Юхх — ассенизатор, призванный богами.

— Что ты! Канализация там очень надежная. Просто слегка не повезло. Один акванавт, этнический русский, даже сочинил четверостишье:

Na zapredelnoy glubine Netronutogo morya Geroi plavayut v govne Takoye, nahuy, gore.

…Подождав, пока Фйен и Тарс переведут четверостишье, и оценят поэтический посыл, ассенизатор продолжил историю:

— Дело было в монтажной пене. Парадокс: казалось бы, у монтажной пены нет шансов попасть в локальную канализацию, но на практике я раз двадцать сталкивался с такой ситуацией. Хлопья застывшей монтажной пены болтаются в изгибах или жидкостных розетках, и в какой-то момент разворачиваются, блокируя поток. Так случилось на базе «Абиссаль-Окка». Я бы не догадался, если бы не интуиция, построенная на опыте.

— И как ты исправил это? – полюбопытствовала Фйен.

— Ну, — он улыбнулся, — точно так же, как исправлял ранее в разных обычных наземных локальных канализациях: нырнул в субстанцию, нашел хлопья пены и удалил их. Хотя, специфика условий на «Абиссаль-Окка» сказывалась: мне было зверски страшно. Так страшно, что я задумывался даже о психически-компенсирующих таблетках.

— Там настолько опасно? – удивился Тарс.

В ответ ассенизатор отрицательно покачал головой.

— База «Абиссаль-Окка» исключительно безопасна. Все элементы жизнеобеспечения и оболочки обитаемых модулей проверены под давлением 2000 атмосфер. Непрерывный мониторинг оболочек мгновенно сигнализирует о любых подозрительных изменениях структуры материала. По регламенту, подозрительный модуль отключается сразу. И в следующие 50 часов проводится его замена. Однако я ментально не смог отвлечься от давления 700 атмосфер за бортом. Спать не получалось больше двух часов. Потом так кошмарило, что я вскакивал с криком. Мне снилось, что обитаемый модуль сжимается, теряет жесткость, я пытаюсь выбраться, но люки заклинило, сморщившиеся стены все ближе, лампочка лопается, полная темнота, выхода нет, я кричу и просыпаюсь.

— Тяжелая фобия, — сказал Тарс, — бывает аналогичная фобия на космос.

— На космос у меня нет фобии, — сказал Юхх, — на орбитальной станции я спал вполне нормально, а на глубоководной базе такое. Хорошо, что сделать дело удалось за три дня. Когда я вернулся на сушу, и прилетел в Эдо… Который бывший Токио… То изрядно

напился в ближайшем фенси-клубе. Публика даже обсуждала вопрос, следует ли меня отнести в отель рядом – поскольку я готов был падать мордой в салат. Но затем меня забрала к себе местная девушка, Тоетоми Кейко. Просто, с ней я тоже выпил, и в ходе флейма оказалось, что мы почти коллеги: она оператор мусороуборочных машин в суб-муниципалитете Готанда. Через пару часов я пришел в порядок, и получилось весело.

— Секс — лучшее лекарство от стресса, — прокомментировала Фйен, — и что было дальше?

— Много всякого… — Юхх улыбнулся, — …Кейко прилетала на Ямайку, и я проводил ей экскурсию по мемориальной ферме ганджубаса при музее Боба Марли. Это недалеко от аллигаторовой фермы дедушки Ральфа. Позже, Кейко познакомила меня с ребятами, у которых были проблемы при хранении биогаза в емкостях на Токийском заливе. Я уже рассказывал эту историю.

— Ха! — Фйен потерла руки, — Познакомишь с ней?

— Легко! — ответил он.

— Аллигаторы, ганджубас, регги, романтика, — иронично-мечтательно произнес Тарс.

…

*5. Семинар для школьников на аллигаторовой ферме.

Усадьба фермы дедушки Ральфа выглядела монументально, хотя напоминала свалку разнородного крупномерного мусора. Старые доски, ржавые стальные каркасы, сеть брошенных кое-как проводов от раритетного генератора, и линия серых пластиковых водяных труб от локальной водонапорной башни, сделанной из деревянной вышки, в прошлые времена служившей для размещения часового на страже военного склада. У местной фауны, похоже, было мнение, что эта ферма суть природный объект, значит, можно использовать ее для своих нужд. Под кривоватой крышей обитали существа, похожие на гигантских летучих мышей, а самый захламленный угол циклопической веранды занимала ягуарица с двумя очаровательными котятами.

— Интересно, чем они питаются? – тут же, поинтересовалась Фйен.

— Чем попало, — ответил Ральф, — иногда Кассандра таскает у меня мелких аллигаторов. Иногда — таскает у соседей всяких гусей и индеек, или прудовую рыбу. Но она всегда соблюдает чистоту в доме, поэтому особых проблем с ней нет.

— Уа! – негромко отозвалась ягуарица из угла.

— Значит, ее зовут Кассандра, — заключила Фйен.

— Уа! – одобрительно повторила большая пятнистая кошка и последовательно пихнула носом обоих котят, намекая, что им пора размять лапки. Эти пушистые комочки сразу перешли от сна к бодрствованию, и зашагали в сторону людей, усевшихся за столом в противоположном углу, где было размещено всякое кухонное оборудование.

— Начинается, — проворчал Ральф, извлек из холодильника тетрапак, и наплескал двум котятам полную миску бело-розового желе.

— Это что? – удивился Тарс.

— Ну, — отозвался Юхх, — дедушка прикармливает ягуарят клубникой со сливками.

Ральф многозначительно указал пальцем в потолок и менторским тоном объявил:

— Детям нужны витамины и кальций.

— А можно их погладить? — спросила Фйен.

— Только когда они наедятся, — строго сказал он.

— Пока, — заметил Юхх, — ты могла бы настроить теле-систему для семинара.

— Ладно, — отозвалась она, и занялась домашней электроникой.

…

Скоро вся восьмерка учеников была в сборе (семеро из них – в режиме виртуального присутствия). И начался обещанный семинар. Ральф основательно хлебнул домашней кашасы пополам с лайм-джусом, и предложил:

— Смелее, юниоры, задавайте вопросы.

— Вот! – отреагировал 11-летний мальчишка, — В старом кино я видел, что в Америке потребление мерили в долларах. У среднего рабочего где-то 30 тысяч долларов в год.

— Примерно так, Эдди, — подтвердил Ральф, — а где твой вопрос?

— Вопрос вот: человек может получать в год миллион долларов, или даже миллиард долларов. Зачем ему столько? Что можно было потребить за год на эту сумму?

Дедушка Ральф своим любимым жестом указал пальцем в потолок.

— Эдди, ты путаешь два разных действия: «потребить» и «потратить».

— Почему это я путаю? Это ведь просто. Чтобы потребить суп, надо его сварить, а это значит: потратить столько-то джоулей. Так и с долларами, когда мерили в деньгах. В смысле: это называлось: «купить». Тратишь деньги — покупаешь товар и потребляешь.

— Фокус в том, Эдди, что доллары тратились не только на потребление.

— Еще на инвестиции! — козырнул эрудицией мальчишка примерно на год старше.

— Вот и нет, Майк! – возразила девчонка, его ровесница, — Инвестиции, это когда потом получишь больше денег, чем потратил, и еще больше проблема, что на них потребить!

— Так это будет потом, а пока ты их потратила, и проблемы нет! – парировал Майк.

— А когда наступит это «потом», что будешь делать? – ехидно спросила она.

— Так, Йаана, — произнес Ральф, — объясняю, чего ты не учла. Если кто-то очень удачно инвестировал, и стал получать, скажем, миллиард долларов в год, то он обязан был это тратить просто потому, что в противном случае система не могла бы дальше работать. Иначе говоря: если большие деньги получены, то они должны быть потрачены. Не находя нужных товаров на такую сумму, он покупает предметы избыточной роскоши. Дворцы с поместьями. Яхты 100-метровой длины. Всякое такое.

Эдди всем своим видом изобразил недоумение:

— Ну вот он тратит. Купил три дворца, три яхты, и еще что-нибудь. Но, как он будет это потреблять? Он не сможет жить одновременно в трех дворцах и кататься на трех яхтах.

— То, что он не может — сказал Ральф, — не играет никакой роли. Он должен купить их на рынке, поскольку в противном случае деньги не будут поступать на рынок, и на рынке пропадет платежеспособный спрос. Предприятия, не видя спроса, не будут производить товары, рабочие потеряют работу, и экономическая система разрушится.

— Ну а все-таки, если он не стал тратить на лишние яхты и дворцы, что тогда?

— Ты неправильно ставишь вопрос, Эдди. Правильно так: может ли стать миллионером или миллиардером человек, который не намерен тратить деньги на явно лишние вещи?

— А что, разве не может?..

Дедушка Ральф выразительно развел руками, и Эдди удивленно спросил:

… — А что, если человек изобретатель, и придумал такую штуку, которую хотят купить миллиарды людей, разве он не станет миллиардером?

— Он станет, только если заранее примет эти правила системы насчет траты денег. Это в экономической денежной системе главное. А быть изобретателем не обязательно.

— Но тогда откуда у него возьмутся миллиарды долларов? – снова удивился Эдди.

— От спекуляций. Купил товар дешево, пользуясь связями в правительстве, затем продал дорого. Это простейший вариант. Чтобы объяснить более сложные варианты, придется рассказать вам о денежной эмиссии, банках, и кредитах, об игре на фондовой бирже…

— …Фондовая биржа, это вроде казино? – спросила Фйен.

— Не совсем, хотя сходство есть, — ответил Ральф.

Тем временем, Йаана, поразмыслив, задала вопрос:

— А этот миллиардер, с кучей дворцов, яхт, и всякого такого… Как он себя чувствует? В смысле: рядом живут люди, у которых ничего такого нет. Это как вообще?

— Тогдашнее общество, — сказал Ральф, — воспитывало человека с детства так, чтобы он получал удовольствие, если имеет больше, чем окружающие люди. И также, чтобы он подчинялся людям, которые имеют больше, при этом испытывая зависть к ним.

— Подожди, Ральф! Чего он или они имеют больше?

— Не важно, чего. Главное, чтобы это было модно, дорого, и недоступно большинству. Не играет роли даже, пригодно ли это для практического потребления.

— Вообще не понимаю… — тут Йаана артистично изобразила пантомиму.

— Ты не поймешь сходу. Это похоже на массовые религиозные психозы средневековья. Психозы такого рода бывают необходимы политической системе для самосохранения. Поэтому политическая система создает их. Если система построена на религии, то она воспитывает в людях потребность в религиозном экстазе. А если система построена на деньгах, то она внушает людям потребность покупать всякие вещи, в основном ненужные. Кто не смог насобирать денег и купить — получает комплекс неполноценности. Кто смог — получает удовольствие от комплекса неполноценности тех вокруг, которые не смогли.

Йанна переглянулась с Майком, он почесал в затылке и пробурчал:

— Какое вообще в этом удовольствие?

— Да, точно, — включился кто-то из ранее молчавших, — какое удовольствие, если вокруг живут люди, которые голодные и закомплексованные?

— …Ни разу не прикольно… — договорил кто-то еще.

— Психологически, — пояснил Ральф, — человека можно воспитать так, чтобы он получал удовольствие от самых странных вещей, например, от блестящих штучек которые ему повесили на грудь. Эти штучки назывались орденами и медалями. Он может получать удовольствие, от того, что стоит на коленях перед каким-то символом. Это известно с античных времен, по устройству персидской империи. Человек должен был получать удовольствие от того, что лежит лицом вниз перед императором. Император это такой чемпион в соревновании за ценности. Он на вершине пирамиды супер-неравенства. А впоследствии были придуманы деньги, как измеритель высоты ступеней пирамиды.

Майк снова почесал в затылке.

— Жесть. Ну, хорошо. А те люди, у которых вообще ничего нет практически, они как это терпели? Их же было больше, чем правителей! Почему они не объединились и это?..

— Потому, — произнес Ральф, — что система воспитала людей так, чтобы они абсолютно не доверяли друг другу. Почти каждый человек, прежде всего, думал о том, как стать более имущим, чем окружающие. Подняться в социальной иерархии над окружающими.

— А-а… Они что, все были сумасшедшие или идиоты? Разве так бывает вообще?

— Бывает, что почти все. Сумасшедших или идиотов было процентов 80. Оставшиеся 20 процентов не особенно влияли на ситуацию. Как правило, оставшиеся были пассивны.

— А-а… Тогда как все это рухнуло? Как случилась Неназванная война?

— Как это бывает в секте. Тебе, наверное, рассказывали, что такое тоталитарная секта с маленьким кругом лидеров…

Мальчишка утвердительно кивнул, и дедушка Ральф продолжил:

…Изнутри секта непробиваема, поскольку все лидеры довольны ситуацией, а рядовые сектанты мыслят в иллюзорном пространстве: в пространстве ритуала. Для них ритуал полностью затмевает реальность. Но эта иллюзорность приводит к деградации в сфере материального, и в круге лидеров перестает хватать благ – привычной роскоши. Тогда между лидерами начинается конкуренция за пустеющую кормушку. А среди рядовых сектантов уже полная нищета, и становится возможным рекрутировать любого из них за кусок хлеба. Применительно к глобальному миру: стало возможным дешево покупать хороших экспертов по оружейным и двойным технологиям. Среди лидеров, отжатых от кормушки, нашелся тот, кто использовал это. И кинетические торпеды с неба внезапно обрушились на ключевые объекты городской инфраструктуры. Хотя, первой жертвой кинетических бомбардировок стала не сама инфраструктура, а сложная схема хлипких компромиссов между лидерами. Так началась война вслепую между правителями. Это вызвало обрушение сектантского иллюзорного мира денежных и статусных пирамид. Соответственно, обрушились все цепочки производства и поставок, которые работали только на иллюзорных мотивациях. У рядовых сектантов возникла альтернатива: или вымереть, или начать самостоятельно думать. Одни вымерли, а другие построили мир, который постепенно пришел к нынешнему динамическому состоянию.

— Начало — как в мифе про аргонавтов и зубы дракона, — встрял Эдди.

— В смысле? – не понял Ральф.