Помоги проекту - поделись книгой:
— Мастер Аноха, ну покажите, как рисовать пентаграмму конвергенций, ну пожалуйста.
— Хлоа, я же уже говорил: рано ещё знать тебе такие вещи.
— Ну я никому не скажу, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
— Ну хорошо, но чтоб никому, — он сделал строгое лицо и погрозил пальцем, — если старшие архивариусы об этом узнают… Смотри. Рисуешь круг. Затем проводишь спиральную нить отсюда до этого места, а потом…
Не прошло и десяти минут, как пентаграмма была готова. И в этот момент воспоминание застыло, словно кто-то нажал паузу. Я смотрел и запоминал. Всматривался в каждый узор, в каждую спираль, в каждое пересечение двух, трёх, а иной раз даже и четырёх линий. Пентаграмма в самом деле оказалась куда сложнее, чем того явно ожидала любопытная девочка. Пленник статуи не торопил меня; я смотрел столько, сколько было нужно. И лишь убедившись, что теперь я смогу воспроизвести её в любое время в любом месте, он погасил образ воспоминания.
— А теперь тебе пора возвращаться. Поскольку я узник этого места, то наказать тебя за нарушение обещания не смогу, мне остается только полагаться на твое честное слово. Впрочем, я уверен в том, что тебе можно доверять, — он медленно начал таять.
— Скажи мне хотя бы напоследок, как тебя зовут? — спросил я.
Лицо божка впервые за всё время тронула слабая улыбка, и он сказал:
— Меня зовут Аштиахари. Вернее, раньше звали. Для меня будет великой удачей, если теперь мне будет позволено иметь хоть какое-то имя. Теперь тебе пора. Прощай…
Когда я пришел в сознание, то чуть не упал со статуи — сильно кружилась голова. Но оно и понятно: такое прикладное использование моего таланта явно не входило в его первоначальную функцию, кто бы в меня это не заложил. Но это всё было не так уж и важно, ведь главного я добился. Знание, как чертить пентаграмму, теперь было у меня. Глянув еще раз в глаза Аштиахари, я увидел в них чёткую просьбу. Просьбу сдержать слово.
— Дхасс! — слабо окликнул я своего спутника.
— Ну наконец-то, — сидевший на землё орк подскочил и обеспокоенно посмотрел на меня, — Я тебя три раза звал, думал, не отвечаешь, потому что дуешься…
— Ты неправильно подумал, — сказал я без улыбки, но и без раздражения. Почему-то после знакомства с божком и его печальной долей моя обида на Дхасса показалась мне мелочной и едва ли не смешной! — Нет ли у тебя, случайно, еще одного ножа?
— Нет, у меня был только один, — со вздохом ответил орк.
— Ну тогда подними сюда свою секиру.
— Зачем?
— Надо, — недовольно ответил я.
Пожав плечами, орк вытащил из-за спины оружие и протянул мне, так что лезвие как раз оказалось около моего колена. Наклонившись, я… нет, лезвие было заточено на совесть, и рассадить об него ладонь было совсем несложно… в теории. На практике же я никогда не страдал мазохизмом и не испытывал желания нанести себе вред. Посмотрев ещё раз для решимости в глаза Аштиахари, я подбодрил себя мыслью, что порез на ладони — невысокая плата за то, чтобы освободить душу, больше тысячи лет мучавшуюся в заточении. Глубоких вздох — и моя ладонь проверила остроту лезвия сильнее, чем в том была необходимость. Кровь выступила мгновенно, как неаккуратно, кажется, я даже зацепил одну из вен. Ну, по крайней мере, крови будет достаточно. Здоровой рукой я потянулся вверх, к запястью каменной руки, которая тянулась к колчану, и нарисовал на ней восьмерку. Она тут же исчезла. Развернувшись, я потянулся к локтю руки, державшей лук. Снова окунув пальцы здоровой ладони в порез, я набрал ещё крови и нарисовал вторую восьмерку, которая вышла немного корявой из-за того, что тянуться до запястья пришлось очень далёко.
— Ты чего там делаешь? — спросил Дхасс, изучив свою секиру и, очевидно, не придя в восторг от увиденного.
— Выполняю обещание — расплачиваюсь за полученное знание, — ответил я, чувствуя, как ладонь начинает неметь, — а теперь, если тебя не затруднит, помоги мне спуститься.
Я уселся на пузо статуи и скользнул вниз. Дхасс ловко подхватил меня в самом низу так, чтобы я не отбил себе ноги.
— Ты себя что, порезал? Зачем? — недоуменно спросил он.
— Объясню по пути обратно. А теперь погоди.
Я обошел статую и опустился к ногам Аштиахари. Хотя, как я уже сказал, статуя была «одета в штаны», но были видны не только стопы, но и лодыжки. Намазав на них по аккуратной восьмерке, я выпрямился. Судя по всему, запястья и лодыжки символизировали оковы, по которым божок в астральном мире был заключен по рукам и ногам, и моя кровь их, соответственно, разбила. Напряжение, висевшее в воздухе всё это время, спало. А мне в ухо кто-то прошептал: «Спасибо».
Когда я подошёл к Дхассу, он взял меня за ладонь, намереваясь перетянуть порез уже приготовленным куском ткани, но… увечье затянулось само собой, к немалому обоюдному нашему удивлению.
— Пошли, нам пора обратно, — сказал я, аккуратно освобождая руку.
Когда мы вернулись в лагерь, уже был закат. Вогнар, Райлисс и Мираэль, натаскав лапника на лежанки, играли в кости, а Ариэль и Миариали возились с едой.
— Готовьтесь, — сказал я, — через полчаса начинаем.
ГЛАВА 9
Волшебная конвергенция
Отойдя в сторону, я нашёл более-менее ровное место, где можно рисовать, и, попросив у спутников кинжал, который нашёлся у Райлисса, принялся чертить.
— Теперь поясняю, как всё будет происходить. Гарантюг нельзя ранить обычным оружием, только магией, ну да это вы и сами прекрасно знаете. Однако Ариэль одна, и сил справиться сразу с тремя ей не хватит. Поэтому поступаем так. В эту пентаграмму войдём я, Миа и Ари…
— Что это еще за панибратское сокращение? — возмутились девушки.
— Ой, да ладно вам. Если имя Демьян кажется вам слишком сложным, зовите меня просто Дем.
— Какой Демьян? — искренне удивился командир, — я, конечно, понимаю, что наше знакомство было бурным, спонтанным и вообще состоялось по частям. Тем не менее, ты так и не представился. Мы посчитали, что ты не желаешь открывать нам своего имени в силу… наложенных на тебя обязательств.
— Ну теперь вы знаете, как меня зовут, так что давайте прекратим этот бессмысленный спор, — в противовес моим словам Ариэль открыла рот, чтобы возразить, но я не дал ей такой возможности, — продолжаем. Эта пентаграмма предназначена в том числе для увеличения силы стихийных магов. Миа объединит наши сознания в одно. Ты сможешь воспользоваться моими способностями, чтобы наделить оружие остальных волшебной силой. Таким образом, гарантюги станут к нему уязвимы. Миа тоже использует мои способности. Мы не станем идти напролом, а будем вызывать их по одному. Как воздействовать телепатией на нежить ты поймёшь, так же, как и Ари — зачаровать одновременно четыре оружия.
Вогнар поднялся и осмотрел свой клинок. Меч ничем особенно не выделялся, за исключением того, что лезвие было шире и толще нормы. Что и логично: с его силой орудовать такой тяжестью большого труда не представляет, а увеличенный вес усложняет возможность отразить атаку. У Мираэля была сабля, изогнутая, однако, сверх меры. Еще немного — и она образовывала бы почти идеальную окружность. Таким оружием сложно убить, но очень просто изувечить, если имеешь цель заставить своего врага истечь кровью. Интересно… нет, не время. Потом! Орк и вампир уже тоже приготовили свои клинки. Всё готово.
— Заходим, — скомандовал я.
Ариэль, все ещё не доверяя моему рисунку, недоверчиво спросила:
— А это точно безопасно?
— Точно-точно, — одобрительно сказала Миариали, — самые простые пентаграммы мой народ ещё рисует. Вот черты стихийной магии, и хотя они очень интересно закручены, думаю, эффект от этого будет только сильнее. Потом обязательно научи меня рисовать это, — сказала она уже мне. Ари в это время вступила-таки в пентаграмму, которая тут же замерцала мягким голубым светом, заставив девушку вздрогнуть.
— Не пугайся, — сказал я, — она просто реагирует на присутствие мага воздуха. Миа, теперь ты. Хорошо, очень хорошо, — сказал я, заметив, что голубой свет начал причудливо переплетаться с прозрачными огоньками, — а теперь моя очередь, — я осторожно шагнул в пентаграмму вслед за девушками. На мгновение голубой свет с прозрачным огнём замерли, а затем начали мерцать и полыхать чуть ли не вдвое ярче, — что ж, возьмёмся за руки, друзья.
Девушки мягко взяли меня за руки. Мой разум отключился, вернее было бы сказать, перешел на автопилот. Я смотрел на происходящее словно со стороны, и в то же время я был внутри сознания Ариэль, нашептывая ей, как правильно собрать и удержать большое количество силы, и что с ней делать дальше… Ари запрокинула голову, воздух сгустился, уплотнился, началось потрескивание маленьких молний. Напряжение усиливалось, и вот в пентаграмме возникла шаровая молния. Разделившись на четыре части, она поплыла к клинкам.
— Рукоятки не трогай, — сказало моё тело, — только лезвия.
Молнии слились с оружием, которое держали в руках остальные мужчины нашего отряда, и теперь по клинкам бегали маленькие искорки. Ненадолго это оружие стало магическим.
— Отлично. Удерживай. Вы, — моё тело повернуло голову к остальным, — не теряйте контроль. Восстановить его будет непросто.
— И как же мы узнаем, что он потерялся, — спросил Мираэль, с воодушевлением созерцая молнии на своём клинке.
— Если вы выпустите из рук оружие. Миа, — повернулось моё тело обратно, — вызывай.
Теперь уже тёмная эльфийка проникла в моё сознание, которое тут же принялось нашёптывать ей, что делать. Кивнув, она вызвала лёгкий телепатический импульс, должный встревожить живое существо. Придав импульсу вид мысленной стрелки, так похожей на нелюбимый мной в школе вектор, она настроила её на частоту восприятия нежити, направила в нужную сторону и выстрелила.
Вопреки ожиданиям, громкого рёва не было. Просто ветки, закрывающие землянку, зашуршали, посыпались вниз… и из чёрного провала вылезла первая гарантюга…
Немного информации. Гарантюгами становятся те, кто вёл разбойный образ жизни. Так считается, по крайней мере. На самом же деле приговор стать гарантюгой выносится тем, кто при жизни злостно, без причины зашиты себя или близких, для удовольствия или забавы ради нарушил все десять Божественных заповедей. Ясное дело, что разбойник и в еде себя не ограничивает, и всех, кто слабее него, унижает всеми способами. Да и с желанием плодиться и размножаться без обязательств проблем не возникает, не говоря уже о воровстве и убийстве. Другое дело, что такие люди могут встретиться где угодно, поэтому пару раз бывали случаи, которые затем со всей тщательностью затирались в летописях, когда гарантюгами становились короли. Кажется, понятно, почему им начали строить отдельные склепы, крепкие, добротные… Но я отвлекся. В отличие от обычных зомби и скелетов (за редкими исключениеми) душа человека, превращенного в гарантюгу, тела не покидает, а переживает страшные мучения. Все, что ей дано — это провалиться в страшный сон и без конца видеть свои прегрешения. Потому и нельзя убить ее так просто — считается, что душа гарантюги должна выстрадать право на смерть и Высший суд. Выглядят они как очень большие обезьяны. Вместо шерсти у них чешуя, цвет которой варьируется от зелёного до серого. Глаза в глазницах им заменяют черные провалы, голова увенчана небольшими, но мощными рогами, на передних и задних лапах — длинные когти, могущие разрубить и разорвать всё, что угодно — вопрос стоит только в количестве необходимого времени.
Вылезая, гарантюга окинула взглядом четверых воинов, ждущих её, а в следующее мгновение смазанное серое пятно неуловимо переместилось — и Дхасс отлетел, отброшенный в сторону сильным ударом. Однако Райлисс времени не терял (недаром сам частично нежить): сделав небольшую петлю, наклонился и вонзил свою рапиру ей в брюхо. Подскочивший Вогнар опустил свой топор на ее левую переднюю лапу, а Мираэль умудрился каким-то образом загнать свой серповидный клинок ей в глаз. Три слаженные атаки магическим оружием сломили тварь, и она рухнула на землю, начиная истлевать с огромной скоростью. Было очевидно, что через минуту от неё ничего не останется. Поднявшийся Дхасс виновато глянул на нас и поднял свою секиру, по которой вновь побежали молнии. Ариэль вздохнула, но рук не отпустила, хотя огоньки в пентаграмме стали гореть слабее.
— Следующий, — сказал я.
Новая стрелка… и через десять секунд новая гарантюга. Теперь-то Дхасс, понявший, видимо, что для них он пахнет вкуснее всего, сразу сделал уклон в сторону, одновременно возвращая по кругу секиру в то место, где только что было его тело. И — надо же было такому случиться — в этом месте оказалась голова второй гарантюги, решившей, видимо, вместо удара сделать укус. В итоге тварь напоролась на лезвие, летевшее ей точно в переносицу. И поверьте мне, я лично убедился в том, как оно остро, а магическое зачарование довершило дело: раздался противный хруст, и гарантюга взорвалась, создав напоследок мощную ударную волну вокруг себя. Дхасс с Вогнаром и Райлиссом устояли, а вот лёгкого Мираэля отбросило в сторону, и сабля вылетела из его руки. Поднявшись, он виновато глянул на сестру и поднял оружие. Молнии вернулись на клинок, однако огоньки в пентаграмме горели едва ли в половину своей первоначальной силы.
— Давайте последнего, скорее, наши силы на исходе.
Вызов, и… и тут сработала моя невезучесть. Последний гарантюга был много больше своих предыдущих товарищей. Мало того — на нем висел тот самый крест.
Ловкая подсечка Вогнара, которую тот начал проводить в стремлении отсечь твари лишнюю, по его мнению, лапу, кончилась тем, что клинок просто отскочил. Удар — и он отлетел в сторону. Дхасс, попытавшийся пробить чудовищу голову, отправился следом, причем с куда большей силой. Я мог бы поклясться, что при соприкосновении с деревом, в которое он впечатался, у орка хрустнули все кости. Не обращая внимания на Райлисса и Мираэля, он понёсся к нашей пентаграмме…
— Слушайте, объедините свои силы так, чтобы, — мысль я закончить не успел: мощный удар лапой в живот, и я вылетаю из пентаграммы. Как же мне было больно, я думал, что вдохнуть воздух мне больше не удастся. К счастью, на моём пути деревьев не оказалось, так что я просто перекатился по земле, но мне и этого хватило, чтобы в значительной степени дезориентироваться, не говоря уже о том, что за каждый вдох я расплачивался мучительной болью. Я опасался, что гарантюга займётся Ари и Миа, но интуиция подсказывала, что я по-прежнему остаюсь для гарантюги целью номер один. С огромным усилием я перевернулся, и на место, где только что была моя голова, опустилась задняя лапа чудовища. Поняв, что промахнулся, он занёс переднюю лапу, чтобы ударить, но в этот момент на него сзади запрыгнул Райлисс. Те пять секунд, что гарантюга стряхивал с себя вампира, я потратил на то, чтобы добраться до пентаграммы. Мираэль тоже выиграл мне несколько секунд. Я успел вернуться и взять за руки девушек (не думайте лишнего, за каждый вдох я платил страшной болью, и слёзы застилали глаза, но инстинкт выживания гнал тело дальше).
Всего три секунды передачи бешеного потока информации — и они знают, что делать. Отпустив их, я бросился в сторону. Гарантюга кинулся за мной. Пробежав несколько шагов, я упал. Обернувшись, я увидел гарантюгу, с торжествующим выражением на морде заносящего заднюю лапу, чтобы оставить от меня мокрое место. Но вдруг… он завалился на бок и упал. К счастью, девушки смогли. Пентаграмма почти погасла. Они объединили остатки сил и создали телепатическую молнию. Будучи не совсем магией, такая вещь смогла пробить импровизированную антимагическую ауру и оглушить гарантюгу. Схватив чей-то валявшийся рядом нож, я подполз к шее чудища и перерезал шнурок с крестом. Однако очнувшийся гарантюга вновь ударил меня, и теперь уже я врезался спиной в дерево.
На использование интуиции ушли последние силы. Вогнар и Райлисс лежали без сознания, Мираэль сидел, прислонившись к дереву, из носа у него текла кровь. Ариэль и Миариали без сил лежали в пентаграмме. Наверное, это конец. Гарантюга медленно подползал ко мне, выставив вперед когтистую лапу с явным намерением оторвать голову. Я не мог пошевелиться: кажется, мне защемило спинной нерв. Слёзы текли, и почти ничего не было видно. Подползший гарантюга положил свою лапу на живот, но давить не спешил: поскольку начатками разума он всё-таки обладал, то ему хотелось насладиться триумфом. Не в силах этого видеть, я закрыл глаза. Неподалеку раздался чей-то всхлип, перешедший в стон. За спиной гарантюги Миариали усилием воли подняла Ариэль на колени и обняла её. Пентаграмма отчаянно вспыхнула последний раз, а через секунду я увидел… Дхасса, опустившего секиру с пляшущими на лезвии молниями на голову гарантюге. Теперь, когда креста больше не было, ничто не защищало его от магии.
«Победили» — с облегчением подумал я и отключился.
ГЛАВА 10
Награда
Даже находясь без сознания, я ощущал постоянную боль. Моё тело словно висело в чёрной пустоте, как Аштиахари не столь давно, только вместо цепей мне как будто что-то вбили в спину. А живот представлял из себя сплошной синяк, и дыхание (да, даже там я вынужден был дышать) вызывало болевые спазмы. Однако внезапно всё это прекратилось. Мне на спину словно кто-то надавил сильной ладонью, мягко и аккуратно, и боль из спины ушла. Я начал падать. Падение длилось невыносимо долго, и я уже подумал, что всё-таки умер, и это мой ад — бесконечное падение, ведь больше всего на свете я боюсь высоты. Однако наконец прекратилось и оно…Я упал.
Очнувшись, я понял, что лежу раздетый по пояс на какой-то подстилке. Помня о своих увечьях, я аккуратно вдохнул, ожидая расплаты болью, но ничего не произошло. Осторожно перевернувшись, я понял, что боль в спине тоже бесследно исчезла. Поднявшись, я увидел Райлисса, внимательно смотрящего на меня.
— Сколько я пробыл без сознания? — осторожно спросил я.
— Недолго, всего лишь сутки, — сухо ответил вампир.
— Где остальные?
— Ушли на охоту. Сейчас не это важно, Дэмиен, скажи лучше, как ты себя чувствуешь?
— Замечательно, но… почему? Ведь гарантюга меня достаточно сильно изувечил. Куда всё пропало? И что за Дэмиен? Меня не так зовут.
— Благодари Дхасса и Ариэль. Когда орк понял, что у тебя сместились позвонки на спине, он собственноручно вправил их обратно. Ну а по поводу имени — для нашего мира так оно звучит менее странно.
— Дхасс? Вправил кости? — я так удивился, что даже забыл про адаптацию своего имени.
— А чему ты удивляешься? — пожал плечами вампир, усаживаясь на своё место у костра, — у орков суровая школа жизни. Даже такие увечья, как открытые и закрытые переломы, там не редкость. А уж такая ерунда, как вывихи и растяжения — вообще каждодневная рутина. Поэтому орков так же учат и костоправству, чтобы в бою при таком переломе можно было оказать раненому товарищу первую помощь и дотащить его до безопасного места, где лекари уже сумеют должным образом поставить его на ноги.
Да, недооценил я орка, и очень сильно. Кто бы мог подумать, что из всей группы именно он обладает медицинскими навыками. Пора бы уже заканчивать со своей дурацкой обидой и поблагодарить его.
— Ну а живот? — я недоверчиво ощупал своё более, чем упитанное брюшко, — он сейчас должен был быть сплошным синяком.
— А вот тут постаралась Ариэль. Когда Дхасс вправил тебе позвонки, они с Миа дотащили тебя до твоей пентаграммы. И она воспользовалась твоими же способностями, чтобы узнать о лечебной магии воздуха. Как она сама призналась, ей удалось понять лишь десятую часть сотворённого волшебства. Так уж сложилось, что лечебная магия воздуха — один из самых сложных предметов этой школы, только высшие маги обладают подобными способностями, в отличие от магов воды, где каждый второй аколит — целитель. Вылечив тебя, она и остальных подлатала. Так что мы все в полном порядке.
Скоро группа вернулась. Поручив остальным готовить еду, Вогнар подошёл ко мне и сказал:
— Я надеюсь, Дэмиен, что это было оправданно. План был неплох, однако, как ты сам убедился, невозможно предусмотреть и предвидеть всё. И я опять же надеюсь, что подобному риску нам больше подвергаться не придется.
Он придвинулся ко мне еще ближе и шёпотом спросил.
— Райлисс уже рассказал, кто именно вылечил тебе спину? — получив от меня подтверждающий кивок, он продолжил, — сегодня дежуришь с ним. Очень прошу тебя с ним поговорить, он ужасно переживает о своей выходке и давно в ней раскаялся. Просто дай ему шанс, он желает тебе добра не меньше всех нас.
— Добра? От вас? — недоверчиво спросил я, — неужели…
— Да, добра, — Вогнар положил руку мне на плечо, — то, что мы должны сделать, не означает, что мы не жалеем об этом. А сейчас — отдыхай.
Когда после приёма пищи все разошлись на отбой, я долго не мог заставить себя подойти к орку, сидевшему около костра напротив меня. Затем, всё же набравшись храбрости, подошёл, обойдя костёр, и спросил:
— Могу я здесь присесть? — никакой реакции. Подождав секунд пять, я уже собрался было развернуться и уйти, как сзади раздалось глухое: «Садись». Сев около него, я долго не мог понять, как начать разговор. Интуиция тоже молчала, предоставляя на этот раз искать правильные слова самому. В конце концов я решился:
— Не знаю, как мне следовало поступить, когда я только оказался здесь, но сейчас очевидно, что мои действия были отталкивающими и вызывающими в гораздо большей степени, чем в том была необходимость. Так что… прости, что всё время называл тебя тупицей. И за нож брата и потревоженную память… тоже прости. И за спину спасибо.
Вместо ответа орк просто обнял меня правой рукой и прижал к себе.
— Ты и сам меня прости, — сказал он, пустым взглядом смотря в пламя костра, — ты был зол, напуган, ты в единый момент потерял всё, что имел до этого, а я вместо помощи и поддержки придумал такую глупую шутку, чуть не стоившую тебе жизни. Потеря ножа, меня, конечно, задела, да что толку теперь об этом говорить… Скажи лучше вот что: отдашь ты этот крест кому там обещал, и что потом?
— Потом мы двинемся к Храму. Времени и так потеряно немало с учётом того, что мы, по сути, всё это время топтались на месте, — твёрдо ответил я, после чего, немного осмелев, попросил, — а расскажи мне про ваши тренировки. Правда, что вам там кости ломают чуть ли не каждый день?
Ночь пролетела незаметно. Ещё один повод мне устыдиться своих слов, сказанных в первый день относительно его умственных способностей: истории он рассказывал просто замечательно. Наутро мы тронулись обратно к храму в Запретном лесу. Вторую поездку на своей зебре я перенёс немного лучше, хотя тело и ныло. Наконец, я слез со своего скакуна и, попросив остальных подождать снаружи, пошёл к Кейдену.
Скелет не лежал, как в первый раз. Он сидел, а судя по расчищенной почти от всех мелких камешков площадке, неоднократно вставал и ходил из стороны в сторону. Увидев меня, он бросился ко мне и, остановившись едва ли в полуметре, схватил меня за плечи и умоляющим голосом спросил:
— Ну? Тебе удалось?!
— Да, — ответил я и, сунув руку в карман олимпийки, вытащил оттуда нательный крест.
— Да, это он, — Кейден схватил украшение и уставился на него несуществующими глазами. Голос у скелета звучал так, что чувствовалось: он бы заплакал, если бы было чем, — наконец-то. Наконец-то я вернул тебя! Наконец-то моя совесть чиста. О, Селена. Моя Селена. Скоро мы снова будем вместе.
Кейден мягко осел на пол: жизнь, наконец, покидала измученные кости.
— Да… мой браслет, — он напоследок поднял голову, и я ощутил его благодарный взгляд, — передаю тебе все права на него. Уверен, он тебе понадобится. А теперь прощай. И… спасибо, незнакомец. Большое тебе спасибо.
Жизнь окончательно покинула скелет, и он тотчас рассыпался прахом. Как и должен был уже очень давно. А браслет… он лежал и манил меня. В голове звучал триумф: наконец-то, наконец я обрету магию и перестану быть таким беспомощным, таким никчёмным, таким… бесполезным. Но я все же заставил себя проявить дань уважения к усопшему. Я прочитал короткую молитву, должную хоть немного облегчить его более, чем запоздалое загробное путешествие. Текстов здешних молитв я, конечно, не знал, но понадеялся, что для этой цели важнее испытываемые эмоции, нежели сухие буквы. После чего огляделся вокруг и, найдя подходящий предмет, коим оказалась небольшая погребальная урна, со всей возможной осторожностью собрал в неё прах Кейдена. Подняв урну и крестик Селены, я положил эти предметы на алтарь, над которым величественно возвышался какой-то святой. И вот теперь я, наконец, могу забрать свою награду! Я взял браслет и надел себе на левую руку. И едва удержался от того, чтобы закричать.
Ооо, какая боль! На мою руку как будто одели перчатку из раскалённого железа! Не такого я ожидал от своей награды. Осев на пол, я сквозь пелену слёз, застилавших глаза, глянул на браслет, который упорно не желал признавать нового хозяина. Только сейчас, вступив с браслетом в непосредственный физический контакт, интубация запоздало сообщила, что рождённый не под солнцем этого мира не может быть владельцем подобного артефакта. По причине, как бы дико это не звучало, несовместимости биологии душ. Но не в моём случае. Во мне вновь вспыхнула неведомая до того жажда жизни. Ведь этот браслет получен мной как оплата за сделку. Все… права… были… переданы! Я… не… умру!
Вспыхнув, браслет исчез. Но на месте ожогов возникла спиральная татуировка, идущая от самого локтя и кончавшаяся на ладони, на пересечении линий сердца и судьбы. Она была синего цвета… что автоматически означало воду. Браслет всё-таки был получен мной, но мне уже никому не суждено его передать. Я лежал на полу, пытаясь прийти в себя и всё еще боль в левой руке, которую на время удалось заглушить во время вспышки гнева. Ну и награда. Даже здесь без подвоха не обошлось. Но надо вставать, приз получен, время учиться им пользоваться.
Поделиться книгой: