Помоги проекту - поделись книгой:
История XX века. Тайны, загадки и мифы
Гвидо Кнопп
Предисловие
Репортеры издания «История» — это детективы, расследующие историю. Разыскивают ли они пропавшие десятилетия назад секретные документы о происхождении Гитлера или берут на прицел «штази» как виновника экологической катастрофы на химическом предприятии фирмы «Сандоз» в 1986 г.; разоблачают ли тайны документов Гаммерштейна, в которых еще в феврале 1933 г. были зафиксированы военные амбиции Гитлера; отправляются ли по следам советских генералов, которые в 1990 г. планировали заговор против Горбачева, что, вероятно, стало бы помехой на пути объединения Германии. Всегда история начинается с кропотливых розысков — это не только каторжная работа в архивах, но и сложные, напряженные беседы с современниками и очевидцами.
Только так удается приподнять завесу над некоторыми мифами и легендами ушедшего XX века. История этого напряженного, бурного столетия действительно богата загадками. Это был век, открывший человечеству его самые дурные и самые прекрасные возможности. Век контрастов: Гитлер и мать Тереза; Сталин и «Битлз»; Освенцим и высадка на Луне. Он продемонстрировал, какой может быть эта прекрасная голубая планета, когда на ней правят храбрость и целесообразность, человечность и любовь, и на что способно человечество — а оно способно даже уничтожить себя.
Многие события, до сих пор неизвестные и покрытые тайной, этого захватывающего и ужасного века достойны внимания исследователей.
В подтверждение этого можно привести три примера, не случайно связанные с Советским Союзом. Исчезнувшая сверхдержава всегда была неиссякаемым источником тайн и мифов. Возьмем, к примеру, дело фирмы «Сандоз» — беспрецедентную экологическую катастрофу. В ночь на 1 ноября 1986 года на складе химического завода под Базелем произошел взрыв: 13 000 000
Каннистраро: «“Штази” действовала по указке КГБ. Так русские хотели отвлечь внимание от Чернобыльской катастрофы». Авария на советском атомном реакторе произошла в апреле того же года и стала поворотной точкой в мировой истории. Впрочем, несмотря на «гласность», Советский Союз охотно сохранил бы это в тайне.
Иначе обстояло дело с другой поворотной точкой в 1945 г. Ведь некоторые из них обязательно сопровождают определенные символы. Если действительность убога, профессионалы должны создать легенду, которую ждали все. Так случилось с фотографическим изображением победы во Второй мировой войне, возникшим 2 мая 1945 года. Берлин капитулировал, двумя днями ранее в своем бункере застрелился Гитлер. И теперь похвастаться было нечем — кроме тела мертвого тирана. Да и останков на этот момент еще не нашли, поэтому представить на обозрение было нечего. Фотограф Евгений Халдей был профессионалом, и он знал, что легенды требуют тщательной подготовки. Из Москвы он прихватил из столовой агентства ТАСС пару красных скатертей, а его дядя, портной Израиль Соломонович Кишицер, сшил их и украсил серпом и молотом. Утром 2 мая Халдей стоял на крыше рейхстага и нажимал на спуск фотоаппарата.
Но почему понадобился именно рейхстаг? После пожара 1933 года он превратился в руины — одно из первых свидетельств разрушительной политики Гитлера, так называемый оскверненный символ немецкой демократии. Но тогда это никому не мешало: нужен был яркий символ победы — и им стало не самое прекрасное здание в центре Берлина. Правда, то, что легендарное «красное знамя на рейхстаге», как мы теперь знаем, пошил портной-еврей (а о его попадании в мировую историю побеспокоился известный фотограф-еврей), относится к тем капризам фортуны, которые позволяют надеяться, что, в конечном счете, история справедлива.
Такой она и была в конце века — в легендарный год, когда пала Берлинская стена и объединилась Германия, когда мир, казалось, поверил, что вот сейчас этим немцам удастся буквально все — от чемпионата мира по футболу до воссоединения.
Воссоединение едва не сорвалось. Советские генералы, которых в ГДР поддерживала западная группа войск, летом 1990 г. совместно с офицерами Национальной народной армии ГДР решили предотвратить то, что еще можно было предотвратить. Обе группы имели причины для вхождения в «коалицию проигравших». Генералы ННА ГДР точно знали, что после объединения Германии их — в лучшем случае, — отправят в отставку, а войска без лишней шумихи распустят. Советские генералы боялись потерять свой военный трофей — ГДР, цену победы над гитлеровской Германией; боялись, что наступит конец их сытой жизни в ГДР, и последнее, но немаловажное — они опасались за прочность Советского Союза.
Главной целью было свержение Горбачева. План был таков: пригласить руководителя Кремля в ГДР, арестовать его и назначить преемником легендарного героя войны — маршала Ахромеева. Но тот колебался: да, нужно срочно спасать то, что можно спасти. Но не так. Нет, заявил он, я не путчист.
Путч так и не состоялся, Германия объединилась.
Путч произошел год спустя — с маршалом Ахромеевым. И провалился. Несчастный маршал повесился 23 августа 1991 года. Кто опоздал, того жизнь накажет.
1901 год
Тайна королевы Викторин
Ее именем названа целая эпоха — «викторианский» означает «чопорный». Однако жизнь королевы Виктории не застыла в условностях. Ее супруг принц Альберт умер довольно рано, и она нашла утешение у своего шталмейстера. Интимная подробность из дневника лейб-медика королевы сэра Джеймса Рейда выдала тайну Виктории.
Королева Виктория вошла в историю как брюзгливого вида толстощекая матрона с острым носом, облаченная в длинное черное платье. Еще при жизни для многих она стала воплощением того «фанатично преданного принципам» типа женщины, которых, по мнению французского писателя Ги де Мопассана, «в большом количестве порождает Англия, этаких твердолобых, невыносимых старых дев». Для потомков Виктория осталась воплощением чопорности, а слово «викторианский» стало синонимом строгих моральных правил. 22 января 1901 года важная старая дама скончалась на руках своего внука, германского кайзера Вильгельма II, оставив тайну, которая никак не соответствовала легенде о безутешной вдове.
