Ты в моём декабре

Рэм при всех своих достоинствах — представленных по большей части в виде толстого кошелька и рельефных бицепсов, потому что характер у альфы был так себе, а знаменитый узел если кого и вдохновлял, то только омег — был до жути ревнив и болезненно любил контроль. Он мог позвонить Эрике, находившейся в командировке, в три часа ночи и попросить показать свою постель через скайп. Или, например, позвонить в самый разгар деловых переговоров, чтобы выяснить, как идут дела — в этом случае следовало отвечать, иначе нежная душа альфы могла серьёзно пострадать.

Поначалу он нравился Эрике — иначе, в конце концов, зачем бы пускать его в себя? И дело тут было не только в деньгах. Скорее в том, что Эрика чувствовала за альфой силу, и сила эта её зачаровывала.

— Это всё первобытный инстинкт, — любила говорить её омего-сестра, — беты должны подчиняться альфам, как в стаях в древнейшие времена.

— А омеги? — ядовито интересовалась Эрика.

— А омеги должны ложиться под них, — честно отвечала сестра, — так установила судьба.

Эрика не верила в судьбу, которая не уготовила в своих сетях места для неё. Альфы и омеги имели истинных, беты — никогда. Но всё же должна была признаться самой себе, что не слишком-то любит управлять. Ей куда больше нравилось просто делать своё дело хорошо.

Рэм, казалось, мог дать ей то, чего она хотела. Но с каждым днём становилось всё более ясно, что ничто в жизни не даётся легко. В комплексе с респектабельным ухажёром, которому завидовала вся семья, Эрика получила домашнего деспота, настолько неудержимого в постели, что порой хотелось уползти от него под кровать.

Рэм не был у Эрики первым альфой, но он был самым долгим. Мощь его не шла ни в какое сравнение с главарём школьной банды, который согнул Эрику пополам, едва той исполнилось шестнадцать лет. На Бена, её кавалера на втором курсе, который каждую неделю заводил себе новых омег, Рэм тоже не походил. И хотя он был лучше этих двоих — и всех других - с ним же и приходилось тяжелее всего, потому что только он мог доставить Эрике настоящую, не телесную, но душевную боль.

Порвать с ним, казалось, означало вырвать кусок себя самой. Но Эрика знала, что есть вещи, которые нельзя терпеть, и есть грани, которые нельзя переступить.

Что делать дальше, она не представляла — оставалось надеяться, что Рэм не наберётся наглости сунуться в банк, где Эрика работала последние несколько лет, и что-нибудь про неё наплести. Секс с клиентами, само собой, никто не поощрял.

Эрика вздохнула и принялась раздеваться, больше не глядя на своё потрёпанное лицо.

Стянув мокрую одежду, она ощутила, что всё тело покрылось гусиной кожей, и поспешила было забраться под душ, но воду включить не успела: дверь приоткрылась, и в проёме показался Джеймс со стопкой махровых квадратиков в руках.

Глаза его невольно скользнули по бёдрам Эрики: для девушки довольно узким и даже немного угловатым. Мягкие бугорки маленькой груди были открыты его взору и острые башенки сосков делали их беззащитными на вид.

Джеймс поднял глаза, румянец выступил на его щеках, но вместо того, чтобы прокомментировать свой приход, он выпалил только:

— Вот! — бухнул полотенца на стиральную машину и поспешил скрыться за дверью.

Эрика не совсем поняла, что произошло, но сделала вывод, что впечатление она всё-таки произвела.

Джеймс стал жалеть о своём неожиданном решении привести девушку уже через минуту после того, как вошёл в квартиру. Дом был пустым, но он пропах Рене насквозь, так что Джеймс представить себе не мог, как уложит эту угловатую незнакомку на их почти супружескую кровать.

«Почти супружескую кровать», — покатал он в голове странную мысль. С первой их встречи с Рене прошёл почти год, хотя около половины этого времени Джеймс потратил на то, чтобы добиться её.

— Омеги любят внимание, — так говорила его мама-омега, и Джеймс привык считать, что это в самом деле так. В конце концов, это же разумно: каждый человек любит, когда к нему относятся хорошо.

Выходило, что всё-таки не так.

Джеймс мотнул головой, отгоняя от себя бесполезные мысли. Включил свет во всей квартире, поставил чайник на кухне и тут только вспомнил, что единственный халат в ванной принадлежал Рене — и та, скорее всего, забрала его с собой.

Он отправился в спальню, порылся в вещах и отыскал кое-что, что могло его заменить, а потом заглянул в ванную, решив, что если гостья и успела раздеться, то, наверное, заперла дверь.

И снова Джеймс с тоской подумал, что психолог из него никакой. Подумал очень быстро, потому что когда он увидел узкие бёдра… и маленькие холмики груди, думать Джеймс перестал совсем.

Торопливо бросив свою ношу на стиральную машину, он ретировался в коридор, провёл пятернёй по волосам и подумал, не понимая сам себя: «Недотрах? Или что?»

Ответа Джеймс не знал. В постели Рене исправно подставляла ему нужные места, так что жаловаться было бы грех. Далеко не каждый альфа мог позволить себе таких хорошеньких омег.

И всё же…

Мысли о Рене стремительно улетучивались из его головы, а член тяжелел. Голая Эрика стояла перед глазами как наяву, и рука сама собой потянулась к ручке ванной, чтобы повернуть её.

«Я всё равно скоро буду её трахать!» — пульсировало в голове, но в ходе долгого сражения крепко вбитая в голову вежливость победила, и Джеймс снова отправился готовить чай.

Когда дверь закрылась, Эрика застонала. Она сама не знала почему, но ей казалось, что взгляд Джеймса всё ещё скользил по её телу, исследуя каждый уголок, нежно касаясь его.

Эрика закрыла глаза. Пустила горячую воду и представила, что это гладят её пальцы Джеймса.

Всё это было странно. Но Эрике нравилось получать удовольствие от того, что происходит здесь и сейчас.

«Чтоб тебе пусто было, Рэм!» — подумала она и принялась тщательно растирать себя мочалкой.

Когда Эрика появилась на кухне, обмотанная полотенцем, ей показалось ненадолго, что перед ней всё-таки альфа — и сейчас её съедят. Но уже в следующее мгновение Джеймс отвел взгляд и, глядя куда-то в стену за её плечом, сказал:

— Чай готов. Сахар или что-нибудь ещё?

Эрика молчала. Она не могла определиться до конца, что ей сейчас нужно. Изначальный план предполагал просто переночевать и немножко перетерпеть, но теперь холодность Джеймса определённо её задевала.

В конце концов, они пришли трахаться или… пить чай?

«Будь я омегой, он не посмел бы мне отказать, — подумала Эрика с тоской. — И будь я омегой, уже набросилась бы на него».

Но Эрика так не могла. И хотя одноразовый секс её не пугал, всё же она ожидала, что активность будет проявлять альфа. Вожак.

Она опустилась на стул, скомкано поблагодарила и, налив себе чашечку ароматного чая, принялась неторопливо пить.

ГЛАВА 4

Вид неомеги, медленно потягивавшей чай, гипнотизировал. Джеймс смотрел на её тонкие руки и угловатые ключицы и невольно думал, что вот сейчас, полуобнажённая и беззащитная, она, пожалуй, смотрелась лучше любых омег, которых Джеймс встречал.

Мелькнула мысль о том, что если её переодеть, да убрать этот чёртов синяк, Эрика и в одежде будет очень ничего.

Джеймс даже не заметил, как под предлогом поиска сахарницы переместился ей за спину, намереваясь осторожно обнять — но совладать с собой так и не смог.

Всё шло не так. Тем более, что неомега уже переставала быть простым лекарством от одиночества и начинала ему нравиться. Надо было начать с цветов. Определённо. И потом ресторан. «Чёрт…» — подумал Джеймс, отлично понимая, что он идиот, но ещё не в состоянии определиться — совсем или всё-таки не совсем.

Неомега замерла с чашкой в руках. Глядя на неё сверху вниз, Джеймс заметил, как подрагивают узкие плечи, к которым он готов был прикоснуться секунду назад, и с тоской подумал: «Напугал…»

Он отдёрнул руку и отошёл в сторону, не зная, как перейти к самому главному и стоит ли вообще начинать.

Неомега не спешила помогать. По мере того как убывал чай, взгляд её становился сначала пристальным и изучающим, так что у Джеймса по спине мурашки носились толпой, а затем — к вящему разочарованию хозяина квартиры — всё более расслабленным. Горячий чай гостью откровенно разморил.

Какое-то время Джеймс колебался, пытаясь решить, как ему поступить, а потом, поняв, что Эрика постепенно погружается в дрёму, подхватил её на руки и понёс в спальню.

Эрика обвисла в его объятьях, ухватилась за шею и обидно прошептала:

— Рэм…

Джеймс промолчал, но, видимо, слишком сильно стиснул объятия, потому что Эрика сообщила:

— Ой… — и распахнула свои колючие глаза, в которых Джеймс тут же едва не утонул.

Она подобралась, снова становясь гибкой и в то же время утратив изрядную долю своей очаровательной мягкости. Собралась с силами и, обняв Джеймса за шею, попыталась его поцеловать.

Джеймс послушно приоткрыл губы навстречу, но поцелуй вышел скомканным. Неомега явно своё дело знала, но действовала скорее по обязательству — отчего захотелось швырнуть её на кровать лицом вниз. И уснуть.

Джеймс тут же разозлился на самого себя. «Будь альфой! —решительно сказал он себе. — Ты же видишь, девочка любит погорячей! Все они любят альф!»

Он в самом деле швырнул Эрику на кровать лицом вниз, так что та ойкнула второй раз и едва успела перевернуться, прежде чем тело Джеймса накрыло её собой.

Джеймс был неожиданно горячим, будто чайник, и у Эрики промелькнула мысль, что кто-то из них простудился. Она подумала, что надо бы заварить Джеймсу упсарин, но затем гостеприимный хозяин рывком развёл ноги Эрики в стороны, и думать та перестала.

Взгляд хозяина квартиры был странным. Будто и вовсе не принадлежал ему. Вместе со звериным огоньком в нём виднелась какая-то насторожённость.

Не дождавшись сопротивления, Джеймс запустил одну руку Эрике между ног и осторожно погладил вход.

Та задышала тяжело. Рэм частенько забывал, к каким последствия, кроме его оргазма, может привести секс, и Эрика судорожно стала вспоминать, пила ли она таблетки с утра.

А затем губы её накрыл поцелуй. Не такой, как во дворе, а настоящий, долгий и нежный, так что Эрика поняла, что ей уже всё равно. Если хочет, пусть берёт прямо так, только бы скорей.

Бета «так» брать не стал. Эрика обнаружила, что скользкие пальцы медленно входят в неё, и застонала, выгибаясь навстречу змеёй. Она обхватила бока Джеймса руками и принялась гладить по спине, а потом выгнулась ещё сильней, чтобы поцелуем коснуться его ключицы и прочертить губами дорожку дальше, к плечу.

Джеймс задышал тяжело. Пальцы его ненадолго замерли. А внимательный взгляд зафиксировался на макушке партнёрши — омеги никогда не делали так, полностью позволяя вести ему.

Эрика обиженно замурчала и, крепко обхватив Джеймса бёдрами, насадилась на пальцы сама. Она продолжала чертить языком узоры на шее любовника ещё несколько секунд, а потом откинула голову назад и, глядя Джеймсу в глаза, прошептала:

— Войди в меня. Всё хорошо.

Сердце Джеймса взорвалось и разлетелось на миллионы осколков. Уподобляясь альфе, он зарычал и, высвободив пальцы из бархатистого нутра, направил туда член.

Джеймс поместился с трудом, и Эрика плотнее обняла его за плечи, теперь уже впиваясь в спину пальцами и силясь преодолеть боль.

Джеймс медленно качнул бёдрами туда-сюда и принялся целовать любовницу, стараясь отвлечь. Он знал, что омеги не любят, когда им причиняют боль. Так говорила омега-мать.

— Готова? — спросил он.

Вместо ответа Эрика толкнула его, и на несколько мгновений Джеймс почувствовал себя уязвлённым донельзя — но тут же обнаружил, что член его всё ещё внутри любовницы, но теперь та сидит на нём верхом.

Медленно покачивая бёдрами, не давая Джеймсу раствориться в наслаждении целиком, она наклонилась и принялась целовать его плечи. Руки Джеймса вплелись в её волосы, мягко массируя затылок.

Постепенно тело привыкало, и Эрика принялась раскачиваться сильней — пока не обнаружила, что снова лежит на спине, и теперь уже Джеймс вовсю вбивается в неё, целуя всё, до чего мог достать.

Дело подошло к концу, и толкнувшись в последний раз, Джеймс исздал протяжный вздох.

А затем, не прекращая целовать грудь, а потом живот, приник губами к тому, что находилось у неё между ног.

Эрика задохнулась от неожиданности. Альфы имели привычку забывать, что кому-то кроме них вообще нужен оргазм, и в эти мгновения Эрика как никогда в жизни жалела, что до сих пор не пробовала бет. Это был кайф, который она не смогла бы описать. Горячий влажный язык ласкал её щёлочку, рисовал зигзаги вокруг чувствительного бугорка.

Не удержавшись, Эрика сдавила голову Джеймса с двух сторон и замерла, поймав устремлённый на неё снизу вверх внимательный взгляд.

— Ещё… — прошептала она, — глубже, прошу тебя…

И Джеймс выполнил её просьбу, так что через мгновение ей стало совсем хорошо.

Джеймс рухнул на подушки, глядя в потолок. Больше всего хотелось коснуться лежавшей рядом с ним беты ещё разок — но он отчётливо понимал, что нельзя. Это всего лишь секс на одну ночь.

Эрика какое-то время думала о том же самом, а потом плюнула и подкатилась к Джеймсу под бок.

— Мне холодно, — пробормотала она, зарываясь ему под мышку, — согрей меня.

И с этой просьбой Джеймс тоже спорить не стал.

ГЛАВА 5

Солнышко играло лучиками на обнажившейся во сне груди Эрики и начинало припекать, так что она вынуждена была открыть глаза.

Первой мыслю было: «О, чёрт. Куда меня занесло…» Подробности вчерашнего вечера, начиная с кулака Рэма, впечатавшегося ей в лицо, и заканчивая восхитительным куни от незнакомца, всплывали в памяти одна за другой. Всё тело ломило так, как будто накануне она посетила тренажёрный зал.

Эрика осторожно повернулась на бок, проверяя, в постели ли ещё Джеймс. Джеймс спал. Во сне он был совсем обычным без своего дорогого костюма и очков. Просто мужчина, которых миллион. Правда, и Рэм по утрам выглядел не очень хорошо — курчавые чёрные волосы, пропитавшись потом, прилипали к вискам, делая его похожим на тех альф, что работают грузчиками или кем-то вроде того. Альфы вообще имели привычку сильно потеть. Считалось, что этот запах дурманит и привлекает омег. Конечно, в приличном обществе его принято было маскировать, но даже сквозь дорогой одеколон он иногда пробивался — тем более по утрам, когда Рэм пах самим собой.

Эрика принюхалась.

Джеймс вообще не пах. Даже пропитавшиеся лавандой простыни пахли сильней.

Эрика придвинулась ближе и почти машинально поиграла с показавшимся из-под одеяла мужским соском. Джеймс задышал чуть тяжелей.

Эрика наклонилась и провела вокруг малюсенькой пирамидки языком, а потом подцепила зубами.

Рука Джеймса накрыла её шею, и он пробормотал спросонья:

— Рене…

Эрике стало обидно. Но играться она не перестала. В конце концов, она видела этого бету в первый и последний раз. Можно было распробовать его сполна. Тем более, что гладкий, будто в мраморе выточенный живот, так и манил попробовать на вкус.

Отбросив одеяло в сторону, она несколько секунд просто любовалась тем, что находится перед ней. Сейчас, когда Эрика видела любовника целиком, лишённого всяких покровов и многослойной одежды, делавших всех похожими между собой, она с уверенностью могла бы сказать, что таких идеальных мужчин не встречала никогда.

Тело Джеймса было будто бы отмерено по линейке: ни убавить, ни прибавить ничего. Только в порно снимать. «Хотя он же бета, член наверняка подкачал…» — сама себя одёрнула Эрика. И тут же с любопытством принялась изучать и эту часть тела Джеймса.