Помоги проекту - поделись книгой:
Дрейк дрожал и взгляд его был пустым.
— Когда-то и я так думал, — пробормотал он. — Теперь я просто фермер на краю света, где Кхом может сожрать меня, не причиняя беспокойства!
— Почему ты солгал? — требовательно спросил Телс.
Терра, с какой-то странной настойчивостью, продолжила:
— Мартин, я думаю, что только учёный сможет спасти мелиорированные районы! Мы не можем спасти их сами, а Тройственный Совет не может позволить себе прислать экспертов для многомесячных исследований. Но ты один из нас, Мартин! Ты можешь попробовать!
— Попробовать что?
— Уничтожить Кхома! Оружие и яд бесполезны, но учёные могут найти какой-нибудь выход, я верю в это! — Она внезапно схватила землянина за костлявые плечи. — Ты сделаешь это?
И пока Дрейк, содрогаясь, смотрел на неё, пока резкий смех Телса сотрясал комнату, снаружи донёсся ужасный хриплый крик; пронзительный вопль страха, от которого волосы на загривке вставали дыбом.
Телс яростно выругался и бросился к двери, на бегу схватив с полки зажигательную гранату. Загорелое лицо Терры побледнело, и она произнесла только одно слово:
— Кхом!
Морозный воздух обжёг Дрейка, как только он выскочил за ними на улицу. Обе луны взошли, бросая безумно движущиеся тени на поля. Телс бежал к винограднику, крича что-то ужасное на своём языке. Дрейк разглядел с десяток тёмных пятен, явно двигавшихся самостоятельно. Они были среди винограда, и аккуратные ряды виноградных лоз были сломаны, подобно разрушенной зубчатой стене.
Телс бросил гранату. Мертвенный свет вспыхнул над виноградником, и Дрейк увидел кхомов, оторванных от кормёжки.
Зловещие треугольные головы торчали среди ошмётков виноградных лоз, костяные головы ящериц топорщились рогами, подобно трицератопсам. Туловища на пару футов длиннее высокого человека, высоко поднятые на готовых к прыжку сильных когтистых ногах. А ещё у тварей были хвосты — Дрейк вздрогнул, вспомнив мертвеца на носилках, разорванного надвое одним ударом. Хвост кхома был такой же длины, как и всё тело; могучий, гибкий цеп, вооружённый рядами смертоносных шипов.
Телс всё ещё бежал к захватчикам, обезумев от ярости, которая иногда охватывает человека при уничтожении творения его рук. Ваард в конюшне заревел на одной ноте, испуганный отвратительным запахом ящериц. Внезапно Телс остановился и начал швырять комья земли, сотрясаясь от горького, неудержимого гнева.
Терра отчаянно закричала. Восемь ящериц резко отвернулись от яркого света горящей гранаты, и быстро убежали на своих высоких ногах, подобно чудовищным крокодилам. Но один, самый крупный, решил остаться.
Ком земли ударил его прямо между глаз. Широко открыв пасть, усеянную странными зубами, кхом бросился в атаку.
Телс повернулся, чтобы бежать, отчаянно уворачиваясь от взмахов чудовищного хвоста. Но кхом был быстрее. Шипастая дубинка взвилась и ударила. Телс, захлебнувшись криком, сломанной игрушкой повалился в груду разорванных виноградных лоз.
Дрейк мельком увидел бронированную спину, похожую на боевой крейсер, и огромные челюсти, разинутые словно в беззвучном смехе. Затем кхом пронёсся мимо них в тёмную, шепчущую пустыню.
Телс всё ещё был жив. Тяжело дыша, Дрейк и Терра отволокли его обратно в лачугу. Девушка вся побледнела, но глаза её оставались сухими. Без колебаний она сняла окровавленную рубашку с венерианца и глубоко вздохнула.
— Правая рука и плечо сломаны, — прошептала она, — и, кажется, несколько рёбер. Бедняга Телс, зачем ты так сглупил? — Её пальцы впились в вялую руку Дрейка. — Приведи доктора, Мартин. Больница — большой белый дом в Тёрне. Возьми ваарда Телса. И поспеши!
Дрейк поспешил. Но в голове его была только одна мысль: «Она любит Телса. Терра любит Телса».
Эту ночь он провёл с Террой у кровати венерианца. Врач вправил сломанные кости и наложил на верхнюю часть тела Телса большой уродливый гипсовый лубок.
— Жить будет, — буркнул врач и ушёл.
Терра положила руку на плечо Дрейка.
— Теперь вы понимаете, что должны попытаться уничтожить ящериц?
Дрейк развёл руками.
— Я? А почему не люди с огнемётами? Или с атомной бомбой?
— Это займёт годы. А ещё деньги. У нас нет ни того, ни другого.
— Тогда отрава?
Терра покачала головой.
— Кхом не ест мясо, не пьёт воду. А отравить наши посевы мы не можем. Нет, Мартин, — она поймала его взгляд. — тут должно быть что-то новое. И только у вас, как у учёного, есть шанс!
Внезапно с койки послышался смешок — слабое подобие раскатистого смеха Телса. Венерианец проснулся.
— Ты слишком много просишь, Терра, — прошептал он. — Ты просишь слабака принять на плечи всю землю…
Дрейк покраснел и поднялся. Терра тихо спросила:
— Чего ты боишься, Мартин Дрейк?
Снова хриплый смешок.
— Он боится смерти, девочка! Он боится работы, боли и голода, но больше всего он боится смерти. Я видел его лицо, когда он смотрел на мертвеца в Тёрне!
Дрейк стоял, склонив голову, подобно сгорбленному, наряжённому мраморному изваянию. Но Терра встряхнула своими тёмными кудрями и возразила:
— Нет, Телс. Ты ошибаешься. Мартин Дрейк боится жизни!
Дрейк внезапно повернулся к ней, его тонкие пальцы сжались в кулаки так, что побелели костяшки.
— Вы не можете осуждать меня! — выкрикнул он им. — Вы не родились с чувством, что должны кому-то за свою жизнь, еду, одежду, учёбу… Когда умерли мои родители, у меня ничего не осталось. Мой дядя забрал меня. Никогда у меня не было ничего своего. С тех пор как я научился говорить, я только и делаю, что плачу ему за всё.
— Он выучил меня химии не потому, что мне это нравилось, а потому, что решил, что в лаборатории от меня будет больше пользы. Джордж Брекнер из «Интеруорлд Энтрепрайзис», который ненавидел свою сестру, потому что она повела себя вызывающе, выйдя замуж за моего отца. Мой отец, видите ли, был неудачником, слишком оторванным от жизни учёным, который умер в нищете. У дяди Джорджа надежды на меня было мало, но уж работать он меня заставил! Я выполнял поручения, чистил пробирки и смешивал растворы, но я не был настоящим химиком. Я не стоил этого. Я был сыном своего отца и только дядя обеспечивал мне кров и еду.
— Тебе легко быть сильной и независимой! Тебе не вдалбливали с самого детства, что ты совершенно бесполезна и некомпетентна, и существуешь лишь из жалости. Но настал день, когда я решил, что чего-то добился, что-то открыл в лаборатории. Я думал, что смогу доказать дяде, что достоин уважения, как личность. Я думал… Я думал, что смогу доказать это самому себе.
Его голос дрогнул. Он прижал ладони к пульсирующим вискам, и его почти не было слышно, когда он продолжил.
— Я осуществил свой эксперимент; тайно, потому что я хотел, чтобы это был сюрприз, нечто, что нельзя было бы проигнорировать. Что ж, тут я преуспел!
— Взрывом я уничтожил оборудование на пять тысяч долларов. Не знаю, как я уцелел — я не особо старался. Но я совершил глупую, глупую ошибку! А если бы я сделал это пару часов спустя, то убил бы всех в лаборатории. Тогда я понял, что дядя был прав. Я… Я убежал…
Терра ласково положила руки на его дрожащие плечи.
— Ты можешь помочь нам здесь, Мартин. Я верю в тебя.
Мартин Дрейк встретился с ней взглядом.
— Ты не понимаешь, Терра, — сказал он просто. — Я никому не могу помочь. Во мне нет ничего.
Он повернулся и вышел, медленно идя по разорённым полям, где виноградные лозы были сожраны до самой земли, а в хижине за его спиной царила тишина.
На следующее утро на двери каждого дома в мелиорированных районах появилось печатное объявление.
Дрейк сидел на своей койке, скомканная бумага валялась у его ног, когда вошла Терра Брук. Она вошла без стука, встав у дверей — чёрные кудри растрёпаны, напряжённые и уставшие глаза на бледном лице, и вся она казалась ошеломлённой и потерянной.
Дрейк посмотрел сквозь неё.
— Теперь ничего не остаётся, — сказал он бесцветным голосом. — Я должен вернуться к дяде. Мне больше некуда идти. Он… он сказал, что я вернусь.
Терра всплеснула руками. Её губы шевельнулись, но слова умерли в горле.
— Зачем ты пришла? — спросил Дрейк.
— Я… я не знаю. Возможно, я подумала… — она вдруг осеклась, закрыв лицо руками. Дрейк видел, что под пальцами блестят слёзы.
— Я подумала, ты ещё сможешь спасти нас, Мартин Дрейк, — сказала она очень тихо. — Но ты не смог. Возможно, Телс прав. Возможно, ты просто слабак! — Её глаза вдруг яростно сверкнули. — А что насчёт Телса? Он тоже должен вернуться в вонючее болото, что поглотило его землю на Венере? А что насчёт сотен людей, которые надеялись здесь жить; что насчёт ещё тысяч людей, которые могли бы найти здесь новую жизнь? Они должны вернуться на социалку? Как насчёт моего отца и меня, Мартин Дрейк?
Дрейк как-то умудрился встать и повторить:
— Зачем ты пришла?
— Потому что… — яростное напряжение вдруг покинуло Терру. Её голова опустилась. Дрейк потянулся к ней и прошептал:
— Я не знаю…
Не осталось ничего разумного, ничего правильного. За последний день, за последнюю ночь он прожил сотню лет. Он перестал осознавать себя, утерял смысл разумного порядка вещей. Он поднял заплаканное лицо Терры и посмотрел её в глаза. Он действовал неосознанно; какая-то странная, голодная тоска, нечто за пределами всего, что он когда-либо узнал за всё время своей жалкой жизни, руководило движениями его тела.
Он обнял Терру Брук и поцеловал.
Она долго стояла, дрожа, прижавшись к нему. Внезапно, подобно дикой кошке, она вырвалась и отвесила ему звонкую пощёчину. А потом сбежала от него, подобно оленю, бегущему по голым полям…
Дрейк стоял неподвижно, прижав пальцы к горящей щеке.
— Не знаю, — прошептал он. — Я не знаю! Но какое это может иметь значение? Я всё равно проиграл! Две марсианские недели. Это десять земных дней. Десять дней!
Восемь из этих драгоценных дней бездарно прошли в поисках какой-нибудь зацепки. Кхом отказывался предоставить себя для изучения, не было ни исследовательской лаборатории, ни коллег-учёных, ни любой другой помощи. Затем, вечером восьмого дня, кхомы совершили набег через землю Дрейка во внутренней круг ферм, и разъярённые, полные ненависти поселенцы погнали их назад, забрасывая зажигательными гранатами вплоть до начала пустыни. Дрейк, оказавшийся в авангарде этой великой битвы, едва успел оседлать своего ваарда, чтобы спастись самому и укрыться в сравнительно безопасной лачуге Телса. Оттуда он увидел, как трое мужчин погибли от хвостов кхомов, а его собственная хижина загорелась от случайной вспышки.
Утром, пробираясь сквозь пепелище, задыхаясь от мерзкого зловония, которое постепенно сносилось в пустыню постоянным ветром, он что-то нашёл. Затаив дыхание, он опустился на колени и разгрёб пепел руками.
Голова и хвост практически сгорели, но туловище молодого кхома было практически целым. Всего восьми футов в длину, оно уже имело мускусные железы, чью горелую вонь наверняка можно было ощутить даже в Чаве.
Дрейк хватал воздух ртом, но не уходил. У него появился шанс изучить врага. Обуглившаяся броневая пластина сохранила внутренности в целости. Не было ни инструментов, ни оборудования, но это был шанс…
Он покачал головой. Это был девятый день. Уже…
Он вытащил тварюгу из пепла, одолжил у Телса брезент и острый нож и приступил к кровавому действу.
Это была отвратительная работа — резать, разрезать и препарировать не виданные ранее никем части твари. Брезент защищал от солнца, а Дрейк расположился с наветренной стороны, но мускусный запах всё равно пропитал всю одежду.
Наконец он сел на корточки и присвистнул.
— Так вот почему ему сходит с рук пожирание деревяшек! Дополнительный желудок, наполненный ферментной культуры — ну прям как у термита. Простейшие, конечно, переваривают для него целлюлозу. Одноклеточные, живущие в щелочной среде; они должны быть щелочными, ибо всё, что здесь живёт, имеет щёлочь в желудке.
— Значит, кхом — это просто четвероногий термит-переросток!
Чтобы подтвердить своё предположение, он взял лакмусовую бумажку, используемую для анализа почвы — ферментная культура показала щелочную реакцию. На мгновение Дрейк пришёл в восторг. Потом его плечи поникли. Любопытно, но бесполезно. Это не давало ему никакого способа уничтожить тварей. А заседание Совета уже завтра.
Он даже не закопал тушу. Через несколько дней не останется никого, кому повредил бы её запах.
Над хижиной Телса виднелся дымок: Терра готовила ужин. Дрейк пересёк поле, не желая никого видеть после своей очередной неудачи, но больше идти всё равно было некуда.
Где-то вдали, у внешней линии ферм, раздался пронзительный крик ваарда. Когда Дрейк вошёл в хижину, ему показалось, что в пустыне что-то шевелится, мелькают быстрые низкие тени, но он списал это на хитрое мерцание двойного лунного света и перемещение песка под свежим ветерком.
Терра отвернулась от плиты; на секунду в её глазах появилась надежда. И тут же исчезла, а Телс, приподнявшись на койке, с отвращением сморщил нос.
Поделиться книгой: