Помоги проекту - поделись книгой:
Л. В. ШАПОШНИКОВА
ГОДЫ И ДНИ МАДРАСА
М., Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1971.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
МАДРАС ПРЕКРАСНЫЙ
Мадрас прекрасный
Нередко город начинается со свежей газеты, которую покупаешь на городском вокзале или на предыдущей станции. Со страниц, еще пахнущих типографской краской, встает город во всем разнообразии повседневных забот, со своими противоречиями и контрастами, с мелкими и большими сенсациями, с напряженной политической борьбой, с приемами и балами в фешенебельных отелях, с яростными криками демонстрантов, требующих лишнюю рупию к зарплате, с деловым шумом биржи и ночным грохотом его гавани, с огнями и барабанным боем храмовых праздников. Газетные заголовки и скупые строчки информации доносят пульс и биение города: «Две новые фабрики вступили в строй в промышленном предместье города — Гинди»; «На следующей неделе в город прибывает великий святой Шанкарачария — 68-й духовный глава шиваитов»; «Советский корабль «Академик Архангельский» ищет нефть у нашего побережья»; «Известный астролог предсказывает поражение партии Национальный конгресс на следующих выборах»; «Широкий план реконструкции гавани скоро будет приведен в действие»; «Два преподавателя средней школы покончили с собой, так как они принадлежали к разным кастам, полюбили друг друга и чувствовали, что их любовь не имеет будущего»; «Забастовка шоферов такси и водителей авторикш продолжается»; «Клеопатра. Вечно прекрасная. Фильм о королеве, которая покорила двух великих римлян — Юлия Цезаря и Марка Антония»; «280 случаев холеры наблюдается в городе. Восемь человек умерли от черной оспы»; «Подробности личной жизни потомков могущественного наваба Карнатика. Воспоминания о пирах в Чепакском дворце»; «Толпы желающих купить рис осаждают лавки. Длинные очереди за рисом становятся обычной картиной в городе»; «В храме Капалишварам сегодня вечером состоится пуджа и церемония в честь бога Шивы»; «Четыре констебля ограбили клерка, отняв у него тридцать рупий»; «Город прошел еще через один страшный день, когда температура воздуха достигла +42°, а влажность — 90 процентов». Вот далеко не полный перечень событий жизни одного дня двухмиллионного населения крупнейшего города юга Индии, столицы штата Тамилнад, — Мадраса. В таком разнообразии дел предстал он передо мной, когда я сошла с поезда Дели — Мадрас в июне 1963 года.
Я окунулась во влажный горячий воздух, наполненный криками разносчиков, гомоном спешащих куда-то пассажиров, свистками паровозов, стуком моторов авторикш и скрипом тормозов автомобилей. Покрытые пылью листья кокосовых пальм чуть-чуть покачивались под жаркими лучами тропического солнца. Площадь с ослепительно блестевшим асфальтом была заполнена темнокожими людьми, темпераментно жестикулировавшими и громко разговаривавшими. Сквозь разноголосый шум изредка прорывались отдельные выкрики:
— Лучшее в мире мороженое «Рита»!
— Вода, содовая вода!
— Флейты, флейты! Амма, купите флейту и вы будете счастливы!
— Раковины, прекрасные раковины со дна Индийского океана!
— Покупайте «Индиан Экспресс» — лучшую газету юга!
Где-то совсем рядом голос нищего монотонно и невыразительно твердил: «Сааб, только одну пайсу…»
Людские волны бились о подножие вокзала, растекаясь пенным прибоем по привокзальной площади и прилегающим улицам. И тогда сухие газетные строчки, прочитанные в вагоне, приобрели свое лицо и жизнь, наполнились конкретными чертами, ощущением воздуха и запахами, голосами людей, их страданиями, их радостью, их надеждами… Но все это в первый момент находится вне вас. Можно наблюдать этот людской прибой чужого города и оказаться вне пределов его досягаемости. И только когда вы в него окунетесь, многое станет понятным и близким.
Путеводитель назывался «Мадрас прекрасный». Я бродила с ним по городу три дня. Кое в чем он мне помог, кое в чем мы с ним «разошлись во взглядах». Потом мне пришлось отложить его в сторону, потому что я увидела и узнала то, чего не найдешь в путеводителе. Но город навсегда остался для меня прекрасным.
Окруженный зарослями кокосовых пальм и банановыми рощами, Мадрас вытянулся на восемь миль вдоль побережья Бенгальского залива. Будучи одним из крупнейших портов современной Индии, он был основан сравнительно недавно — в середине XVII века. Развиваясь в противоречивых условиях колониальной страны, Мадрас в прошлом имел два лица. Одно — английский укрепленный город с европейскими фирмами, комфортабельными отелями, правительственными учреждениями. Жизненным центром, сердцем этого города-хищника была гавань. Через нее шли в страну дешевые английские ситцы и прибывали британские военные части. Отсюда же отходили корабли, груженные колониальным сырьем, и полноводной рекой текли колоссальные прибыли в английские банки. Другое лицо — индийские кварталы. Их заселяли мелкие ремесленники и лавочники, бесчисленные слуги из неприкасаемых каст. Позже здесь появились изможденные люди, чей взгляд говорил о жизни, полной лишений и непосильного труда. Они работали на хлопчатобумажных фабриках. Индийский город был городом-слугой. Его темнокожие обитатели должны были заботиться об удобствах и благополучии белых сахибов из английских кварталов. Здесь не было роскошных особняков, больших магазинов, дорогих ресторанов, широких улиц и благоустроенных парков. Над морем глинобитных хижин и небольших домиков, крытых пальмовыми листьями и красной черепицей, пенилась каменная резьба индусских храмов. Узкие улочки тускло освещались пыльными керосиновыми фонарями.
Еще тридцать лет назад Мадрас был небольшим городом. Теперь городские кварталы ушли за пределы прежних границ. Бывшая английская часть Мадраса прижалась к побережью океана. Между океаном и городскими кварталами тянется широкая асфальтированная лента набережной. Мадрасская «Марина» — так называется набережная — вторая по длине в мире. Она начинается у бастионов форта и, минуя корпуса Мадрасского университета, правительственные учреждения, построенный с феодальной роскошью дворец навабов Карнатика, завершается у католического собора святого Фомы. Вечерами, когда вдоль набережной вспыхивают зеленые фонари, мадрасцы приходят сюда отдохнуть и развлечься. У входов фешенебельных кафе зазывающе переливаются разноцветные электрические лампочки, скрытые в ветвях деревьев. В ярко освещенные залы врывается шум океанского прибоя. В кафе приходят послушать-джаз и выпить чашку крепкого ароматного индийского чая бизнесмены, бывшие навабы, богатые американские и европейские туристы. Публика менее состоятельная довольствуется прогулкой по набережной да пакетиком жареного арахиса, который предлагают уличные торговцы.
Присматриваясь к гуляющим и проходящим людям, вы можете заметить, что цвет их кожи гораздо темнее, чем уроженцев Северной Индии. Большинство жителей Мадраса принадлежат к дравидийской группе народов. Одежда мадрасцев несколько отличается от той, которую встречаешь в Бомбее, Лакхнау или Дели. Мужчины носят дхоти в виде своеобразной легкой юбки. Женщины зачастую пренебрегают короткими кофточками, драпируясь только в сари. Обувь — отнюдь не обязательная часть одежды даже состоятельных горожан. Мадрас — одно из жарких мест тропической Индии. Мне сказали, что здесь существует только три сезона: жаркий, более жаркий и самый жаркий. Это действительно так.
Со стороны города к набережной примыкает Маунт Роуд — главная улица Мадраса. Она пересекает городские кварталы с юго-запада на севере восток на протяжении трех миль. После набережной это самая большая улица города и его деловой центр. Здесь сосредоточена значительная часть больших магазинов, деловых учреждений и представительств. Среди них многие принадлежат иностранным фирмам и компаниям, особенно английским и американским. На огромных рекламах и вывесках пестрят имена и названия компаний: Ньютон, Спенсер, Симпсон, Эддисон, Джордж Оке, «Компания Чикагского радио и телефона» и т. д. Это они импортируют в Индию автомобили и мотоциклы, сельскохозяйственные машины и холодильники, электротовары и радиоприемники.
Старая, индийская часть города — хранительница вековых духовных традиций. Индусы составляют большинство жителей бывшего «черного» города. Мусульман здесь немного. В последнее время несколько выросла незначительная община сикхов за счет беженцев с севера. Среди представителей бывших неприкасаемых имеются христиане. Мадрас знаменит своими храмами. Самый большой из них — в Майлапуре.
Но свежий ветер новой жизни уже ворвался на улицы Мадраса. Он развевает над фортом трехцветный флаг независимой республики. И хотя еще многое напоминает о тяжелом колониальном прошлом, которое глядит на нас статуей Мунро на главной улице, звучит в названиях улиц, смотрит голодными глазами рикши и безработного, город уже начинает жить по-иному.
Мадрас имеет сейчас одну важную особенность — он растет. Улицы застраиваются домами современного типа, появляются новые государственные учреждения. На окраинах возникают жилые кварталы для низкооплачиваемых служащих и рабочих. На смену рикшам, гонгам приходит хорошо налаженное автобусное сообщение, контролируемое правительством штата.
Постепенно исчезают границы между английскими и индийскими кварталами. Обе части города — индийские, и их хозяева — индийцы. Это чувствуется повсюду. В Форту святого Георгия — бывшей резиденции английских губернаторов — разместилось Законодательное собрание штата Мадрас. В другом здании, принадлежавшем когда-то колониальным хозяевам, в так называемом зале для банкетов, теперь собираются национальные общественные организации. Места, где раньше могли бывать только английские офицеры и чиновники, открыты для всех горожан.
В последнее время в городе создано несколько институтов, призванных помогать молодой развивающейся промышленности республики. В новых политехническом и технологическом институтах национальные кадры обучаются теоретическим и практическим основам станкостроения, электротехники, прикладной физики.
Если до завоевания страной независимости основной промышленностью Мадраса была легкая, а текстильный комбинат компании «Бэкингем энд Карнатик Миллз» являлся крупнейшим, то теперь начинают развиваться совершенно новые отрасли национальной промышленности. Появились первые автомобильные заводы, заводы тяжелого машиностроения.
…Большой и интересный город лежит на берегу океана. Он медленно, но упорно освобождается от всего того, что связывало его с мрачными временами колониального прошлого.
Форт святого Георгия
Над приземистыми из серого кирпича бастионами форта устремленная в небо легкая мачта флагштока. Ветер полощет на ней трехцветный флаг республики. Багровые облака всплывают где-то за неуклюжей массой форта и медленно тянутся к океану, угасая за потемневшей кромкой его горизонта. Ровный шум прибоя катится к стенам крепости и затихает, разбившись о множество ее переходов. И как-то совсем неожиданно у подножия флагштока вспыхивают две красные молнии закатного луча, сломанного в медном блеске вскинутых горнов.
Та-та-та-та! — несется над крепостью. Горнисты в зеленых беретах, вытянувшись, застыли около солдата, выбирающего трос флагштока. И снова резкий звук медных труб врывается в отдаленный шум прибоя. Трехцветный флаг медленно сползает с темно-красного раскаленного неба и беспомощно повисает у ног солдата. Быстро гаснут последние лучи, и неподвижная громада крепости постепенно сливается с темнеющим небом. Завтра на рассвете трехцветный флаг независимой Индии вновь будет поднят на мачту.
Я медленно иду вдоль ощетинившихся контрфорсами стен форта. Сквозь них пророс кустарник. Бастионы покрыты высокой травой, и ее стебли мирно раскачиваются над почерневшими от времени стволами пушек. Жерла пушек нацелены на море. Но вражеские каравеллы не покажутся под стенами форта, а пушкам больше никогда уже не заговорить. Я трогаю ногой ядро, оно откатывается и вспугивает маленькую зеленую ящерицу. Полуразвалившаяся лестница бастиона ведет на мощеный двор. Внутри форт напоминает небольшой городок. Здесь свои улицы, переулки, тупики. Но город этот странный. На первый взгляд кажется, что он ничем не связан с миром, оставшимся за его стенами. Строгие линии европейских домов, колонны, капители, готический шпиль церкви. Странный, чужой мир. Осколок далекой северной страны… Я поднимаю глаза и вижу тяжелую, массивную дверь. Дверь нехотя со скрипом поддается. Мраморная лестница теряется где-то в полутьме. Но вот на верхней ее площадке возникает фигура человека в камзоле. Кисть его левой руки опирается на шпагу. Я останавливаюсь от неожиданности.
— Сэр Роберт Клайв! — раздается голос.
Но человек в камзоле остается неподвижным.
— Сэр Роберт Клайв, — уже тише повторяют рядом со мной, и темное лицо человека в белом тюрбане заслоняет того, в камзоле.
— Клайв? — переспрашиваю я.
— Конечно. Вы не верите? Я сторож и музей знаю хорошо. Почему вы смотрите на него как на живого? Он же из мрамора.
Клайв — один из жестоких покорителей Индии. Увековеченный в мраморе. Сторож протягивает руку к выключателю, и на лестнице вспыхивает свет. Над мраморной головой Клайва три каравеллы разрезают голубые воды, королевские лилии поблескивают потускневшим золотом, хищно изогнувшиеся львы пристально смотрят на белые флаги с голубыми крестами. И под всем этим: «Под предводительством Англии царственной и правящей» — герб Ост-Индской компании. Компании торговцев и завоевателей. И, как бы угадав мои мысли, сторож в белом тюрбане сказал:
— Да, это Ост-Индская компания. С нее все и началось для нашей страны. А Мадрас собственно начался вот с этого форта. Но это очень долгая история…
Флаг идет за торговлей
Капитан сразу понял, что корабль близко к берегу подойти не сможет. Здесь не было ни удобного залива, ни бухты. Косые океанские валы
— Сэр, — обратился капитан к человеку в пурпурном камзоле, стоявшему на носу, — что будем делать?
— Решайте сами, — перебил тот капитана.
— Хорошо, мистер Дей, я прикажу спустить шлюпку.
Дей закусил губу и провел влажной рукой по лицу, ощутив пальцами мелкие кристаллики осевшей соли. Опять эти неудачи. Горячий влажный ветер хлопал парусами. Казалось, не было конца жаре в этой стране. Тонкая рубашка прилипла к телу, под лопатками на камзоле проступили темные пятна пота. Коромандельское побережье оказалось негостеприимным. Его затея с факторией в Амаргаоне кончилась ничем. С чужеземцами не желали торговать или заламывали слишком большие цены. Директора Компании, сидевшие в прохладном Лондоне, ждали от него кораблей, груженных тонким индийским ситцем. Но ему нечего было посылать. Раз в год он получал выговор от директоров. Тем не менее он понимал, что уходить отсюда нельзя. Богатая фантастическая страна, раздираемая междоусобицами, сулила высокие прибыли, а может быть, кое-что и побольше. Но там, в Лондоне, пока этого не понимали. Амаргаон действительно был неудачным местом. Но можно было найти и другое. И он нашел. Он послал сюда своих агентов, и те донесли, что здесь ситец дешев, так же как и руки, его делающие. Этот небольшой клочок земли на берегу океана принадлежал радже Чандрагири. Дей усмехнулся, вспомнив раджу. Сколь важно восседал тот на троне в своем гранитном дворце, один из бесславных наследников императоров блестящего Виджаянагара. Английский фактор заплатил за землю Мадраспатама 600 фунтов. Деньгам предшествовали обещания. Он не скупился на них.
В памяти Дея всплыло темное лицо раджи с хитрыми бегающими глазками. В этих глазках вспыхнули алчные огоньки, когда Дей сказал, что англичане привезут ему на своих кораблях персидских лошадей, охотничьих соколов, разноцветных попугаев, диковинных обезьян и еще много удивительных вещей. Раджа не подозревал, что чужеземцы потом его обманут. Что не будет горячих скакунов и соколов, а будут Клайв и Мунро, грохот орудий, неприступные стены чужеземного форта и развалины гранитного дворца. Соглашение о Мадраспатаме было записано на золотой пластинке и датировано 1 марта 1639 года. Золотая пластинка лежала в резной сандаловой шкатулке в каюте Дея. Предвестница грозных событий, первый шаг к власти Ост-Индской компании на Короманделе.
Дей знал, что в Мадраспатаме, на пустынном берегу, нет удобной гавани, но не подозревал, что это так его раздражит. С трудом подавив это раздражение, он оторвал руку от качающегося трапа и спрыгнул в шлюпку. Все оказалось не так, как он себе представлял. Гребцы долго не могли оседлать нужную волну, и шлюпка беспомощно прыгала в кипящей пене прибоя. На берегу темнокожие рыбаки в набедренных повязках что-то кричали, показывая вправо, откуда шли валы. Наконец шлюпка ткнулась носом в песок.
Англичане оказались не единственными европейцами на Коромандельском побережье. В нескольких милях от Мадраспатама, по соседству с древним индийским городом Майлапуром, находилось португальское поселение Сен-Томе. Но звезда королевской Португалии в Индии уже зашла, и жители Сен-Томе не проявляли открытой враждебности к новым пришельцам. Зато в ста милях к югу хозяйничали французы. Великая империя Моголов, сотрясаемая феодальными усобицами, трещала по швам. Дей хорошо представлял себе, что впереди будет долгая и жестокая борьба. Поэтому, когда англичане кое-как разместились в бамбуковых хижинах, он приступил к постройке форта.
К Мадраспатаму потянулись бычьи упряжки с камнями, кирпичом, латеритом и древесиной. Бесконечная вереница нанятых за гроши кули днем и ночью двигалась с берега реки Коум к месту постройки. Темнокожие люди несли на головах корзины с песком. Английские солдаты и чиновники Компании, превратившиеся в надсмотрщиков, подстегивали зазевавшихся. Надо было спешить. События могли нагрянуть неожиданно. День и ночь кули с потными спинами дробили камень, замешивали известь, пилили дерево, укладывали кирпичи. С непостижимой для Индии быстротой, всего за несколько месяцев, выросли на берегу океана добротные здания. Кули не могли скрыть своего удивления. Их руками было сооружено нечто чуждое. Странные прямые линии двух- и трехэтажных домов, с колоннами и острыми крышами раздражали глаз и казались уродливыми. Ничего подобного у себя на родине они не видели. Зато чужеземцы с нежностью взирали на растущие дома. Они напоминали им родные города, покинутые в далекой северной стране. С упорством маньяков, не обращая внимания на тропики, пришельцы воссоздавали европейский комфорт, затруднительный и бесполезный в этих широтах. Английский городок XVII века, обедненный убогой фантазией торговцев, возник на тропическом берегу. Его центром стала фактория. Там разместились чиновники Ост-Индской компании и писцы. Рядом с факторией построили склады для товаров и казармы для солдат и мелких служащих. К концу года был готов первый бастион форта. Паутина серых стен и крепостных валов поползла, захватывая нагретую солнцем землю с пальмовыми рощами. Восемь орудий грозно глядели в сторону португальского Сен-Томе. Однако в Лондоне Деем были недовольны. Директора Компании продолжали считать постройку форта делом дорогостоящим и ненужным. Дей упорно отмалчивался и… делал свое дело. К 1641 году Мадрас-патам, названный для краткости Мадрасом, стал основным английским опорным пунктом на Коромандельском побережье.
К стенам форта стали стекаться индийские ткачи и прядильщики. Они знали, что белолицые люди из форта нуждались в тонких красивых тканях. Им казалось, что там, под стенами чужеземного форта, они приобретут долгожданную безопасность и убежище от произвола местных правителей.
Вскоре у северной стены форта стал расти хорошо спланированный индийский город. Черный город. Для видимой безопасности его кварталы обнесли глиняной стеной. За внешними стенами форта находился Белый город, населенный англичанами, португальцами, англо-индийцами и индийскими христианами. Оба города росли, а с ними расширялся и форт. Уже не 25 солдат охраняли имущество Компании, а целый гарнизон стоял в стенах форта. Парусные корабли ежегодно везли в Мадрас новые подкрепления. На шлюпки, идущие к берегу, грузили солдат, пушки, ядра, бочки с порохом. Гарнизон стал превращаться в регулярное войсковое соединение. Ост-Индская торговая компания приступила к завоеванию Индии. Флаг завоеваний шел по пятам торговли. Длинноствольные мушкеты быстро уговаривали раджей на очередную уступку. Чугунные ядра, с шипением вылетавшие из пушечных жерл, напоминали о том, что Ост-Индская компания шутить не намерена. Военные фрегаты теперь бороздили волны Бенгальского залива, готовые в любой момент прийти на помощь. Угрозами и посулами, обманом и шантажом, силой и лестью форт вбирал в себя все новые и новые земли. Договоры об аренде этих земель подписывали блистательные султаны Голконды, фанатичный могольский император Аурангзеб, слабые и падкие на подарки местные навабы и раджи. В конце XVII — начале XVIII века под властью англичан оказались почти все окрестные деревни — Трипли-кейн, Тондиарпет, Эгмор, Нунгамбакам, Вепери, Кодам-бакам, Чепак, Пудупаккам, Мамбалам. Впоследствии они превратились в районы нового колониального города.
Французы, сидевшие в Пондишери, настороженно следили за англичанами в Мадрасе. В 1690 году у стен форта появился французский флот. После первого морского сражения англичане поняли, что французы — нежелательные соседи. До мадрасского форта время от времени докатывались отголоски той войны, которую вели Англия и Франция за обладание Индией. Эта война шла с переменным успехом.
Сентябрьским утром 1746 года дозорный с башни форта заметил на горизонте белые паруса кораблей, идущих военным строем. Он поднял тревогу. Несколько английских фрегатов вышли в море. Белые облачка разрывов свидетельствовали о том, что завязался морской бой. Два английских фрегата, развернувшись, пустились наутек. Вражеские корабли приближались к берегу. Видно было, как спускают шлюпки и французские солдаты и матросы ловко спрыгивают в них. Осада продолжалась три дня. На третий день на флагштоке английского форта взвился белый флаг Бурбонов. Битва была проиграна. Членов совета Ост-Индской компании провели по улицам Пондишери, как пленных рабов. Французы забрали из форта все товары и разрушили Черный город.
Но военные неудачи преследовали полководцев и солдат королевской Франции в Индии. Через три года им пришлось вернуть Мадрас — и форт англичанам. Не более успешным был поход генерала Лалли, осадившего форт в 1758 году. Английский флот разбил французов наголову. Героем обороны стал генерал Лоуренс, создатель мадрасской регулярной армии. Через несколько лет эта армия взяла Пондишери, оставив французам небольшой клочок земли. А много лет спустя, уже в нашем веке, французский губернатор Пондишери приезжал с визитом в Форт святого Георгия. Английский сановник, распивший с французом бутылку великолепного бордо, улыбаясь, показал ему ключи от Пондишери. «А, — отмахнулся от них небрежно губернатор, — у нас тоже есть в Пондишери ключи от вашего форта». Проходит время, и прошлое забывается…
Но форт до сих пор хранит о нем память. Здание, где находится мраморная фигура Роберта Клайва, было когда-то биржей. В центральной части форта, поблескивая черными колоннами, высится дом бывшей фактории. Теперь там заседает правительство штата Мадрас. В узком дворе церкви святой Марии лежат надгробные плиты. Здесь похоронены английские губернаторы Мадраса, королевские офицеры, священники. Их не выпустила отсюда чужая земля. Но они жили на ней и топтали ее…
Морские ворота
Массивные железные ворота Форта святого Георгия были распахнуты когда-то прямо на океан. Голубые волны Бенгальского залива плескались около серых грозных стен, а в штормовые ночи вздыбленные валы яростно разбивались о контрфорсы. Теперь море отступило и между ним и фортом тянется асфальтированная дорога, за которой видны здания товарных складов, узкоколейка, ведущая к гавани, служебные постройки. Шум проходящих автомобилей, грузовиков, автобусов почти полностью заглушает звуки моря. И только когда город вокруг затихает и сиреневые сумерки спускаются на океан, становится слышным морской прибой. Железные ворота называются Морскими. Они повидали немало на своем веку. Их разбивала французская артиллерия, по ним гремели мечи майсурских конников, в них летели осколки японских бомб. И только однажды, в 1942 году, их замуровали. Английские власти ожидали вторжения в Мадрас японского флота. Но это случилось много позже.
Ворота всегда гостеприимно распахивались навстречу кораблямс «Союзным Джеком» на мачте. Эти корабли приходили в форт редко. Не более двух раз в год. Ни семнадцатый, ни восемнадцатый века еще не знали Суэцкого канала. Поэтому парусные корабли Ост-Индской компании плыли из Лондона в Мадрас вокруг Африки. Их путь шел мимо островов Мадейра и Тенериф, через мыс Доброй Надежды к Мадагаскару. Оттуда через Цейлон корабли входили в Бенгальский залив и направлялись к Мадрасу. Плавание длилось не менее полугода. Пассажиры бесцельно слонялись по верхней палубе, приставали с расспросами к капитану и бросали тоскливые взоры на однообразно бегущие куда-то волны. Чаще они пили или играли в карты под будущие деньги и сокровища. Эти развлечения были достойны временных обитателей ост-индских кораблей. Ибо большинство из них оказывались жадными до наживы искателями приключений. Среди них были юные отпрыски разорившихся дворянских родов, бежавшие от виселицы пираты, завербованные в портовых тавернах солдаты, помилованные преступники из Ныогейта, расстриги-священники, проворовавшиеся стряпчие, неопознанные убийцы, женщины из лондонских трущоб, торговавшие собой. Вся эта человеческая грязная пена выталкивалась из благопристойной Англии и относилась океанскими волнами к стенам Форта святого Георгия.
После долгих дней утомительного плавания показывался долгожданный берег. Появлялись верхушки кокосовых пальм, затем ослепительно белый песок и гремящая линия прибоя. Над всем этим вырастали массивные стены форта. Корабль салютовал, и форт отвечал ему белыми облачками разрывов. Прибывший парусник окружала флотилия катамаранов и туземных лодок. Сожженные дочерна тропическим солнцем люди в набедренных повязках предлагали свои услуги и, смешно коверкая английские слова, называли цену. На берег был только один путь — на лодках. Под непристойные крики в них ссаживали визжащих женщин. Влажный ветер дерзко поднимал им юбки. Чернокожие гребцы не отводили глаз и, тихо переговариваясь меж собой, ухмылялись. Вслед за женщинами в лодки бросали их скудный багаж. Придя в себя от первого испуга, дочери Альбиона начинали яростно торговаться из-за каждого пенса.
Губернатор и члены совета Компании в полной парадной форме, невзирая на жару, тут же поджидали пеструю компанию, выгружавшуюся из лодок. В большом зале фактории накрывали длинный стол. Чернокожие слуги, стоявшие за стульями, методично дергали шнуры панкхок, и слабый ветерок обвевал разгоряченные вином тела новых обитателей форта. А в это время таверны и пивные Черного города наполнялись матросами. Подрагивали медные серьги в ушах, пестрые косынки наползали на брови, за широкими поясами сверкали изогнутые рукоятки ножей. Вся эта красочная компания больше походила на пиратов, чем на матросов регулярных рейсовых кораблей.
После солидного возлияния они шатались по улицам Черного города, наводя страх на его мирных обитателей. Драки и поножовщина немедленно вспыхивали там, где появлялись матросы славного Ост-Пндского флота. Дрались из-за бутылки рома, из-за лишнего шиллинга, из-за женщин, из-за косого взгляда или не так сказанного слова. По ночам в пустынных переулках они подстерегали прохожих в расчете на хорошую поживу.
На следующий день начиналась разгрузка корабля. II вновь Морские ворота гостеприимно распахивались. От корабля к форту, от форта к кораблю двигалась непрерывная цепь лодок. Носильщики тянули на потных спинах тюки из складов крепости, набитые индийским ситцем, муслином, дорогими тканями, специями, индиго, сандаловым деревом. Все это ложилось в трюмы корабля, уходившего вновь в Лондон. На берегу постепенно вырастала гора сгруженных товаров: ящики с вином, тюки с английской шерстью и солдатской амуницией, бочки с порохом, мешки с почтой, коробки с дамскими нарядами и многое другое, в чем нуждались англичане на чужой земле.
Постепенно суматоха, связанная с приходом корабля, затихала и жизнь форта входила в нормальную колею.
В обычные дни по утрам у Морских ворот собирался своеобразный рынок. Узкая полоса песка между морем и воротами заполнялась толпой. Покачиваясь, плыли над ней высокие тюрбаны тамильских и майсурских купцов, там и тут виднелись офицерские треуголки, мелькали сутаны священников, камзолы чиновников Компании, проплывали, покачиваясь на обнаженных плечах слуг, крытые носилки с благопристойными английскими леди, пестрели цветные платки, завязанные узлом на загорелых шеях матросов, скрипели по песку тяжелые солдатские ботфорты, сновали легкие сандалии туземных переводчиков «добаши», вздымались темные темпераментно жестикулирующие руки посредников и менял. Надменно держались ростовщики-телугу, готовые в любой момент субсидировать выгодную сделку или принять участие в темной спекуляции. Здесь Восток сошелся с Западом. Но тех и других интересовало только одно — золото, деньги. На рынке у Морских ворот можно было купить все и продать тоже все. Здесь были алмазы из Голконды, жемчуг из Тутикорина, рубины из Бирмы, сандаловое дерево из Майсура, зерно, пряности, индиго, ткани.
Если бы серые кирпичи восточной стены могли заговорить, как много они рассказали бы о людях, потомки которых так кичились своей «цивилизаторской» миссией в Индии. Но камни молчат…
Белый город
Странное название — «Белый город». Такое же странное, как и «Черный город». Но в них заложено целое мировоззрение. Белые хозяева должны жить в Белом городе, черные слуги — в Черном. «Запад есть Запад, Восток есть Восток» — непреложное правило жизни английских колоний.
Четыре бастиона разросшегося форта охраняли Белый город. В северной части крепости находились частные дома. Здания в южной части принадлежали Компании. Еще в середине XVII века служащие Компании жили в помещении фактории и питались за общим столом. Но по мере того как наполнялись их карманы и форт расширялся, они перекочевывали в новые дома. Узкая полоса площади для парадов отделяла Черный город от Белого. Вдоль этой площади тянулись лавки с тканями, одеждой и едой. Здесь по утрам появлялись белые леди из форта. Каждую из них сопровождало несколько темнокожих слуг и носильщиков паланкинов. Дородные жены служащих Компании, торговцев и офицеров, утратившие былую стройность от слишком частого пользования паланкином, важно покрикивали на зазевавшихся носильщиков.
Раз и навсегда заведенный порядок царил десятками лет в Белом городе. С девяти до одиннадцати утра наносили визиты, затем в паланкинах отправлялись по служебным делам. Дела были разные: наблюдение за погрузкой к разгрузкой кораблей, переписка деловых бумаг, составление корреспонденции в Лондон, сделки у Морских ворот, военные учения. После ленча, с четырех до пяти, для всех обитателей форта наступало время сиесты. В пять часов, когда жара спадала, вереница паланкинов тянулась к Маунт Роуд, тогда еще просто дороге, утопавшей в зарослях бананов и пальмовых рощах. Здесь благопристойные английские семьи совершали свой вечерний моцион. После прогулки можно было попасть на званый ужин, бал или почитать вслух Библию в семейном кругу. В определенный час все обитатели Белого города должны были быть дома. Утром и вечером все исправно посещали часовню в форту, а потом, когда построили церковь святой Марии, — церковь. Тех, кто этого не делал, штрафовали.
По воскресеньям в городе царила унылая скука. В эти дни были запрещены различные сборища и не ходили в гости. Тех, кто нарушал запрет, с первым кораблем отправляли в Англию.
Построенные по европейскому образцу дома были мало приспособлены к тропическому климату. В душных, жарких комнатах люди потели на пуховых перинах, заставляя слуг всю ночь дергать шнуры мерно раскачивающейся панкхи. Соблюдая необходимый этикет, ложились с пудреными и напомаженными волосами, прикрывая их шелковым платком. Насекомые, привлеченные запахом пудры и помады, прогрызали в платках дыры.
Узкие кафтаны и камзолы, высокие воротники, тесные галстуки, панталоны до колен, жаркие шелковые чулки и тяжелые башмаки с пряжками стесняли движения и причиняли немало беспокойства их обладателям. Английская мода, доходившая в Мадрас с опозданием на полгода, свято соблюдалась, так же как и любая другая отечественная традиция.
Жизнь среднего служащего Компании помимо его дел заполняли болтовня, скандалы, пыль Маунт Роуда, москиты, утренние и вечерние богослужения. Двадцать раз на дню приходилось слушать одни и те же разговоры о том, что температура поднялась выше 42°, что континентальный ветер очень жаркий, а морской бриз сравнительно прохладный, что пыль Маунт Роуда портит башмаки, что Джонса сбросил разъяренный слон, а Робинсон опять напился до бесчувствия.
Невзирая на климат, Белый город поглощал спиртное огромными дозами. Губернатор, сановники, служащие Компании, купцы, королевские офицеры пили мадеру и ширазские вина. Матросы и солдаты довольствовались грогом в таверне «Черный Джо». Быстро пьянея, они засыпали на улицах под лучами тропического солнца. Некоторые из них больше не просыпались.
Как ни старались обитатели Белого города укрыться за видимостью благочестия и благопристойности, настоящие качества этих людей все время прорывались в пьяных оргиях, в темных спекуляциях, в подкупах, взятках и кое в чем еще похуже.
Процесс миссис Дэвис
Шурша накрахмаленными юбками, в узкую дверь часовни протиснулась высокая полная женщина. Из-под ее чепца на лоб скатывались мелкие капельки пота. Расталкивая стоящих рядом, она продвинулась к панкхе, но и та не принесла облегчения. Часовня была заполнена до отказа, и люди стояли, прижавшись друг к другу. Спертый жаркий воздух, казалось, стал густым и осязаемым. Священник с лицом, похожим на выжатый лимон, стоя в полном облачении на невысокой кафедре, читал проповедь. Женщина шумно вздохнула, и уголки ее поблекших губ недовольно опустились вниз. Она поняла, что пропустила утреннее богослужение.
— Миссис Дэвис, доброе утро! — откуда-то донесся шелестящий шепот.
Женщина скосила в сторону глаза. Из темного угла ей кивала кокетливая шляпка. Дэвис хорошо знала ее обладательницу. Владелица небольшого дома у северной стены форта, Джейн Смит, пронырливая особа с лисьей физиономией, всегда раздражала миссис Дэвис. И прежде всего потому, что Джейн помнила, кем была та в Лондоне. И при каждом удобном случае не забывала сказать об этом степенной Дэвис, жене мистера Дэвиса, королевского офицера. Старшей подруге Джейн повезло больше: она вышла замуж и наконец обрела долгожданный покой, дом и устойчивое положение в обществе. Никто не смеет напоминать ей о панелях Лондона. Но Джейн завистлива и мстительна. Миссис Дэвис снова вздохнула и переступила с ноги па ногу. Теперь Джейн увяжется за ней и просидит в ее доме до ленча. Бывают же такие неудачные дни! Сначала эта Сарасвати, из-за которой она опоздала на утреннюю молитву, а теперь Джейн. Сарасвати… Говорят, это имя их черномазой богини. Что за глупая привычка называть людей именами языческих богов. В этой темнокожей девчонке всегда было что-то, вызывавшее приступы ярости у миссис Дэвис. Но она не могла объяснить, что именно. Может быть, грациозная стройная фигура, на которую с удовольствием взирает ее королевский офицер, после того как осушит очередную бутылку мадеры. Или эти печальные огромные глаза, на которых всегда лежит тень покорно опущенных ресниц. Или какое-то неуловимое чувство протеста, заставляющее девушку поступать иногда наперекор воле хозяйки. Наперекор… Кто бы мог поступать наперекор, только не она. Жалкая рабыня, купленная мистером Дэвисом два года назад. Сегодня она получила по заслугам. Долго будет помнить. Сколько раз ей говорили, что вода для умывания в медном тазу должна быть прохладной. Но она всегда почему-то была теплая и мутная. Сегодня утром пришел конец терпению миссис Дэвис. Она вновь с внутренним удовольствием вспоминает утреннюю сцену. Тонкие смуглые пальцы, беспомощно старающиеся прикрыть голову, на которую обрушиваются удары таза. От такой «работы» миссис Дэвис задохнулась и быстро устала. Счастье этой девчонки. Теперь она валяется на каменном полу, притворяясь, что потеряла сознание. Ничего, скоро очухается. Потом будет отскребать с чистых плит собственную кровь.
Проповедь кончилась, и миссис Дэвис сердито выплыла из часовни. Молчаливые носильщики опустили к ее ногам паланкин. Кряхтя, она согнула свое располневшее тело, чтобы разместить его на подушках. Носильщики взялись за ручки. В это время лисья физиономия Джейн появилась рядом с миссис Дэвис.
— Послушай, — сказала Джейн, — а не поболтать ли нам у тебя часок, другой.
— У меня сегодня плохое настроение, — попыталась отвязаться миссис Дэвис.
В глазах Джейн появилось выражение притворного сочувствия.
— Что-нибудь серьезное? — голос выдал ее нетерпеливое ожидание.
— Нет, — вяло отмахнулась Дэвис. — Опять стычка с этой девчонкой-рабыней. — Но она получила по заслугам.
Поделиться книгой: