Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

Как-то в той, прошлой жизни, я даже целый год ходила на йогу и мне очень нравилось! Но представив, как я в этом теле буду делать самый простой комплекс, поняла, что у меня получится разве что поздороваться с солнцем. То есть вытянуться в струнку, поднять руки вверх и потянуться всем телом. Что-то вроде простых асан «Собака мордой вниз» или «Поза кошки» я, конечно, изобразить смогу, только выглядеть они у меня будут совершенно идентично, не смотря на полную разницу в технике исполнения. Хотя, знаю я еще одну асану, которая получится у меня на ура: «поза Мертвеца». Да уж… Но попробовать стоит. Что-то ведь можно приспособить и для этого тела!

— А вы знаете что это такое? — Удивился Дмитрий Максимович.

— Даже кое-что изобразить могу. — Хохотнула я, представив, как буду ему показывать пресловутую «позу Мертвеца», то есть тупо прилягу на спинку и попрошу полюбоваться асаной..

— Интересно, откуда у вас такие познания? — Посмотрел он на меня заинтересованно. — Все-таки в России сейчас слишком мало интересуются восточными практиками. Признаться, я и сам-то узнал об их существовании не так давно и совершенно случайно.

— Эээ.

«Вот так Штирлиц и прокололся.» — Мелькнуло у меня в мозгу.

— Так это… Тоже случайно. — Я кокетливо пожала плечиком и как можно более мило улыбнулась собеседнику.

Мой демарш, однако, возымел противоположный эффект. И вместо того, чтобы сбить молодого человека с мысли, я в прямом смысле слова сбил его с ног. Бедолага обо что-то запнулся и, не успев даже вскрикнуть, рухнул прямо на утоптанную тропинку. Хорошо хоть руки успел подставить и ничего себе не расквасил.

После такого конфуза, коллежский советник задержался со мной ненадолго и откланялся при первой же возможности.

А я оглянулась, нашла невдалеке взглядом Сережку и, махнув ему рукой, чтобы подошел ближе, сказала:

— Ну, показывай полянку! — И, ожесточенно почесав подбородок, добавила. — Евдокия Поликарповна готова к свершениям!

Глава 4

После того, как приехали ожидаемые учителя, моя жизнь вошла в определенный ритм. Там не было чаепитий, бесед со сверстниками и потенциальными женихами о природе и погоде, но были мои пот и кровь. О да!

Мой день начинался рано утром. Скажу честно, побудки давались мне непросто. Все тело ломило и мечтало об отдыхе. Но я, будто в плеере, включала у себя в голове песню группы Любе «Дуся агрегат» и шла умываться под задорный мотив, который сопровождал меня весь день:

Чем слоняться по округе, руки в брюки,

Развивай мускулатуру физкультурой.

Штангою качайся, в проруби купайся,

Соблюдай культуру тела, тело в дело!

Помни о фигуре, о мускулатуре…

Припев:

Ты агрегат, Дуся, ты, Дуся-агрегат. Ты агрегат, Дуся, на сто киловатт.

Ты агрегат, Дуся, ты, Дуся-агрегат. Ты агрегат, Дуся, на сто киловатт.

Ты агрегат! Дуся, ты! Дуся-агрегат. Ты агрегат! Дуся, на! сто киловатт.

Давай-давай! Дуся-эх! Дуся, выжимай! Давай-давай! Дуся, эх! Дуся, прибавляй-а-ай! Эх!

(Можно послушать здесь: https://www.youtube.com/watch?v=vnmiTOhV03I)

После умывания были два обязательных стакана воды. Надо ведь выводить из организма шлаки и вообще просто выводить, как можно больше всего.

Потом шел черед то ли прогулки, то ли пробежки, в общем проходки в быстром темпе. Снова умывание, нормальный завтрак, дающий энергию новому дню и состоящий из какой-нибудь каши на воде, чашечки кофе и маленькой вредной вкуснятинки, вроде небольшого кусочка хлеба с малом или маленького кексика. Знаю, мне этого было нельзя, но таким нехитрым способом я подбадривала себя на новый день полный не самых легких свершений.

К тому же, я поняла и приняла для себя одну простую вещь: Диета — это лишь временное средство, которое по окончании на раз может вернуть все мои потерянные килограммы. А потому нужно заниматься не диетами, а полностью менять свое отношение к себе, к еде и своему питанию в целом. Да и голодать ни в коем случае нельзя иначе организм, как хомяк, начнет накапливать жирок на черный день, тот самый, в который его хозяйка решит устроить очередное голодание. Веры ей, ведь, уже нет, вот и нужно подкопить, чтобы все не потерять! Поэтому кормить организм не просто нужно, а необходимо! Но и маленькие послабления, вроде утренней вкусняшки, я все же решила себе делать. Ведь я же люблю себя любимую? Люблю! Вот балую и подбадриваю таким нехитрым способом, только совсем чуть-чуть.

Вообще же, по уму, нужно было обратиться к диетологу, который, как говорится, учел бы все мои особенности, но где здесь найти такого загадочного зверя никто не знал. А потому я здесь, можно сказать, самый что ни наесть квалифицированный сам себе диетолог.

Потом шли занятия с новыми учителями.

Таковых прибыло трое: сухенький дядечка профессор Михаил Иванович Розанцев, который преподавал математику, географию и естествознание; худой высокий мужчина средних лет Вениамин Яковлевич Ступин, преподающий русский язык, литературу и историю; и женщина средних лет Офелия Львовна Рябушкина, которая учила меня французскому и английскому языкам, которые получили наибольшее распространение в высшем обществе.

Тут стоит отметить, что к моему величайшему облегчению и радости, в этом мире аристократы и монаршие особы не имели такого преклонения перед иностранной культурой и говорить при дворе предпочитали все же на русском языке. В то время, как примерно в это же время в нашем мире при дворе все говорили практически только на французском, хотя после войны с Наполеоном позиции этого языка и пошатнулись. Да что там, даже в русской классике всех времен и народов, «Война и мир», Толстой делал вставки на французском языке.

В любом случае, с этим языком до этого времени мне сталкиваться не приходилось и его изучение продвигалось довольно медленно, чего нельзя сказать об английском. Этот язык я учила и в школе, и в институте, а потому основной задачей здесь стало изучение слов, присущих именно этому времени и месту.

Что же касается других дисциплин, то тут тоже все было не так радужно, не смотря на все мое институтское образование. Взять хотя бы русский язык и литературу. Как я уже говорила, письменность и сам язык здесь, как, впрочем, и у нас, отличалась от современных. Приходилось приспосабливаться, но это было не так уж и сложно. А вот литературу, сами понимаете, нужно было изучать заново. Ибо здесь были свои писатели, свои Толстой, Крылов, Пушкин, Лермонтов… А без знания литературы в здешних дамских салонах делать нечего.

Географию, кстати, пришлось тоже во многом пересмотреть. Ведь после появления магии уже прошло две большие, но довольно краткосрочные и кровопролитные, войны, которые получили название Магических. Правители, как говорится, пробовали свои силы и возможности. Поэтому карта здешнего современного мира была перекроена, хотя и не так сильно, как могло бы показаться.

Хорошо хоть естествознание и математика не преподнесли мне никаких сюрпризов. Все же законы природы и математики остались неизменны.

Поэтому, как и планировалось, ум я тоже нагружала, и это было хоть и интересно, но утомительно!

Итак, вернемся к распорядку дня.

После занятий шел обед, на который я накидывалась аки горный орел. А потом час сна. Не поверите, но к этому времени я просто с ног валилась. Все-таки не привыкло это тело ни к физическим, ни уж тем более к умственным нагрузкам, а мне приходилось расплачиваться.

Ну а потом я шла с Сережкой на заветную полянку и поочередно занималась различными формами физических нагрузок. В перерыве между ними пыталась медитировать. К слову, пока безрезультатно. И выкраивала часик на чтение. Читала я вслух, чтобы Сережка тоже просвещался. Он, кстати, присутствовал на всех моих занятиях. Я не заставляла его учиться вместе со мной, но всегда старалась обсудить с ним все услышанное. Поначалу он терялся, забывал, но потом втянулся и сам пытался запомнить побольше, чтобы блеснуть в разговоре со мной. Кстати, как оказалось, он умел читать и писать, а потому я разрешила ему брать книги из библиотеки, более того, просила почаще упражняться в чистописании, приговаривая, что в будущем мне понадобится толковый секретарь, и если он будет стараться, то я подумаю над его кандидатурой. Сережка старался, я видела, и это меня радовало.

Однако, если вы думаете, что мои занятия на отдаленной полянке никого не заинтересовали, то глубоко ошибаетесь. К нам лезли все, кому не лень! Сережка, как мой верный Санчо-Панса по мере сил гонял любопытствующих, но спустя неделю постоянно прерывающихся тренировок, я решила, что что-то нужно менять.

Конечно, ничем предосудительным я не занималась, но неужели сложно понять, что уединилась я специально для того, чтобы мне не досаждали! К тому же, я собственноручно из пары платьев сшила себе нечто вроде шаровар, а из исподнего сделала пару ну пусть будет маек. Разумеется, во все это я переодевалась на полянке и я отнюдь не горела желанием, чтобы кто-то меня в этом увидел.

А потому мы с Сережкой устроили целую полосу препятствий! Перетянули между деревьями где пониже, где повыше, обычные швейные нитки, получилось, кстати, не хуже растяжек, разве что взрывов не было, но посетители падали исправно. Накопали небольших ямок и замаскировали их по мере сил, отчего уже на следующий день вся усадьба наполнилась подозрительно прихрамывающими слугами. Однако, даже это помогало слабо.

Так, однажды, когда я делала очередную асану йоги, я услышала удивленный вздох и такой же удивленный вопрос:

— А что это вы делаете? Ой, а откуда у вас такая странная одежда?

Я встала, отряхнула руки и, развернувшись на 180 градусов, увидела пристально рассматривающую меня Марью.

— Магия пробуждаю! — Недовольно буркнула я. — И, кстати, доброго тебе дня, Марья. — Намекнула я на то, что она сегодня со мной еще не здоровалась.

— Ага, доброго. — Не смутилось милое дитя. — А наряд-то этот откуда?

А мне вот только разговоров о моем непотребном виде не хватало. И так уже не только по усадьбе ходят слухи, один нелепее другого.

— Слушай, Марья, иди сюда. — Я присела на расстеленное тут невдалеке одеяло и похлопала по нему рукой, приглашая девочку.

Та задрала носик, но ко мне подошла и даже села.

— Сережа, погуляй вокруг и проследи, пожалуйста, чтобы нам не мешали. — Решила я все же отослать мальчика, не желая, чтобы он слышал нашу беседу.

И задумалась. Почему-то именно сейчас важным мне показалось совершенно иное, и захотелось поговорить с этой ершистой девочкой именно об этом. А вовсе не о том, что думалось обсудить всего минуту назад.

— Я тебе сейчас расскажу сказку… — Медленно начала я.

— Я уже большая сказки слушать. — С возмущением посмотрела на меня она.

— Да? А я бы с удовольствием послушала или почитала. — Тяжело вздохнула я, вспомнив свою домашнюю библиотеку фантастики и фэнтези. — Но это не простая сказка. Дело в том, что она еще не окончена.

— Как это не окончена? — Удивилась девочка.

— А вот так! Слушай и тогда сама все поймешь. — И я начала. — Жила была одна девочка. Всего на год старше тебя, кстати. И была эта девочка очень счастлива, потому что была у нее любящая семья, были красивые наряды, встречи со сверстниками и вообще, ни в чем ей не было отказа. И была у это девочки маленькая сестренка, только она была такой маленькой, что ей было не интересно с малышкой играться. К тому же, она видела, что ее матери почему-то очень больно и неприятно смотреть на свою младшую дочь, а потому и сама старалась с ней не пересекаться. Не будем сейчас обсуждать причины, по которым мать не любила младшенькую, а поговорит о старшей девочке. — Я набрала в грудь побольше воздуха и продолжила. — Так вот, ей было невдомек, что ее младшая сестра очень одинока и очень хочет поиграть с ней. Да и вообще, наша девочка была еще слишком маленькой, а ее жизнь слишком счастливой, чтобы понять, как тяжело было этой малютке.

После этих слов Марья тяжело вздохнула и уставилась на свои руки. Не знаю, поняла ли она уже, куда я клоню, но продолжила свой рассказ.

— Но однажды пришла в их дом волшебница.

— Магичка? — Уточнила девочка. — Просто в волшебниц уже давно никто не верит.

— Ну, пусть будет магичка. — Согласилась я с ней.

— Она была злая?

— Я бы не сказала, что она была злой, скорее слишком жестокой. — Тут уже вздохнула я. — Так вот, эта магичка увидела ту несправедливость, которая творилась в доме по отношению к младшей дочке и наложила страшное заклятие на старшую девочку. Она сделала так, что ее магия, которая только-только начала просыпаться в девочке, повернулась против нее и укрыла разум девочки плотным коконом. В одно мгновение она потеряла все, что любила, забыла обо всех, кто был ей дорог, а ее близкие погрузились в тоску и печаль. Ведь они ничем не могли помочь своей любимой дочери.

— Как же она смогла все это потерять в одно мгновение? — Не поняла Марья.

— Я же тебе уже сказала: магия взяла в кокон ее разум. И поэтому девочке стало все равно. Ничто ее больше не радовало, ничто не вызывало даже искры интереса, представляешь? Она стала живой куклой, которую, правда, усердно кормили, потому что только так она могла почувствовать хоть какие-то эмоции.

На этой фразе девочка начала догадываться о том, что моя сказка не совсем сказка, а потому нахмурилась и стала глядеть на меня исподлобья. Но я демонстративно не обращала на это внимания.

— Наверное, магичка рассчитывала, что таким образом сможет смягчить сердце матери по отношению к младшей дочери, но этого не произошло. Взрослые так и не поняли, что это был их шанс помочь еще одной доброй и искренней детской душе обрести любовь и счастье. А старшая девочка целых шесть лет продолжала оставаться куклой и ждала, когда взрослые хоть что-то поймут.

— Но ведь они так ничего и не поняли! — Со слезами на глазах срывающим голосом проговорила Марья.

— Да, к сожалению, взрослые оказались слишком толстокожими и ничего не поняли. Поэтому магичка сжалилась над старшей девочкой и расколдовала ее. Только за долгие годы своего заточения в этом коконе, девочка сумела понять и осознать, что значит одиночество и пустота, а потому решила для себя, что не допустит, чтобы рядом с ней кто-то еще испытывал эти чувства. И еще… — Я посмотрела в глаза Марья. — Она очень хочет стать своей сестре ближе и подарить ей хоть немного тепла и участия. Только младшенькая за это время выросла и оказалось, что уже никому не верит, а своей старшей сестре и подавно, потому что думает, что она осталась такой, какой была шесть лет назад. И что бы старшая сестра ни делала, младшая ей все равно не верит и не желает даже слушать.

Губы девочки задрожали, маленький носик покраснел, но она сглотнула ком в горле и все же спросила:

— И чем закончилась эта сказка?

— Я же тебе уже говорила, что она не закончилась, и каким будет ее окончание может решить только младшая из сестер. А старшая… старшая может только открыть свое сердце и объятия и ждать, что девочка откликнется на ее призыв.

После этих слов я развела руки в стороны и прикусила губу, переживая и гадая, что же для себя решит эта гордая маленькая девочка.

В следующую секунду из глаз Марьи брызнули слезы и она бросилась ко мне в объятия.

И знаете, я рыдала вместе с ней. Рыдала и понимала, что в это мгновение она стала мне самой настоящей сестрой. Той, что я буду защищать, которую буду любить и во всем помогать.

Когда же мы немного успокоились и просто сидели прижавшись друг другу, она вдруг спросила.

— А магичка правда была?

— Была. — Вздохнула я.

— И как ее звали?

