Помоги проекту - поделись книгой:
«Жарковато будет и потерь много, если сейчас китайцы начнут все толпой со стен по нам пулять», – успел подумать я до того, как рвануло.
Взрывная волна вырвалась из тоннеля, никого из нас не задев, и я, вскинув к плечу приклад-кобуру маузера, рванул к воротам, крича на ходу:
– Пулемётные команды через одного направо и налево от ворот поднимаются на стены. Слева за мной, справа за поручиком Станкевичем. Бегом!!! Огонь без команды!
Влетев в тоннель, который был заполнен клубами дыма от взрыва, увидел, что от ворот практически ничего не осталось. Они и вправду оказались хлипкими. В проёме что-то мелькнуло, и я, не раздумывая, сделал в ту сторону пару выстрелов. Показалось, что кто-то упал. Когда вбежал внутрь форта, увидел, что не показалось. Перед самыми воротами лежал китаец, который пытался дотянуться до выпавшей из рук винтовки. Не задумываясь, провёл контроль в голову. Метрах в трех от убитого мною изломанными куклами валялось ещё несколько тел солдат из Поднебесной. Видимо, погибли при взрыве. Заниматься ими было некогда, так как за мной начали появляться бойцы моего штурмового отряда и нам навстречу полетели первые пули.
Шумирай и Краф были первыми в воротах и, подбежав ко мне, остановились. За ними появился Станкевич, которому я показал рукой на лестницу, которая вела на стену справа от ворот. Тот, понятливо кивнув головой, устремился на неё, а за ним побежал следующий расчёт пулемётчиков.
– Братцы, а вы что застыли? – обратился я к одесситам. – Лестницу не видите, по которой на стену забраться надо? Бегом! И как поднимитесь, сразу стреляйте вдоль стены, сметайте всё живое с неё. Надо нашим внизу помочь.
Обгоняя первый пулемётный расчет, на стену уже вбегал по лестнице второй, а за ним неслись солдаты из команды прикрытия. Пули стали жужжать вокруг гуще. Впереди во дворе форта стала скапливаться большая группа противника, навскидку человек тридцать. Я вскинул маузер и открыл по этой толпе огонь. Оставшиеся семь патронов вылетели мигом, и с ударом бойка, который щёлкнул впустую, я услышал за спиной вскрик. Повернувшись, увидел, как Шумирай пытается одной правой рукой удержать пулемёт, а рядом, чертыхнувшись и схватившись за ногу, на землю падает Краф.
Я подбежал к ним, на ходу перезарядив маузер. Выхватил у Герша левой рукой пулемёт, правой сунул ему в руку маузер и, развернувшись, с рук открыл огонь по толпе китайских солдат во дворе, которая становилась всё больше. Бил, отсекая по три-четыре патрона, ведя стволом справа налево. Сколько упало бойцов противника, не рассмотрел, но огонь с той стороны значительно стих, да и со стен внутрь двора также ударила пара пулемётов, остальные очищали стену. Вернулся к раненым. Краф пытался наложить жгут чуть ниже колена, Шумирай застыл столбом, держа в руке мой маузер, и замершими глазами глядел, как из пробитой пулей ладони на землю течёт кровь. С ходу зарядил ему пару пощечин, после которых взгляд пулемётчика стал осмысленным.
– Чего застыл, Мойша, доставай пакет, руку перевязывай, а потом Крафу поможешь.
– Я не Мойша, я Герш.
– Да хоть отец Моисей, – с этими словами я вырвал у Шумирая из руки пистолет и бросил его на землю. – «Лифчик» снимай!
– Чего?! – округлились глаза стрелка.
– Тьфу ты, чёрт, сумку с патронами снимай, – с этими словами я сам содрал с Герша через голову нагрудный подсумок с магазинами для пулемёта и попытался надеть его на себя. – Млять, да чтоб тебя…
Моя верная шашка, подаренная Корфом и прикреплённая за спиной, помешала сделать это. Чертыхаясь, я попытался за спиной просунуть ее рукоять в отверстие для головы. На помощь одной рукой мне пришёл Шумирай.
– Ваше высокоблагородие, а зачем вы так шашку носите? И странная она у вас какая-то…
– При переходах неудобно носить, в ногах путается, а так перед боем, если она понадобится, достал и перевесил как обычно. Доставать её из-за спины одно мучение, хотя моя «черкешенка» на полпяди меньше обычной шашки. Зато в таком бою, как этот, не мешает, а казак без шашки, что мужик без х… хозяйства то есть… – Я наконец-то справился с «лифчиком». – Дай-ка гляну, что с рукой.
С рукой у Герша было всё нормально. Ладонь прошило навылет. Как это получилось, если он должен был пулемёт двумя руками держать, – ещё одна загадка этого одесского еврея. Я достал свой индивидуальный пакет, разорвал его и меньше чем за десять секунд сделал перевязку. Потом бросил улыбающемуся, несмотря на рану, Крафу складной нож.
– Сапог режь, так не снимешь при сквозной ране в голень, и перевязывай быстрее, – с этими словами я достал из его подсумка один за другим два магазина. Один вложил в свой «лифчик», а вторым сменил пустой в пулемёте. – А мне пора помочь нашим союзникам.
Всё время, пока я разбирался с ранеными, на стенах шёл бой, откуда звучали громкое «ура» и отборный мат, а в этот момент в воротах раздался громкий крик «банзай», и во внутренний двор этой маленькой крепости повалили японцы. Впереди бежали Хаттори и Шираиши, размахивая саблями и держа в другой руке револьверы.
Навстречу японцам раздались выстрелы. В начинающемся рассвете я смог рассмотреть, что в северо-восточной части двора форта скапливается большая группа противника, но стреляли оттуда почему-то редко. Я устремился вперёд, так как бегущие японцы перекрыли мне сектор обстрела по этой увеличивающейся на глазах толпе китайцев.
В этот момент вновь заработал прожектор, который попытался осветить внутренний двор форта. В его мечущемся луче света я увидел, что на северной стене развернуты во дворе две восьмидесятимиллиметровые полевые пушки, вокруг которых суетятся расчеты.
«Если шрапнель, то с двух пушек будет почти сто пуль по пятьдесят граммов. Хотя и фугасов за глаза хватит», – успел подумать я, открывая огонь по правой для меня пушке.
Выпустив двумя очередями где-то половину магазина, ударил длинной очередью куда-то в сторону второй пушки, которая скрылась в наступившей темноте, так как прожектор также внезапно погас, как до этого зажегся. Быстро сменив магазин, я вновь открыл огонь по пушкам.
«Главное – напугать и не дать выстрелить», – металось в моей голове.
Отстреляв второй магазин, я глубоко, с облегчением выдохнул. Пушечных выстрелов внутрь двора так и не последовало, а восстановившееся после света прожектора и выстрелов из пулемёта зрение позволило увидеть, что у обстреливаемых мною орудий никого на ногах и двигающихся нет. Куда делись расчеты, разглядеть было сложно.
Я вновь сменил магазин в пулемёте и оглянулся вокруг. На северной и северо-восточной стене форта на фоне начинающегося рассвета у орудий солдат противника практически не было. Я с удивлением рассмотрел, как несколько китайцев прыгнули наружу стен форта, некоторые же бежали к лестнице, которая вела в то место между двумя зданиями внутри форта, где скопилось до ста человек противника. Именно туда с рёвом «банзай» устремились японцы, стреляя на ходу.
Посмотрев на западную стену, я отметил, что она практически полностью занята бойцами, на руках которых белели повязки. При этом количество солдат быстро увеличивалось, судя по всему, они как-то умудрялись подниматься снаружи по стене. На северной стороне были видны несколько фигур, которые через несколько мгновений попрыгали наружу за пределы стены форта. По дальней северо-западной лестнице со стен внутрь двора спускалась большая группа солдат, на которых белых повязок не было. Поудобнее перехватив пулемёт, я стоя открыл по ним огонь, отсекая по два-три патрона, чем ускорил их движение. Некоторые китайцы начали прыгать внутрь форта со стен и лестницы, пытаясь найти укрытие от моего огня за зданиями.
– Господин капитан, западная стена форта захвачена, – услышал я за спиной громкий доклад подпоручика Янчиса.
Сдерживая себя, тем не менее я резко развернулся, опуская пулемёт стволом вниз.
– Отлично, Пётр Александрович.
– Ров неглубоким оказался. Всего фута четыре. А у нас много ребят в полку из Крыма. Что им какая-то стена высотой в три сажени. Как только огонь чуть стих и китайцы побежали, они с помощью штыков быстро поднялись на стену.
