Ведьма по обмену

– Так и не для добра делаю.

В арсенале любой уважающей себя ведьмы всегда имелись любовные зелья разной категории. Правда, применение настоящих любовных зелий каралось законом, а для того, чтобы торговать и использовать более легкие составы, необходимо было иметь разрешение на магическую деятельность.

Которого у меня, естественно, не было.

Зато в законе имелась хорошая лазейка. Ей-то – этой лазейкой – добропорядочные ведьмы и пользовались. Да, мне нельзя было варить любовные зелья, но никто же ничего не говорил про суп? Это блюдо у меня всегда получалось на отлично.

Суп я варила прямо в своей новой комнате – на полу. Давно прошло то время, когда для того, чтобы нагреть котел, приходилось сначала собирать хворост, а потом разжигать костер. Теперь все пользовались магическими горелками, под которые даже место особое выделять не приходилось.

Зажгла горелку, поставила котелок на подставку и добавляй себе ингредиенты, помешивая согласно инструкциям. Красота же!

Выключив горелку, я поднялась, на глазок осматривая дело рук своих.

– Хорошая консистенция, крутая, – похвалил меня кот, все-таки стащив в поварешке немного супа.

На фамильяров колдовство своей личной ведьмы никогда не действовало, так что я не переживала. Максимум в укромном уголке придется сидеть, но это Кот любил. Особенно если есть свежая газетка, которую можно прочитать, попеременно то ругая нынешнюю власть, то зачитывая вслух веселые анекдоты.

Забрав котел, накрытый крышкой, я накинула на плечи ведьмовской черный плащ. К вечеру над улицами собирались сумерки, а воздух становился прохладным, приятным. Все лучше, чем удушливая жара. Я бы и от дождя не отказалась, если бы не одно но.

Новенькие ботинки мочить совершенно не хотелось.

Мы с Котом, разлегшимся у меня на плечах, по красивым широким улочкам, выложенным брусчаткой, ходили недолго. Горожане охотно делились информацией о том, как пройти к зданию городской стражи.

Правда, делились, с необъятной надеждой заглядывая мне в глаза, но я была неумолима. Что же я, зря, что ли, одиннадцать лет законы учила? Сказано если, что нельзя нарушать, значит, горожанам нельзя нарушать.

А ведьмам можно. У нас свой собственный кодекс чести.

Здание городской стражи на самом деле, как оказалось, можно было найти без особого труда. Находилось оно в самом центре города, напротив мэрии, и эффектно выделялось рядом с аккуратными, словно вытянутыми к небу двух- и трехэтажными домами.

Абсолютно все здания в Кентерфиле снаружи были выкрашены в приятные пастельные тона. Тут тебе и беж, и персик, и небесный голубой на фоне светло-серой черепицы крыш. Белая отделка придавала зданиям праздничный вид, а симпатичные вывески притягивали взгляд наравне с чудесными ароматами.

И только здание городской стражи выглядело как замок вампира, расположенный на отшибе. Темно-серое, почти квадратное строение со всех трех этажей угрожающе скалилось черными зачарованными решетками. Черной же была и крыша, и даже печные трубы.

Рядом с центральным входом сиротливо жалась зачарованная металлическая тюремная карета с двойкой лошадей.

Мрачнее здания я на своем веку еще ни разу не видела. Да тут и призраки бы никогда не поселились! Может, на то и расчет?

– Что-то мне совсем не хочется туда идти, – пошевелив усами, выдал Кот вполне разумную вещь, но…

Есть такое слово «надо». В конце концов, нам тут немытыми сапогами по ведьминской гордости потоптались! Да ни одна ведьма такого не спустит!

– Хорошо, что нас поселили отдельно, да? – попыталась я найти хоть один положительный момент в нашей ситуации, но и сама поняла, насколько он притянут за уши.

Просто оскорбили меня, как оказалось, вдвойне, потому что всем сотрудникам городской стражи жилье предоставлялось именно здесь.

Это участливые горожане рассказали, спросив, чего это я налегке.

Как и другим, комната мне полагалась на третьем этаже со всеми удобствами, а не в особняке мадам Боржуа, куда меня, подальше от себя, заселил бесчестный следователь.

На втором городская стража трудилась и вела архив. Там же находились общая столовая и зал для тренировок, а на первом в наличии были просторный холл, кухня, приемная, допросная и камеры временного пребывания.

Все это нам с Котом без тени стыда рассказали по пути. И вот разве так можно? А если кто захочет здание захватить? Где секретность, верховная меня покусай!?

– А блины у мадам Боржуа просто отменные, – напомнил мне фамильяр, видя на моем лице обиду, быстро перерастающую в желание показать одному конкретному индивиду, где вампиры обитают.

– Пойдем-ка. Будем надеяться, что ужина у них еще не было.

Обиженная ведьма – это страшно.

– Темных ночей вам, госпожа, – щедро улыбнулась я, примыкая к стойке для посетителей.

Дверной колокольчик противно звякнул, оповещая секретаря о моем приходе, но миловидная брюнетка с большими выразительными серыми глазами не обратила на меня никакого внимания.

Уткнувшись в модный столичный журнал, пропагандирующий красоту во всех ее проявлениях, молодая девушка даже не пошевелилась. Ан нет! Пошевелилась!

Перелистнула страницу журнала.

– Мадмуазель, – исправили меня, передвинув ко мне ближе табличку с надписью «Мадмуазель Валенсия Фрай». – Что у вас? – монотонным голосом без какого-либо участия поинтересовалась Валенсия. – Жалоба или заявление? Украли или убили? Имейте в виду, жалобы на соседей рассматриваются в течение сорока пяти дней с момента регистрации заявления в общей службе учета…

Я уснула.

Ошарашенный кот, разинув пасть, смотрел то меня, то на секретаря. Протерев лапками глаза, что в мгновение ока стали необъятных размеров, он снова взглянул на меня.

Да… У нас в столице такого никогда не было. Вот не пустить на порог отделения могли, а чтобы так открыто игнорировать, если посетителю все же удалось попасть внутрь… Там уже с уважением встречали. Потому что не каждый в отделение городской стражи сумеет пройти! В этом деле нужны смекалка и острый ум!

– Так что у вас, мадам? Не задерживайте очередь.

Мы с фамильяром оглянулись по сторонам. В девственно чистом холле разве что ветер не гулял. Деревянные лавки отбрасывали тени, получая последнюю на сегодня порцию солнечного света. В самом конце помещения висела доска почета, с которой на меня убийственно-серьезными взглядами смотрели несколько человек, включая секретаря и следователя.

И вот художник им явно польстил!

– Ну все! – шарахнула разозленная ведьма древком метлы по стойке, намереваясь произнести кратковременное заклинание, приводящее нахалов и вот таких невоспитанных барышень в ступор…

– Госпожа ведьма!

Метаморфозы были, как говорится, на лицо. С таким жизнерадостным оскалом меня разве что в тюремных камерах заядлые игроки в «Морской бой» после очередного «Упс!» встречали в надежде отыграться.

В камеры городской стражи я попадала часто. Молодые офицеры ведь и слушать не хотят, когда задерживают, что оно само получилось. Это матерые следователи, наученные горьким опытом, знают, что меня лучше сразу в ведьмовскую школу отсылать. А иначе все отделение будет на ушах стоять.

Я ведь не только в «Морской бой» хорошо играла, но и песни задушевные петь умела.

– Госпожа ведьма! – Меня обняли, отчего Кот свалился на пол с возмущенным «Мя», а я едва удержала котел.

Нет, вот так меня еще ни разу не встречали.

– А наш следователь сказал, что вы не приехали! Что вы его не предупредили, что позже приедете? Он с вокзала злой такой вернулся, хуже демона! Надо было хоть весточку прислать, – Валенсия говорила настолько быстро и эмоционально, что мне на минутку даже захотелось сбежать обратно к мадам Боржуа, но я вовремя вспомнила, что я, вообще-то, оскорбленная ведьма.

– Так я вовремя приехала, – улыбнулась я, насилу подавляя злорадство. – Просто мы с вашим следователем на вокзале разминулись.

– А где же вещи ваши?

– В особняке мадам Боржуа. Я туда заселилась, чтобы офицеров не обременять. А я вам тут суп сварила, – протянула я девушке котел. – По маминому рецепту.

Стоило Валенсии только забрать у меня котел, как пустой холл огласило громкими перезвонами. Сработал один из кристаллов вызова, что находились на стене за ее стойкой. Такие же кристаллы имелись во всех зданиях любого города или деревни.

Не прошло и секунды, как на первом этаже появились офицеры, выстраиваясь в одну линию.

Ну, я тоже встала. Предпоследней. А фамильяр последним, гордо демонстрируя умение держаться на задних лапах.

– Откуда сигнал? – требовательно вопросил спешно появившийся в холле следователь.

– Из кондитерской господина Ыдэйк. – бодро отчиталась Валенсия.

– Оперативная группа – на вы… – Вот тут-то господин следователь и заметил нас с Котом.

А мы что? А мы внимаем, впитываем, так сказать, знания всеми фибрами души.

Наверное, это все же была игра света. Не может человеческое лицо так сильно исказиться, даже если он очень зол. Да и нечеловеческое не может, но нам с фамильяром сейчас демонстрировали обратное.

Столько ярости! Того и гляди сейчас на мне остроконечная шляпа вспыхнет!

– Темных ночей вам, господин следователь. Разрешите доложить? – сурово вопросила я, подавляя чисто женское самодовольство.

– Не разрешаю! – рявкнул он так, что я чуть метлу не выронила.

Но нас криком не запугать! И не таких видели!

– А я все-таки позволю себе доложить. Младший офицер Селена Абигайл к месту дальнейшего прохождения практики прибыла. Разрешите приступить к работе?

– Не разре… – первым неладное почуял Кот, несильно дернув меня за подол. Да-да, я тоже заметила, как посветлело, разгладилось лицо следователя, а на губах его заиграла коварная улыбка. – Разрешаю. Всем на выход!

– Простите, господин следователь! – окликнула его Валенсия. – Вам тут мама ваша корзинку прислала.

Эмблему столичной ведьмовской кондитерской мы с фамильяром разглядели отчетливо. Только там можно было купить сладости, которые так сильно нравились ведьмам. Паучьи лапки в глазури, кексы с кремом из мяты, мухоморы в шоколаде и прочее.

Все это великолепное многообразие сейчас и находилось в корзине. С огромнейшим сожалением я прошла мимо, покидая отделение.

Ох, кто бы знал, каких трудов мне это стоило! В город нас во время учебы выпускали не чаще раза в месяц, но впрок-то не закупишься! Магической обработке эти кондитерские изделия подвергать было нельзя.

– Селена, ты поняла, что сейчас произошло? – Запрыгнув мне на руки, Кот с волнением заглянул мне в глаза.

– Да, – жалостливо обернулась я на центральный вход, спешно следуя за офицерами стражи. – С нами не поделятся.

– Ой, ведьма! – закрыл Кот лапкой глаза, осуждающе качая головой. – Мама у следователя кто, если она ему из ведьмовской кондитерской гостинец прислала?

– Светлая ведьма, – логично поразмыслив, ответила я.

– А он тогда кто, если мама у него Светлая ведьма?

– Темный… – я запнулась. И буквально, и фигурально, осознавая всю степень подставы, свалившейся на мои бедные хрупкие плечи. – Темный ведьмак!

Фамильяр озвучил нашу общую мысль:

– Нам конец.

Было принято считать, что у Светлых ведьм всегда рождались только такие же Светлые ведьмы. Причем независимо от того, кем был отец. В моем случае, например, оборотнем, но я от него унаследовала лишь крупицы – глаза, что менялись тогда, когда я пребывала в крайней степени враждебности.

Так было всегда. В девяноста девяти процентах случаев.

А вот в одном…

Лишь изредка у Светлых ведьм рождались мальчики. В такие моменты говорилось, что кровь отца взяла верх над генами матери. А сильнее ведьм с многолетними традициями были еще более многолетние.

Маги, которые обуздали черную сторону своей силы. Рыцари, несущие ночь, и те, от кого у Светлых ведьм рождались Темные ведьмаки – ведьмы в мужском обличье, в равной степени перенявшие оба дара своих родителей.

Они были вреднее ведьм. Они были злопамятнее ведьм. Они были хитрее ведьм.

И беспощаднее.

– Нам конец, – повторил Кот, перебираясь ко мне на плечи. – Может, вернемся за супчиком?

– Да сейчас! – разозлилась я. – Ведьмы не отступают!

Я без труда догнала офицеров городской стражи. В дом семьи Ыдэйк мы врывались уже вместе, но мужчин я пропустила вперед, потому что старенькая дверь, что находилась рядом с входом в кондитерскую, оказалась заперта.

Ну не мне же ее ломать? У меня платье новое, а у них форма казенная – не жалко.

Представшая нашим глазам картина не оставляла сомнений в том, что поступивший вызов не был ложным. Рядом со светло-зеленой дверью, прямо в прихожей на полу сидел грустный мужчина лет шестидесяти на вид. Он опирался подбородком на свою ладонь.

Сгорбленная спина, потухшие глаза. Все это вкупе с воткнутыми в дверь ножами указывало на то, что конфликт был, но, судя по всему, завершился без участия второго собеседника, который от греха подальше очень разумно решил спрятаться.

– Господин Ыдэйк, – обратился к мужчине один из трех офицеров, чье лицо покрывали задорные веснушки. Не слишком длинные золотые волосы были убраны в короткий хвост, отчего легко можно было разглядеть светло-карие глаза и округлые черты лица. – Ну как же вы так? От вас я такого точно не ожидал.

– Я тоже не ожидал, – тяжело вздохнул владелец кондитерской, продолжая сидеть. – Забирайте, чего уж там.

– Госпожа Ыдэйк, выходите, – окликнул хозяйку дома блондин.

Светло-зеленая дверь осторожно приоткрылась, а наружу выглянула моложавая женщина, которой навскидку я могла бы дать не больше сорока. Ее платье, как и одежда мужа, было пошито из добротной ткани. У обоих присутствовали белые накрахмаленные фартуки.

– Заявление писать будете? – грозно осведомились за моей спиной, отчего у нас с фамильяром шерсть дыбом встала. Ведьмак собственной персоной.

– Не буду, – утерла женщина краем фартука щеку, по которой катилась слеза. – Вы только рядом постойте, пока я с мужем поговорю…

– Сопровождением не работаем. Или заполняйте заявление, или оформляйте ложный вызов. Патрик – на месте, остальные – в отделение. И да, госпожа ведьма, – тон голоса следователя очень нехорошо смягчился. – Вы тоже остаетесь здесь. Ваша задача – убедиться, что здоровью граждан ничего не угрожает. Психологическая помощь, помощь целителя, предупреждение и проведение профилактической беседы. Вы же это умеете?

Оба офицера посмотрели на нас с тем, кого назвали Патриком, с изрядной долей сочувствия. Голубоглазый блондин явно приуныл оттого, что придется работать так поздно. Я же, наоборот, воодушевилась. Воодушевленно же проводила взглядом уходящего следователя.

Что может быть лучше нового дела на второй день практики? Это не бумажки перебирать! Это целое дело, пусть и бытовая ссора.