Фанфики к Альтернативе маршала Тухачевского

Очень интересен был состав британской группировки, занимавшейся уничтожением цинского Китая. Значительная ее часть принадлежала к т.н. 'шотландскому клубу' британской элиты - например, к нему относились А. Андерсон, один из основателей судоходной компании 'Peninsular and Oriental Steam Navigation Company', братья Эллиоты, бывшие 'моторами' первой Опиумной войны, Т. Сазерленд, основатель банка 'The Hongkong and Shanghai Banking Corporation'; на 'шотландский клуб' работали крупнейшие торговцы опиумом своего времени Дж. Мэтисон и У. Джардин. Это следовало отметить на будущее.

До 1833 года Компания торговала опиумом в Китае, наслаждаясь гордым одиночеством - попросту говоря, у нее была монополия на эту торговлю. Но, в 1833 году монополия была отменена актом английским парламентом - можно было представить возможности силы, вынудившей поделиться такими доходами 'сливки' старой английской аристократии.

После этого 'шотландцы' развертываются от всей широты души - куратором британской торговли становится Ч. Эллиот, под прикрытием которого действуют Джардин, Мэтисон и их партнеры. Когда же цинское правительство наконец осознает тот факт, что реальная власть над страной ускользает из их рук - и пятидесяти лет не прошло с начала масштабной торговли опиумом, как до маньчжурских сановников дошли масштабы угрозы! - то силовым подавлением пытающихся сопротивляться маньчжур руководит родной брат Ч. Эллиота адмирал Дж. Эллиот.

- Интересен также ход первой Опиумной войны - подумал Сталин. Численно китайцы и маньчжуры многократно превосходили англичан - и, при этом, какого-то качественного технического превосходства у интервентов не было. Тем не менее, китайские и маньчжурские войска обращались в бегство при первых же залпах англичан; у англичан не было ни малейших проблем с местным населением - им спокойно продавали продукты, нанимались носильщиками и проводниками; никаких попыток хотя бы пассивного сопротивления, не говоря уже об организации партизанской войны, не отмечено. Любопытно, какую часть этих странностей следует отнести на общее разложение империи Цин, а какую - на помощь китайских компрадоров? Хотя, наверно, точнее будет использовать китайский термин 'мэйбань', обозначающий торговца, работающего на иностранцев. Кстати, а откуда англичане взяли надежных переводчиков, знающих местные диалекты и обычаи - ведь не могли английские офицеры, доселе никогда не бывавшие в Китае, знать язык и местные нравы, без чего невозможно было бы наладить столь трогательное единство с местным населением?

- Все эти странности получают логичное объяснение, если предположить, что в реальности доходы от наркоторговли делились, грубо говоря, пополам - половина приходилась на англичан, половина - на мэйбаней и помогавших им чиновников с бандитами - завершил свою мысль Вождь. Вполне реальный раздел доходов, если вспомнить то, что все распространение опиума в Поднебесной империи было в руках китайцев.

Оставалось прикинуть, пусть в самом первом приближении, размеры выкачанных из Китая ценностей, если в конвое Компании, вышедшем в Англию в 1804 году, было груза на общую сумму в 8 млн. тогдашних фунтов стерлингов. В одном тогдашнем шиллинге было 5,23 г серебра, соответственно, в фунте стерлингов было 104,6 г серебра, а 8 миллионов фунтов были эквивалентны 836,8 т чистого серебра (соответствует РеИ В.Т.). Это был один конвой, пусть и с рекордным для эпохи наполеоновских войн грузом. За сотню с лишним лет интенсивной торговли опиумом англичане вывезли не одну сотню таких конвоев, пусть и с грузами меньшей стоимости - так что счет шел на десятки тысяч тонн серебра, возможно, что и перевалил через сотню тысяч тонн.

Но это была только 'британская сторона медали' - сейчас Императора больше интересовала ее 'китайская сторона'.

Не меньшие суммы денег в серебре скопились у господ мэйбаней - если считать по традиционному соотношению цены золота и серебра, пятнадцать к одному, речь шла о нескольких тысячах тонн золота, что было примерно равно золотому запасу СССР, и, вполне сопоставимо с золотым запасом США.

Следовало отметить следующие моменты - изначально к работе в Кантонской системе цинским правительством были допущены богатейшие купеческие династии Китая, и до того скопившие огромные богатства; кроме того, эти двенадцать торговых родов, после создания Кантонской системы, строго говоря, стали неофициальной корпорацией, объединенной общностью интересов. Не меньше сплотила их и совместная торговля опиумом - общие интересы, подкрепленные невероятными прибылями, наверняка довершили их неформальное объединение, что, конечно, не мешало борьбе за самые 'вкусные', по выражению потомков, дела.

Но эти колоссальные капиталы следовало пускать в оборот, чтобы они приносили новые прибыли - а в разоренном Китае просто не было возможностей для приложения капиталов такого уровня, им требовались другие возможности.

И, вот в Гонконге и Шанхае появляется банк 'The Hongkong and Shanghai Banking Corporation', который создан главой судоходной компании 'Peninsular and Oriental Steam Navigation Company' Томасом Сазерлендом в далеком 1865 году. По официальной версии, этот банк создан с одобрения глав других компаний Гонконга и согласия губернатора колонии.

Сталин тихо хмыкнул, настолько 'была шита белыми нитками' официальная версия.

- Это с каких пор глава судоходной компании, ранее не занимавшийся банковским делом, вдруг становится экспертом в непростых финансовых делах? - подумал он. Специалистом настолько, что ему доверяют свои деньги - самое ценное, из того, что у них есть - прожженные капиталисты, прекрасно знающие таланты коллеги?

- А вот те сведения, которые есть у нас - и те, которые принесли потомки, похоже, не осознавая их истинной ценности, прекрасно согласуются и друг с другом, и со старой доброй логикой - констатировал Вождь, прекрасно знакомый с правилом 'Хотите знать чьи-то интересы - отслеживайте их деньги; и, наоборот, узнаете, куда вложены деньги - значит, Вы знаете интересы'.