Виктория вступила на престол в 18 лет. За 64 года ее правления британская колониальная империя превратилась в мировую империю, над которой никогда не заходило солнце. К концу жизни как «королева Великобритании и Ирландии» и «императрица Индии» она правила четвертью человечества, но не посетила ни одной из своих далеких колоний, лишь незадолго до смерти нанесла визит на строптивый соседний остров Ирландию.
Детство Виктории прошло под строгим присмотром — ее воспитывали в немецком духе. Английский она учила как второй язык и говорила всю жизнь с акцентом. «I will be good!» — «Я буду хорошей!», поклялась она еще ребенком, когда впервые услыхала о своей будущей роли для Англии. В 1837 году умер ее дядя, король Уильям IV, который лишь благодаря усилиям врачей дожил до совершеннолетия Виктории, поскольку не желал допустить регентства ее честолюбивой матери-немки, принцессы Виктории фон Саксен-Кобург-Заальфельд.
Молодая королева быстро свыклась с новой ролью. В своем дневнике, который вела с ранней юности, она убеждала себя: «Я очень молода и, может быть, неопытна во многом, но не во всем; однако я уверена, что немногие имеют больше, чем у меня, доброй воли и желания делать то, что является добрым и правильным».
Одним из первых официальных актов юной королевы стало распоряжение убрать ее кровать из общей с матерью спальни — она с рождения делила с ней комнату. Желая насладиться обретенной независимостью, она не спешила связывать себя узами брака слишком рано: «Замужество — игра в лотерею. Даже в случае удачи, бедная женщина все равно становится рабой мужчины», — писала она. Но ситуация вышла из-под контроля. Король Леопольд Бельгийский, любимый дядя, заменивший ей отца, посоветовал племяннице выйти замуж, чтобы укрепить династию. Выбор пал на Альберта из дома Саксен-Кобург — «конезавода Европы», как назвал Кобургскую династию Бисмарк, потому что ее представители занимали больше тронов, чем любой другой аристократический род Европы. Виктория пригласила немецкого кузена погостить, поставив ряд условий. Мысль о замужестве пугала ее, призналась она своему премьер-министру. «Ни моя молодость, ни категоричное нежелание менять свое нынешнее положение на иное, не представляют проблемы для этой страны», — писала она в Бельгию своему любимому дядюшке.
Однако далее все происходило достаточно быстро. Элегантный Альберт сразу вызвал симпатию юной королевы. Согласно монархическому этикету Виктория как лицо более высокопоставленное должна была просить руки Альберта — тема, на которой карикатуристы того времени отыгрались сполна.
Альберт недолго раздумывал и быстро смирился с предназначенной ролью. «Он просто ангел, большой ангел. Ни одна влюбленная пара не может быть счастливее нас!» — мечтательно доверила влюбленная девушка своему дневнику. Это было началом большой истории любви. Свадьба состоялась менее чем через четыре месяца. Утром после первой брачной ночи Виктория восторженно писала: «Когда настал день — а спали мы мало, — я увидела возле себя прекрасного ангела. Я не могу это выразить словами! Он так хорош в одной сорочке, открывающей его красивую шею». О своих плотских радостях она отнюдь не по-викториански поделилась с премьером лордом Мельбурном: «…ночь доставила удовольствие и обескуражила», — сообщила она ему с довольным видом.
Юная Виктория боготворила своего Альберта: «В этот беспокойный мир творец не мог бы послать более совершенное существо, чем мой любимый Альберт. Кажется, я не могу жить без него». Королевская чета открыто наслаждалась супружеской жизнью. На дни рождений и годовщины свадьбы они дарили друг другу произведения искусства с эротическим подтекстом: картины с обнаженной натурой или статуи, воспевающие наготу, например, «Нептун, поклоняющийся Британии» или нагая леди Годива верхом на коне. Лишь беременности, следовавшие одна за другой, приостанавливали брачную жизнь, выводя молодую женщину из себя. При тогдашнем уровне медицины беременность требовала полового воздержания. Впоследствии она посоветует старшей дочери Виктории, матери Вильгельма II, «не торопиться» в браке. «Мне было плохо, я страдала оттого, что первые два года замужества были совершенно отравлены этим времяпрепровождением [читай: беременностями]! Мне не посчастливилось получить удовольствие».
Молодая пара с почти ежегодно увеличивающейся кучей детей — всего у Виктории и Альберта их было девять, — не любила официальных королевских резиденций. Букингемский дворец располагался посреди удушливого промышленного молоха Лондона, а Виндзор, напротив, был «напыщенно однообразным, напоминающим постоялый двор или даже тюрьму», — говорила королева, предпочитавшая для своей семьи здоровый и непринужденный способ жизни. Лучше всего королевская чета чувствовала себя под кровом Озборн-Хаус на острове Уайт (именно там в 1901 г. Виктория и скончалась) и в замке Балморал в Шотландии. Даже сегодня эти резиденции стоят первыми в списке мест для частных встреч представителей династии Виндзор: с приглашения Дианы в замок Балморал в 1980 г. начался роман наследника британского престола Чарльза. И летом, когда Букингемский дворец открывает свои ворота для туристов, и в наше время королевская семья с удовольствием едет в Шотландию.
Озборн и Балморал принц Альберт приобрел в начале супружеской жизни и перестроил по своему вкусу. Они оставались для Виктории постоянными резиденциями и в годы вдовства; к большому сожалению ее министров, которых туда вызывали: как никак Балморал располагался на расстоянии 500 км от местопребывания правительства. Сельская жизнь, вдали от Лондона и его высшего света, означала для Виктории и Альберта свободу простых смертных. Именно в горной Шотландии они совершали дальние прогулки и развлекались во время путешествий инкогнито: «Мы решили называться лордом и леди Черчилль с сопровождающими лицами». Среди немногочисленной прислуги в таких поездках был некий Джон Браун, конюх и слуга хозяев в Балморале. О нем еще придется услышать.
На время беременностей ее величества, следовавших одна за другой, принц Альберт брал бразды правления в свои руки. Он готовил указы, вносил собственные предложения. За эти годы империя стремительно увеличилась, превысив размеры метрополии во много раз. Так, Англия, управляемая с перерывами немецким принцем-консортом, политически и экономически была во главе наций. Организованная принцем в 1851 г. Первая всемирная международная выставка с легендарным «Хрустальным дворцом» в Лондоне стала шедевром и принесла ему признание британцев. Виктория с радостью допускала к правлению своего сознающего долг супруга. «Альберту с каждым днем все больше нравится политика и государственные дела, он удивительно одарен в том и другом, — писала она Леопольду Бельгийскому. — Мы, женщины, созданы не для правления — и если мы хорошие жены, нам не могут нравиться эти мужские занятия. Но временами обстоятельства вынуждают ими интересоваться, и я предаюсь этому с чувством обреченности».
Ты забываешь, дражайший возлюбленный, что я императрица, и этого нельзя ни отложить, ни прекратить.
Такие времена наступили раньше, чем ожидалось. В 1861 г. в возрасте 42 лет Альберт скоропостижно умер от тифа. Преисполненный долга супруг долго не обращал внимания на симптомы заболевания. Сраженный болезнью, он дрожащей, рукой писал правительству в Лондон указание не втягивать империю в гражданскую войну в Америке. Доктора до последнего мгновения заверяли Викторию, что больной поправится. С его смертью мир для королевы рухнул. С той же страстью, с которой она боготворила своего супруга при жизни, теперь она скорбела о нем: «Как я могу жить после этого?.. Моя жизнь, как я ее понимала, прошла, миновала, закончилась! Радость, удовольствие — все прошло навсегда».
Виктория сделала свою утрату предметом траурного культа. Отныне до конца жизни она носила только строгое вдовье одеяние по моде 1861 года — черный кринолин и траурная вуаль вдовы. Комнату Альберта убирали, так, словно он в любой момент вернется: каждый день мыли его ночной горшок, приносили горячую воду для бритья и подавали свежее платье. Годами скорбящая вдова спала, положив рядом пижаму своего любимого, и спрашивала совета у его портрета при принятии важных решений. Теперь ее жизнь находилась под его невидимым руководством: «Это мое твердое намерение, мое непоколебимое решение, что его желания, его планы, его взгляды во всем должны стать для меня законом! Никто не в силах заставить меня пойти против его планов».
Я склонилась к нему и проговорила: «Это твоя маленькая женушка», и он кивнул головой; я спросила его, не желает ли он «разочек» меня поцеловать, и он поцеловал. Казалось, он находился в полудреме… Я встала, поцеловала его милый высокий лоб и воскликнула в исступлении: «О, мой дорогой возлюбленный!»
Работая за письменным столом, Виктория соблюдала железную дисциплину. Тем не менее вдовствующая королева категорически отказывалась от приемов, балов, визитов. В течение многих лет на церемонии открытия парламента на троне присутствовала лишь королевская мантия, отороченная горностаем. Монархия находилась в кризисе, и республиканцы уже предчувствовали поживу. Некоторые выражали сомнение — стоит ли королева тех денег, которые ей выплачивает государство. Только когда в каком-либо уголке страны проходило освящение статуи Альберта, «пропавшая королева» забывала о своем затворничестве и являлась народу. И сегодня помпезный позолоченный памятник Альберту в Гайд-Парке напоминает о большой любви маленькой королевы.
«We are not amused» — «Мы не развлекаемся», — казалось, таким был девиз ее величества теперь. Сложившийся стереотип о морализирующей повелительнице Британской империи, не терпящей в своем присутствии беспечного веселья, восходит к тем годам траура, возведенного в ранг официального.
Что же будет с нами, с этой несчастной страной, с Европой, с миром?
Однако в ней все еще горело пламя страсти. «Я — на мое несчастье! — не стара, мои чувства сильны, моя любовь горяча», — жаловалась она через год после смерти Альберта своей старшей дочери и наперснице. Шла ли речь об Альберте? Мы не уверены. Поскольку в 1865 г. возле нее появился крепкий представительный мужчина, общественное положение которого категорически не соответствовало королевскому и с которым ей было невероятно хорошо. Это был шотландец Джон Браун, скромная тень ее с Альбертом прогулок во время беззаботных посещений замка Балморал. Получив приказ повсюду сопровождать королеву, он стал ее постоянным провожатым. «Он так мне предан — невероятно скромный, понимающий, совсем не такой, как обычный слуга, всегда в хорошем расположении духа и внимательный… Ах! Жизнь продолжается». Браун обращался грубовато-искренне и доверительно с «женщиной», как он с шотландским акцентом иногда называл ее. Она ценила его манеру общения, лишенную угодливости и фальшивой покорности.
Двор был шокирован. Ходили слухи о «связи с Брауном»: якобы Виктория с Джоном Брауном тайно вступила в брак и теперь они живут как супруги, что не подобает общественному положению королевы. Сатирические журналы многозначительно обращались к Виктории как к «миссис Браун». Но осмеиваемая не смущалась: «Для меня он настоящее сокровище, хотела бы я, чтобы люди высокородные обладали разумом и тактом», — писала она дочери Виктории в кайзеровский Берлин.
Я назначила на должность служителя отличного шотландца, дабы он всегда и везде сопровождал меня, будь то езда верхом, прогулки в экипаже или пешком.
Она бывала с Брауном и на публике. В 1867 г. она заказала портрет со своим «служителем» и велела выставить его в Королевской академии: Виктория верхом на коне, которого Джон Браун крепко держит за поводья.
Джон Браун был единственным мужчиной, имевшим доступ в королевскую спальню. Нужно быть очень наивным, чтобы не предположить существование любовной связи. Определенно, поначалу королевский шталмейстер был частью ее траурного культа об Альберте. «Шотландский слуга ее величества», как гласил его официальный титул, нашел правильный тон для траура своей романтической королевы. После посещения королевского мавзолея у надгробного памятника принцу-консорту он открылся ей, что мог бы умереть за нее, настолько глубоко он сочувствует ее скорби о любимом Альберте. Викторию тронуло это искреннее признание: «Мне становится хорошо на сердце, когда я вижу столь сдержанное и трепетное отношение к моему горю, и особенно трогательно видеть это со стороны сильного, крепкого мужчины, сына гор». Однако вскоре обет, данный относительно великой утраты, отошел на задний план.
На протяжении 18 лет Виктория находила в своем «сыне шотландских гор» надежного друга, наперсника и защитника. Однажды он даже спас ей жизнь, собственноручно обезоружив покушавшегося.
Рядом с Брауном Виктория снова вернулась к земным радостям. она стала путешествовать — в Швейцарию, во Францию и Италию; стала принимать парады, показываться народу и все больше интересоваться потребностями низших слоев населения. Свои новые познания о социальном различии она решила использовать в воспитании своего «дорогого» старшего внука, будущего германского кайзера Вильгельма II: «Князья и княгини всегда должны быть любезными и готовыми помочь; им не следует думать, будто они из иной плоти и Крови, чем бедняки, крестьяне, рабочие и прислуга», — советовала она его матери, своей дочери Виктории. Позднее ее отношение к «вспыльчивому, высокомерному и упрямому» внуку, к его пылким речам и «глупым колониальным выходкам» станет более сдержанным.
У вас нет радостей, бедная королева, и мне вас очень жаль. Что я могу сделать для Вас? Я мог бы для Вас умереть.
Но, даже имея подле себя человека из народа, Виктория не понимала актуальности социального вопроса. В то время как в Лондоне некий Карл Маркс излагал на бумаге свои теории, детский труд на шахтах был в порядке вещей, городской пролетариат прозябал в сырых комнатушках в подвалах, она со своими социальными обязательствами скользила по поверхности. Так, в 1880 г. в письме премьер-министру она высказала предложение оградить от дополнительных налогов «людей с низкими доходами»: «Королева сожалеет о налоге на пиво, поскольку бедняки не пьют вина и остро ощутят отказ от пива. Бедняки с трудом перенесут дополнительный налог на единственный доступный для многих напиток». Сама же королева все чаще употребляла напитки покрепче, после того как шотландец Браун убедил ее, что виски полезнее красного вина.
Конечно, столь тесная связь с подданным противоречила правилам приличия того времени, однако Виктория сама предписывала, что следует считать «викторианским». Естественно, дневник молодой вдовы умалчивает, была ли между нею и ее слугой любовь. Впрочем, может, здесь именно молчание особенно красноречиво. Вероятно, Беатрис, получившая от матери поручение — после ее смерти, выправив, переписать дневники и сжечь оригиналы, — переусердствовала и слишком основательно уничтожила следы Джона Брауна. Принц Майкл Кентский, праправнук королевы, уверен в этом: «Беатрис сожгла намного больше, чем приказала Виктория». Лишь в конце 90-х XX века у потомков Брауна обнаружилась подборка писем, позволившая сделать вывод, что мнимая хранительница викторианской морали и ее шталмейстер «были очень, очень близки и имели взаимную сердечную привязанность».
Когда в 1883 г. преисполненный долга Браун скоропостижно умер от нелеченой простуды, Виктория оказалась в полной растерянности: «Я совершенно расстроена этой утратой, я лишилась того, кто был так предан, посвятил себя служению мне и сделал так много для моего личного блага. Это утрата не просто слуги, а настоящего друга». Как и в случае первой большой любви ее жизни, королева лично пеклась о памятниках своему наперснику. В парке замка Балморал она приказала установить величественную статую Брауна, а в мавзолее Альберта — мемориальную доску в его честь: «С любовью и благодарностью в память о Джоне Брауне, верном и преданном личном провожатом и друге королевы Виктории». До конца жизни она возлагала цветы у двух могил — Альберта и Джона Брауна.
Он был частью моей жизни… Эта утрата невосполнима.
После ее смерти, как ни парадоксально, но именно общеизвестный ловелас Эдуард, старший сын и престолонаследник, попытался разрушить свидетельства расположения своей матери к несоответствующему по званию придворному. Он распорядился сжечь письма королевы к Джону Брауну, уничтожить его бюсты, а большую статую Брауна в парке Балморала он сослал за королевскую молочную ферму. Объединенные усилия брата и сестры, Беатрис и Эдуарда, достигли бы цели, если бы не дневник лейб-медика, который не только исполнил последнюю волю Виктории, но и описал ее для потомков.
В середине января 1901 г. произошло то, к чему королева подготовилась заблаговременно. Все при дворе понимали, что ее величество отсчитывает последние минуты своей жизни. Внуку Вилли сообщили в Берлин, и он немедленно прибыл в Озборн, куда после наступления нового века вернулась королева. Когда 22 января в 18.30 «мать империи» скончалась, вокруг ее постели рядом с Вильгельмом II стояли ее пятеро детей. «Вечная вдова» дала подробные распоряжения на случай своей кончины. Во-первых: никаких посторонних людей из похоронного бюро! Стало быть, семейство должно было само подготовить и уложить ее в гроб. Во-вторых: никаких похорон в черном! В течение 40 лет Виктория облачалась в черное, но в последний путь она пожелала отправиться в белом — в свадебной фате. Так гласило официальное завещание.
То, что Виктория хотела скрыть от узкого семейного круга, она доверила лейб-медику Джеймсу Рейду, и тот в точности исполнил ее желание. Прежде чем гроб закрыли, чтобы на королевской яхте «Альберта» доставить на континент, он попросил всех членов семьи выйти из комнаты умершей. Его миссия была щекотливой, но воистину гуманной. Пожилая дама в своем завещании указала, что именно ее доверенный доктор должен был положить в гроб с ее телом. В память о рано ушедшем принце-консорте Рейд положил утренний халат Альберта, гипсовый слепок его ладони и несколько фотографий. «А в левую руку королевы, — так записал добросовестный лейб-медик Виктории в своем дневнике, — я вложил фотографию Джона Брауна и маленький футляр с прядью его волос — именно так, как пожелала покойница. Затем я все укрыл цветами».
Последнее проявление любви романтичной королевы к своему шталмейстеру должно было остаться тайной для скорбящих родственников. Они бы все равно не поняли. «Никто не был настолько добр со мной, как он», — говорила королева Виктория о Джоне Брауне. Она знала, что лишь смерть соединит с обеими самыми большими привязанностями ее жизни.
1907 год
Легенда о Распутине
Он был одной из самых загадочных фигур XX века — любимец женщин и «монах-чудотворец» Григорий Распутин. В 1907 г., излечив русского престолонаследника Алексея, он завоевал доверие царской семьи, чем вызвал зависть у своих противников. Вскоре распространились слухи, что Распутин — шпион на службе у немцев.
14 апреля 1918 года перед крестьянской избой в маленькой сибирской деревне остановилась странная процессия. Группа людей, очевидно из городских, была охвачена странным волнением. «Около 12.00 мы приехали в Покровское. Мы долго стояли перед домом нашего друга. Видели его семью, которая смотрела на нас через окно», — записала потом Александра Федоровна, последняя русская императрица. Эта небольшая группа людей еще раз встретилась с духом умершего колдуна. Затем прозвучала команда «гражданину Романову» и его семье продолжать путь в изгнание.
Григорий Ефимович Распутин, неотесанный крестьянский сын из российской глубинки, ближайшее доверенное лицо царя Николая II и его жены-немки Александры, предсказал все: конец династии Романовых и свое собственное убийство. «Русский царь! — писал он в конце 1916 г. Николаю. — Я предчувствую, что еще до 1 января я уйду из жизни. Если меня убьют наемные убийцы, тебе, русский царь, нечего опасаться. Но если убийство совершат твои родственники, тогда никто из твоей семьи не проживет более двух лет». Менее чем через три месяца после смерти Распутина Николаю II пришлось отречься от престола. Год спустя вся царская семья погибла ужасной смертью в одном из подвалов сибирского города Екатеринбурга — их расстреляли большевики по приказу Ленина.
Что двигало им, человеком с гипнотическим взглядом? Человеком, едва умевшим читать и писать, к ногам которого склонилось высшее общество России. В чем была тайна его успеха? В сочетании знания людей с крестьянской смекалкой? Откуда он брал средства для того раскошного образа жизни? Возникло страшное подозрение, сопровождавшее Распутина на протяжении всей жизни: говорили, что человек в крестьянской рубахе — немецкий шпион. Сегодня мы знаем больше о тайне Распутина.
Долгое время разглядеть истинную сущность Распутина не удавалось из-за окружавших его легенд и мифов. Даже дата его рождения, 1869 г., вызывает сомнения. Сам он любил представляться старше, чем был на самом деле, поскольку называл себя «старцем», «святым человеком». В родном Покровском Григорий Распутин выделялся чрезмерным потреблением алкоголя, драками с односельчанами и кражами лошадей. Во время продолжительного странствия из монастыря в монастырь на пути в Петербург, где он оказался весной 1903 г., Распутин сотворил собственное учение, представлявшее собой смесь из христианских догматов о спасении и языческих обычаев. В великосветском Петербурге Распутина восприняли как живописное явление: стройный, мускулистый, в длинной крестьянской рубахе, затянутой на талии поясом, в шароварах и высоких сапогах. Его загрубевшее от солнца и ветра лицо, с характерным выпуклым лбом, обрамляли длинные расчесанные на пробор волосы и всклокоченная окладистая борода. Проницательные глаза над большим носом не просто притягивали взгляд, — они гипнотизировали. Других телесных достоинств у него не было, заявлял в 1917 г. его биограф Филиппов. Половой орган дамского любимца, о якобы сказочных размерах которого впоследствии ходили легенды, вовсе не был необычным. Филиппов имел возможность убедиться в этом при совместных посещениях бани. Просто у него было моложавое тело, «без отвислого живота и дряблых мышц».
В городе приезжий привлек к себе внимание, и вскоре его начали принимать в высшем свете. Его считали занимательным и с интересом слушали его загадочные предсказания. Круг его почитателей увеличивался стремительно, преимущественно за счет особ женского пола, которые, позабыв о нормах приличия, старались подольститься к нему. Одна из свидетельниц таких встреч поведала о том, что «важные дамы обрезывали ему ногти на руках и пришивали эти обрезки к своей одежде на память».
Я наслаждаюсь светом любви. Это моя жизнь.
В 1906 г. Распутин послал царю телеграмму: «Батюшка царь, приехав в этот город из Сибири, я хочу поднести тебе икону святого Симеона Верхотурского, чудотворца <…>, ибо верую, что святой будет хранить тебя каждый день твоей жизни». 16 октября 1906 года Николай II принял благочестивого мужика, который «произвел на ее величество и меня замечательно сильное впечатление». Так писал Николай своему премьер-министру Столыпину. Грозное время требовало такого рода «чуда», связавшего царскую семью с Распутиным вплоть до ее гибели.
Царица произвела на свет четверых девочек, пока, наконец, не появился желанный престолонаследник Алексей. Однако его рождение омрачил вердикт врачей: у царевича была плохая свёртываемость крови, поэтому любая травма могла стать для него смертельной. Ужасный диагноз берегли как государственную тайну. Никто не должен был знать, насколько неопределенно будущее династии Романовых. Из страха за младшего ребенка глубоко религиозная супруга царя из гессенского аристократического рода стала восприимчива к влиянию знахарей и оккультистов, которые и до Распутина были вхожи во дворец. Когда какой-то божий человек попросил позволения взглянуть на занемогшего мальчика, она впустила его к отпрыску, беспокойно ворочавшемуся в своей кроватке. Распутин не прикоснулся к ребенку, а лишь помолился. Мальчик заснул и наутро проснулся здоровым. Первое «чудо» свершилось! На «царей», как впоследствии Распутин величал императорскую чету своих друзей, это произвело глубокое впечатление. Им хотелось верить предсказанию, что «мальчик со временем будет совершенно здоров и перерастет свою болезнь». Александра стала регулярно принимать «нашего друга», как она его называла, при дворе в кругу семьи. Придворные и прислуга с удивлением констатировали появление божьего человека в спальнях великих княгинь, дочерей государя.
В октябре 1907 г. случилась катастрофа, которую при всей осмотрительности предотвратить не удалось: играя, царевич Алексей поранился. Мать с ужасом обнаружила образовавшийся под кожей большой отек. Царские лейб-медики прописали теплые грязевые ванны — безрезультатно. В отчаянии Александра велела позвать Распутина, и тот сразу поспешил ко двору. Пронизывающим взглядом он смотрел мальчику в глаза и долго перед ним медитировал. Позднее некоторые из его почитателей утверждали, что он притягивал страдания других к своему крепкому тепу, отождествляя себя с боль-ным. Говорили, что так поступают «шаманы» — колдуны Сибири. В результате мальчик снова спокойно уснул, а на следующий день отек рассосался. Царица убедилась, что целительские способности Распутина опять подтвердились, и с того момента полностью попала под его влияние. Когда Григория не было поблизости, неуравновешенная императрица проявляла беспокойство: «Мой любимый и незабвенный учитель, спаситель и советчик. Как я изнемогаю без тебя… Мне лишь тогда спокойно на сердце, когда ты, мой учитель, сидишь рядом и я целую твои руки и склоняю голову на твое благословенное плечо… Скоро ль ты будешь снова со мной? Приди скорее. Я жду тебя, я угасаю без тебя. Прошу у тебя святого благословения и целую твои благословенные руки. Вечно любящая тебя м[ама]». Что это — любовное послание? Скорее свидетельство болезненной материнской любви и отчаяния.
Распутин был могущественнее любого официального высокопоставленного лица.
Осознавший свою власть мужик из Сибири стал пользоваться привилегированным положением у «царей». Он внушал им, что связывает династию с простым верующим народом, в обход интриг придворных и враждебно настроенных министров. Пока его влияние крепло, росло и «число его врагов. Министр внутренних дел приказал охранять его круглосуточно. Шпики записывали каждый его шаг и проверяли каждого гостя, который приходил к нему. Ходили разговоры об оргиях, о развлечениях с девицами легкого поведения, а также о сексуальных посягательствах на служанок и дам высшего общества. Царь получал компрометирующие агентурные донесения, но все попытки лишить Распутина власти были тщетны — не может быть того, чего быть не должно. Николай не желал видеть в докладах шпионов ничего иного, кроме козней завистников. В конце концов он запретил подобные мероприятия.
Ни один царский фаворит никогда не имел такой власти, как он.
Царь оставлял без внимания даже искренние советы близких друзей. Софию Тютчеву, фрейлину ее величества, возмущало тесное общение со «святым человеком» детей царствующих особ — она считала это оскорблением сословной чести и поэтому умоляла Николая удалить его от двора. «Так вы не верите в святость Григория Ефимовича? — в отчаянии вопрошал глава рода Романовых. — А что вы скажете, если я признаюсь, что все эти годы я прожил только благодаря его молитвам?» Ничто не могло пошатнуть авторитет Распутина при дворе. Пока добрый семьянин Николай с близкими избегал «испорченного» Петербурга и правил страной из летней царской резиденции в Царском селе, его чудо-целитель наслаждался жизнью в столице. Время от времени он вместе с несколькими избранными знатными почитательницами наведывался в свою сибирскую деревню Покровское, где его ждали законная жена и трое детей.
У каждого свой крест. У него вот такой.
Там, в деревне Покровское, дочь Распутина Мария, с ее слов, присутствовала при «исцелении на расстоянии». Распутин был в «отпуске на родине», когда состояние престолонаследника резко ухудшилось. В телеграмме царица умоляла его: «Врачи бесильны. Ваши молитвы — наша единственная надежда». Мария вспоминала, как с депешей в руке Распутин тотчас пошел к иконам в своей комнате, упал на колени и начал молиться: «Исцели Твоего сына Алексея, если на то Твоя воля!
Дай ему мою силу, о Господи, чтобы он мог употребить ее для своего выздоровления». Пока он говорил, его тело содрогалось в конвульсиях, казалось, немыслимая боль одолевает его. Потом он, мокрый от пота, рухнул на пол. «Как будто он пребывал в ужасной агонии, — писала дочь Распутина, — я думала, он умирает. Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг он открыл глаза и улыбнулся. Я протянула ему чашку холодного чаю, и он с жадностью выпил. Через несколько мгновений он поднялся». Царевич быстро выздоровел.
С началом Первой мировой войны влияние Распутина вышло на новый виток. В 1914 г. лишь одной телеграммой царю ему удалось остановить мобилизацию могучей русской армии, о чем уже был отдан приказ: «Я знаю, все требуют от тебя войны… Тяжела кара Господня. Все закончится большой кровавой баней». Казалось, в какой-то момент вопросы войны или мира, судьба всемирной истории находились в руках русского мужика. Но все же Николай последовал совету своих военачальников и снова отдал приказ о мобилизации.
Отныне Николай пребывал в ставке, а царица как регентша олицетворяла «государево око» в тылу, как уверил ее Распутин. Набожная Александра делала все, чтобы и на фронте Николай не оставался без советов божьего человека. Некоторые сообщения были скорее общего характера: «Он говорит, что скоро мы получим приятные вести с театра военных действий» (письмо от 14 декабря 1914 года), другие вполне конкретными: «Я должна передать тебе послание нашего друга, которое ему подсказало ночное видение. Он просит тебя срочно перейти в наступление под Ригой» (письмо от 15 ноября 1915 года). Царь часто следовал указаниям старца. В истерии войны, сопровождавшейся огромными жертвами, Распутин и Александра окончательно поддались суевериям. В середине 1915 г. Григорий подарил царю маленькую расческу, и жена неустанно напоминала Николаю: «Не забывай перед каждым трудным разговором или каждый раз, принимая решение, причесывать волосы. Эта маленькая расческа поможет тебе».
Дорогой друг! Еще раз говорю, ужасная буря угрожает России. Это беда. Несказанно много страданий… Целое море слез. А сколько крови?.. Я знаю, все требуют от тебя войны, даже преданные тебе, они не осознают, что спешат навстречу гибели. Тяжела кара Господня…
Безмерное доверие царицы позволило Распутину влиять на выбор министров. Так, в течение каких-то десяти месяцев Россия получила пять министров внутренних дел и трех военных министров. Однако наиболее сенсационный удар он нанес в 1915 г. По настоянию Распутина Николай снял тогдашнего главнокомандующего русской армии, Николая Николаевича, своего дядю, ярого противника Распутина, и сам стал генералиссимусом. На случай невыполнения этого «совета» Распутин предупредил о грозящем перевороте и удовлетворенно прокомментировал отстранение от власти своего заклятого врага: «Если бы наш Николай не занял место Ник-Ника [прозвище Николая Николаевича в царской семье], ему пришлось бы распрощаться с троном». Этим шагом неопытный в военных вопросах Николай окончательно потерял доверие своего народа.
Ты царь, отец народа. Не допусти торжества безумцев, не доведи до гибели себя и свой народ! Германию победят. Но что же Россия? Если задуматься, таких страданий никогда не было. Россия тонет в крови. Велико несчастье, безгранична скорбь.
На третьем году войны в ружье стояли 13 000 000 русских. Уже были оплаканы более 2 000 000 убитых и несколько миллионов раненых. Требовался козел отпущения за адское кровопролитие. И его быстро нашли в лице супруги царя — немки по происхождению и ее советчике и близком друге, который во время войны буквально сорил деньгами. Здесь явно было что-то нечисто. Во взбудораженной атмосфере раненой нации подозрения упали на благодатную почву. «Немку» — как Александру теперь называли в народе, — подозревали в шпионаже в пользу ее родины, а с ней и непьянеющего божьего человека. Обвинения относительно беспутного образа жизни Распутина не помогли устранить его от власти, тогда злопыхатели подхватили предположение, что он продает эмиссарам Вильгельма II военные тайны, о которых якобы узнает от царицы.
Распутин действительно располагал секретными сведениями, знал он и о военных операциях, ведь Александра, узнав о секретных приказах на марши, сама писала мужу в далекой ставке: «Я никому не говорю об этом ни слова, только нашему другу, чтобы он повсюду оберегал тебя». Хитроумный монах велел наводить и вполне конкретные справки. «Мой милый ангел, — обращалась императрица к мужу в одной из ежедневных телеграмм, — мне бы так хотелось задать тебе тысячу вопросов о твоих планах относительно Румынии. Нашему другу очень хочется их знать». Через царицу Распутин слышал каждое слово в ставке царя.
Но верно ли считать Распутина предателем? Был ли сговор между «немкой» и ее злым гением против русского народа? Подобные предположения соответствовали накалу страстей: с одной стороны, угроза приближающегося массового голода, с другой — намечающееся поражение самой многочисленной на то время армии в мире. Некая медсестра даже якобы видела секретный кабель из Зимнего дворца для разговоров
И в самом деле: России следует «как можно скорее заключить мир с Германией», — открыто требовал Распутин в кругу своих сторонников. Он, человек деревенский, считал, что знает русский народ и его страдания лучше, чем высшие правящие круги. А с 1916 г. он уже не скрывал своих антивоенных настроений.
То, что произошло дальше, стало последним актом в русской драме о вере и власти.
Высшая аристократия в выскочке увидела опасность для монархии и решила избавиться он него. Слабость Распутина к красивым женщинам была известна всем. Феликс Юсупов, потомок едва ли не самой богатой в России семьи, решился предложить в качестве приманки собственную жену Ирину, племянницу царя Николая II. Вопреки неоднократно подтвержденному интуитивному чутью, Распутин отправился на свидание. Вместо красавицы Ирины, которой удалось выпутаться из «грязной истории», стареющего дамского угодника поджидали отравленные пирожные и водка с цианистым калием. Но до яда дело не дошло. Покушавшиеся не учли того, что Распутин не ел сладкого и поэтому даже не прикоснулся к смертельному лакомству.
Скоро пробьет мой час. Я не боюсь, но знаю, этот час будет горек.
Я претерплю большие муки.
Тогда не умевший обращаться с оружием бонвиван Юсупов выхватил пистолет и выстрелил. И снова промашка. Хотя Распутин со стоном упал, но тут же поднялся и попытался спастись бегством. Тогда за дело взялись остальные заговорщики: великий князь Дмитрий, племянник царя, попал в тяжелораненного еще раз. Затем жертву утопили в ледяной воде Невы. Обезображенный труп нашли через три дня. Согласно протоколу о вскрытии, Распутин утонул.
Вскоре об обстоятельствах смерти Распутина было известно всем. Почти сверхъестественная сила, с которой «святой черт» сопротивлялся нападавшим, заставляла их содрогаться от ужаса. Тем не менее заговорщики получили поздравления за «патриотический поступок» и избежали наказания.
Никому не дано права убивать
Даже после смерти Распутина не угасали слухи о его шпионской деятельности, пока в середине 90-х годов XX века на аукционе Сотби не всплыли документы с протоколами допросов друзей и врагов Распутина. В революционном феврале 1917 г. Временное правительство назначило комиссию с целью раскрыть «противозаконные действия министров и других должностных лиц царского режима». Среди прочих была закрыта и тема шпионажа «божьего человека» и его царицы-немки по происхождению, причем упрек в государственной измене теснейшим образом связывали с обвинениями в ведении тайных переговоров о сепаратном мире. Расследование определенно показало невиновность подозреваемых. В конце 1916 г. царствующая чета отклонила предложение немецкого кайзера о перемирии: Александра до последнего была на стороне русского народа. Что касается Григория Распутина, о сексуальных привычках которого в том сенсационном деле было известно со слов свидетелей, доказательств относительно его шпионской деятельности собрать так и не удалось. Он хотел мира, но мира справедливого. Один из его «секретарей» (в конце жизни он окружил себя ими в большом количестве) процитировал высказывание Распутина: «Коль скоро войну начали, необходимо довести ее до конца. Если спор, то нужно спорить, полспора снова приведет к спору».
Единственный пункт, в котором мы можем рассчитывать на то, что он [Николай II] останется тверд, это военный вопрос. Тем более что императрица, фактически управляющая Россией, непоколебимо полна решимости продолжать войну во что бы то ни стало.
Распутин не нуждался в финансовой поддержке немцев. Деньги, которые бросал на ветер, он получал от состоятельных поклонниц и богатых просителей, дававших их за его ходатайства при дворе. При домашних обысках у его секретарей было найдено немало рекомендательных писем, написанных рукой Распутина, — видимо торговля этими письмами процветала. На всех письмах рядом с крестом был один и тот же текст: «Добрый мил человек, выслушай и помоги, Григорий». Нужно было только внести имя адресата и надеяться на влияние Распутина. В конечном счете, деловой «божий человек» из Сибири не смог помочь лишь себе.
1914 год
Пролог к Первой мировой
Первая мировая война была «самой большой катастрофой» XX века. То, что начиналось с большой эйфории жарким летом 1914 года, закончилось в 1945 г. на костре истории. Ретроспективно Первая мировая война была только увертюрой ко Второй мировой. Вопрос о вине за неудачу стал незаживающей раной для целого поколения. На кого возложена ответственность за разжигание войны?
28 июня 1914 года, в прекрасный летний день, был намечен визит австрийского престолонаследника Франца Фердинанда в боснийскую столицу Сараево. Населению был отдан приказ стать вдоль улиц и приветствовать будущего императора Австро-Венгрии возгласами ликования. Однако многим боснийцам было не до восторгов. В 1908 г. Австро-Венгрия аннексировала их страну, и теперь здесь господствовал жесткий оккупационный режим. Молодые боснийские сербы жили в бедности и не видели никаких перспектив. Они мечтали о создании велико-сербского государства, и не желали быть частью многонациональной империи, где доминировали немцы и венгры. Для них Франц Фердинанд был не гостем, для них он был врагом. Шестеро молодых боснийцев твердо решили нанести тяжелый удар по ненавистному государству, в котором им приходилось жить, убив престолонаследника.
Сербская секретная служба снабдила их четырьмя револьверами и шестью бомбами, и теперь они, расставив посты по известному всем маршруту через центральную часть города, ждали. Естественно, официальные службы учитывали возможность покушения, тем не менее предпринятые меры безопасности были на удивление небрежны. На вокзале Франц Фердинанд сел в открытый автомобиль и направился к ратуше — навстречу покушавшимся. Уже спустя несколько мгновений первому из них удалось бросить в автомобиль бомбу. Франц Фердинанд инстинктивно поднял руку, взрывное устройство отлетело рикошетом и упало на открытый складной верх, а оттуда на дорогу, где и взорвалось. Престолонаследник был на шаг от смерти и отделался одним испугом. Шофер сразу дал полный газ и помчался к ратуше. Здесь, как было запланировано, состоялся прием у губернатора Боснии и Герцеговины генерала Оскара Потиорека.
Однако дальнейшая программа визита вследствие драматических событий была изменена. Францу Фердинанду уже не хотелось осматривать достопримечательности. Вместо этого он решил посетить раненного бомбой подполковника Эрика фон Мерицци в местной больнице. Кортеж автомобилей двинулся с места, но шофера Франца Фердинанда не предупредили об изменении программы. На одном из перекрестков он свернул не на ту улицу, и ехавший рядом с ним Потиорек объяснил водителю его ошибку. Тот сразу остановил машину и дал задний ход.
Гаврило Принцип уже несколько часов стоял в толпе с револьвером и ожидал кортеж престолонаследника. Он занял не очень удачную позицию и понимал, что едва ли сможет выстрелить по движущемуся автомобилю. Но в эту минуту престолонаследник находился прямо перед ним. Это был его шанс: он подбежал к автомобилю и выстрелил несколько раз. Одна пуля попала в нижнюю часть живота супруге Франца Фердинанда, которая, умирая, упала мужу на колени. Смертельно раненный вторым выстрелом, принц воскликнул: «София! София! Не умирай! Живи ради наших детей!» и упал как подкошенный. Четверть часа спустя престолонаследник умер.
Убийство в Сараево вызвало волну возмущения в Европе. Пусть люди думают об Австро-Венгрии, что хотят, но немыслимо допускать подобных кровавых злодеяний, достойных осуждения. К счастью, покушавшихся удалось схватить и над виновными можно было незамедлительно устроить процесс. В эти летние дни 1914 г. у великих держав были собственные заботы: Великобритания находилась на грани гражданской войны в Ирландии, во Франции бушевали внутриполитические аферы и скандалы. Тем не менее в Вене были настроены не ограничиваться процессом над молодыми людьми, которым было от 19 до 23 лет. Едва ли эти парни действовали в одиночку! Еще не имея каких-либо доказательств, вся Вена была убеждена в том, что за этим стоит Сербия. В правящих кругах австро-венгерской монархии еще до убийства престолонаследника созрело политическое решение покончить с бесконечными спорами с Сербией при помощи силы. В Балканских войнах 1912–1913 гг. Белграду удалось существенно расширить свои территории, после чего было громогласно провозглашено основание Великой Сербии. Для Австро-Венгрии как многонационального государства велико-сербская пропаганда представляла опасность: в империи проживало около 10 % так называемых южных славян — хорватов, сербов и словенцев. Если бы Сербия объединила их в одно государство, остальные меньшинства тоже заговорили бы о создании своих государств, и тогда монархия Габсбургов развалилась бы. Поэтому было решено препятствовать с самого начала! Разгорающийся костер сербского национализма следовало погасить, прежде чем запылает весь дом.
Правда, за маленькой Сербией стояла большая и могучая Россия. Царь Николай II в духе панславянской пропаганды считал себя защитником маленького братского народа, поэтому австро-венгерский император Франц Йозеф I не мог рассматривать сербскую проблему изолированно. Нападение на маленькую страну вероятнее всего спровоцирует войну с Россией — очень серьезным противником. Но
В начале июля Франц Йозеф I отправил в Берлин дипломата, чтобы прозондировать позицию Германии в случае конфликта на Балканах. Берлин дал «зеленый свет»: как пояснил рейхсканцлер Бетман-Гольвег, все зависит «от Австро-Венгрии, оценить, что должно происходить, чтобы выяснить отношения с Сербией». Вена может «при этом — какое бы решение ни было принято, — быть твердо уверенной, что за ней стоит Германия как союзник и друг монархии». Далее он подчеркнул, что немедленное выступление Австро-Венгрии против Сербии будет лучшим решением, к тому же международное положение для такого шага в данный момент представляется более благоприятным. Это был карт-бланш, часто цитируемый, которым Берлин натравливал союзника, стремившегося к локальной войне.
Нам придется вечно плестись за этим слабым государством и прилагать нашу молодую силу для затягивания его распада.
Поделиться книгой: