На пути к совершенству

– Есть ещё вопросы, пожелания, жалобы? – окидываю взглядом собравшихся, но они все отрицательно мотают головой. – Тогда в добрый путь!

Звонит телефон. Поднимаю трубку и слышу немного изменённый голос Абрама Фёдоровича. Подсознание рисует аналогичный тембр голоса, получающийся при общении через радиотелефонную трубку, как это было в моём погибшем мире.

– Здравствуйте, Анастасия Олеговна! Не догадываетесь, с чего я вам звоню? В смысле, с какого устройства?

– Рискну предположить, товарищ Иоффе, что с какого-нибудь радиотелефона, – в ответ в трубке слышится нечленораздельный возглас.

– Феноменально! Вы попали в самую точку! Как вы догадались?

– Такими простыми вещами меня не удивить, уважаемый Абрам Фёдорович…

– Ну, нет! Я всё равно вас удивлю! Как? Я говорю с вами из соседнего кабинета! И со мной здесь целая делегация!

– Серьёзно? Тогда вам это удалось! Приглашаю ко мне и без всяких задержек.

– Ровно через пять минут, Анастасия Олеговна. Хочу показать оборудование вживую.

Через несколько минут в кабинет заходят сам академик, несколько его помощников и вместе с ними Королёв и Вернер фон Браун. Все трое светил науки одеты с иголочки, причём внешность немца однозначно смахивает больше на славянина.3

Мордастое лицо, а-ля «кровь с молоком». Этакий высокого роста богатырь из русских народных сказок, но никак, не немец.

– С выходом вас, Анастасия Олеговна! – искренне пожимает мне руку Иоффе. – Как детки?

– Спасибо, растут.

– Тут вот какое дело, товарищ комиссар первого ранга… – заговорщицки снижает громкость повествования Абрам Фёдорович – … пока строятся производственные цеха, решили поработать, так сказать, кустарно, в одной из моих лабораторий. Нам невтерпёж проверить одну созданную нами сообща разработку.

– Интересно, какую?

– Мы тут совместили по некоторым направлениям наработки из вашего «ящика Пандоры», ну и решили создать управляемую ракету военного образца.

– Даже так?

– А Курчатов обещал модернизировать урановую боеголовку, минимизировав до необходимого нам уровня, так вот неплохо бы её установить в такую ракету. Для первоначального испытания мы готовы использовать обычную, а уж потом… – взгляд академика был сродни ученику школы, получившему две «пятёрки» за один урок.

Та-а-к… давненько меня не было на работе. Это они за ОДИН год состряпали МБР, а что будет, когда их КБ «войдёт во вкус» и под рукой окажется большинство технологий XXI века из моего мира? Мама дорогая! Тогда нам и ВМФ с ВВС больше не понадобятся в таком количестве!

– Обеими руками «за». Что требуется от меня?

– Для начала постановление о привлечении к проекту некоторого количества заводов и лабораторий. Вот список. И ещё: очень плохая новость – остановилось строительство производственных цехов и лабораторий НПО «Радиоэлектронные технологии» в Ленинграде, Мюнхене и Нагано. Причина банальна – не хватает ресурсов. Как в технике, так и в людях. Вот подробная смета необходимых материалов, нарядов на изготовление тех или иных компонентов оборудования и станков, – он подаёт мне пухлую папку.

– Как вы все понимаете, товарищи, я такие вопросы одна не решаю. Это компетенция руководства страны.

– Товарищ-щ Асташёва, извинит за моё ишо плохой русский… – фон Браун силится что-то ещё сказать по-русски.

– Говорите по-немецки, остальным я переведу, – обращаюсь к нему на немецком.