– Молодцы! Ай да молодцы! – Я с удовольствием наблюдал, как на западную стену выбиралось всё больше и больше белоповязочников, которые тут же открывали огонь по китайским солдатам внутри форта. – Кстати, Пётр Александрович, извините за неуместный сейчас вопрос, а откуда в полку одесситы?
– Господин капитан, основу полка составили выделенные роты третьей стрелковой бригады из Винницкого уезда и пятнадцатой пехотной дивизии, расквартированной в Одессе. Потом морем нас переправили в Порт-Артур и здесь доукомплектовали забайкальцами.
– Понятно. Признаться, был удивлён, услышав некоторые фамилии бойцов, которые несколько не характерны для сибиряков.
– Если вы про Шумирая и Крафа, то это наши полковые знаменитости. Они в одном дворе родились в Одессе и дружат всю жизнь.
В этот момент к нам быстрым шагом подошёл капитан Хаттори, подчинённые которого, укрывшись за зданиями, перестреливались с солдатами противника, занявшими оборону в других строениях этой маленькой крепости. Судя по темпу огня со стороны обороняющихся, их было не так и много.
– Господа, можно сказать, что форт в наших руках, – Хаттори вложил саблю в ножны, а револьвер в кобуру, после чего сделал глубокий поклон в мою сторону. – Аленин-сан, я и мои воины благодарим вас за подаренные жизни. Если бы не вы, то огонь двух пушек нанёс бы моему отряду большие потери.
«Отличный офицер, – подумал я про себя, – в суматохе ночного боя сумел рассмотреть угрозу для своего отряда и того, кто её устранил».
– Не надо благодарности. Общий бой – общая победа или смерть, – ответил я вслух, поклонившись японскому капитану.
– Тем не менее и я, и лейтенант Шираиши считаем, что у нас появился долг перед вами, и хотели бы предложить свою дружбу.
– Я принимаю вашу дружбу. А все церемонии давайте отложим на время после боя, – ответил я, думая о том, что не хотелось бы встретиться с Хаттори и Шираиши в бою года через четыре.
«Но это вряд ли, они всё-таки морские офицеры, так что пересечься будет сложно».
Японский капитан с улыбкой склонил голову, после чего произнёс:
– Благодарю.
– Хаттори-сан, вы что-нибудь можете сказать по поводу того, что остатки гарнизона форта скопились практически в одном месте, да и что-то маловато их было…
– Не знаю, но могу предположить, что за теми зданиями, где укрылись китайцы, находится вход в галерею, которая ведёт в северный форт. Видимо, по ней большая часть защитников этого форта уже сбежала.
В это время к нам подбежал сияющий Станкевич.
– Господа офицеры, восточная стена от китайцев очищена. Многие бежали через стену и сейчас бегут кто к северному форту, а кто и мимо него к заливу. Это победа!
– Господа! – я повысил голос. – Всё это прекрасно, но давайте отойдем вот за это здание. Было бы глупо погибнуть от шальной пули.
Я ускоренным шагом направился к строению с выбитыми стеклами. Для чего оно было предназначено, судить было трудно, но рядом стоял флагшток с развевающимся флагом вице-короля Северного Китая. Поэтому для себя я решил, что это было здание штаба местного форта.
Офицеры дружно проследовали за мной. Подойдя к шесту с развевающимся китайским флагом, я рядом поставил на сошки и приклад пулемёта.
– Вот теперь можно спокойно всё обсудить, – проговорил я, распрямляясь. – Думаю, особо наседать на китайцев у входа в галерею не будем, пусть бегут. Потом организуем там баррикаду и поставим заслон. Под землей в северный форт не пойдем, могут быть сюрпризы. Наступать будем поверху. Как оказалось, стены и ворота легко преодолимы, а солдаты противника так увлечённо бегут, что, вернее всего, заразят этим и защитников следующего форта.
– Было бы неплохо ворваться в следующий форт на их плечах, – восторженно произнёс Янчис, которого явно потряхивало от адреналина первого боя.
– Мы готовы, – лицо Хаттори были невозмутимо.
– Что мне делать? – согласно кивнув головой перед этим, спросил Станкевич.
– Для начала, я думаю, надо спустить китайский флаг и поднять российский и японский. Почин в захвате крепости Таку, вопреки приказу командира десанта, нашими отрядами мы сделали. Первый из фортов, можно сказать, взят. Надо дать сигнал судам на реке.
Янчис с улыбкой на лице начал опускать на флагштоке вражеский стяг, дергая шнур, быстро перебирая руками. Капитан Хаттори, выглянув из-за угла штаба, что-то прокричал в сторону своих солдат. Из-за грохота выстрелов я не разобрал его команды. Станкевич, остановив пробегающего мимо стрелка своего полка, прокричал: «Где Ткач?»
– Вбилы йохо, – с явным западенским акцентом ответил боец. – У ворот вбилы.
– Бегом к нему. У Ткача был ранец, в нём флаги. Принесёшь его сюда. Всё понял? – встряхнул за плечо солдата Станкевич.
– А як же, так точно, вашбродь. Я швыдко! – стрелок, развернувшись, побежал навстречу солдатам, которые толпой валили через ворота в форт.
– Всё! Снял! – радостно раздалось за моей спиной.
Развернувшись, я увидел Янчиса, который, сияя, как начищенный самовар, держал в руках флаг вице-короля Северного Китая.
«Ёлы-палы, да подпоручик никак на Георгия заработал. Захват вражеского знамени, как ни крути. А мне победную реляцию с наградными листами писать. Надо будет данный факт обязательно отметить, да и о Станкевиче не забыть. И эту сладкую парочку „Твикс“ отобразить, всё же первыми за мной ворвались в крепость, да и без их пулемёта мне куда тяжелее было бы», – подумал я, начав улыбаться следом за подпоручиком.
Через некоторое время, которое мы посвятили разглядыванию стяга, к нам подбежал японский матрос, который держал в руках сверток белой ткани. Низко поклонившись Хаттори, он быстро протараторил фразу, из которой я понял, что он принёс знамя великой империи. Капитан отдал команду бойцу прикрепить флаг к веревке флагштока.
Мы все внимательно наблюдали за тем, как матрос умело подвязывает к веревке японский флаг, когда я увидел в его глазах, смотрящих мне за спину удивление и страх. Не раздумывая, я, приседая, начал разворачиваться через левое плечо, одновременно выдёргивая наганы из кобуры. Ещё не завершив разворота, я увидел, что из потерны, расположенной в стене форта, которая располагалась за моей спиной метрах в тридцати, выбегает группа китайских солдат, вооруженных винтовками.
Выстрел с левой руки, окончание разворота, выстрел с правой руки. Сцепив большие пальцы рук и смещаясь влево «тактическим перекрестным шагом», – так называл это передвижение мой инструктор, обучающий стрельбе из двух пистолетов в моей уже далёкой прошлой жизни в будущем, – я продолжил огонь. Через шесть или семь секунд по моему внутреннему секундомеру на земле лежало десять трупов противника, одиннадцатый медленно опускался на землю, а ещё трое китайских солдат, побросав винтовки, поднимали руки вверх.
Левым револьвером, в котором оставался ещё один патрон, я удерживал на мушке трёх сдающихся китайцев, а сам быстро осмотрелся по сторонам. Господа офицеры истуканами застыли перед флагштоком, только Хаттори успел достать саблю. Японский матрос, вешавший флаг, лежал на земле в неестественной позе, прикрытый знаменем Страны восходящего солнца, видимо, сорванным им при падении. От ворот в нашу сторону устремились бойцы, судя по форме, английские матросы.
– На колени, руки за голову, – по-китайски скомандовал я поднявшим руки вверх солдатам. Дождавшись, когда они выполнят эту команду, я обратился к Янчису:
– Пётр Александрович, позовите кого-нибудь из наших солдат, надо пленных связать, да и потерну осмотреть. Что-то мне не хочется больше таких сюрпризов.
Подпоручик, продолжая смотреть на меня округлившими глазами, громко закричал:
– Тепло-ов!.. Тепло-ов! Ко мне с отделением быстро! Ой!
Продолжая держать в руках китайский флаг, подпоручик пробежал мимо меня, направляясь к лестнице, ведущей на западную стену форта, при этом он продолжал звать унтер-офицера Теплова.
– Это было очень красиво, – капитан Хаттори отсалютовал мне саблей. – Я впервые вижу такое умение воина в обращении с оружием.
Лицо японского капитана на несколько секунд закаменело, а потом он произнёс:
– Извините, Аленин-сан, но на английском языке это хокку звучит несколько коряво.
– Благодарю вас, Хаттори-сан, оно прекрасно.
Мой обмен любезностями с командиром японского десанта, на который удивлённо смотрел Станкевич, прервал английский матрос, точнее, судя по нашивке в виде якоря и короны, старшина первого класса. Данный морячок, пройдя мимо нас, как мимо пустого места, споро начал прицеплять английский флаг к верёвке флагштока. Пока мы, охреневшие, выпучив глаза, смотрели на наглеца, тот быстренько поднял «Юнион Джек» вверх. Из столбняка меня вывел голос капитана Крадока:
– Господа! Прекрасная победа союзного десанта, не правда ли?!
Я повернулся на голос и увидел бравого командира англичан, который, постукивая стеком по сапогу, задрав голову, любовался на развевающий флаг.
– Мой отряд займет данный форт и не допустит, чтобы он вновь перешёл в руки этих грязных китайцев, – Крадок с открытой улыбкой, доброжелательно осмотрел нас. – Вы не против, господа?
От такой бесцеремонности завис, по-моему, не только я. Хаттори, как говорят японцы, потерял лицо. Его удивление показывало не только положение глаз, но и вся фигура капитана. Про Станкевича можно было ничего не говорить, он просто хлопал ресницами, не в силах даже вздохнуть.
С трудом отвиснув, я произнёс:
– Это хорошая мысль, капитан Крадок. Оставляем форт на вас. Хаттори-сан, надо проверить своих людей, разобраться с ранеными и убитыми. После этого нас ждёт северный форт.
Командир японского десанта, придя в себя, благодарно посмотрел на меня.
– Согласен, Аленин-сан. Я сейчас отдам приказ. Уничтожение противника перед входом в галерею оставляем на англичан?
– Капитан Крадок сам изъявил желание осуществить это. Сильвестр Львович, – я обратился к поручику Станкевичу. – Отведите наших солдат за пределы форта к его юго-восточному фасу. Здесь оставляем только раненых и убитых. Их заберём после захвата всей крепости.
– Господа, о каких китайцах и галерее вы говорили? – прервал меня командир английского десанта.
– Данный форт связан с северным подземной галереей. На её начале между зданиями засело около ста китайских солдат, которые до сих пор оказывают сопротивление. Не исключаю, что они ждут подкрепления, чтобы ударить во двор форта. Я иду к своим людям, чтобы отвести их. Надеюсь, ваши матросы быстро займут их место, – закончив свою бесстрастную речь, капитан Хаттори, кивнув головой, четко сделал поворот кругом и направился к своим бойцам. С той стороны до сих пор трещали выстрелы.
Английский офицер, несколько растерявший свою жизнерадостность, с тревогой обратился ко мне.
– Господин капитан, у меня всего сто шестьдесят воинов, возможно меньше, я ещё не получил докладов о потерях после обстрела нас артиллерией форта и при его штурме. Мы можем не справиться при контратаке этих желтых обезьян, если их будет больше нас.
– Неужели мужественные представители Альбиона не смогут отразить атаку каких-то желтых обезьян? С вашим-то опытом?!
– Нет, мы, конечно, справимся, – Крадок гордо подбоченился. – Но было бы лучше и надёжнее, если бы вы оставили здесь несколько ваших пулемётных команд.
– Млять… Девушка, дайте воды напиться, а то так кушать хочется, что переночевать негде… – эти слова я произнёс по-русски, после чего тихо и ласково обратился к Станкевичу:
– Сильвестр Львович, вы до сих пор здесь? Выполняйте приказ. Немедленно!
Дождавшись, когда поручик буквально испарится с места, где только что стоял, я повернулся к Крадоку, краем глаза успев заметить в воротах появившихся германских матросов. Английский офицер-джентльмен уже успел нацепить на лицо самое благожелательное выражение и с улыбкой поинтересовался у меня:
– Господин капитан, я не смог разобрать ваш ответ на мою просьбу о пулемётных расчетах. Думаю, пяти хватит.
– Дорогой Крадок, я вежливо ответил вам «нет» на своём языке. Да! Не забудьте, в потернах также могут скрываться солдаты противника, – я махнул револьвером в сторону стоящих на коленях, сдавшихся китайцев.
После этого, вложив револьверы в кобуры, я поднял с земли пулемёт и направился за Станкевичем. Надо было проконтролировать, чтобы смена наших бойцов на английских матросов прошла без эксцессов. Тем более, чувствую, что скоро и капитан цур зее фон Поль в форт пожалует. Как говорится, «у победы всегда много отцов, а поражение всегда сирота», хотя о победе пока говорить рано, надо ещё четыре форта занять.
Глава 6. Крепость Таку
Поделиться книгой: