Помоги проекту - поделись книгой:
— Он бесквартирный. Может, квартиру ему?
Заместитель директора тяжело вздохнул.
— Хотел бы купить — купил бы уже. Уверен. Предварительная отработка проведена?
— Никак нет, без санкции…
Ещё один вздох. Не те люди пошли, не те. Раньше на смерть шли, и «Интернационал» пели, а теперь — к креслам ж…ми приросли.
— Да… без санкции ныне и кошки не родятся. Как отработаете — организуйте встречу. Поговорю лично. При отработке полицию привлекать запрещаю. Выкручивайтесь как хотите, но без полиции.
— Есть.
Ливия, неконтролируемая территория. 05 мая 2015 года. Полевой аэродром
— Эй, русский!
Николай проснулся мгновенно, ещё не успел открыть глаза, перехватил руку того, кто его тряс в запястье…
— Э, э… Полегче, медведь… Ты ведь русский?
Человека, который стоял перед ним — Николай не знал. Но по виду он не представлял опасности и был отставным или находящимся на службе военным. Николай отпустил его руку.
— Русский. А ты кто? — ответил он по-английски.
— Один из парней, которые спасли тебе задницу пару часов назад. Джим Тейко, но можешь звать меня Текила.
— Ник, — представился Николай своим американизированным именем.
— Сержант… ну, который говорил с тем парнем… короче, мы ищем попутчика. Есть самолет… на шесть мест. Со снаряжением. Нас пятеро, переплачивать неохота, пилот с пустым местом не полетит, — бесхитростно и деловито изложил проблему американец, — если сговоримся, улетим быстро. Если нет — будем торчать здесь, пока корни не пустим. Видимо, всё это дерьмо надолго. А нам за сидение в аэропорту не платят. Так что?
Николай поднялся, потер затылок. Подхватил сумку.
— Куда летим?
— Бывшая военная база близ Триполи. Сейчас под контролем сил ООН, оттуда есть конвои до Триполи. Из Триполи — ходят конвои во все точки страны, доберёшься, куда надо.
— Годится, пошли, — у Николая были деньги на оперативные расходы и немалые. Деньги от СВР, от ООН, командировочные от Газпрома… В общем, совсем не то как раньше, когда советские командированные в номере чай на кипятильнике заваривали.
— Пошли, — американцы были, что называется «без церемоний». — А ты откуда? Гард?
— ООН.
— А… — в голосе американца проскользнуло разочарование. — Понятно.
— И я русский.
— Да я уж понял…
Самолетом, которому предстояло везти их в Триполи, оказалась новая, но уже ушатанная и с зашпаклёванными пробоинами на крыльях «Цессна Гранд Караван». Николай удивился — эта модель вообще то могла нести девятерых пассажиров. Но оказалось, что это грузовая модель и им предстояло лететь на мешках и каких-то контейнерах с грузом. Очевидно, ушлый пилот решил немного подзаработать и срубить деньги для себя.
Американцы стояли у самолета; увидев Ника, они окинули его заинтересованными взглядами — но не найдя ничего интересного, отвернулись и продолжили разговор. У них было оружие, но только пистолеты. Удивляться было нечему — практически все частные охранники покупали и оружие, и патроны на месте, тем более в Ливии, где его было навалом и самого разного. В США для покупки боевого автомата надо было иметь лицензию третьего класса и как минимум пару тысяч долларов. В Ливии неплохой автомат можно было купить за сотню долларов. Русские патроны калибра 7,62 стоили в шесть раз дешевле 5,56 NATO. Военным плевать, им выдадут — а вот охране надо считать и считать. Вероятно, у каждого в рюкзаке — по прицелу и израильскому комплекту для кастомизации АК — и то, и другое можно купить относительно дёшево и без лицензии.
Откуда-то из-за крыла появился старший; он вел ожесточенный торг с пилотом. Пилот был не араб — итальянец, наверняка сицилиец, он вел торг на плохом английском с примесью итальянских слов, тараторя со скоростью автомата Калашникова. Присутствие Николая помогло урегулировать проблему пустого места в самолете — и стороны быстро пришли к обоюдоприемлемому решению…
Американец кивнул итальянцу, они пожали руки в знак того, что заключена сделка, потом он подошел к русскому.
— Летишь?
— Да.
— Штука баксов с тебя.
Николай отсчитал требуемую сумму. Деньги он разложил не несколько кучек, чтобы не светить все разом. Мало ли кто на пути попадется? Времена нынче лихие.
Американец спрятал деньги в карман.
— Отлично.
— Сэр, самолет одномоторный. Что-то мне не по себе…
Американец хмыкнул.
— Мне тоже. Но ничего другого нет. Бывал?
— Ирак. Харт Груп. Работал в Киркуке.
— Понятно… Пошли, лучше здесь не задерживаться. Надо долететь до темноты…
Лампедуза расположена у самого побережья Ливии, но принадлежит не Ливии, а Италии — отрыжка старых времен итальянского колониализма. До Триполи было довольно далеко. Самолет разбежался, тяжело поднялся в воздух — явный перегруз. Взяли направление на запад — как раз в Триполи над мелководным здесь Средиземным морем…
Лететь было не так комфортно, как в «Аэробусе» — но и страшного тоже ничего не было. Внизу были мешки, наёмники расположились на них, полулежа, каждый как мог устроил себе что-то типа шезлонга. Лежали на твёрдом, спина и ноги стали ныть — но лучше плохо лететь, чем хорошо сидеть в аэропорту и ждать рейса. Американцы обычно болтливы — но эти, возможно из-за присутствия постороннего, да ещё и русского — лишнего не болтали. Анекдоты и смешные случаи из мирной жизни — сменялись короткими вспышкам хохота, а потом — периодами молчания. Насчёт того, что летим без парашютов, никто не шутил, потому что тема для шуток скверная.
Самолет шёл низко над водой, тяжело, возможно, потому, что с перегрузом; их почти не шатало в воздухе, как по рельсам шли. Потом — тональность мотора чуть изменилась — и вдруг он взвыл, а самолет начал набирать высоту, с довольно опасной для перегруженного самолета скоростью. Потянуло ветерком — и Николай понял, что самолет обстрелян и остекление пробито…
— Твою мать…
— Марк, проверь, что там?
Марк, рыжеволосый крепыш-ирландец, лежавший у самой кабины — через минуту сообщил, что они обстреляны из «долбанного АК», но ничего страшного, двигатель не поврежден. До места долетим. Настроение у всех сразу упало, остаток полета все провели в мрачном молчании и раздумьях.
Бывшая база ВВС Ливии неподалеку от Триполи за три года «миротворения» была уже обжита миротворческими силами и частными военными компаниями, которые летали тоже в основном отсюда — у кого были связи, чтобы не платить за билеты на гражданский рейс. Весь аэродром окружили мешками с песком HESCO, взлётно-посадочные полосы, разрушенные бомбовыми ударами, исправили, залатали тем же ремкомплектом советских бетонных плит, который тут оставался. «Аэробус» здесь не сел бы, но любой военно-транспортный самолет садился запросто. Для персонала возвели несколько городков из легковозводимых конструкций. В принципе, тот же Баграм, только боевых самолетов почти нет и гор тоже нет…
Порядка особого не было, пилот коротко перекинулся с диспетчером, сели довольно быстро; перед Баграмом, например, всегда бывали воздушные пробки. Они зарулили к каким-то ангарам, после чего их попросили из самолета — никто не должен был знать о деятельности «воздушного такси». Собрав сумки, американцы потащились к тому, что было здесь «пассажирским терминалом».
Самолет действительно был обстрелян из автомата, а возможно и чего похуже. Николай увидел попадание на самой законцовке крыла и на фюзеляже.
— Грёб бы всё мать… — заявил один из американцев — как меня все за…о. Из страны в страну — и везде одно и то же. Какого черта эта часть шарика постоянно бурлит?
— А хрен его знает…
— И когда все это кончится…
— Надеюсь, не раньше, чем я рассчитаюсь с Шейлой и ее грёбаным адвокатом за развод.
— Лучше пристрели их…
— Заткнулись все! — пристрожил старший и они потопали дальше. По серым, ноздреватым плитам змейками струился песок, пахло керосином…
Николай смотрел по сторонам и запоминал. В отличие от обычного разведчика, которые проходят подготовку в академии ФСБ и потом работают в капстранах, он был младшим офицером с боевым опытом Чечни и доскональным знанием того, как организуется военная и охранная работа в частных военных и государственных армейских структурах НАТО. Короткие и вроде бы равнодушные взгляды по сторонам давали вал информации, которая заботливо откладывалась в нужные ячейки памяти в голове, чтобы потом быть извлечённой, обработанной и представленной в Москву в качестве донесения. На летное поле явно нападали, обстреливали, всё это бывало не раз и не два. Вон платформа «Центуриона» в боевом положении — морской вариант зенитной пушки «Вулкан» с автоматически наведением на трейлерной платформе, предназначена для уничтожения мин и самодельных ракетных снарядов. Куда лучше израильской ракетной системы
Оба-на! А вон там — даже МС-130, причем в варианте
Всё это значило только одно — в стране в значительном количестве присутствует армия США, точнее — части спецназа этой армии. Присутствие США в Ливии не ограничивается отрядами морской пехоты, охраняющими посольство, дипломатический анклав и некоторые месторождения, где работали граждане США и американские компании. Силы спецназа присутствуют здесь на постоянной основе, со средствами поддержки, и ведут активные боевые действия, причём наверняка не только в Ливии, но и Египте, и в других местах. После событий, названных Арабской весной — проще назвать те страны, в которых спокойно. В том же Чаде христиан вырезают целыми семьями, неспокойно в Алжире, Нигере. Практически везде лагеря беженцев. Они находятся на попечении ООН и разных гуманитарных организаций; местные откровенно завидуют тому, что в то время как они добывают свой хлеб в поте лица, эти просто получают гуманитарную помощь. Все лагеря уже превратились в реактор ненависти, антиамериканского действия и исламского экстремизма, лучшей школы ненависти, чем лагерь беженцев, где дети видят, как родители унижаются в очереди за гуманитарной помощью, и придумать сложно. Это все уже пройдено, и пройдено не раз — Ливан, Иордания, лагеря палестинских беженцев по всему Востоку. Пример палестинцев показал, что сопротивление может длиться и десять лет и пятьдесят и сто, и те, кто видел начало, все погибнут — но на их место встанут новые и новые мстители. Ни американцы, ни израильтяне знать этого не хотели, они продолжали весело танцевать на углях, раскидывая во все стороны искры…
На входе в терминал их остановили. Военная полиция США, в открытую — с нашивками на форме и без знаков ООН. Николай достал карточку сотрудника ООН, показал.
— Простите, где я могу найти ближайший офис?
— Пройдешь прямо, парень, дальше смотри по сторонам. Голубой флаг — это он и есть.
— А кого спрашивать?
— Не знаю, парень. У вас все время люди меняются, то и дело что-то новое. Узнаешь сам.
Американцы проходили контроль с шутками-прибаутками. Бутылка виски обрела своих новых хозяев…
— Удачи, парни… — поблагодарил их Николай, когда они прошли чек-пойнт и вступили на ливийскую землю.
— Удачи тебе, русский, — за всех сказал один из американцев. — Мы тебе не завидуем. Мы, по крайней мере, можем хотя бы отстреливаться…
Николай не ненавидел американцев. Но его первый ротный, будучи уже подполковником, погиб под Донецком, и Николай, как и многие другие русские, думал, что американцы заслуживают возмездия. Поляки в первую очередь — но и американцы тоже. Речь шла не про месть. Про справедливое возмездие…
Он огляделся и увидел голубой с белым флаг ООН над одним из компаундов, огороженных сеткой-рабицей. Тут же — стояли белые грузовики, турецкие дешёвые бортовики с бронированными кабинами, которые ставили на стандартные точки крепления — всё это он видел в Ираке. Здесь было шумно, пыльно, все куда-то спешили, ехали машины, белые и цвета хаки — и он, прикрыв лицо пустынным бедуинским шарфом, пошел по направлению на флаг, надеясь найти там кого-то, кто определит его судьбу.
Офис ООН находился в небольшом стандартном вагончике, площадью около двадцати квадратов, около него не было охраны. Сам вагончик был разделён на две равные части, в одной была никем не занятая приемная и архив, в другую вела закрытая дверь. Николай вошел, постучался в дверь — ответа не было. Решив, что рано или поздно хозяин придет — он сел, бросил рядом вещи и принялся терпеливо ждать. Чтобы не скучно было ждать — он налил себе воды в большой пластиковый одноразовый стакан из кулера, такого же, какой бывает в офисах по всему миру. В перевернутом девятнадцатилитровом баллоне — ёмкости для воды и все здесь были градуированы на европейский манер — оставалось больше половины и он решил, что хозяин не слишком на него осерчает, если он воспользуется его водой. В пустыне воды, как и денег, много не бывает и если выдалась возможность попить — надо пить, потому что никогда не знаешь, когда такая возможность выдастся еще.
Он сидел больше часа, на улице уже начало темнеть — хотя здесь почти экватор, дело идёт к лету, дни длинные-длинные. Он уже посматривал на часы, когда дверь с шумом распахнулась и пожилой негр в армейском бронежилете и каске, наскоро вымазанной белым — удивленно уставился на него.
— Ко мне?
Николай вскочил.
— Так точно.
— Вы откуда здесь? Полеты закрыты…
— Прибыл с грузовым рейсом…
На поясе у негра забухтела рация, он сорвал ее с пояса, ответил по-английски, на языке, принятом как официальный язык ООН. Из смысла сказанного Николай понял, что есть какие-то проблемы с логистикой. Потом негр, не глядя, сунул рацию за пояс на защелке, выругался на своем языке, видимо африкаанс.
— Жди здесь. Я скоро. Там груз потеряли…
Вернулся негр, когда совсем стемнело. В руках его был большой котелок и пластиковая посуда на две персоны в полиэтиленовом пакете.
— Пошли.
Негр открыл свой кабинет — он оказался пыльным, полузаброшенным, с небрежно сложенными бумагами на столе. Сдвинув лишнее в сторону — он начал сноровисто накрывать на стол со скоростью, какая сделала бы честь и официанту в дорогом отеле. Мимоходом он включил большой чайник в розетку…
— Надо пожрать. Сегодня ты все равно уже никуда не поедешь. Сейчас пожрём, потом найдем тебе место на ночь.
— Спасибо, сэр.
— Брось, какой я тебе, сэр. Я даже не военный, в армии не служил. Доброволец, волонтёр, раньше тут, в отеле работал. Садись…
На ужин оказался рис с бараниной. Специи были удивительно жгучими; но этот рис явно был приготовлен из местных продуктов, и не индусами, а настоящими бедуинами. И барашек — свежий, а не мороженный. Николай питался в Ираке в столовках для военных и миротворцев, и их стряпню теперь смог бы отличить даже по запаху.
— Меня кстати Жан Бертран зовут. Жан — Бертран, Жан-Бертран — зачем-то повторил негр. Выглядел он жизнерадостным, не пришибленным обстоятельствами.
— Николай. Ник.
— Русский?
— Так точно.
— Ты куда-то конкретно назначен? Я имею в виду — приписка уже есть?
— Миссия безопасности ООН. Я из России. Больше ничего нет, наверное, в штабе решат, куда.
— Наши решат, да…
Жан-Бертран почесал ручкой ложки голову.
— Просись в Сирт, — решил он. — Не самое худшее для тебя. Там жалование идет в двойном размере, плюс ещё кое-какие льготы. Послужишь там три месяца, потом подавай рапорт на перевод. Так и скажи: хочу в Сирт.
Николай пожал плечами.
— Я не против.
Негр взглянул на него с удивлением из-под съехавших на нос очков.
— Ты что, не знаешь, что там делается?
Поделиться книгой: