Наследник Альфы

Не интересно?! Он шутит?! У меня в голове моментально вспыхнул тысяча и один вопрос. Мероприятия? Концерты? Кто проводит — он или менеджеры выступающих групп? Как рекламируют? Как ведут сайт, соцсети? Чем занимается его PR-отдел? С какими брендами сотрудничает? Комьюнити условно закрытое, или работа ведется на сразу широкую публику?

Мой поток сознания прервал телефонный звонок. Вот только хозяин дома не спешил брать трубку:

— Не хотите ни с кем разговаривать? — спросил он.

Ежки-матрешки! Это ж мне звонят. Подойдя к подключенному к розетке телефону, осторожно взяла его в руки, словно бы допотопный аппарат мог укусить. Прежде чем ответить, прочитала надпись на маленьком экранчике: «Мама».

У Люси есть мама? Я думала, терпеть такую жизнь, как у нее, могла только самая забитая сиротка. Невольно вспомнила свою собственную маму.

На глаза даже слезы навернулись. Сразу стало одиноко и горько. Увидимся ли мы еще?

Я была третьим поздним ребенком в семье. Мы не были слишком близки, созванивались нечасто, виделись и того реже. Но в случае чего я всегда знала, что у меня есть тыл. Может быть, и сейчас я обрету поддержку, в которой нуждаюсь?

— Алло, — настороженно поднесла трубку к уху.

— Люська, ты какого рожна творишь?! — тонкий визгливый голос с истеричными нотками.

— Эм… — она серьезно?

— Почему мне твой муж звонит и жалуется, какую я шаболду воспитала? Ты чего семью позоришь? С каким это таким мужиком ты от него ушла?!

У меня даже дар речи пропал. Значит, только жена за порог, а «Васенька» родне звонить и жаловаться?! Даже когда на работе мой начальник переметнулся к другому работодателю, прихватив с собой ключевого клиента, которого я привела, я не испытывала такого возмущения.

— Люська, слышишь меня?! Люська! Не смей домой возвращаться. Так и знай. На порог не пущу! — выкрикнув это, «мама» отключилась, должно быть, считая, что проучила непутевую дочь.

— Ну и семейка… — прошептала я, возвращая телефон на место и на всякий случай оставляя от себя подальше, как нечто гадкое.

— Что-то случилось? — Руслан обеспокоенно посмотрел на меня. — Вы пока разговаривали, я сбросил своим сообщение, так что скоро будет ужин.

Благодарно кивнула, по-прежнему посматривая на телефон с опаской. И, видимо, не зря я так на него смотрела, потому что он зазвонил снова.

«Ну сейчас я этой мамаше, которая никак не успокоится, все выскажу!»

Вот только, взяв снова трубку, поняла, что номер совершенно другой.

«Валерия Васильевна».

Что ж, познакомимся.

— Алло?

— Людмила! Что произошло? Скажи, что это не правда? — голос женщины, казалось, дрожал от непролитых слез.

— Что не правда? — устало переспросила я.

— Василий позвонил мне сейчас и сказал, что ты он него ушла. Собрала вещи, детей. Ушла. Вот так. Без причины, — она звучала так, словно читает речь со сцены.

«И этой Васенька позвонил. Вот паскуда».

— Да, Валерия Васильевна. Я от него ушла.

— Но… почему? — кажется, это действительно вызывало у нее искреннее недоумение.

— Он снова напился и ударил меня.

— А ушла-то почему? — переспросила женщина.

Так, разговаривать, судя по всему, с ней не о чем.

— Валерия Васильевна…

— Зови меня «мама», — поправила она. — Мы же с тобой всегда так близки были.

«Ага, свекровь, значит!»

— Мама, если вы не понимаете, почему я ушла от вашего сына, то мне с вами разговаривать не о чем. Можете жить с ним сами, если острых ощущений так в жизни не хватает. Всего доброго.

Сбросила звонок, отключила телефон. Надо бы подумать о том, чтобы совсем сменить номер. Нафиг, нафиг таких родственничков. Боров сейчас всех будет обзванивать, ныть им, какая я нехорошая, а мне отбиваться? Ну уж дудки!

Закончив разговаривать — осмотрелась. Руслан куда-то вышел. Из коридора раздавались веселые детские голоса.

Присела обратно на стул, повернувшись к окну. Уже достаточно темно, но по силуэтам было понятно, что вид из кухни выходил прямо на кладбищенские кресты. Да уж. «Мементо мори». В этом доме разве что подростковые вечеринки хорошо проводить.

Мои размышления прервал вернувшийся Руслан. В руках у него были кусок ваты и какая-то склянка с прозрачной жидкостью внутри.

— Аптечки у меня нет, но… — он придвинул один из стульев и сел рядом. — Позволите?

Его рука осторожно коснулась моего лица, убирая непослушные белые пряди.

«Надо избавиться от этого жуткого блонда и вернуть свой цвет», — мысленно сделала я себе зарубку на память.

И тут же выбросила из головы и дурацкий цвет, и все остальное, замерев и забыв как дышать, когда чужие чуткие пальцы коснулись моего лица.

Мужчина вскрыл флакон, намочил жидкостью ватку и осторожно приложил к тому месту, где, я знала,

— Это перекись? Думаете, поможет? — попыталась неуклюже пошутить я. Что угодно, лишь бы не было этого уютного молчания, этих маленьких, едва заметных токов между нами. Влечение к другому человеку — это последнее, что мне сейчас было нужно. Я ведь знакома с ним всего ничего, почему же меня к нему тянет?

Он же лишь таинственно пожал плечами и неохотно отодвинулся от меня.

— Людмила, я тут краем уха услышал ваш разговор с матерью… — начал он смущенно.

Разговор? Она наорала и бросила трубку. Вряд ли это можно назвать разговором.

— Так вот, — продолжил Руслан, тем временем. — Вы все сделали абсолютно правильно. Я долгое время сам жил с отцом. Он у меня садист, насильник и вообще не самая приятная личность. Так вот, пока я жил с ним, я думал, что так все и должно быть, что сильный всегда прав. Так что, если вы все еще сомневаетесь в своем решении, подумайте о детях. О том, нужен ли им такой пример в жизни.

Эта искренность была неожиданной, но после нее Галавиц словно закрылся. Боялся, что после «насильника и садиста» отца я начну опасаться самого Руслана? Не получилось даже разговорить его насчет клуба, хотя меня так и подмывало выспросить все подробности. Но, похоже, кое-кто твердо вбил себе в голову, что мне «не интересно» и грузить меня этим не надо.

А ведь в подобных заведениях всегда много текучки на самых низших вакансиях. Но даже на мой намек устроиться к нему уборщицей ответил, что у него «все свои» и в персонале он не нуждается. То ли намек не понял, то ли вообще клуб — это только прикрытие для какого-то криминала, потому-то и не хочет о нем говорить.

Может, конечно, просто бизнес шел очень плохо и он не хотел, что бы я знала об этом. По крайней мере состояние дома на это намекало.

Так или иначе, вечер прошел достаточно тихо. Компьютера в доме не оказалось, а просить у хозяина телефон, чтобы поискать нужную для меня информацию, было слишком рискованно.

Перебрала вещи, которые взяла с собой, покормила детей привезенным Руслану ужином. Это оказались бургеры с мясными котлетами и большим количеством сыра. Детские были подписаны отдельно, и уже очень скоро я поняла почему. Стоило мне укусить свой, как из ушей буквально повалил пар, а на глаза навернулись слезы:

— Где?.. — даже говорить было трудно. Внутренности жгло, словно мне в глотку налили расплавленного железа.

— Мама, что с тобой?! — испугались дети.

Маша вскочила с места, Миша начал стучать мне по спине, думая, что я подавилась.

— Мамочка…

— Ой, прости… — Руслан, как ни в чем не бывало уплетающий свой бургер, моментально метнулся к холодильнику. — Это я виноват, обычно всегда прошу кухню сделать мне поострее… Хорошо, предупредил, что две порции будут для детей…

— Мама, скажи что-нибудь… — из глаз перепуганной Маши выкатились крупные слезинки.

— Где там было мороженое? — прохрипела я, и, стоило Руслану поставить передо мной открытую пачку, смачно откусила большой холодный кусок.

— А про вашу сказать забыл… простите, — он виновато взъерошил волосы.

— Поострее? — еще никогда я не ела холодное мороженое так быстро. Водой запивать было бесполезно, от нее могло начать жечь только сильнее. — Это самая острая вещь в мире, которую я пробовала, а пробовала я…

Пришлось прикусить язык. Мой бывший был любителем острого, поэтому всяких соусов и приправ я действительно знала много. Знала, что такое шкала Сковилла, как высчитывается острота блюда и многое другое. Мы даже в Европу специально ездили в гастротур.

Но что из этого всего могла знать Люся? В итоге, я добавила:

— …А пробовала я не так уж много… У вас, наверное, отбоя нет от любителей подобной еды?

— Мама, с тобой все в порядке? — Миша подозрительно посмотрел на хозяина дома, а затем на собственный ужин.

— Да, солнышко. Просто мне слишком много перца положили, — я вымученно улыбнулась детям, все еще чувствуя, как все жжется внутри и на языке. — Но мороженое меня спасло.

— Их почти никто не спрашивает, — пожал плечами Руслан. — Да и не уверен, есть ли они в меню…

— Шутите? — расширившимися от удивления глазами я уставилась на него. — С этим же можно придумать столько предложений! На начальном этапе можно ввести какие-нибудь акции для привлечения внимания, вроде «самый острый бургер в городе — бесплатно».

Моя идея была воспринята явно скептически.

— Бесплатно? А в чем тогда смысл?

— В том, что один этот бургер голью никто съесть просто не сможет, — авторитетно заявила я, — продавайте наборы соусов, соответствующие напитки к нему, аперитивы… Когда народ уже заинтересуется, можно устраивать конкурсы по поеданию перцев с повышением остроты, принимать ставки на конкурсантов… с этим надо быть осторожным, чтобы не попасть под регулирование азартных игр, но широкое освещение местной прессой будет обеспечено, причем бесплатно…

На этих словах мужчина задумался.

— …В любом случае, УТП отличное, — подвела итог я.

— Что?

Вот черт! Вряд ли Люся могла знать, что такое «уникальное торговое предложение».

— Говорю, это отличное… отличный… может отлично выделить вас на фоне других баров и ресторанов, — не сразу нашлась я.

— Хм…

Видимо, все-таки из образа Люси Клеевой я сильно выбилась, потому что остаток вечера Руслан смотрел на меня очень подозрительно.

Детей уложила спать в гостиной на расправленном диване.

Пока дети и хозяин дома спали, приняла душ, медленно расчесала волосы.

Рассматривая собственное, такое знакомое и незнакомое тело в большом зеркале в ванной, я не сразу заметила произошедшее изменение: фингал с лица пропал, словно и не было.

Это удивило и напугало одновременно. Неужели это так подействовала «перекись» хозяина дома? Или просто изначально синяк не был таким уж большим, как мне показалось?

Уже выходя из ванной, одетая в один из старых халатов Люси, я нос к носу столкнулась с владельцем дома.

— Ой! — пискнула я, отступая, но сзади оказалась стена.

Мужчина замер напротив, видимо, не ожидал, что я тут буду шастать в такое время. С минуту мы смотрели друг на друга настороженно, словно выжидая. И мне в очередной раз за сегодня показалось, что глаза его блестели неестественной желтизной.

Он вдруг странно облизнулся, на губах появилась нехорошая предвкушающая улыбка, а уже секунду спустя Руслан подался вперед, шумно вдыхая. Это было завораживающе и жутко и испугало меня до дрожи:

— Я воспользовалась вашим шампунем! — выставив руки перед собой, выпалила я первое, что пришло в голову. — Извините, пожалуйста.

Галавиц вздрогнул, потряс головой, будто только проснулся. Осмотрелся.

— Да-да, конечно… — рассеянно произнес и, развернувшись, ушел в свою спальню.

Я еще пару минут постояла рядом с ванной и отправилась в гостиную. Какое-то время мне понадобилось, чтобы собраться с духом. Я долго вертела в руке маленький телефон Люси, прежде чем включить его снова.

Четырнадцать пропущенных! Вот это да!

Но пока еще кто-нибудь не начал мне звонить, я набрала свой собственный номер телефона.

Длинные гудки на том конце провода заставили напрячься и забыть обо всем, что произошло сегодня: о странном поведении Руслана, беременности, детях. Вся жизнь стала одним бесконечным ожиданием того, что произойдет дальше.

Я и хотела и боялась того, что будет. А если трубку возьмет Люся? Что я ей скажу? Как она отреагирует? Что скажет?

— Алло…

Голос был мужской, басовитый, и в первый момент я испытала полнейшую растерянность.

— Алло, — эхом повторила я. От неожиданности из головы вылетело и то, кому я звоню, и то, зачем я это делаю.

— Это кто? — сонно переспросил мужчина.

«А что, если это Люся себе уже нашла кого-нибудь!» — мысль показалась безумной только в первый момент.