– О! Это такой приятный сюрприз! Так вот, фрау Асташёва, я хотел бы заметить, что работа в коллективе единомышленников чрезвычайно плодотворна. Творчество в паре с товарищем Королёвым приносит мне необычайное душевное наслаждение. Да-да! Мы дополняем друг друга общими идеями – там, где я не могу додуматься, помогает он и наоборот. А товарищи из смежных лабораторий помогают нам, каждый в своей области знаний. Эта ракета – первая, как говорят русские, «ласточка». Кстати! Мне показали последние наработки из будущего. И вы знаете, товарищ Асташёва, я до сих пор пребываю в состоянии шока. Как жаль, что мы пока не можем воссоздать большинство из этих систем! Как нам не хватает миниатюрных компонентов! Мы бы такое смогли воплотить в жизнь!

– Вы должны понять, товарищ Браун, что не только вас одного останавливает данный технический казус: скажу тоже русской пословицей – «видит око, да зуб неймёт». И это происходит в подавляющем большинстве направлений науки и техники. Поэтому ваша главная задача, товарищи: как можно быстрее воссоздать производственное оборудование, способное выпускать такие микрокомпоненты. И тогда технический прогресс не будет, как сейчас, топтаться на месте. Тем не менее, я забираю у вас эти документы и в ближайшее время сообщу о них руководству страны. Сразу скажу, что я целиком и полностью на вашей стороне, товарищи. Для укрепления обороноспособности нашего государства нам нужны новые образцы вооружения. Но нужно ждать реакции руководства СФГ – как оно скажет, так и будет.

– Да-да, мы понимайт, – энергично кивает головой фон Браун, переходя снова на русский.

– Кстати! А почему не запустить в серию этот радиотелефон? – между делом интересуюсь у академика Иоффе, держащего в руке трубку. – Я смотрю – не такой он уж и громоздкий. Эта конструкция была бы очень полезна в некоторых местах, где нет возможности установить стационарный телефон.

– Вот полный свод документации на пуск этого устройства в серию, – Абрам Фёдорович извлекает из портфеля и подаёт мне вторую пухлую папку. – Осталось только поставить вашу визу. Это фактически смежная, я бы сказал – второстепенная разработка. Она стала побочным проектом от системы телеметрии ракеты.

– Каков хитрец, а! – улыбаюсь я.

– Это ещё что, – расплывается в ответной улыбке академик – для бытовых нужд нашего народа, в частности женщин, мы создали другое устройство. Это так называемая «радионяня». Знаете, что это такое?

– Вы забыли, откуда я? – ухмыляюсь в ответ. – В том мире это устройство было очень популярным.

– Тогда вот вам и третья папка. Честно говоря, я и не рассчитывал, что все три новшества пройдут на «ура».

– Да родители малолетних детей с руками их оторвут! Даже не сомневайтесь.

* * *

Москва. 29 июня 1943 года. Управление ГКР. 10 часов 05 минут

Готовимся к поездке на Байкал. На время нашего с мужем отсутствия исполнять обязанности руководителя будет Коля Выхов, а помогать ему – бывший лейтенант, а ныне капитан госбезопасности Полукаров. Тот самый Сева, который показал небывалую работоспособность при реализации проекта «Белый лебедь», для акта возмездия над САСШ.

Пока знакомлю их с текущими вопросами, на которых стоит заострить своё внимание, Выхов кивает головой и таинственно улыбается. Я останавливаюсь и решаю поинтересоваться его загадочной мимикой, но не успеваю. В кабинет буквально врывается субъект мужского пола, в котором я безошибочно угадываю псевдоучёного и академика несуществующей науки – Лысенко.

– Вы что себе позволяете?! – возопил он вместо приветствия. – Решили возродить эту псевдонауку?! Эту чёртову генетику?! Да я до товарища Сталина дойду! И хана будет вашему ГКРу! Собрались тут, понимаешь…

– Могу констатировать, что в вас нет не только ни капли ума, но вы ещё страдаете нарушением субординации, – отвечаю ему ледяным тоном и хладнокровно нажимаю кнопку дежурного охраны.

– Я?! Я не имею ни капли ума?! – он задыхается в своей ярости.