— Ее звали Судьба, моя дорогая. Судьба…

Глава 5

После этого случая, мне пришлось перешивать уже платья для Марьи. Потому что она пожелала заниматься наравне со мной, уж очень ей показались интересными мои занятия. Я же ей на это заявила, что такой инициативе, конечно, рада. Но раз она собралась заниматься наравне со мной, то ей стоит бывать и на моих собственных занятиях науками, а если она поймет, что еще не готова к такой нагрузке, то я договорюсь, чтобы профессора занимались с ней отдельно. Это мое предложение не вызвало у девочки большого энтузиазма, но она подчинилась.

Разумеется, ей пришлось заниматься отдельно. И я, чтобы ей было интересно, а также имелся дополнительный стимул, пожелала, чтобы Сережка занимался вместе с ней. Прогресс после таких нововведений скакнул у обоих, что не могло не радовать.

С французским, кстати, у Марьи было гораздо лучше, чем у меня, знавшей до прибытия в этот мир на этом языке лишь пару фраз: Шерше ля фам, же вуз зэм, лямур-тужур, мадам и месье. При чем, что из этого действительно французский, а что просто стеб, я не имела точного представления. А потому во время наших занятий на свежем воздухе сестра стала моим репетитором в этой области.

Спустя дней десять я поняла, что тропа желающих хоть глазком подглядеть, чем же там таким этаким занимается госпожа на уединенной полянке, не заросла, а Сережка отваживать всех просто не успевал. Поэтому я пошла к маменьке.

— Маменька, это просто невозможно! — Влетела я в гостиную, где она музицировала.

— Что случилось, милая? — Удивилась она такой экспрессии.

— Я не понимаю, неужели так сложно понять, что мне нужно уединение! Почему всякий, у кого появляется хоть минутка свободного времени лезет это уединение нарушить! — Бушевала я.

— Дусенька, ты же знаешь, что я лично приказывала никому не ходить в ту сторону, но, видимо, запретный плод слишком сладок и всем слишком интересно узнать, чем же ты занимаешь! Кстати, я бы тоже хотела посмотреть на эти твои занятия.

И так у нее заинтересованно глазки заблестели, что я поняла, что, как минимум половину ходоков были ее засланцами.

— Маменька, но ежели вам так интересно, то пришли бы и поглядели. Я ведь не скрываюсь!

Женщина замялась, а я поняла, что это была с ее стороны маленькая месть пополам с гордостью, не дающей ей прийти и самой все увидеть. Дело в том, что в тот же день, когда мы с Марьей помирились, я заявила всем домашним, что моя сестра не изгой и будет питаться в столовой вместе с нами. Маменька, конечно, возмутилась. Случился небольшой скандал. Но к нашему общему удивлению отец поддержал меня и даже сказал, что сам давно думал исправить это досадное недоразумение.

Ага, недоразумение, блин! Но высказывать свое «фи» его отношением к дочери я не стала. А вот маменька, видимо, как говорится, закусила удила.

— Да? — Наигранно удивилась маман. — Просто за эти дни ты так похудела и похорошела, что я даже не знаю на что это списывать, и как ты вообще отнесешься к моему визиту. — При этих словах ее щеки как-то подозрительно порозовели. А мне даже интересно стало, что же за теории бродили в ее голове.

На самом деле, за это короткое время я и правда заметно сбросила вес. Хотя для такой туши это сделать было не так-то и просто. Но я объясняла для себя этот успех тем, что в первую неделю из организма всегда выходит лишняя влага и отечность, а потому и визуальный эффект выше. Дальше таких скачков уже точно не будет, да и не нужно. Вы видели когда-нибудь фотки тех, кто слишком резко похудел? Это же тихий ужас! Ведь жир ушел, а кожа подстроиться под измененные параметры не успела, а потому осталась безобразно висеть на несчастных похудевших счастливцах!

Я такого точно не желала! А еще надеялась пробудить-таки магию! Которая по словам братьев тоже помогает усиливать обменные процессы организма и вообще его тонус.

— Маменька, отлично отнесусь я к вашему визиту! Да хоть вот прямо сейчас пойдемте! — Тут же предложила я. — Марья освоила одну сложную технику йоги, и думаю, вам будет интересно посмотреть.