальню и встал перед матерью.

– Мам. – Теперь он видел, что ее глаза немного припухли.

– Привет, милый. – Она шмыгнула носом. – У тебя все хорошо?

Хотя Мэтт терпеть не мог, когда Эрин пила, лишь в эти моменты на нее накатывала хоть какая-то материнская нежность.

– Да, все хорошо. Где папа? Что ты тут делаешь?

– Роджер на третьем этаже, в комнате для гостей. Он сильно простыл и теперь храпит. – Она сделала большой глоток вина. – А я стою и смотрю на снег. В этот раз улицу не очень хорошо почистили, как думаешь? По-моему, на дороге наледь.

– С ней все нормально, мам.

– А может, и нет. Людям сегодня не стоит садиться за руль. – Она замолчала, и Мэтт заметил, как ее пальцы крепче сжали бокал. Он аккуратно взял бокал за ножку и мягким движением разжал пальцы Эрин.

– На самом деле, улицы в хорошем состоянии. Просто тебе так кажется отсюда.

– Джули уехала на машине, да? – Эрин посмотрела Мэтту в глаза. – Она тебе звонила? Ох, нет, Мэттью. – Ее глаза наполнились слезами.

– У нее все хорошо, я уверен. Пожалуйста, не переживай.

– Ты же не допустишь, чтобы с ней случилось что-то плохое? – Эрин коснулась рукой его щеки, и сквозь пелену алкоголя и боли на ее лице проступила едва заметная улыбка. – Она же много значит для тебя – для всех нас, правда?

Мэтт кивнул, но не нашел в себе сил ответить. Он сам едва не плакал.

Эрин наклонилась к нему, обняла его за одно плечо и начала поглаживать по спине. Это было так на нее не похоже, что Мэтт на мгновение замер, не зная, как себя вести. Но потом он прижался к матери и положил голову ей на плечо. Его свободная рука дернулась, чтобы обнять Эрин в ответ.

– Ты же не станешь ей рассказывать, Мэттью? Джули? Подождешь еще немного?

– Мама…

– Пожалуйста.

Мэтт шмыгнул носом.

– Это нечестно по отношению к ней.

– С ней все гораздо лучше, правда ведь? Вот так, как сейчас? Благодаря ей здесь легче дышать. Пожалуйста, не забирай это у меня. Я до сих пор по нему скучаю, но теперь мне уже не так тяжело. – Она сильнее прижала Мэтта к себе, и его решимость начала угасать.

– Так не может долго продолжаться, – мягко проговорил он.

– Еще чуть-чуть. Пусть она сама догадается в свое время. Когда она будет готова, когда сама все поймет, она это примет. Я правда так думаю.

Мэтт чувствовал, как слезы матери падают на его футболку, а ее пальцы глубже вонзаются в его кожу.

– Пожалуйста, Мэттью. Я тебя умоляю. Пусть правда выйдет наружу, когда придет время.

– Ладно. – Он кивнул, упершись в плечо Эрин. – Хорошо.

– Спасибо. – Объятия Эрин немного расслабились.

– Мама, тебе нельзя пить. Ты же знаешь. Не будешь больше?

– Не буду, – согласилась она. – Сегодня в последний раз. Это время года, этот снег… все это выводит меня из равновесия. Мы с папой, наверное, уедем из города на Новый год. Сможешь побыть с Селестой?

Мэтт опустил руку и аккуратно высвободился из объятий Эрин.

– Конечно. Думаю, смогу.

– Я, наверное, схожу сейчас в ванну. Немного расслаблюсь.

– Хорошая идея. – Мэтт пошел к двери, чувствуя, как его сердце снова наполняет уныние. Безысходность. Он хотел обернуться, но знал, что мать вряд ли скажет что-то, чтобы он почувствовал себя лучше. Чтобы почувствовал, что она его любит.

Он сделал глубокий вдох и постучал в дверь Селесты.

– Привет. Я зашел пожелать тебе доброй ночи.

– Доброй ночи, Мэтти. – Селеста улыбнулась, когда он присел на краешек ее кровати. – Я чрезвычайно устала сегодня вечером. Шрифт в моем словаре неприемлемо мал, поэтому мне пришлось значительно напрягать зрение.

– Я надеюсь, что твои усталые глазки хорошо отдохнут. – Мэтт потянулся к ночному столику, чтобы выключить маленькую лампу. Ее свет падал прямо на Картонного Финна, стоявшего неподалеку. Прожектор, направленный на звезду.

– Джули сказала, что завтра, после того как мы закончим проект, она научит меня готовить уху по-марсельски. Меня терзают некоторые опасения по поводу ее выбора морепродуктов – особенно меня смущают щупальца кальмаров. Но я пообещала ей, что буду храброй.

Мэтт погладил сестру по руке.

– Ты у меня очень храбрая.

– Пойдешь с нами на рынок морепродуктов?

– А ты хочешь, чтобы я пошел?

– Да, очень.

– Тогда пойду.

– Тебе тоже нужно отдохнуть. Мэттью, ты сегодня выглядишь необычайно изнуренным. Я посмотрела рецепт, и он состоит из множества сложных этапов. Особенно трудно готовить соус айоли, который включает в себя девятнадцать ингредиентов. Твоя помощь сыграет ключевую роль в успехе нашего предприятия.

– Понял. Хорошего тебе сна.

– Можешь, пожалуйста, сегодня поставить Картонного Финна перед дверью в мою комнату? Я хочу, чтобы он выполнял свою роль защитника, но вместе с тем считаю, что каждому из нас нужно личное пространство.

– Без проблем. – Мэтт выключил прожектор Картонного Финна и взял плоского брата в руки. – Доброй ночи, Селеста.

Мэтт зашел в свою комнату, закрыл дверь и снял рубашку. Он определенно вымотался до предела, и больше всего на свете ему хотелось уснуть, положив конец этому дню. Однако, залезая в постель, он взял с собой телефон. Следующие сорок пять минут он пролежал на спине, глядя в темный потолок. Он услышал скрип ступенек, когда Джули вернулась домой, и надел наушники, чтобы заглушить шум, стоявший в его голове. А потом ему пришло электронное сообщение.

Мне кажется, я в тебя влюбляюсь.

Мэтт долго не сводил взгляда с экрана.

– Джули, – прошептал он. На пару мгновений в нем разгорелся внутренний спор о том, что делать дальше. Наконец он написал ответ.

Это хорошо. Потому что мне тоже кажется, что я в тебя влюбляюсь. Давай в этот раз не будем открывать парашют.

Под рождественской елкой

«Любовь между строк», глава 21 от лица Мэтта

Мэтт Уоткинс Это время года всегда навевает мне теплые воспоминания о том, как я писался от ужаса на коленях у Санты. Ох уж эти теплые, мокрые воспоминания.