Проще говоря, банк 'The Hongkong and Shanghai Banking Corporation', или, сокращенно 'HSBC', был азиатским филиалом Ротшильдов, в котором получили какую-то долю 'шотландцы' - и он пустил в оборот уже в мировом масштабе капиталы мэйбаней. Куда пошла изрядная часть этих капиталов, вычислить было не просто, а очень просто - в Англии, к тому времени, почти все было поделено, все устоялось, но, был стремительно растущий рынок, весьма нуждавшийся в свободных капиталах. Этим рынком были США, в которых как раз начиналась эпоха Реконструкции, в ходе которой Штаты стремительно превращались в могущественную индустриально-аграрную державу. Разумеется, мэйбани не собирались уходить с китайского рынка - банк занимался финансированием традиционных видов торговли, от чая и шелка, до опиума и серебра. Кроме того, в те интересные времена произошло открытие еще одной страны, чей рынок представлял несомненный интерес, поскольку она и могла предложить не столь уж мало, и нуждалась очень во многих европейских товарах, при этом испытывая острейшую нехватку оборотных средств - и банк 'HSBC' начал открывать отделения в Японии.

Дальше все шло по накатанной колее - ну, почти. Внешне все было благопристойно, включая тот факт, что к концу XIX века наиболее прибыльным видом деятельности банка 'HSBC', опередившим даже операции с опиумом, стали операции с государственным долгом Китая - с учетом связей мэйбаней и продажности цинских сановников, ничего удивительного в этом не было.

Интересно было другое - к концу XIX века в Китае резко активизировались революционеры. На первый взгляд, все было очевидно до неприличия - империя Цин прогнила сверху донизу, до состояния трухлявого пня, да и ненависть китайцев к маньчжурским завоевателям никуда не пропала.

На второй взгляд, все было не столь очевидно. Примером могла служить деятельность одной из ключевых фигур китайского революционного движения этого периода, Сунь Ятсена - да, до определенного момента с ним все было ясно, очень талантливый и горячий юноша не хотел мириться с несправедливостью. Дальше возникали вопросы. Например, на какие деньги юноша из бедной крестьянской семьи учился в медицинском институте Гонконга? Или, на какие деньги Сунь Ятсен разъезжал по США и Европе, вербуя сторонников среди хуацяо и собирая деньги? Кстати, а много ли денег могли дать очень бедные, как правило, китайцы? Да, а с чего бы это вдруг британские газеты подняли шум, когда в Лондоне представители цинской миссии арестовали Сунь Ятсена - а министр иностранных дел Великобритании столь оперативно прислушался к общественному мнению, что потребовал от китайского посланника немедленно освободить арестанта? Это с каких вообще пор англичан беспокоит нарушение прав и свобод иностранцев, если оно не затрагивает их интересов?

Но на этом интересные моменты не заканчивались, а только начинались. Поездив по Европе - кстати, сам Сунь Ятсен признал, что денег на революцию собрать не удалось - он устраивается на жительство в Японии. Официальная версия гласит, что японцы желали поставить во главе Китая дружественно настроенное к ним правительство и поэтому благосклонно отнеслись к Сунь Ятсену. Вполне убедительная версия, если не считать того незначительного момента, что в то время Сунь был главой крохотного 'Союза возрождения Китая' - а с ним почему-то общались такие японские политики, как С. Окума и Ц. Инукаи; конечно, это не самое высшее руководство Империи Восходящего Солнца, но политики 'первой величины'. Неплохо для скромного эмигранта, главы никому, кроме профессионалов, неизвестной революционной организации. Но Сунь Ятсен на этом не останавливается - в 1899 году он начинает издавать в Японии оппозиционную газету ('Китайская газета' В.Т.), в 1905 году становится объединителем и главой китайских революционных организаций 'Тутмэнхой', первой революционно-буржуазной партии общенационального уровня. Почему-то все остальные революционеры, и находившиеся в Китае, и пребывавшие в эмиграции, дружно признали его своим главой.

Дальнейшие политические события, происходившие в жизни Сунь Ятсена после революции 1911 года, при не очень внимательном рассмотрении могут быть охарактеризованы одной фразой - он борется за власть с высокопоставленными военными цинской армии. Эта борьба идет с переменным успехом с 1911 по 1925 год, до самой смерти Сунь Ятсена.

Внимательный человек задался бы вопросом, откуда у небогатого политэмигранта взялись деньги и связи, достаточные для того, чтобы на равных бороться за власть с бывшими военачальниками императорской армии, контролировавшими обширные области Китая, имевшими многомиллионные доходы и многочисленные личные армии, фактически, владыками собственных квазигосударств?

По логике вещей, тот же Юань Шикай, в начале своей карьеры в качестве президента Китайской республики недвусмысленно претендовавший на роль основателя новой императорской династии (соответствует РеИ - заняв должность, Юань Шикай начал с того, что совершил жертвоприношения в храмах по императорскому обряду; согласно китайским традициям, это мог сделать либо законный император, либо претендент на престол В.Т.), только сместив с этой должности Суня, должен был бы озаботиться пресечением линии жизни скромного интеллигента, путавшегося под ногами искушенного в интригах командующего императорской армии. То, что моральных препон на сей счет у Юань Шикая не было, можно не сомневаться - при императрице Цыси карьеры делали, используя в качестве ступеней на лестнице, ведущей к вожделенным должностям, трупы соперников. Технические возможности для обеспечения скорейшей встречи Сунь Ятсена с его почтенными предками у его противника тоже наверняка имелись в изобилии. Тем не менее, командующий даже не попытался обеспечить автору учения о трех народных принципах возможность обсудить свое учение с душой Конфуция.

Ответ на вопрос о столь нетипичном для него поведении Юань Шикая можно поискать в ближайшем окружении Сунь Ятсена. Действительно, в конце 1911 года должность личного секретаря Суня занимает юная Сун Айлин; в 1913 году ее сменяет сестра, Сун Цинлин, которая в 1915 году выходит замуж за Сунь Ятсена. Жених старше невесты на 27 лет, свадьба состоялась в Японии, где проигравший очередной раунд борьбы за власть Сунь, находясь в эмиграции, готовится к реваншу.

Очаровательные юные дамы являются дочками методистского проповедника и богатейшего бизнесмена Чарли Суна. Они получили образование в аристократических женских колледжах США, что, по тем временам, является нонсенсом - в США тогда к китайцам относились чуть лучше, чем к бездомным собакам, так что только деньги отца не могли стать для них пропуском в такие учебные заведения. Таким пропуском мог стать только равный статус девушек с остальными студентками - соответственно, Чарли Сун должен был быть своим для власть предержащих Америки.

В этом случае все странности получали логичное объяснение. Обнищавший и предельно ослабленный к концу XIX века Китай уже не мог дать мэйбаням прежних доходов, слишком была обескровлена страна. В этих условиях сановники империи Цин, ранее бывшие необходимыми покровителями для мэйбаней, превратились в совершенно ненужных им людей, вдобавок претендующих на долю в их 'рисе'. Избавиться от них кардинально можно было только одним способом - обрушив империю в целом, благо торговать опиумом было бы намного удобнее не в едином государстве, а в совокупности воюющих между собой княжеств, в этом случае накладные расходы становились намного меньше.

Свои выгоды от обрушения империи Цин получали и иностранные партнеры мэйбаней - англичане, американцы, японцы - ведь намного удобнее и прибыльнее растаскивать на куски не единую, пусть и одряхлевшую империю, а отдельные княжества.

Естественно, осуществлять этот сверхприбыльный бизнес-проект следовало чужими руками - и во имя высоких идеалов национального возрождения китайского народа, его народовластия и благосостояния, сформулированных склонным к идеализму Сунь Ятсеном.

Сунь Ятсен, насколько можно судить, в свое время угодил в классическую ловушку прекраснодушного интеллигента - он искренне ненавидел цинский режим за его мерзости, которых было не просто достаточно, но, хватило бы на все отсталые страны мира, с хорошим запасом; вот только имея желание облагодетельствовать свой народ, он не имел возможности сделать это доступными ему и его друзьям, таким же оторванным от реальной жизни интеллигентам. Когда нашлись добрые люди, готовые помочь ему в осуществлении его мечты, он охотно согласился на их условия. Далее все развивалось согласно русской поговорке 'Коготок увяз - всей птичке пропасть' - он стал знаменем борьбы с действительно преступным режимом императрицы Цыси, вот только держали древко этого знамени руки совсем не идеалистов; он генерировал идеи, теоретически способные привести Китай к процветанию и могуществу, вот только попытки реализовать эти идеи на практике приводили к несколько иным результатам, чем ожидаемые автором.

Чем дальше заходило дело, тем на большие уступки приходилось идти Сунь Ятсену - династический брак с Сун Цинлин стал финалом всего. Теперь дело было не только в том, что его взяли под предельно плотный контроль - согласно китайским традициям, вдова становилась наследницей его идей.

Вполне возможно, что его подчеркнуто хорошее отношение к Советской России, попытки получить военную и финансовую помощь от Коминтерна были поиском выхода запутавшегося человека, в конце жизни понявшего, насколько он превратился в марионетку в чужих руках и попытавшегося оборвать хотя бы часть нитей кукловодов, намертво спеленавших его.

Но, уже было поздно - ничего исправить было нельзя.

В это же время странностями отмечен и жизненный путь Чан Кайши - сначала молодой человек из обедневшей семьи поступает в школу европейского образца, что в Китае того времени было очень недешевым удовольствием. Потом он, неизвестно на какие деньги и по чьим рекомендациям, едет в Японию к Сунь Ятсену. После знакомства с Сунем он собирается поступать в японское военное училище - что, надо заметить, было весьма непросто даже для японца из хорошей семьи, получившего законченное среднее образование немецкого образца, не говоря уже о китайском революционере, отучившемся в европейской школе три года, т.е. имеющем неполное начальное образование. Эта затея срывается - но молодой Чан Кайши не опускает руки: он, выдержав огромный конкурс, поступает в военное училище Цинской империи; мало этого, его направляют на учебу в японское военное училище, что, по тем временам, было весьма престижно и перспективно.

- Вот так легко и просто - мысли Сталина сочились сарказмом - молодой человек, ничуть не скрывающий своих революционных убеждений, приезжает из-за границы, успешно пройдя 'смотрины' у лидера революционеров-эмигрантов - а реакционное правительство берет и принимает его в военное училище. Наверно, мы в свое время поступали неправильно - выпускников 'школы Лонжюмо', учившихся у Ильича, надо было после их возвращения в Россию не на нелегальном положении держать, а отправлять на экзамены в Павловское и Михайловское училища - надо думать, они бы были офицерами не хуже Чан Кайши. Да и я дурак - после Баиловской тюрьмы надо было не скитаться на нелегальном положении, а прямиком отправляться в Александровское военное училище, глядишь, в 1905 году смог бы организовывать боевые дружины в Баку по всем правилам военной науки.

На этом странности и не думают заканчиваться - юного офицера-пехотинца после окончания училища отправляют служить в артиллерийский полк. По пунктам - во-первых, пехотинца, во-вторых, китайца, в-третьих, в престижную артиллерию; видимо, молодых офицеров-японцев на столь завидную должность не нашлось.

После начала Синьхайской революции Чан без проблем возвращается на родину, где неплохо проявляет себя в ходе боевых действий. Это понятно - как-никак, он кадровый офицер не самой плохой армии, хоть и младший. Впрочем, это еще вопрос, кто более компетентен в военном деле, кадровый лейтенант японской выучки или купивший генеральское звание цинский чиновник.

После чего его карьера идет вверх невиданными темпами - он занимает генеральские должности, по меркам регулярной армии, и в войсках, и в том аналоге ГШ, который имелся у Сунь Ятсена (некоторое время он был начальником оперативного управления). Кроме этого, он занимается организацией восстаний против Юань Шикая в районе Шанхая и Нанкина - правда, они окончились провалом. Все это делает довольно молодой человек - неполных тридцати лет, слегка за тридцать. Следует отметить тот факт, что у него есть образование и опыт строевой службы младшим офицером японской армии, есть несомненное личное мужество - но нет ни малейших навыков планирования операций, никаких навыков штабной работы вообще, нет опыта подпольной работы. Тем не менее, Сунь продолжает продвигать его по служебной лестнице - в 1923 году 36-летний Чан Кайши становится начальником Генерального Штаба войск Гоминдана. Закономерен вопрос - почему окружение Сунь Ятсена, как минимум, не препятствует карьерному взлету Чан Кайши? Кроме того, прослеживается любопытная корреляция событий - одновременно с Синьхайской революцией и началом борьбы за власть в Китае между Гоминданом и генералами старой императорской армии, в ближайшее окружение Сунь Ятсена вводятся дочери Чарли Суна и начинается карьерный взлет Чан Кайши.

Сталин хмыкнул про себя - картина вырисовывалась более чем очевидно: мэйбаням Сунь был нужен для разрушения Цинской империи и пресечения попыток перехвата власти старой цинской элитой; точнее, он им был нужен в качестве формального идеолога и знамени данных процессов - именно поэтому начиная с момента краха старой империи, когда процесс пошел намного менее предсказуемо, Сунь Ятсен был взят под предельно жесткий контроль, принципиально исключавший любые возможности его самостоятельной игры; одновременно в игру был введен формальный лидер следующего этапа, когда Гоминдан станет политическим и военным прикрытием интересов мэйбаней и их иностранных партнеров; лидер, быстро продвигаемый к вершинам власти - и при этом старательно утверждаемый в роли преемника патриарха революции, что очень важно для Китая. С учетом этого, было абсолютно несущественно, помер ли Сунь Ятсен самостоятельно или ему помогли скончаться - рассуждая с позиций здорового цинизма, второе было вполне вероятно, поскольку к этому времени Сунь уже был не так уже и нужен, ведь к этому времени Гоминдан контролировал заметную часть прибрежных провинций Китая, ключевых для мэйбаней и англосаксов. Проще говоря, процесс вытеснения старой цинской элиты в ключевых провинциях подходил к концу - так что пришло время для нового лидера Гоминдана.

Дальнейшие действия Чан Кайши, после смерти Сунь Ятсена, также четко укладывались в выполнение обязательств перед покровителями - сначала войска Гоминдана под его командованием проводят Восточный поход, завершающийся переходом под контроль Гоминдана провинций Гуандун и Гуанси, представляющих немалый интерес для мэйбаней и их партнеров; по результатам этого похода Чан становится самой сильной фигурой среди военных деятелей Гоминдана. На съезде Гоминдана Чан отстаивает идею Северного похода - проще говоря, выбивания цинских генералов из провинций, бывших основным местом приложения британских, американских и связанных с ними китайских капиталов. Меры по поддержке неустанно доказывающего свою надежность и полезность протеже следуют незамедлительно - сначала уезжает во Францию внезапно заболевший гражданский лидер Гоминдана Ван Цзинвей, потом подает в отставку по болезни председатель Постоянного комитета ЦИК Гоминдана Чжан Цзинцзян. С лета 1926 года Чан Кайши сосредотачивает в своих руках всю полноту власти - от партии до государства, от армии до гражданского управления.

Параллельно Чан Кайши поддерживает начатые Сунь Ятсеном отношения с СССР - в 1925 году он отправляет своего пятнадцатилетнего первенца Цзян Цзинго на учебу в Советский Союз. Не вполне понятно, в какой мере это решение было продиктовано желанием самого Чана и его китайских покровителей сохранить доступ к советской военной помощи, игравшей немалую роль в поддержании хоть какой-то боеготовности войск Гоминдана, а в какой - желанием самого Чана иметь хотя бы потенциальный противовес, по крайней мере, в качестве предмета торга, с мэйбанями.

Во всяком случае, с декабря 1926 по декабрь 1927 года в Гоминдане наличествует раскол, имевший весьма острые формы - дело дошло до отставки Чана в августе 1927 года. В промежутке происходят весьма примечательные события - сначала, в апреле 1927 года Чан, совместно с триадами, действуя в интересах владельцев иностранных концессий, организует резню коммунистов в Шанхае; в декабре 1927 года, после развода с первой женой, Мао Фумэй, он женится на третьей дочери Чарли Суна - Сун Мэйлин (надо отметить, что Цзян Цзинго люто ненавидел мачеху всю жизнь - ненавидел настолько, что сразу после смерти Чана Сун Мэйлин уехала с Тайваня в США, надо полагать, имея для этого веские основания).

Создается впечатление, что в это время одна из сторон попыталась пересмотреть заключенное соглашение - то ли Чан захотел большего, чем ему полагалось изначально, то ли мэйбани сочли, что Чан Кайши сосредоточил в своих руках чересчур большую власть, и попытались создать ему противовес, за счет раскола Гоминдана, то ли все сразу. Резней коммунистов Чан доказал свою верность и полезность - после такого переметнуться на сторону СССР ему было бы затруднительно. Тем не менее, покровители явно настаивали на своем - тогда Чан подает в отставку и уезжает в Японию, явно демонстрируя ориентирующимся на англосаксов мэйбаням, что он может найти себе почти столь же могущественных покровителей. На дворе 1927 год - именно тогда экспансионистские устремления армейской элиты Империи Восходящего Солнца получают законченное оформление в виде 'Меморандума Танака'. Можно не сомневаться в том, что мэйбани и их англосаксонские партнеры об этом знают - и они не могут не понимать того, что если японцы получат в свое распоряжение влиятельную китайскую силу, способную эффективно действовать за пределами их сферы интересов, находящейся в Маньчжурии, то 'пирогом' Центрального и Южного Китая, доселе безраздельно находящемся в их распоряжении, за исключением относительно небольшого французского 'ломтя' в Южном Китае, придется делиться с японцами. С учетом японских аппетитов - делиться придется в существенных размерах. Соглашение мэйбаней с Чан Кайши перезаключается - и закрепляется династическим браком Чана с Сун Мэйлин, заключенным в декабре 1927 года. Уже в январе 1928 года Чан возвращается к власти.

Дальше все идет по накатанной колее - Чан старательно обеспечивает интересы своих работодателей, попутно ожесточенно воюя с претендующими на власть коммунистами. В этом плане показательна история с оккупацией японцами Маньчжурии - Чан Кайши прямо отказывает контролирующему Маньчжурию Чжан Сюэляну в помощи для отражения японской агрессии, настоятельно 'рекомендуя' ему не оказывать сопротивления Квантунской армии. Ничего странного в этом нет, если вспомнить реакцию англосаксонских держав на оккупацию Маньчжурии - американцы, опасающиеся усиления Империи Ямато, ограничиваются 'доктриной непризнания', сформулированной госсекретарем Стимсоном, суть которой заключалась в юридическом непризнании японских захватов, но без введения экономических санкций и, тем более, без применения военной силы против Японии - соответственно, практическая ценность этой доктрины состояла в том, что у США оставались 'развязаны руки' для любых действий; англичане же организуют посылку Лигой Наций комиссии, возглавляемой лордом Литтоном, который с удивительной для британского дипломата откровенностью формулирует задачу комиссии: 'не в том, чтобы заставить Японию уйти из Маньчжурии, а в том, чтобы создать условия, позволяющие ей там остаться' (соответствует РеИ В.Т.). Суть можно сформулировать предельно просто - заключены негласные соглашения о разделе сфер влияния в Китае, полностью устраивающие англичан и японцев, и, более или менее, американцев. Судя по реакции Чан Кайши, интересы мэйбаней в этом соглашении учтены.

Картину несколько портит Сианьский инцидент 1936 года - генералитет северных провинций, безжалостно выбиваемый японцами из своих вотчин, сначала заключает с КПК негласное соглашение о перемирии, а, затем, арестовывает прилетевшего на север для организации решительного наступления на коммунистов Чан Кайши, вынудив его подписать соглашение о создании единого с КПК антияпонского фронта. На практике все сводится к перемирию Гоминдана с КПК - совместные операции являются большой редкостью, да и проводятся, как правило, в северных провинциях, где интересы коммунистов и местных генералов-милитаристов, фактически, феодальных владык, временно совпадают.

Доклад ГРУ ГШ НКО СССР 'О положении в Корее'.

К концу XIX века Корея представляла собой отсталую феодальную страну с аграрной экономикой, не имевшую современной промышленности, армии и транспорта. Неграмотность населения составляла 98%.

Остаточное влияние на Корею имел цинский Китай, вассалом которого долгое время была Корея - но, к этому сам ставший полуколонией Китай не мог оказывать сколько-нибудь заметного влияния на Корею. За влияние на Корею боролись царская Россия и Япония. Значительно было экономическое влияние Великобритании. Началось экономическое и культурное проникновение США - первое происходило через действия американских дельцов, пытавшихся получать концессии и проталкивавших американские товары на корейский рынок; второе шло через христианских миссионеров-протестантов, своими действиями создававших социальную среду, способную содействовать американскому влиянию.

В этой ситуации произошел раскол среди придворных корейского монарха - явная линия раскола прошла между сановниками, ориентирующимися на Российскую Империю, и, сановниками, принявшими прояпонскую ориентацию. Неявным было другое разделение - среди первых доминировали те, кто, соглашаясь с необходимостью модернизации страны и принятием покровительства могущественной иностранной державы, все же считали необходимым сохранение государственного суверенитета Кореи; вторые считали допустимым отказ от суверенитета. Особенностью Кореи, отличавшей ее от Японии времен революции Мэйдзи и Китая конца XIX - начала XX веков, было отсутствие среди высшего руководства влиятельных группировок крайних реакционеров, принципиально отрицавших необходимость обновления страны, подобных сторонникам сохранения сегуната в Японии или группировки князя Дуаня в Китае.

Это же положение сохранялось все время японской оккупации, по настоящий момент включительно. В самой Корее есть влиятельная прояпонская группировка, включающая богатых капиталистов и помещиков, чиновников-корейцев на японской службе, представителей интеллигенции, включая весьма известных и уважаемых писателей, поэтов, ученых. Многие из них являются обычными прислужниками японцев - но не все. Немалый процент чиновников считает японскую оккупацию приемлемой платой за поддержание порядка и ускоренное развитие страны - в качестве возможной альтернативы указывая на Китай. Для капиталистов и помещиков лояльность японцам является обязательным условием сохранения и приумножения своих состояний - поскольку экономика Кореи стремительно развивается, то, несмотря на то, что ключевые предприятия, железные дороги и порты принадлежат японскому государству и крупным компаниям. Многие интеллигенты благодарны оккупантам за развитие системы образования, переходе литературы на современный корейский язык, создание системы газет, журналов и радиовещания.

Сторонники независимости представлены двумя основными группировками - буржуазные демократы, лидером которых является Ли Сынман, с 1904 года постоянно проживающий в США, считают необходимым восстановление суверенитета при принятии фактического покровительства США; прогрессивные силы, авангардом которых являются корейские коммунисты, в настоящее время не имеющие единого руководителя, твердо придерживаются курса на дружбу с Советским Союзом.

Текущее положение дел в Корее определяется результатами оккупационной политики Японии. Исходя из своих интересов, Япония начала модернизацию Кореи - разумеется, это объясняется не заботой об интересах корейского народа, а пониманием японскими правящими кругами того факта, что из нищей страны с архаичной экономикой и неграмотным народом невозможно выжать сколько-нибудь значительные доходы.

Оккупационный период делится на три фазы. В первой фазе, продолжавшейся с 1911 по 1919 годы, получившей в самой Японии неофициальное название 'политика сабель', посредством проведения земельной реформы, сводившийся к переводу аграрных отношений в Корее с традиционного права на право европейского образца было спровоцировано и предельно жестко подавлено любое сопротивление революционного толка. В результате было изъято примерно 50% сельскохозяйственных земель - и физически уничтожены или вынуждены эмигрировать практически все, кто мог стать организатором революционного движения. В то же время начала закладываться основа модернизации - современное образование; в Корее было открыто несколько тысяч начальных школ европейского образца, а сотни корейских студентов отправлено на учебу в японские университеты.

Этот период завершился т.н. 'Первомартовским восстанием' корейцев - на практике о вооруженном восстании речи не было. Корейская интеллигенция, используя в качестве юридического обоснования '14 пунктов' Вильсона, составила декларацию независимости Кореи, которая была зачитана незадолго до похорон экс-короля Коджона, использовав стечение народа на его похороны. Чтение декларации в Сеуле и других городах было поддержано многочисленными мирными демонстрациями, которые было жестоко разогнаны жандармерией и японской армией. В этих демонстрациях участвовало до 2 млн. корейцев - для страны с населением, на тот момент насчитывавшей менее 17 млн. человек, это очень много. Не будет преувеличением сказать, что мирные методы получения независимости поддержало практически все взрослое городское население и существенная часть сельского.

Японцы сделали выводы из полученного урока - и пошли на либерализацию своей политики в Корее.

Это была вторая фаза, продолжавшаяся с 1919 по середину 30-х годов - в Японии ее принято называть 'политикой культурного управления'. Были сделаны многие послабления корейцам, явные и мнимые: было разрешено издавать газеты на корейском языке, запрещены телесные наказания, распущен корпус жандармов - правда, одновременно были увеличены в 3,5 раза штаты обычной полиции, в которую жандармы и перешли в полном составе. В ходе этой фазы продолжилось развертывание современной системы образования, включая создание Сеульского университета; было продолжено современной инфраструктуры. Важнейшей же операцией этого времени стало начавшееся в середине 20-х годов создание горнодобывающей и металлургической промышленности в богатых железной рудой и углем северных провинциях Кореи. Фактически с этого момента началось превращение Кореи из сельскохозяйственной колонии Японии в аграрно-индустриальный форпост Метрополии на континенте.

Доклад группы анализа и планирования. Личный секретариат тов. Сталина. ОГВ, 'Рассвет'.

'О положении на Дальнем Востоке'.

К началу войны на Тихом океане территории Азиатско-Тихоокеанского региона делились на следующие категории:

1). Территории метрополий великих держав - Западное побережье США, Япония, Дальний Восток СССР;

2). Доминионы Великобритании - тихоокеанское побережье Канады, Австралия, Новая Зеландия;

3). Страны Латинской Америки, имеющие выход к Тихому океану - от Мексики до Чили;

4). Колонии европейских стран, подмандатные территории, де-факто являющиеся колонией США Филиппины;

5). Сохранивший суверенитет Сиам (Таиланд);

6) Формально независимый Китай - на практике находящийся в состоянии даже не столько гражданской войны и иностранной интервенции, сколько в состоянии полного распада государственных и общественных институтов (ближайший аналог из отечественной истории - Смутное время).

Наибольшим влиянием в Азиатско-Тихоокеанском регионе пользовались три державы - они и разделили его на сферы влияния, что де-юре было зафиксировано Вашингтонскими соглашениями 1922 года. Это состояние де-юре и де-факто сохранялось до конца 1941 года.

Восточный район, часть Центрального и Северного районов Тихого океана контролировали США. Экономическое обеспечение этого контроля опирается на высокоразвитое в промышленном и сельскохозяйственном отношении Западное побережье США. В транспортном отношении этот контроль основывался на дешевом и способном перевозить огромные объемы грузов морском торговом флоте - он же и обеспечивал надежную круглогодичную связь контролируемой США части Тихого океана с наиболее развитым Восточным побережьем через Панамский канал. Военную составляющую контроля обеспечивал Тихоокеанский флот США, имевший в своем распоряжении не только боевые корабли основных классов и развитую систему баз, но и возможности пополнения и ремонта как на судостроительных предприятиях Западного побережья, так и с Восточного побережья - через тот же Панамский канал. Следует отметить почти абсолютную защищенность транспортных путей, связывающих Восточное побережье США с Восточным районом Тихого океана.

В целом же американские возможности для контроля 'своей' части Тихого океана следует признать наилучшими - сильнейшая мировая держава имела и имеет лучшие в мире возможности для концентрации своих ресурсов, в широком значении этого термина, на Дальнем Востоке, а, равно, и для вывоза его богатств в свою метрополию.

Западный район и часть Центрального района Тихого океана контролировала Япония. Экономически ее контроль опирался на промышленность и, отчасти, сельское хозяйство островов метрополии - слабым ее местом было очень неравномерное развитие машиностроения (слабо развиты станкостроение, автомобилестроение, немного лучше - авиастроение), и техническая отсталость сельского хозяйства, почти исключительно держащегося на ручном труде. Также слабыми местами японской экономики является крайне высокая зависимость от импорта практически всех видов стратегического сырья и значительной части продовольствия. Транспортная связность японской сферы влияния обеспечивается торговым флотом - причем, следует отметить наименьшую протяженность маршрутов среди всех сфер влияния именно у японцев. Военную составляющую контроля обеспечивал японский ВМФ, имевший в своем распоряжении высокоразвитую судостроительную промышленность, развитую систему баз - но его возможности восполнения потерь и пополнения флота в разы уступают возможностям США из-за общей слабости японской экономики по сравнению с американской экономикой. Следует отметить тот факт, что высокая защищенность транспортных путей, связывающих острова метрополии с источниками сырья, в действительности оказалась мнимой - торговый флот Японии оказался практически беззащитен перед подводными лодками США.

В целом же японские возможности для контроля 'своей' части Тихого океана следует признать средними, поскольку слабость японской экономики по сравнению с американской и британской экономиками в известной степени компенсировалась концентрацией ресурсов в одном районе. То же относится и к торговому флоту, и к ВМФ Японской Империи.

Почти весь Южный район Тихого океана контролировала Великобритания. Развитого промышленного района непосредственно на Дальнем Востоке у нее не было и нет - условно развитым единым сельскохозяйственным районом могут считаться Австралия и Новая Зеландия. Транспортная связность Южного района с метрополией Британской Империи обеспечивалась торговым флотом Великобритании по двум маршрутам - ключевой из них проходил через Атлантику, Средиземное море, Суэцкий канал, Красное море и Индийский океан в Тихий океан; второй маршрут проходил вокруг Африки. Военную составляющую этого контроля обеспечивал Тихоокеанский флот Великобритании, располагающий сетью английских, голландских, австралийских и новозеландских баз - до 1940 года также возможно было использование им баз Французского Индокитая. Уязвимым местом является слабая защищенность транспортных путей, связывающих метрополию Британской Империи с Южным районом Тихого океана в условиях мировой войны - под ударом оказывается самый удобный и короткий маршрут.

В целом же английские возможности для контроля 'своей' части Тихого океана следует признать самыми слабыми из всех трех великих держав, имеющих там крупные сферы влияния - нет промышленного района, способного производить все или большую часть необходимого на месте, ВМФ 'размазан' по четырем ТВД, транспортная связь с метрополией растянута и недостаточно защищена.

Позиции же СССР на Дальнем Востоке объективно очень слабы. Это объясняется очень тяжелым климатом практически на всех территориях, принадлежащих СССР на Дальнем Востоке, отсутствием там в необходимых количествах и пригодном для немедленного использования виде почти всех ресурсов, кроме древесины и воды, крайне низкой транспортной связностью как внутри этого региона, так и с промышленно развитыми районами Урала и европейской части СССР (фактически, вся связность обеспечивается Транссибом), очень высокой стоимостью доставки всего необходимого по железной дороге и очень низкой плотностью населения.

При этом регион очень богат природными ресурсами и весьма перспективен в экономическом отношении.

Но его освоение попало в своеобразный 'замкнутый круг' - поскольку на месте нет почти ничего из необходимого для его освоения, а поддержание жизни трудоспособного населения обходится очень дорого из-за тяжелых природных условий и сложности транспортировки, то, возможным становится только освоение наиболее легкодоступных и высокорентабельных природных ресурсов региона. Развертывание же производства на месте зачастую практически невозможно - так, из-за наличия на большей части территории советского Дальнего Востока вечной мерзлоты делает невозможным ведение там сельского хозяйства и предельно затрудняет и удорожает капитальное строительство на этих территориях.

Дополнительным фактором, приводящим к ухудшению экономической ситуации на советском Дальнем Востоке, являются претензии ряда капиталистических государств на эти территории - в этой ситуации значительную часть ограниченных материальных ресурсов и грузооборота транспорта приходится расходовать на обеспечение обороноспособности.

Единственной возможностью вырваться из вышеупомянутого 'замкнутого круга' является нахождение значительных источников дешевых ресурсов в пределах досягаемости Советского Союза на Дальнем Востоке - причем, обязательным условием является способность СССР обеспечить их надежную защиту от агрессии иностранных государств.

Этим условиям - дешевизна и значительные размеры доступных ресурсов, высокая транспортная связность, возможность обеспечить их оборону - отвечают Маньчжурия, Внутренняя Монголия, Корея, и, при некоторых условиях, северные провинции Китая и, по крайней мере, Хоккайдо и Хонсю.

В результате политики, проводимой на протяжении последних 15-20 лет Японской империей, Маньчжурия и Корея являются крупными производителями продовольствия (до 1 млн. т соевых бобов, значительные количества риса, пшеницы, мяса и рыбы поставляются из Маньчжоу-го на японские острова в год; Корея поставляет в год от 500 тыс. до 1 млн. т. риса (в среднем - свыше 700 тыс. т) и значительное количество рыбы и других морепродуктов) - следует заметить, что эти поставки обеспечиваются крайне примитивным сельским хозяйством, практически не имеющим средств механизации и явно недостаточно обеспеченным удобрениями и рабочими животными. Переориентация этих поставок на советский Дальний Восток, при сохранении данных объемов поставок, позволит обеспечить достаточным питанием дополнительно не менее 3 млн. человек, помимо уже имеющегося там населения. Переоснащение имеющегося сельского хозяйства современной техникой - разумеется, с учетом его специфики - и снабжение его достаточным количеством удобрений, проведение селекционной работы, позволит резко увеличить производство продовольствия и высвободит значительное число рабочих рук для промышленности.

Не менее важно наличие в Маньчжурии и Корее развитой промышленности строительных материалов. Возможны крупные поставки цемента, кирпича, лесоматериалов, черепицы, строительной арматуры - с уже налаженных японцами производств.

В Маньчжурии и Корее имеется и избыточная рабочая сила в количестве до 5 млн. человек - следует заметить, что подавляющее большинство ее не обладает нужной квалификацией, но привлечение даже 2-3 млн. неквалифицированных рабочих для строительства жилья и промышленных объектов, прокладки транспортных путей в течение теплого сезона (с мая по октябрь) резко ускорит освоение Дальнего Востока.

В Маньчжурии и Корее имеется высокоразвитое металлургическое производство, созданное при техническом содействии германских компаний. Проектная мощность металлургических заводов Маньчжурии (7 крупных заводов) составляет 3,5-4 млн. т чугуна и 2-2,5 млн. т стали; заводы Кореи (7 заводов) - до 1,5 млн. т чугуна и до 0,75 млн. т стали. Также существенное металлургическое производство есть в Китае - 12, по преимуществу малых, заводов имеют проектную мощность в 1,5 млн. т чугуна и 0,25 млн. т стали. Следует отметить, что в отличие от заводов метрополии, испытывавших постоянные перебои с поставками сырья, и, поэтому загруженных далеко не полностью, заводы Маньчжурии и Кореи работали почти на полную мощность, что объясняется их близостью к богатым залежам железной руды и коксующихся углей.

Предвоенная оценка залежей железной руды в Маньчжурии составляла 1,2 млрд. т. - как известно сейчас, после дополнительной разведки месторождений Бэньсиху и Аньшаня, открытия новых месторождений, прежде всего, месторождения Дунбяндао, только доказанные запасы которого составляют 1,2 млрд. т, обоснованной представляется оценка около 4 млрд. т. Основная масса этих запасов - богатые руды, с содержанием железа в 60-65%. Точных данных о запасах коксующихся углей в уже разработанных японцами месторождениях Маньчжурии, Внутренней Монголии, Северного Китая и Кореи нет - но, исходя из размеров ежегодной добычи, составляющих, соответственно, 20-25 млн. т (здесь и далее - коксующихся и энергетических углей вместе) в Маньчжурии; столько же - в Северном Китае и Внутренней Монголии; 6-7 млн. т - в Корее - они исчисляются миллиардами тонн (в АИ МВ информация собрана из отрывочных данных, имевшихся в материалах 'Рассвета' - и сопоставлена с уже имевшимися в АИ-СССР данными В.Т.).

Также известно о наличии следующих полезных ископаемых - нефти, золота, серебра, нерудных ископаемых. Путем опроса экипажа К-25 удалось выяснить, что в конце 50-х - начале 60-х годов в Маньчжурии удалось найти гигантское месторождение нефти, с запасами в несколько миллиардов тонн в бассейне реки Сунгари в районе города Дацин (в РеИ - 1959 год, 6,3 млрд. т В.Т.). По неуточненным данным, нефть залегает на небольшой глубине, судя по тому, что качалки стоят посреди города (в РеИ - от 1 до 4 км В.Т.).

Тем же путем удалось получить информацию о наличии значительных запасов нефти во Внутренней Монголии - точной информации о расположении месторождений и их запасах нет.

Имеющаяся информация о полезных ископаемых Кореи сводится к следующему - есть крупные запасы железных руд (значительная часть которых - бедные руды, с содержанием железа около 40%; часть - имеет содержание железа от 60% и выше), антрацита, значительное количество мелких месторождений хромовых, медных, свинцово-цинковых, никелевых, молибденовых, вольфрамовых руд, золота и серебра (в РеИ найдены и крупные месторождения - но, большей частью, после войны В.Т.). Найдены месторождения графита и нерудных строительных материалов.

В том случае, если Партией, Правительством и лично тов. И.В. Сталиным будет поставлена задача ускоренного создания мощного промышленного района на Дальнем Востоке, способном сравниться с Западным побережьем США и Японией, то представляются целесообразными следующие шаги.

Создать промышленный район на Дальнем Востоке СССР, сопоставимый по своим возможностям с Западным побережьем США, только за счет нынешних возможностей СССР возможно лишь теоретически - практически он будет убыточен для народного хозяйства.

Развитие советского Дальнего Востока, без того, чтобы он становился неподъемной 'гирей' для бюджета страны, возможно лишь за счет привлечения уже имеющихся на Дальнем Востоке ресурсов - это Маньчжурия, Внутренняя Монголия, Корея, южный Сахалин, возможно, Хоккайдо и Хонсю.

В том случае, если такое решение будет принято, считаем нужным обратить Ваше внимание на следующие моменты:

1). Как показывает практический опыт мира 'Рассвета', в силу менталитета китайского народа Китай принципиально не может быть младшим партнером или равным союзником любой страны, неважно, СССР ли это, или США. Сформировавшееся за тысячелетия восприятие своей страны как 'Срединной/Поднебесной Империи, властвующей над окружающими ее варварами' не может быть поколеблено никакой другой идеологией - ни коммунистической, ни капиталистической. Именно этим и объясняется успех Мао Цзе-дуна - он смог дать своему народу старое мировоззрение в новом оформлении; поэтому основная масса китайцев и пошла за КПК.

Китай может быть временно чьим-то младшим партнером, исключительно с одной целью - усилиться за счет выгод, получаемым в союзе, после чего приходит время для традиционного приема китайской дипломатии, в просторечии именуемого 'задушить в объятиях'. Практически это осуществляется путем реализации классической стратегии 'цаньши' ('Неспешно и незаметно, подобно тому, как шелковичный червь поедает лист тутового дерева') - осуществляется подготовка китайских специалистов в высших учебных заведениях страны-партнера, приглашаются в Китай иностранные специалисты, идет передача/покупка/похищение технологий и покупка оборудования или целых фирм, строительство заводов и фабрик, оснащенных новейшим импортным оборудованием, неуклонно идет завоевание рынков партнера китайскими товарами и инфильтрация китайских эмигрантов, в той или иной форме. При этом используются все возможные в конкретной обстановке формы и методы воздействия на страну-партнера - от легальной дипломатии и торговых договоров до шпионажа и деятельности китайской организованной преступности, т.н. 'триад' (по неуточненным данным, в мире 'Рассвета' с начала 50-х годов деятельность 'триад' за пределами КНР находилась под контролем ПГУ МГБ КНР (политической разведки)).

Исходя из вышесказанного, единый, прошедший модернизацию, Китай может быть лишь временным союзником СССР - но неизбежно станет либо противником, либо откровенным врагом Советского Союза, это лишь вопрос времени. Таким образом, в интересах СССР либо раздробленный на несколько враждующих между собой государств Китай, либо, что лучше всего, поддержание Китая в его нынешнем состоянии совокупности вконец одичавших и непрерывно воюющих друг с другом квазифеодальных, по сути дела, находящихся на уровне раннего средневековья, владений.

При поддержании Китая в его нынешнем состоянии его действительное объединение и модернизация практически невозможны даже в случае решительной победы в гражданской войне Гоминдана - у Чан Кай-ши нет ни идеологии, способной сплотить нацию, ни армии, военные возможности которой позволяют военным путем объединить страну, ни специалистов, могущих стать кадрами эффективного по современным меркам государственного аппарата, не говоря уже о коренной модернизации Китая, ни денег, на то, чтобы все это оплатить. Теоретически, финансовую, техническую и организационную поддержку могут оказать Чан Кай-ши США - но, вложение ими в объединение и модернизацию Китая десятков миллиардов долларов (назвать точную величину суммы не представляется возможным, поэтому называется примерный порядок потребного для этого финансирования) на, практически, безвозвратной основе, представляется абсолютно невозможным.

Несколько иными возможностями располагает Мао Цзе-дун - в его распоряжении имеется доказавшая свою действенность в мире 'Рассвета' идеология, но его военные, экономические и кадровые возможности заметно уступают даже нынешним возможностям Чан Кай-ши. Называя вещи своими именами, в мире 'Рассвета' победа КПК в гражданской войне, равно как и превращение Китая в относительно современное государство были достигнуты исключительно благодаря колоссальной по размерам помощи СССР - руководимые Мао китайские коммунисты не имели никаких шансов не только на самостоятельную победу, но и на элементарное выживание под ударами войск Гоминдана.

Исходя из всего вышеперечисленного, для закрепления Советского Союза на Дальнем Востоке представляются необходимыми следующие меры.

1). Следует создать мощный промышленный район в пределах территории советского Дальнего Востока - в первом приближении, исходя из условий климата и транспортной доступности, от Владивостока до Хабаровска.

Исходя из стратегических соображений, в этом районе должно быть сосредоточено производство наиболее сложных видов промышленной продукции и переработка такого стратегически важного сырья, как нефть.

Для привлечения населения из европейской части СССР в столь сложный для проживания регион, каким является Дальний Восток, понадобится создать систему социальных преференций, действующую как для переселенцев, так и для постоянных жителей Дальнего Востока.

2). Исходя из текущего положения в Корее, а, также, из данных, полученных в рамках 'Рассвета', представляется оптимальным предоставление Корее государственной независимости, с заключением советско-корейского Договора 'О дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи', подкрепленного неофициальным соглашением с корейской элитой по образцу соглашения, заключенного с элитой Германии.

В этом случае, и политику СССР в отношении Кореи в целом, и негласный договор, придется выстраивать, исходя из следующих предпосылок: