Дневник подруги чародея

— Тебе пора вливаться в свет, нельзя вечно быть затворницей. Но сегодня можешь не ходить, у тебя и вправду будет над чем подумать другим, более важном. Но в следующий раз ты будешь присутствовать.

— Как пожелаете, маменька.

Дармена разбудил истошный собачий лай. Ночь для него и так не задалась, лил дождь и сквозь щели в потолке просачивался вниз, от чего было мерзко и зябко. А еще сильно хотелось есть, желудок сводило, он ничего не ел с вчерашнего утра. Нет, он мог бы наколдовать себе еды, но не делал этого принципиально, считал обычную еду в разы вкуснее, и за неимением ее, предпочитал голодать.

— Да заткнёшься ж ты уже… — злобно пробормотал он, продолжая лежать на старом, немного выпотрошенном диване, от которого вдобавок еще и пахло плесенью, которая к слову тут была по всюду.

Но собака продолжала лаять, давя на итак измученные нервы, и он взмахнул ладонью. В тот же миг наступила тишина. Мужчина с облегчением вздохнул.

— Так-то лучше…

На сегодня он не строил никаких особенных планов, хотя нет, почему же не строил. Он собирался уехать, а теперь нет, а потому ему нужна цель. Он должен увидеть ее, ту девушку, что встретилась возле швейного ателье. Вот только как это сделать, он ведь совсем ничего о ней не знает. Где ее искать? Магия, какой от нее толк, если, когда она нужна, она ничем не может помочь.

За выбитыми окнами послышались голоса, много разных голосов вдалеке, и они приближались. А еще смех, смех и смех, парней и девушек, детские крики.

— Ну а теперь-то, что? — снова высказал он свое недовольство в пустоту, резко поднимаясь в сидячие положение.

Поняв, что сегодня уже вряд ли отдохнет и выспится, он решил проверить, отчего весь этот шум и гам. И что, они главное делают в такой отдаленности от центра, он сюда специально забрался, что б не беспокоили.

Выйдя за двери, он тут же увидел много ярко одетых веселых людей, они шли в сторону леса и несли в руках бумажные фигурки дракончиков. «Праздник Колиндора», мгновенно догадался он. И тут же вспомнил, как раньше когда-то также сам бегал в лес с дракончиком, и просил исполнить его желание, но это было много сотен лет назад.

Найти девушку в такой толпе окажется еще сложнее. Хотя, навряд ли она пойдет в лес со всеми, она явно благородная, раз была с гувернанткой. а все благородные сегодня устраивают праздники на площадях своих владений, значит и девчонка будет там. Обойти двенадцать домов, для человека с магическими способностями не так уж и сложно.

Порой владения графов раскидывались на сотни километров, но большинство все же были небольшими, и он решил начать с ближайших, но не самого близкого. Проверять замок самого графа Бурдоро было глупо, навряд ли его дочь сама ходит по швейным ателье, к таким знатным семьям, как его, модистки приезжают сами.

Поэтому он принял решение начать с замка Марамолли, и уже было хотел туда отправится, как его взгляд упал на каменного пса возле двери.

— Будешь знать, как мешать мне спасть. — произнес волшебник, и в тот же миг обратившись в черного ворона.

Идя он пешком сегодня, он привлек бы куда больше внимания, чем в любой обычный день. Ну что за дурацкое правило, кто придумал, что в день Колиндора нельзя надевать черное. Это его любимый цвет последние семь столетий.

Он летел по небу, а в глазах пестрило от буйства красок внизу. Девочки, девушки, женщины были в до невообразимости ярких платьях, но даже среди них он узнал ее. Удача улыбнулась ему с первого раза, он нашел девушку, он нашел ее — юную графиню Марамолли.

Она была в красивом легком струящемся шифоновом синем плате, у нее были прекрасные длинные светло русые волосы, которые в прошлую их встречу скрывал чепец. В этот раз глаза девушки сияли радостью, подобно сиянию надетых на нее украшений. Она словно парила на площади и напоминала прекрасного ангела.

Сидя на ветке каштана он залюбовался ее красотой, и не заметил подошедшего садовника, который размахивал руками прогоняя птицу. Он хотел было его заколдовать, но потом решил не привлекать внимания и подобно испугавшейся птице взмахнул крыльями и взмылся в небеса, под взглядом таких же небесных глаз незнакомой красавицы.