– Товарищ Капельский, – обращаюсь к оперативно прибывшему в мой кабинет начальнику охраны, – гражданин Лысенко арестован. Доставьте его в Наркомат Внутренних Дел, а я сейчас позвоню Лаврентию Павловичу и сообщу все подробности.

– Вы не посмеете! – продолжает орать представитель псевдонауки. – Я – академик! Впрочем, я согласен! Я сам расскажу товарищу Берии о ваших преступных деяниях!

– Какие громкие слова, – улыбаюсь в ответ. – Думаю, что это наша с вами первая и последняя встреча.

– Я тоже надеюсь! – он нервно поправляет лацканы пиджака и резким шагом выходит из кабинета в сопровождении прибывшего наряда охраны.

Больше я его никогда не видела. Лаврентию Павловичу надоели его выходки ещё со времён начавшегося нашего негласного противостояния в 1941-ом. Это лето стало для Лысенко фатальным. По нескольким предъявленным ему обвинениям он был арестован и о дальнейшей его судьбе я ничего не знаю. Да и не интересовалась, если честно.

После звонка Берии снова переключаю внимание на Выхова и интересуюсь его недавней загадочной физиономией.

– На время поездки Асташёвым выделили личную охрану, – отвечает он, снова изобразив таинственность на лице.

– Можно подумать, что ты этим открыл Америку, – фыркаю я.

– Как сказать. Не хочешь поинтересоваться личностями?

– Ну, можно… – осторожничаю я, видя, что интрига не спадает.

Он поднимает трубку внутреннего телефона.

– Это старший майор Выхов. Пригласите охрану Асташёвых для предстоящей поездки.

Через пару минут в дверь кабинета стучат и после разрешения входят двое сотрудников в звании старших лейтенантов. Один из НКВД, другой из госбезопасности. Внимательно вглядываюсь в лица и… кидаюсь обниматься.

– Серёжа! Вася! Как же я рада вас видеть!

Вот это да! Журавлёв и Тапочкин! Я уж думала, что наши дороги никогда не пересекутся, а оно вот как повернулось.

– Здравия желаю, тарщ комиссар первого ранга! – приветствует меня покрасневший Журавлёв.

– Здравствуйте, Анастасия Олеговна, – Вася более раскован, чем Сергей, но тоже волнуется. – Вот и свиделись.

– Ну, рассказывайте как живёте, что нового? Кстати, знакомьтесь – мой муж, Фёдор Асташёв.

– Здравия желаю, тарщ старший майор! – с серьёзным видом отдаёт честь Тапочкин и сразу за ним Журавлёв.

– Здравствуйте, товарищи! – мой муж тепло пожимает руку обоим. – Супруга рассказывала мне о вашей совместной работе в Н-ске. Рад познакомиться.

– Взаимно, тарщ старший майор, – Журавлёв быстро отходит от волнения.

– Ребята, не тяните резину – что у вас нового, рассказывайте.

– Тарщ… – начинает Тапочкин.

– Просто Анастасия Олеговна, – поправляю его я. – Для близких друзей и боевых товарищей – только так.

– Спасибо, что не забыли нас, Анастасия Олеговна, – улыбнулся Василий. – Ну, как дела… нормально. Женат, жена уже на сносях. Через три месяца рожать. Серёга, вот, скоро тоже собрался зарегистрировать свои отношения.

– Поздравляю, Вася. Где обосновались? Далеко от Москвы?

– В Химках. Начальники смен охраны в своих наркоматах.

– По-о-онятно, – растягиваю я. – А к нам сами напросились?

– Решили рискнуть… – смутился Сергей. – Вдруг всё-таки не забыли о нас.

– Сейчас по шее получишь! – хохочу я. – Чтобы я таких слов больше не слышала!

– Не надо, Анастасия Олеговна! А то, как вспомню первый день нашего с вами знакомства…

– А что там было? – полюбопытствовал мой супруг.

– Она меня, тарщ старший майор, в шею ткнула, и я на стул мешком осел, – сообщил Журавлёв.

– Это она может, – улыбнулся Фёдор.

– Кстати! Как у вас с рукопашным боем? – интересуюсь я.

– Занимаемся по методике вашего мужа, – начинает рассказывать Василий. – У нас часто бывают даже сводные занятия.

– Ты выпустил методичку? – удивлённо смотрю на супруга. – А мне ничего не сказал.

– Ну, это… уже полгода как… – теперь и он в смущении.

– Ну да, пока жена в декрете, можно что-то и утаить. Да, товарищ старший майор?

– Вы были в декрете? – удивился Тапочкин.

– Вася! Если ты не забыл – я же не демонесса, а обычная женщина. И ничто человеческое мне не чуждо. Кроме Настеньки у нас ещё два сына – Артёмка и Серёжка. Да и няню на время поездки дают. Вот для них охрана, а точнее – опека и требуется.

– А как там Мария Ивановна?

– Живёт с нами на правах даже не домоправительницы, а скорее бабушки, – улыбаюсь я.

– Я так понимаю, вечер воспоминаний ещё впереди, – как всегда ёрничает Выхов. – Позвольте мне кратко ввести в курс дела охрану и поезжайте-ка вы домой.

– Да мы, может, в общежитие поедем… – неуверенно начинает Журавлёв.

– Завтра подъём в 6—00. Пока до нас доберётесь, это ж во сколько нужно вставать? Какой у вас отдых будет? – говорю ему тоном, не терпящим возражений. – В зале поспите, места много.

– Есть, тарщ комиссар первого ранга.

Глава 2

1 июля 1943 года. Мыс Шаманский. Озеро Байкал

Вчера к 16—00 местного времени мы добрались до места общего сбора на неофициальный раут первых лиц государства. У нас была только остановка в Поволжье – для дозаправки и отдыха пассажиров. Я всё переживала за своих двойняшек, но они с честью выдержали перелёт. Уже вечером вчерашнего дня мы прилетели в Иркутск, а оттуда двинулись к месту неофициального раута первых лиц СФГ наземным транспортом.

Мыс Шаманский встретил нас великолепной погодой и потрясающей красотой. Омрачало лишь повышенное количество сотрудников госбезопасности, иногда появляющихся словно из ниоткуда и в самый неподходящий момент. Основную часть мыса оккупировали вспомогательный и обслуживающий персонал и охрана. Были сбиты деревянные сходы к воде, разровняли место для купания, досыпав в него даже песка. Двойные шатры от дождя для каждого члена руководства, а нам ещё и для охраны с няней. Журавлёв и Тапочкин стойко выдержали работу носильщиков – я припахала их для транспортировки складных кроваток и запаса детского питания. Настёна и Фёдор также не остались в стороне – доверила им кое-что из личных вещей и две объёмные по габаритам сумки с документами.

Решила пропихнуть знаковые документы по некоторым направлениям развития страны. А где как не на отдыхе можно удачно подобрать момент и подойти к руководству для решения спорных вопросов?

Наконец, все организационные вопросы были решены и полчаса назад семнадцать человек, среди которых были и мы с мужем, начали обсуждать планы нашего государства в его обозримом будущем. Министр социального развития, Герхард Штайнмайер, пожаловался на то, что процесс единения общества идёт туго. Конечно во взаимодействии по производственным моментам прогресс налицо, а вот в плане социальной притирки – здесь присутствует большой контраст и некое отчуждение.

– Что вы пытались сделать в этом направлении? – интересуюсь у Герхарда.

– Направляем социальных работников на места, пытаемся проводить беседы…

– Не с того бока заходите.

– Простите, товарищ Асташёва, я ещё плохо владею русским. Поясните ваши слова.

– Охотно. Вы пытаетесь навязать людям то, к чему они относятся с опаской. В результате получаете обратную реакцию.

– Что предлагаешь, Настя? – без обиняков спросил Сталин.