Праздник Колиндора был в самом разгаре и Энджин искренне радовалась происходящему, и даже присутствие рядом ненавистной гувернантки Франциски не могло испортить ей настроение.

На площади выступали артисты, одни сменяли других. Кто-то пел, кто-то показывал смешные сценки, а кто-то и вовсе цирковые номера. А по краям площади ремесленники продавали свои изделия. Вообще праздники в королевстве Энерей устраивали 4 раза в год, но весенний самый яркий.

Оливия, как и другая прислуга раздавала напитки. Вообще в этот день у крестьян был выходной, но замковая прислуга работала, они помогали в устройстве праздника, но зато потом могли взять себе выходной в любой день, когда захотят.

— Уже сделала дракончика? — незаметно и тихо спросила Оливия у юной графини, подовая лимонад.

— Да, жду не дождусь, когда пойдем. — почти шепотом ответила ей миледи беря стакан.

Оливия быстро ушла, что бы никто не заметил ничего между ними, а Энджин подумала, что именно хорошей подруги сейчас не хватает рядом для полного счастья, той с которой можно было бы просто поговорить и разделить свою радость. Хотя было еще кое-что, что немножечко портило настроение, это придирки мисс Франциски, которая даже сегодня заставляла строго соблюдать правила этикета и когда Энджин, смотрела представления, и смеялась от души, она твердила, что юной леди нужно быть по тише. А так хотелось пустится в пляс вместе с обычными людьми.

— С праздником Колиндора! — делая книксен сказала пухленькая женщина, и протянула кекс юной графине.

— Спасибо, и вас с праздником Колиндора. — ответила Энджин и приняла угощение.

Девушка незамедлительно откусила кусочек от традиционного Энерейского кекса «Дрокс», который всегда выпекают в дни памяти драконов. Еще сегодня принято дарить подарки, их ценность не важна, их смысл в переделанной веками традиции, когда-то много лет назад подарки преподносили дракону, а теперь их дарят друг другу. Еще главной особенностью сегодняшнего дня было то, что теперь можно надевать яркую одежду, даже мама надела не свое обычно сдержанного тона платье, а ярко зеленое. И все жители были одеты ярко, независимо от того, были они крестьянами, или членами аристократической семьи.

Энджин заметила вспорхнувшего с ветки ворона. Он был прекрасен, крупный, черный отливающей оперением на солнце драгоценным блеском.

Музыканты закончили играть и на помост поднялись граф и графиня Марамолли. Папа был сегодня красив, в белом камзоле и коротко подстрижен, усы идеальной формы, но рядом с мамой он все же мерк, хотя бы потому что был немного ниже ее. Речь они уже сказали, когда открывали праздник, а значит сейчас они подарят ей тот самый подарок, о котором говорила Оливия, догадалась девушка. Она вся трепетала в предвкушение, хоть бы это была лошадь, или хотя бы просто разрешение иногда кататься верхом. Вся площадь моментально замолчала, все взоры устремились на говорящую с помоста графиню Элеонору Марамолли.

— Что ж, вот и еще один новый сезон начался. Наша дорогая Энджин, в этот прекрасный первый день весны, у нас есть для тебя чудесный подарок. Ты уже стала совсем взрослой, и тебе пора подумать о своем будущем. Мы хотим тебе сообщить, что нашли тебе жениха, ты помолвлена с виконтом Валиантом Бурдоро. Ваша свадьба назначена через два месяца. Мы с папой искренне желаем тебе счастья, мы нашли для тебя лучшего из лучших.

Энджин уже плохо различала последние слова, у нее кружилась голова, яркость праздника не радовала, а отдавалось в глазах цветными вспышками, так как все эти люди в цветных нарядах начали подходить к ней и поздравлять ее.

У нее в голове одновременно крутились сотни мыслей, новость о помолвке и предстоящей свадьбы там никак не укладывалась. Ох не этого она ждала от родителей, совсем не этого. Нервы девушки не выдерживали, и она побежала вперед, вон с площади.

— Куда, нельзя. Немедленно вернитесь! — кричала ей вслед гувернантка.

— Оставьте ее, пусть побудет одна и свыкнется с этой мыслью. Ей нужно принять ее, не каждый день все же узнаешь, что станешь частью королевской семьи. — сказал граф Питер Марамолли.

Девушка бежала к реке, в глубь леса за замком. Ей очень хотелось сбежать ото всех. Как родители могли так с ней поступить. Она даже не думала о замужестве как о таковом вообще, а тут уже конкретный человек и конкретная дата. Это ужасно, она даже никогда его не видела, но слышала как-то о нем, ведь он возглавляет союз графств Бурдоро. Он уже почти старик насколько ей известно. Она не ожидала такого предательства, она маленькая наивная глупая девочка ждала лошадь в подарок, да что там лошадь, какого угодно подарка, но точно не этого. Да как вообще у них поднялся язык назвать это подарком? Сегодня она поняла, что ради того, чтобы породнится с королевской семьей, мать готова отдать ее престарелому виконту.

Девушка достала из своего кошеля бумажного дракончика, и повесила его на плакучую иву, что опускала свои ветви до самой воды. Прижавшись к дереву, она обвела его руками и шептала:

— Великий Колиндор, пожалуйста, помоги мне. Я так не хочу выходить за него за муж, избавь меня от этого, не дай этому свершиться, молю тебя…

Дармен все слышал и видел, как девушка убежала. Он нашел ее рыдающей на берегу реки. Он понял, что девушка вопреки ожиданиям своих родителей не обрадовалась такому известию. В мгновение превратившись вновь в человека, он вышел к реке, где девушка уже проводила обряд Колиндора. Она не сразу заметила его, только когда закончила.

— Что вы здесь делаете? — спросила она.

— Тебя ведь Энджин зовут? — спросил мужчина.

— Да. — ответила она, а по лицу продолжали течь слезы. — Я видела вас раньше. Вы не должны быть здесь, если вас увидят, это будет плохо.

— Мне кажется, что тебе и так уже плохо.

— Кто вы? — спросила девушка, переставая плакать.

— Меня зовут Дармен.

— Зачем вы пришли? — уже совсем не плача спросила девушка, но в ее глазах теперь читался страх.

— Что бы утешить тебя. Не бойся меня, я не причиню тебе вреда. — тихо сказал Дармен подойдя ближе.

— Не приближайтесь ко мне! — вскрикнула девушка и попыталась увернутся, чтобы убежать.

— Хорошо-хорошо, я стою тут, только не уходи. — проговорил мужчина.

Девушка мгновение пораздумывала и осталась стоять на месте, как и Дармен не двигаясь с места. Они стояли молча и смотрели друг на друга. Волшебник боялся даже пальцем шелохнуть, чтобы не спугнуть девушку, он не хотел, чтобы она ушла. А девушка до дрожи боялась его, такого черного, мрачного и одновременно бледного.

— Что у тебя случилось? Почему ты плачешь? — спросил Дармен, и так все зная, он хотел заговорить с ней, и не придумал ничего лучше, как поинтересоваться причиной ее слез.

— Маменька хочет выдать меня за муж за виконта Валианта Бурдоро.

— Что же ты тогда плачешь? Разве это плохо? Насколько я знаю семья Бурдоро является королевской ветвью, и выйдя за него ты станешь частью семьи Энерей. Любая девушка в графстве была бы рада и почтила бы это за честь. — монотонно и холодно произнес мужчина, наверное, он хотел бы говорить более эмоционально, но за свои века жизни он разучился этому, от чего его голос звучал еще более мрачно, чем он выглядел.

— Я не хочу за муж, ни за виконта, ни за кого-либо еще. И уж еще больше за виконта, он старше моего отца, моя жизнь с ним будет кошмаром, я еще так молода, а он так стар… — и у девушки снова потекли по щекам слезы.

— Стар? Он? Ах-ха-ха… — Дармен разразился жутким хохотом, еще больше напугав и так дрожащую Энджин.

— Вы тоже считаете, что ради вхождения в королевскую семью можно на все закрыть глаза? Вы как моя маменька, я презираю таких как вы. — сквозь страх, набравшись смелости кротко произнесла девушка.

— Я смеюсь не поэтому, а потому, что ты назвала его старым. — с улыбкой сказал мужчина, который к слову очень редко в этой жизни улыбался.

— Да, старый. Он старше моего папеньки и намного. Я не вижу в этом ничего смешного. — непонимающе сказала девушка.

— Ну если он старый, то кто же тогда я? — продолжая улыбаться и безотрывно смотря на девушку сказал мужчина.

— Вы не старый, хотя уже тоже и не молодой. Вам, наверное, около тридцати где-то. А мне только семнадцать. — грустно, но уже без слез произнесла она.

— Ах-ха-ха, — он снова расхохотался, а затем продолжил уже серьезно. — Мне восемьсот шестьдесят четыре года.

У девушки округлились глаза, она просто не верила своим ушам, а точнее не верила его словам.

— Как можно так издеваться, я вам все рассказала, а вы насмехаетесь надо мной. — она была сильно возмущена, настолько, что даже слова матушки с помоста вылетели из головы.

— Я не насмехаюсь над тобой, даже мысли такой не было. Мне правда больше восьми сотен лет и я, чародей. — признался Дармен, признался кому-то в том, что он волшебник, впервые за последние пять сотен лет.

— Это переходит уже все границы. Прошу меня простить месье, но я просто не могу слушать весь этот бред. — так и не поверив ему, она сделала реверанс и развернулась, зашагав проч.

Дармен же щёлкнул пальцами, и не успела она сделать и двух шагов, как путь ей преградила невидимая стена, которая начала сверкать всеми цветами радуги, а затем под ногами, внезапно выросли кусты алых роз. Она замерла на месте как вкопанная, любуясь переливами стены, и не верила, что все это происходит с ней наяву. Дармен подошел ближе, сорвал одну розу и протянул ее девушке, та была, наверное, сейчас бледнее его самого от страха, но розу взяла.

— Я не лгу, я правда чародей. Так, что советую подумать, относительно того, кто стар, а кто нет.

— Это все похоже на сон, весь сегодняшний день. — однотонно произнесла девушка, все еще под впечатление увиденного.

— Нравится? — спросил чародей, показывая на светящуюся стену.

— Очень. — тихо, почти неслышно прошептала красавица, но он и так все понял.

— Но это не может быть здесь вечно, — и он вновь щёлкнул пальцами и все исчезло, так же внезапно, как и появилось. Все, кроме одной единственной розы, в руках у юной графини. — Ты можешь продолжить свой путь, куда так торопилась.

— Вы и вправду чародей, волшебник. Я всегда верила, что вы реальны, что существуете на самом деле, как мисс Франциска не убеждала меня в обратном. — радостно отчеканила девушка. — Значит и Колиндор тоже существует, это не детская сказка, он правда есть.

— Перед ней стоит живой чародей, которого встретить практически не реально, а она вспоминает о мифическом драконе. Где логика… — пробормотал Дармен.

— Нет, вы не понимаете, чародеи — это тоже миф, сказка, но вы, то есть, вы живой. А это значит, что и дракон Колиндор, что исполняет желания, тоже существует и он исполнит мое желание! — радостно выпалила девушка.

— Дракон Колиндор, был мифом уже задолго до моего рождения, а я родился в девятьсот семьдесят шестом году. Зря надеешься. — обнадежил он графиню.

— А вы проводили обряд Колиндора? — спросила девушка, видимо желая знать, чем они закончились. Исполнял ли дракон тогда его желания? Если честно, то он этого уже не помнил.

— Да, но это было очень давно. Так давно, что я уже и не помню, сбылись они или нет. Мне тогда было чуть меньше, чем тебе сейчас, когда я еще не знал, что мне суждено стать чародеем. — искренне признался мужчина.

— Как жаль. Но все же, время идет, а традиция сохраняется, сейчас одна тысяча восемьсот сороковой год, а мы по-прежнему ее соблюдаем, она передаётся из поколения в поколение, а значит я верю, что он все исполнит. И вы месье, тому прямое доказательство. А теперь, прошу меня простить, но мне пора идти, мне и так попадет за то, что я убежала. — она, снова сделав реверанс поспешила прочь, и на этот раз он ее останавливать уже не стал, но крикнул ей в след:

— Подумай, может, маменька нашла для тебя и не такую уж и плохую партию?

Она так и ушла, с алой розой в руке, а он еще несколько минут смотрел в сторону деревьев за которыми она скрылась, словно облако зайдя за тучу. Ему было искренне ее жаль, он понимал ее боль, но вмешиваться не хотел, не мог. Не должен был. А потому махнув ладонью, материализовал бумажного дракончика, и повесил его на туже самую плакучую иву, что и девушка своего, и подобно ей припал к дереву, чего не делал с самого своего детства:

— Прошу тебя, дракон Колиндор, если ты существуешь, исполни ее желание.

Это было почти впервые, за всю его долгую жизнь, когда он искренне за кого-то просил, когда сам желал, чтобы другой человек получил желаемое.

Он отстранился от дерева, и подошел вплотную к воде, нагнулся к ней и посмотрел в свое отражение. Оно никогда ему не нравилось, как и сейчас, он схватил камень и бросил в воду, от чего на реке пошла рябь и изображение расплылось.

Он поднялся и подпрыгнул, вновь превратившись в красивого черного ворона, который взмыл высоко-высоко в небо, туда где была свобода, ветер и не было других мыслей, кроме одной — лететь.

Глава 3

Смотрины

Энджин не помнила, как вчера дошла до своей комнаты, все было как в бреду. Пламенная речь мамы о ее помолвке с помоста, а потом побег в лес, подальше от людей. И эта галлюцинация, от разыгравшихся нервов, ей привиделся тот странный, пугающий человек, да еще и в обличие чародея.

Как бы ей хотелось, чтобы и слова матери были бредом ее фантазии, но к сожалению, она точно знала, что это было правдой, а вот чародея мозг выдумал для облегчения. Энджин тяжело вздохнула, попытавшись сделать это полной грудью, но это не очень у нее получилось, учитывая, что вчера она так и завалилась в постель в платье с корсетом, поэтому она быстро поняла, что ей следовало бы переодеться во что-то более подходящее.

Девушка села на кровати, и потерла глаза, которые сегодня болели и отекли от вчерашних слез, матушка точно еще и за это отругает. Взявшись за край одеяла, чтобы встать, она увидела лежащую на постели алую розу.

— Она еще здесь от куда?… — пронеслось у девушки в голове. Да, в той придуманной ее мозгом сцене у реки, чародей подарил ей розу. Точно такую же розу. Именно эту розу.

Девушка взяла розу в руки и со страхом посмотрела на нее, если есть роза, то выходит, то что было у реки, не было галлюцинацией, а значит чародей существует. Ну или розу принесла Оливия, чтобы подбодрить подругу, но тогда она поставила бы ее в вазу. Да нет, глупо это, где бы прислуга взяла такие цветы, ведь в их саду такие не выращивают. Нет, это точно именно та роза, принесенная ей из леса, и наспех брошенная вчера на кровать. Как ни странно, но эти мысли заставили ее улыбнутся, несмотря на предстоящую суровую реальность.

В дверь постучали, и Энджин быстро накинула одеяло на розу, не к чему ее видеть посторонним, а то еще матушке доложат, и ей придется объяснять от куда она у нее, а этого ей сейчас только и не хватает.

— Войдите. — спокойно и твердо произнесла юная графиня, благодаря мысленно свою маменьку, за то, что она все же приучила ее быстро справляться с эмоциями и не показывать их слугам.

Это была Мариша, горничная, что пришла помочь одеться к завтраку, и Энджин с облегчением вздохнула, ну хоть не мисс Франциска, а то она уже во всю отчитывала бы ее.

— Ох, миледи, вы спали прямо в одежде, зачем же так поступать с таким великолепным платьем, оно все помято. — убивалась горничная, переодевая свою госпожу в домашнее платье, которое сегодня было значительно светлее, нежели приходилось носить последние три месяца.

Энджин так ждала этого дня, когда проснется утром после праздника Колиндора, и наденет свое любимое желтое платье с цветочками, но теперь ей было все равно. Вчерашний день, как будто бы разделил жизнь на «до» и «после». Все то, что было так важно до него, теперь потеряло всякий смысл, и казалось таким глупым. Ну какая разница, в каких тонах надето на ней платье, какого цвета стены в комнате, и даже одергивания гувернантки, все было таким незначительным, и как раньше она только из-за этого убивалась.

— Оно тебе нравится? — спросила Энджин прислугу, которая держала платье в руках и с восхищением его рассматривала.

— Да, миледи, очень нравится!

— Тогда забери его себе. Это мой тебе подарок, в честь вчерашнего праздника. — сказала юная графиня, которая больше не видела в нем ничего прекрасного.

— Спасибо Вам госпожа! — залепетала Мариша и плотно прижала платье к груди, не заботясь уже о том, что так помнет его еще больше.

Закончив с утренним туалетом, и приказав ничего не трогать в комнате, Энджин гордо шагала в столовую, где прислуга уже во всю накрывала завтрак. По пути, ее встретила мисс Франциска.