Роман о Розе

Гийом де Лоррис

Жан де Мён

Роман о Розе

Перевод и комментарии И.Б. СМИРНОВОЙ

НА ШМУЦТИТУЛАХ

В ЧАСТИ 1 миниатюра XIII века, изображающая Гийома де Лорриса

В ЧАСТИ 2 миниатюра XIV века, изображающая Жана Де Мёна

Остальные иллюстрации воспроизведены по переизданию Жана Дюпре Париж, 1493 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

"Роман о Розе" — один из крупнейших памятников мировой культуры. Это самое загадочное из всех выдающихся произведений средневековой французской литературы. По своей значимости "Роман о Розе", пожалуй, может быть поставлен рядом с "Божественной Комедией" Данте. Можно представить, чего лишилась бы русская культура, если бы из неё вдруг убрать всё, связанное с "Божественной Комедией". Между тем "Роман о Розе" в нашей стране до последнего времени был практически неизвестен широкому читателю, поскольку не издавался в переводе на русский язык. Вплоть до 2001 года с текстом "Романа о Розе" можно было познакомиться только по двум небольшим отрывкам, содержащимся в хрестоматиях, в переводе С.Пинуса и А.Сухотина. Предшествующий полный перевод был сделан Н.В.Забабуровой по подстрочнику Д.Н.Вальяно ритмизованной прозой и издан в Ростове-на-Дону крошечным тиражом 200 экземпляров. Потому можно с полным правом сказать, что русский читатель впервые получает полный стихотворный перевод знаменитого литературного произведения.

"Роман о Розе" принадлежит перу двух разных людей, живших и писавших в разное время. Поэтому до сих пор продолжаются споры о том, считать ли роман единым произведением и рассматривать его как целое, или лучше изучать его как два самостоятельных отдельных произведения, связанных лишь общим сюжетом.

Об авторах романа известно не так уж много. Начал роман Гийом де Лоррис, о жизни которого достоверных сведений нет. О жизни второго автора, каким является Жан де Мён, продолживший незаконченный труд первого поэта, мы знаем несколько больше. По косвенным источникам удалось с относительной точностью определить некоторые даты их жизни и творчества. Но и тут полное согласие достигнуто не везде.

Ссылки в романе на исторические события позволяют сказать, что Гийом де Лоррис остановился где-то между 1225 и 1240 годами, а Жан де Мён закончил писать между 1268 и 1285 годами. Интервал, как мы видим, достаточно велик, и в этих рамках часто указывают разные даты. Например, Р. Луи (Louis R. Le Roman de la Rose (essai d'interprétation de l'allégorisme érotique). P., 1974) считает, что "Роман о Розе" начат между 1220 — 1223 гг., а Ф. Лекуа (Lecoy F. Le Roman de la Rose (Комментированное издание французской средневековой аллегорической поэмы "Роман о Розе"). Р., 1965) считает временем начала промежуток с 1225 по 1230 гг. Время написания второй части Ф. Лекуа относит к 1269 — 1278 гг.

Примерные расчёты могут быть сделаны с помощью следующих указаний. Жан де Мён пишет, что Карл Анжуйский — “викарий всей Империи”. Из истории известно, что этот титул дал Карлу Анжуйскому папа Климент IV в 1268 г., а отнял его другой папа, Николай III, в 1278 г. Следовательно, между этими датами и должен был писать роман Жан де Мён. Кроме того, Жан де Мён в некоторых стихах говорит, что родился он после смерти Гийома де Лорриса и писал через сорок лет после него. Это позволяет сделать вывод, что смерть Гийома де Лорриса могла наступить примерно в 1228 г., а Жан де Мён родился между 1235 и 1240 гг. Предполагают, что Гийом де Лоррис умер совсем молодым, не достигнув и тридцатилетнего возраста. Год его рождения помещают между 1200 и 1205 гг. Известен год смерти Жана де Мёна, Это произошло в 1305 г. не позднее ноября.

Об образовании двух авторов можно сказать тоже немного. Оба знали латынь и были знакомы с классическими авторами. Жан де Мён, если судить по роману, знал книги древних гораздо больше. Гийом де Лоррис упоминает только имена Макробия, Сципиона, Александра, а из мифологических героев — Нарцисса и некоторых богов из “Метаморфоз” Овидия. Жан де Мён по своей эрудиции выглядит учёным мужем, возможно, он был даже магистром. Он свыше восьмидесяти раз приводит в пример классиков, в частности, четыре раза ссылается на Аристотеля и девять раз на Платона. В некоторых манускриптах он именуется магистром (maistre).

Если это так, то скорее всего, он был магистром искусств, а не теологии, потому что из святых, “отцов церкви” и христианских теологов он упоминает только апостолов Петра и Павла, Оригена и Боэция. Возможно, что Жан де Мён был студентом факультета искусств. В 1255 г. труды Аристотеля были внесены в обязательный список чтения на факультете искусств в Парижском университете, и основательное знание Аристотеля он вполне мог почерпнуть там. В пользу факультета искусств может говорить и то, что он был хорошо знаком с Аристотелем, не изучив основательно теологию. Предполагают также, что Жан де Мён большую часть своей жизни жил в Париже, в доме, который находился в конце улицы Сен Жак. Дом не сохранился, но в этом месте установлена мемориальная надпись.

Кроме "Романа о Розе" Жан де Мён был автором и других произведений. В своем предисловии к переводу Боэция, он сам приводит список своих трудов, куда входят: 1) "Роман о Розе", 2) перевод "De re militari" Вегеция под названием "Рыцарское искусство" (L’art de chevalerie), 3) "Чудеса Ирландии", (Des merveilles d’Irlande), перевод De mirabilibus Hiberniae Г. де Барри (не сохранился), 4) перевод с латыни посланий Абеляра, 5) перевод De spirituali amiticia Альфреда де Рибо под названием "Альфред о духовной дружбе" (Aelred de espirituelle amitie), не сохранился. Ещё ему приписываются два сочинения: "Завещание" (Testament maistre Jehan de Meun) и "Приписка к завещанию" (Codicile maistre Jehan de Meun). В "Романе о Розе" (в издании Д.Пуарьона, по которому делался данный перевод) его часть составляет 17722 строки. Гийом де Лоррис обрывает роман на 4058-й строке.

Существовало немало различных манускриптов романа, которые долгое время не подвергались сравнительному изучению. И только в 1910 г. Э. Ланглуа — первый выдающийся специалист в изучении "Романа о Розе" — проделал этот труд. Он занёс в каталог 215 известных манускриптов и попытался классифицировать 116 наиболее сохранившихся и достоверных. Затем Ф. Лекуа добавил к ним ещё 32 рукописи и предположил, что существуют другие. Общее число списков, по его мнению, составляет как минимум 247. Для сравнения можно сказать, что от "Божественной Комедии" Данте сохранилось 600 рукописей. Но рядом с некоторыми другими произведениями "Роману о Розе" повезло гораздо больше. Так, например, от "Кентерберийских рассказов" Чосера сохранилось 84 манускрипта, от "Ланселота" Кретьена де Труа — 6, от романа "Сэр Гавэйн и Зелёный рыцарь" — 1. Все существующие манускрипты "Романа о Розе" являются копиями текста, который уже содержал две части. Таким образом, от первой части времени её написания, когда роман еще не продолжил Жан де Мён, копии не осталось.

Ранние печатные издания появились в конце XV века. За период с 1481 по 1538 г. вышло 21 издание романа. После этого интерес к нему падает, и до следующей публикации прошло два столетия (1735). Первое солидное издание осуществил в 1814 г. М. Меон. В дальнейшем появились две публикации "Романа о Розе" издателей Э. Ланглуа и Ф. Лекуа. Они стали наиболее авторитетными и ими пользовались большинство исследователей. Появились также переводы "Романа о Розе" на современный французский язык. Интерес к этому произведению средневековой французской литературы сейчас неуклонно растёт.

В основе "Романа о Розе" лежит видение, которое явилось Гийому де Лоррису во сне, и, по словам поэта, было вещим, то есть открыло ему скрытую таинственную реальность. Гийом де Лоррис делает даже единственную у него ссылку на авторитет и упоминает имя Макробия, который комментировал знаменитый сон Сципиона, вернее, трактат Цицерона под названием "Сновидение Сципиона". Такой необычный сон увидел и сам поэт.

Сны в литературе существуют с самых давних пор. Их можно найти у Гомера. Например, в "Илиаде" Зевс насылает Агамемнону ложный сон, что на следующий день будет взята Троя. Много сновидений содержит Библия. Особенно искусным толкователем снов был Иосиф. Вергилий, который потом для Данте станет проводником в мире потусторонних видений, тоже обращался к снам. Помимо изображения снов в поэзии, где они занимают хотя и очень важное, но относительно небольшое место по сравнению с действием “наяву”, складывался и сам жанр видений, где главными становятся сны или откровения. В таких произведениях уже всё действие происходит в рамках сна, его содержание играет решающую роль.

Развитие жанра видения происходило по двум направлениям. Во-первых, это религиозные откровения, где главным становится пророчество или предупреждение. Во-вторых, это описание сна (который видел автор или другой человек), напоминающее любознательное изучение, а не стремление делать пророчества. Такой сон обычно комментировался. В античности, наверное, наиболее интересным и подробным из таких произведений является "Видение Аридея" Плутарха.

Постепенно сны приобретали форму самостоятельных художественных произведении. В европейской литературе наиболее выдающимися видениями являются "Роман о Розе" и "Божественная Комедия". Среди описательных произведений, где главным становится содержание, а не художественные задачи, самыми значительными, кроме упомянутого описания Плутарха, можно считать "Видение Эра" у Платона, "Сновидение Сципиона", принадлежащее Цицерону, а также "О небесах, о мире духов и об аде" Сведенборга. Религиозные видения и откровения святых — это область, касаться которой мы здесь не будем.

Поставив с самого начала свое видение в ряд с космическим видением Сципиона, Гийом де Лоррис намекал знающему читателю на то, что его роман вовсе не на бытовые темы, что видение о Розе имеет анагогический смысл. Было бы совершенно бесполезно связывать видение Сципиона с какими-либо обычными житейскими событиями, которые должны будут произойти или уже происходят. Почтение, с которым поэт относится к более чем тысячелетней давности сну Сципиона, признавая его авторитетность и подкрепляя это авторитетом Макробия, заставляет сомневаться в том, что он упомянул об этом сне просто для вида. Все настроение романа Гийома де Лорриса показывает, что соединение в одно целое вещей ничтожных и возвышенных ему чуждо, он всегда их разделяет.

Макробий в комментарии к “Сну Сципиона” говорил, что те, кто использует басни для серьёзных целей, делают это “...потому, что они понимают, что открыто показывать себя противно Природе, которая, утаив её понимание от грубых чувств человека облачением в многообразные покровы, пожелала вручить свои секреты немногим, более проницательным, через сказочные повествования. В согласии с этим, её священные ритуалы облачены в мистические покровы, чтобы она могла не показывать себя даже посвящённым. Только выдающиеся люди, обладающие высоким разумом, достигают откровения её истин; другие должны быть подведены к почитанию её посредством тех образов, которые защищают её тайны от пошлого унижения”.

По мнению Макробия, настоящий философ, когда он начинает говорить о возвышенных предметах, о богах или о божественной мудрости, не может прямо использовать мифы и басни, а вместо этого полагается на сравнения и примеры, как Платон описал Бога косвенно, сравнивая его с солнцем. Это косвенный способ указания на истину, где указатель — не сама истина, а как бы дорожный знак. Но он может показывать верное направление.

Гийом де Лоррис вполне следует Макробию и ничего не говорит прямо. Но сон, вероятно, касался тех высоких предметов, о которых прямо говорить нельзя, чтобы грубым прикосновением не разрушить тайну. Поэту повелел рассказать этот сон бог любви. Поэтому сон здесь — это не личное переживание самого поэта, а божественное послание.

Гийом де Лоррис предпочитает рассказывать свою историю в первом лице. Никакой роман до “Романа о Розе” не делал этого. У Жана де Мёна это “я” Поэта-Влюблённого остаётся, хотя Гийом де Лоррис уже умер. Но Жан де Мён, ученик Аристотеля, уже скептически относится к правде сна. Вторая часть романа становится меньше похожей на сновидение и приобретает более «реалистический» характер. Но так и должно было произойти, поскольку Жан де Мён описывал этот сон не как свой собственный опыт. В его продолжении не он сам видит сон, а Гийом де Лоррис. Жан де Мён как будто досматривает сон за другого. Поэтому при всём его старании воспроизвести ту атмосферу сна, в которой находился первый поэт, ему не удалось. Но Жан де Мён и не стремится к такой точности.

Он выступает скорее как комментатор сна, чем пытается оказаться в его центре, где находился первый поэт. Продолжения произведений других авторов в средневековье были нередки. Достаточно вспомнить незаконченный роман "Персеваль" Кретьена де Труа, на основе которого Вольфрам фон Эшенбах создал свой "Парцифаль". Но если Эшенбах переработал эту историю заново, то Жан де Мён просто продолжил с того места, где остановился его предшественник.

Принцип средневекового комментария состоял в том, чтобы развернуть все познания, относящиеся к данному предмету. Эту нить можно было разматывать сколько угодно долго. Главное направление интеллектуальной деятельности заключалось в составлении подробных комментариев, первоначально направленных на объяснение священных текстов. Жан де Мён следует этому принципу расширения, и у него получается скорее нечто вроде комментария и объяснения, чем простое продолжение в духе первой части. Повествование о событиях и описание обстановки становится у него всё более редким. И наоборот, больше становится рассуждений. На смену лирическому рассказу приходит риторика. А в понятиях риторики narratio (повествование) служит лишь переходом к disputatio (диспуту).

О своём сне Гийом де Лоррис пишет, что он привиделся ему, когда поэту было двадцать лет. Но почему он решил рассказать об этом сне только через пять лет? Почему он не стал делать это сразу, под самым сильным впечатлением, когда все помнится наиболее ярко, а решил создать “скульптуру из остывшей лавы”? Ведь за пять лет можно все забыть. Все легче делать по горячим следам, подобно тому, как поступил герой повести Пушкина “Пиковая дама”, увидев свой необычный сон: “Германн ...засветил свечку и записал видение”.

Сон у поэта очень длинный, сложный, и за такой срок не забыть его трудно. Проще всего объяснить это тем, что в двадцать лет поэту было некогда, что он был влюблён и поэтому не помышлял писать роман. Но ведь именно в эту пору юности влюблённых поэтов сильнее всего тянет к романтическим стихам. Такое чудесное сновидение могло стать стихами для дамы и тогда, подобно тому, как трубадуры не ждали по нескольку лет, чтобы написать о своих чувствах. Поэтому такое объяснение выглядит слишком примитивным.

Но если мы попытаемся проникнуть глубже, то обнаружим любопытную закономерность. Её можно расценивать как один из доводов в пользу того, что Гийом де Лоррис действительно имел вещее видение. Дело в том, что авторы наиболее известных нам видений не могут рассказать их сразу. Можно вспомнить видение Данте.

В последней главе “Новой жизни” Данте в таинственных выражениях намекает на “удивительное видение”, после которого он принял решение не воспевать больше Беатриче до того дня, когда он будет в состоянии говорить о ней “достойным образом”. В чём состояло это видение, поэт не говорит. Но сказанное вполне отчетливо даёт понять, что “Божественная Комедия” есть результат личного опыта Данте. В основе “Божественной Комедии” — видение, передающее состояние души после смерти. Описывать видение, о котором поэт упомянул в «Новой жизни», он почему-то не торопится, считая, что для этого нужно долго учиться. После смерти Беатриче поэт занялся усиленным изучением теологии, астрологии, философии. Должен был пройти немалый срок, прежде чем Данте захотел раскрыть смысл своих видений.

О такой же ситуации говорит в “Фаусте” Гёте. В самых первых строках вспоминаются какие-то видения:

Вы снова здесь, туманные виденья, Мне в юности мелькнувшие давно. Вас удержу ль во власти вдохновенья, Былым ли снам явиться вновь дано? пер. Н. Холодковского

Эти слова указывают, что “Фауст” тоже в чём-то является видением и берёт начато из какого-то загадочного опыта, некогда открывшегося внутреннему зрению Гёте, которого не зря называли не только тайным советником по придворному чину, но и “тайным советником Природы”.

Этот опыт, по словам поэта, очень давний. Но лишь через много лет для Гёте пришло время его выразить, хотя, казалось бы, молодой задор должен был подтолкнуть его сделать это раньше. Он даже спрашивает себя, не остыл ли этот задор. В конце концов, временная перспектива изменяется, и он снова погружается в далёкие картины:

Насущное отходит вдаль, а давность, Приблизившись, приобретает явность. пер. Б. Пастернака

С похожим случаем ранее столкнулся и выдающийся мистик XVII века Якоб Бёме, к произведениям которого проявлял глубокий интерес Гёте. Бёме подошел к созерцанию небесных тайн. “Истинное небо, которое есть наше человеческое собственное небо, куда отходит душа, разлучаясь с телом,...до сей поры было весьма скрыто от сынов человеческих и о нём высказывались различные мнения. Ссорились из-за него и учёные в своих многих странных писаниях и таскали друг друга за волосы, осыпая насмешками и поношениями; и тем бесчестили святое имя Божие и разоряли Храм его и оскверняли святое небо этими хулениями и враждою.

Всегда и всюду люди полагали, что небо отстоит от сей поверхности земли на много сот или тысяч миль и Бог обитает один на этом небе; и некоторые физики осмелились мерить эту высоту и сочинили диковинные вещи”.

Бёме пишет, что и сам прежде считал единственным настоящим небом то, которое образует над землей и звёздами окружность, и что Бог пребывает там один своим особым существом, управляя миром лишь силой Святого Духа. Такие представления привели его к глубокой печали. “А также взирал я и на малую искорку человека, какое могла бы она иметь значение пред Богом по сравнению с этим великим зданием неба и земли... и не могло меня утешить никакое Писание...”. Но, наконец, по словам Бёме, дух его воздвигся к Богу и пробился через врата адовы, Он говорит, что его ликование в духе было таково, что он не в силах это выразить и может сравнить лишь с воскресением из мёртвых. В этом чудесном свете дух его проник зрением все существующее и скоро в этом же свете выросла воля “в великом побуждении описать существо Божие”.

Но дальше он уточняет, что был не в состоянии тотчас же охватить всю божественную сущность и постигнуть её в своём разуме. Для этого должен был пройти немалый срок: “... прошло добрых 12 лет, пока было дано мне истинное разумение”. Бёме сравнивает постижение опыта, который дается в откровении, с молодым деревом, посаженным в землю. Оно приносит плоды не сразу и даже если цветёт, то поначалу цветы отмирают, и немало пройдёт над ним холодных ветров, морозов и снегов, прежде чем оно вырастет и даст плоды. “Так было и с этим духом: первый огонь был лишь семенем, а не пребывающим светом; немало холодных ветров пронеслось над ним с той поры, но воля никогда не угасала. Это дерево нередко также испытывало себя, не может ли оно принести плод и покрывалось цветами, но до сей поры цветы сбивались с дерева ветром: вот оно выращивает ныне свой первый плод”.

Вероятно, и Гийому де Лоррису нужен был немалый срок, чтобы проникнуть в смысл своего видения и суметь его выразить.

События в романе имеют космический охват. Местом действия по сути дела становится вселенная в её средневековом понимании и душа человека. Действующими лицами — люди и боги. Над ними сам Вседержитель. Но при этом большее место в романе занимают не они сами, а мир других существ. Перед нами ожившие аллегории, а происходит здесь самая яркая в средневековой поэзии «психомахия» — душевная битва.

Слово «аллегория» означает иносказание, когда посредством одного хотят выразить совсем другое. Аллегорическое мышление в европейской культуре было развито давно. Еще поэмы Гомера толковали аллегорически. К аллегории обращались софисты. Например, софист Продик произносит речь о двух женщинах, явившихся Гераклу, которые имеют явное аллегорическое значение, подразумевающее два пути.

Но больше всего пытались аллегорически истолковывать Библию. После Оригена аллегорическое объяснение Ветхого Завета стало системой. Ориген начинал с аксиомы, что Писание имеет тройной смысл: буквальный, моральный и мистический. Глупо думать, учил Ориген, что Бог, как садовник, посадил растения в Эдеме. Рай нужно понимать как аллегорию будущей церкви. Библейское высказывание о том, что Бог дал людям кожаные одежды, следует воспринимать не в том смысле, что Бог содрал шкуры с животных, а затем, как портной, сшил из них одежды. Ориген утверждал, что кожаные одежды означают подверженность смерти, которая последовала за грехопадением. Большая роль в аллегорическом толковании Писания принадлежит Августину. Он развивал применительно к истолкованиям учение о том, что буква убивает и лишь дух животворит. Согласно Августину, Священное Писание представляет сплетение символов. В этих образах скрыты тайны веры. Если читать эти образы буквально, то можно уловить лишь поверхностный смысл. Но можно читать их глубоко, находя там человеческие соответствия, или, иначе говоря, аллегории, которые побуждают за образами искать тайный смысл. Это двойное значение легло в основу экзегезы, способа толкования священных текстов, теория которой стала развиваться с конца античной эпохи. Сам Августин, например, под сыновьями Авраама понимал аллегории Ветхого и Нового Завета, под пятью камнями Давида — пятикнижие Моисея, в образе Голиафа он видел демона. После Августина развитию аллегорического толкования во многом содействовал Григорий Великий — последний из «отцов церкви», который в знаменитом комментарии к книге Иова использовал тот же метод. В таких книгах, как “Энеида” Вергилия и “Фиваида” Стация, тоже любили находить олицетворенные абстракции страстей и пороков.

Но главный вклад в развитие средневековой аллегорической литературы внесли три других произведения на латинском языке.

Первым автором, послужившим образцом для средневековой аллегории, стал писатель V в. Пруденций. Его книга “Психомахия” создала основную аллегорическую форму борьбы между добром и злом. Битва стала одной из главных форм аллегорической литературы (другой можно считать путешествие или паломничество).

Вторым источником средневековой аллегории в литературе является Марциан Капелла. Этот римский писатель V века, вслед за известным энциклопедистом I века до н. э. Варроном продолжил классификацию науки и установил систему “семи свободных искусств”. В трактате “О браке Филологии и Меркурия” (“De nuptiis Philologiae et Mercurii”) Марциан Капелла рассказывает о том, как Меркурий сначала неудачно сватается к Софии и Психее, после чего Аполлон обращает его внимание на редкие качества Филологии, матери всех знаний. Меркурий вместе с Аполлоном обращается за благословением к Юпитеру. После долгого совещания во дворце Юпитера небожители принимают предложение Аполлона. Филология, узнав о решении её судьбы богами, все же не может избавиться от сомнений, и лишь обратившись к языку символических чисел, она становится уверенной в правильности этого решения. Следует подробнейшее аллегорическое описание этой свадьбы. Филология возносится на Млечный путь, где находится дворец Юпитера. Аполлон приводит ей семь служанок — семь «свободных искусств». Следующая часть трактата содержит энциклопедические сведения о науках. Автор описывает их внешность и одежды, они произносят торжественные речи. Эта книга пользовалась неизменным успехом много веков. Например, в XVI в. появилось девять изданий. В свое время подготовка одного из новых изданий была доверена Лейбницу, правда, тот, занятый другими проблемами, не выполнил этого поручения. В IX веке это произведение стало основным школьным текстом.

Третьим автором, в наибольшей мере повлиявшим на развитие средневековой аллегории, был Боэций (480—524 гг.). Из всех классиков его чаще всего переводили в средневековье. Его переводили в разные времена и король Альфред Великий, и Чосер, и королева Елизавета I. Перевёл его и Жан де Мён, который упоминает Боэция в “Романе о Розе”. Современный переводчик Боэция В. Уоттс, указывая на его значение для литературы средневековья, говорил, что “Божественную Комедию” Данте можно рассматривать как разработку “идей Боэция о подъёме души и её возвращении в свой настоящий дом”. Нередко XII в. называли “веком Овидия”, а также “веком Боэция”. В своём произведении “Утешение Философией”, популярность которого в средние века была огромной, Боэций создает один из самых значительных для этой эпохи аллегорических образов.

Кроме этих “трёх китов”, ставших классикой аллегорической литературы, существовали и другие знаменитые аллегории, которые по времени были ближе к “Роману о Розе”. Это в первую очередь “Жалоба Природы” (“De Planctu Naturae”), которую написал в XII веке Ален де Лилль (Alain de Lille), или, как его ещё называют, Алан Лилльский (Alanus de Insulis). Эту книгу, как становится ясно из романа, прекрасно знал Жан де Мён и во многом на неё опирался. Но самым знаменитым сочинением Алана Лилльского является аллегорическая поэма в гекзаметрах “Антиклавдиан” (её полное название “Антиклавдиан об Антируфине”).

Развиты были к XIII в. не только латинские аллегории. До “Романа о Розе” уже существовали многие аллегорические произведения на французском языке. Среди их авторов одним из наиболее известных является Рауль де Удан, написавший “Видение Ада” (“Songe d’Enfer”) и “Роман о крыльях” (“Le Roman des Ailes”). За несколько лет до Жана де Мёна поэт Рютбеф написал «Битву Пороков и Добродетелей» (“Bataille des Vices et des Vertus”). Современником “Романа о Розе” был Гюон де Мери, которому принадлежит “Крушение антихриста” (“Le Tournoiment de l’Antéchrist”). Ироническую окраску аллегорическим битвам придаёт Анри д’Андели, написавший “Битву вин” (“Bataille des vins”) и “Битву семи Искусств”. Бодуэн де Конде создал “Повесть о Пеликане” (“Le conte du Pélican”).

Аллегория, описывая реальность на конкретном уровне, стремится передать иные понятия. Поэтому она любит странную атмосферу, близкую к волшебной. Но этого мало, и самым верным ключом авторы могут сделать собственное заявление в прологе или в развитии повествований. Чтобы публика не читала без размышлений, авторы часто говорят о “скрытом” и “открытом” смысле. “Роман о Розе” дает это понять сразу.

Пытаясь подобрать ключ к “Роману о Розе”, некоторые находили в его первой части алхимический ребус. Иные склонялись к тому, что это числовой код. Прямые толкования осложняются тем, что нужно учитывать атмосферу сна. Птицы, животные, сад, танец, одежда, цветы, игра зеркал создают, с одной стороны, похожий на мираж фантастический мир, “зазеркалье”, но, с другой стороны, они могут быть вполне определёнными знаками условного языка и вместо миража внимательному читателю могут передать нужное сообщение.

Не будем в предисловии пытаться пересказывать содержание романа или заниматься его подробным истолкованием. Это увело бы слишком далеко. На это есть область специальных исследований. Лучше всего просто прочитать роман, оставаясь свободным от каких-либо навязываемых извне толкований. В дальнейшем каждый читатель, по мере своего интереса, может обращаться к различным комментариям и интерпретациям, которые, впрочем, будут часто оказываться очень разными. Ведь “материя” здесь очень туманная — таинственное видение, а область охвата — очень широкая. Как написал Гийом де Лоррис, "Que c’est li Romans de la Rose || Ou l’art d’Amors est toute enclose" ("Это Роман о Розе, где заключено всё Искусство Любви"). Уже одно это — огромная область для комментариев и истолкований. Но и этим стремлением представить "всё Искусство Любви" дело не исчерпывается. Роман, в конечном счёте, приобрёл гораздо более широкий размах.

Некоторые поэтические произведения начинают со временем называть “энциклопедиями” за широкий охват жизни и глубину её выражения. Мы помним, что пушкинского “Евгения Онегина” называли “энциклопедией русской жизни”. И.С. Тургенев назвал “Фауста” Гёте “энциклопедией немецкой жизни”. Нередко “Божественную Комедию” Данте называют “энциклопедией средневековья”. Великое произведение, конечно, не обязано быть “энциклопедией”. Это не является абсолютным достоинством, поскольку хорошо известно, что такие эпитеты часто способны лишь отпугнуть читателей, обещая тяжеловесность и невыносимую скуку. Но такое название для “Романа о Розе” является вполне естественным и не в ущерб интересу, который этот роман вызывал, являясь в свое время любимейшим чтением самых разных сословий (в основном, конечно, знатного общества). Как и "Божественная Комедия”, “Роман о Розе” в наибольшей степени представляет такую “энциклопедию средневековья”. Роман является не только памятником поэзии, но и содержит целую сумму тогдашнего знания по многом областям жизни и науки, целый мир средневековой учёности.

В этом отношении роман опережает практически все другие выдающиеся произведения, созданные средневековой культурой. Он представляет собой довольно редкое в мировой литературе удачное сочетание учёности и поэзии. От излишней учёности всегда страдает поэзия, но “Роману о Розе” удалось удержаться на поэтической высоте и остаться литературной классикой, а не учёным трактатом. Если понадобилось бы выбрать произведение, которое отвечало бы следующим условиям: во-первых, оно должно принадлежать к числу первоклассных художественных образцов, во-вторых, давать максимальное представление о жизни и философии средневековья то, вероятно, одним из самых подходящих для этой цели был бы “Роман о Розе“. «Это книга, которую можно с полным правом назвать “роман века“.

Во Франции из романов XII—XIII веков на этот уровень могут быть поставлены только “Персеваль”, незаконченный роман Кретьена де Труа (его завершённые четыре романа являются блестящими образцами, но именно этот, последний, стал наиболее важным по значению и положил начало наиболее глубокой традиции, воспринятой от этого автора), и “Тристан и Изольда” нескольких средневековых авторов. За мировую известность достоин быть упомянут еще “Роман о Лисе”, хотя он принадлежит иной, комической традиции. Многие другие произведения можно считать выдающимися, например, “Иосиф Аримафейский”, “Флуар и Бланшефлёр”, “Роман Фиалки”, но сказать, что это книги века, уверенности не хватает.

“Роман о Розе” стал первой большой книгой, рождение которой увидел Париж. До этого большинство выдающихся романов создавались в замках баронов, где поэты были гостями или состояли на службе. С появлением “Романа о Розе” решающий шаг сделала литература города.

Итак, в “Романе о Розе” мы имеем, дело с одним из крупнейших памятников литературы, “в которых отразился век”, если воспользоваться словами А.С. Пушкина, и хотя век так или иначе отражается в каждом произведении, “Роман о Розе” относится к числу самых главных нервов культуры XIII столетия.

А.П. Голубев

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Перевод "Романа о Розе" выполнен по изданию, подготовленному профессором Сорбонны Даниэлем Пуарьоном (Le Roman de la Rose. Paris, Daniel Poirion, Garnier-Flammarion 1974). При переводе поэтического произведения на русский язык стихотворным размером оригинала переводчик неизбежно сталкивается с обычной в таких случаях проблемой: русская строка, соответствующая французской по количеству слогов, гораздо менее информативна. Текст поэтического перевода по количеству строк, как это и положено, соответствует оригиналу. Однако, стремясь в максимальной степени передать не только форму, но и содержание произведения, автор перевода в некоторых случаях намеренно выходит за пределы отмеренного количества строк, что позволяет в этих случаях сохранить какие-либо важные детали или интересную для читателей средневекового романа информацию. Такие отрезки перевода включены в текст в квадратных скобках без нумерации.

Что касается "интерполяций", т.е. более поздних включений в роман неизвестными авторами, которые считают за таковые современные учёные, в переводе они отмечены в комментариях.

Аллегорические персонажи романа предстают перед читателем в мужском или женском облике. При этом следует учитывать, что род французских имён существительных часто не совпадает с родом соответствующих русских имён существительных. Автор перевода стремился показать персонажей романа в том виде, в каком они представлены в оригинале, отсюда несовпадение в некоторых случаях пола персонажа и его имени на русском языке (дама Разум, девица Страх, страж Опасность и т.д.).

В данном переводе т.н. "мужские" рифмы (с конечным ударным слогом) чередуются с т.н. "женскими" (с конечным безударным слогом), что отражает орфографию французских слов, содержащих, или не содержащих, конечную букву "e", которая иногда, особенно на конце стихотворной строки, может произноситься как дополнительный безударный слог. Т.к. появление "e" в конце французских строк оригинального текста — непериодично, то и в данном переводе "женская" рифма не всегда периодично чередуется с "мужской", с преобладанием "мужских" строк. Такая форма произведения представляется наиболее близкой по звучанию к оригиналу.

Часть первая

ГИЙОМ ДЕ ЛОРРИС

Посвящаю перевод Анатолию Павловичу Голубеву, автору первой в России монографии о “Романе о Розе”

₁ Привыкли сон считать обманом. Покрытым сказочным туманом; Однако можно видеть сны, Где знаки тайные даны — ₅ Грядущей жизни откровенья. Макробий[1] в том не знал сомненья. Он толковал подробно сон, Который видел Сципион[2]. А кто считает сны за басни, ₁₀ Не уважать меня те властны, Но открывается и мне, Что тайны видим мы во сне, А не химеры лишь пустые И не случайности простые. ₁₅ Пусть прослыву я дураком, Но вещий сон и мне знаком. И мне мой опыт говорит, Что сон предвестия таит Событий радостных иль горя, ₂₀ Что мы встречаем в жизни вскоре. Мне шёл тогда двадцатый год: Амур в ту пору дань берёт Со всех. Однажды в час ночной Я спал, как будто бы хмельной, ₂₅ Так крепко, что во сне был явлен Мне мир иной, и им оставлен В душе моей глубокий след, — Сон сбылся через много лет. Картин небесных череда ₃₀ Передо мной прошла тогда. Для вас хочу я сон тот вспомнить, Чтоб радостью сердца наполнить. — Ведь сам Амур мне приказал, Чтоб я в романе рассказал, ₃₅ Что видел. Ваш черед просить Его названье огласить: Роман о Розе вы прочтёте, Любви искусство всё найдёте. А ту, которой в первый раз ₄₀ Я посвящаю свой рассказ, Прошу принять его как есть, Ей послужить сочту за честь, Ей нет воистину цены, — Её мы Розой звать должны. ₄₅ Предмет сей нов и столь прекрасен, Что труд мой будет не напрасен. — Достойней всех других она Любовью быть окружена! Итак, молю я нынче Небо, ₅₀ Чтоб Ею он отвергнут не был. Лет пять иль шесть назад, во сне Я видел май: а по весне, Когда пришла пора влюбляться, Все божьи твари веселятся, ₅₅ И голых нет уже кустов, Чтоб не было на них листов Зазеленевших, — снова рад Бывает всяк надеть наряд. Леса, застывшие зимой, ₆₀ Вновь облачаются листвой; Земля, забыв свой бедный вид, Росою утренней блестит И новым платием гордится, Что тысячью цветов искрится. ₆₅ Пестреют травы и цветы Необычайной красоты; А птицы, что молчат всегда, Когда приходят холода, Воспряли после зимней стужи, ₇₀ И в майском небе хор их дружен: Все славят Бога с вышины, Сердечной радости полны. Выводит трели соловей: Он в птичьем хоре всех слышней, ₇₅ Поёт диковинная птица, И жаворонок вновь резвится; А юным — о любви опять Пора приходит размышлять. И сердце у того жестоко, ₈₀ Кто не почувствует притока Любви, когда раздастся вдруг Напевов птичьих нежный звук. Итак, во сне мне показалось, Что всё любовью волновалось ₈₅ В тот восхитительный сезон. На этом не прервался сон. Я вижу: наступил рассвет, И солнцем утренним согрет, В постели я своей проснулся ₉₀ И встал тотчас. Потом обулся И, вымыв руки, из чехла, Где серебристая игла Хранилась, я её извлёк И ловко вставил тонкий шёлк. ₉₅ Позвольте объяснить, в чём дело: Причуда мною овладела — Сейчас же за город пойти, Чтоб птиц послушать по пути. Я рукава мои подшил ₁₀₀ И прочь из дома поспешил, Чтоб насладиться пеньем птах В лугах цветущих и садах. И вот, душою всей ликуя К реке во сне моём иду я, ₁₀₅ Заслышав шум невдалеке: Потоком хладным в той реке Бежит стремительно вода С холма соседнего. Чиста Она, как будто из колодца; ₁₁₀ Не в столь глубоком русле льётся, Как Сена, но зато широк Её сверкающий поток. Я очень долго любовался Тем милым видом, умывался ₁₁₅ Водой прозрачной, а под ней Я видел множество камней. Красивы были берега — На них раскинулись луга. То утро свежестью дышало ₁₂₀ И день прекрасный обещало. Я по траве пошёл густой Вдоль линии береговой. И так вперед я продвигался, Пока вдали не показался ₁₂₅ Какой-то сад, что за стеной Стоял высокой и резной. На ней — портреты лишь одни, Внизу подписаны они. Вокруг фигур изображенья — ₁₃₀ Стены той были украшенья. По памяти я передам, Что на картинах видел там. Увидел я посередине Слепую Злобу на картине. ₁₃₅ Она сварлива и гневна, С противной Кляузой дружна. Одна корысть в ней обитает — Злой в сердце пламень разжигает. Добыча бешеных страстей, ₁₄₀ Она страшней самих чертей! Убого как она одета,

И как лицо противно это: В своей угрюмости оно Морщинами искажено, ₁₄₅ А нос короткий резко вздёрнут, И лоб повязкою обернут. А рядом в левой стороне Портрет такой же на стене, Ну, а под ним, как под другими, ₁₅₀ Стояло персонажа имя: Он Вероломству посвящён. А по соседству помещён Другой портрет: он устрашал И схожим видом поражал. ₁₅₅ Фигура Низости на нём И ошибиться трудно в том: Так глуп её бесстыдный взгляд. Злословит обо всех подряд! И так портрет искусен был, ₁₆₀ Что Низость точно отразил. И страсти той портрет был тут, Кого Стяжательством зовут, Её ничто не успокоит, Пока чужого не присвоит. ₁₆₅ Ничто не интересно ей,

Как только обмануть людей! Так сила эта велика, Что вырастит ростовщика Иль человека вором быть ₁₇₀ Заставит, чтобы погубить. И уготовит ворам сеть, Чтоб после в петле им висеть За то, что ближних разоряют — У них все средства отнимают. ₁₇₅ Уча, как сотворить подлог, Даёт всем жуликам урок; И множится число плутов И тех искусных шутников, Кто ловко жалобу составит, ₁₈₀ В неё поверить суд заставит, И у наследников прямых Отнимет всё наследство их! Вот с крючковатыми руками Стоит Стяжательство пред нами: ₁₈₅ У всех такие, говорят, Кто в жульничестве виноват. Кто и других толкает даже На омерзительные кражи

И не приложит там души, ₁₉₀ Где воровством не погрешит. Ещё один был персонаж, Похожий на дурной мираж: Фигура здесь помещена, Что Скупости посвящена. ₁₉₅ Она была худой и грязной, Зелёною и безобразной! Её тщедушный бледный вид О нездоровьи говорит: Иль ела Скупость очень мало, ₂₀₀ Иль от апатии увяла. Я думал, что она мертва Иль только случаем жива: Быть может, только хлебом кислым; И кожа вся на ней обвисла. ₂₀₅ Скупа старуха — оттого И не имела ничего: Лишь платье старое на ней, Какого не сыскать страшней, И всё в лохмотьях, словно в драке ₂₁₀ Его отняли у собаки! А рядом с этой госпожой Пальто на жерди[3] небольшой, И платье бурое висит. Весь гардероб немодно сшит: ₂₁₅ Пальто, как видно, не из белки И без какой-либо отделки. Внутри — овчины чёрный мех, Но сколько ж на пальто прорех! И мешковато, и мохнато... ₂₂₀ И платье — тоже старовато: Лет двадцать куплено назад, Но и его тут не спешат Надеть. — Ведь Скупость пожалеет Его носить, и не сумеет ₂₂₅ Потратить деньги для того, Чтоб после заменить его. А кошелёк зажав в руке, Так жадно прячет в кулаке И так она его связала, ₂₃₀ Что невозможно вынуть стало Монетки даже: Скупость та Деньгами только занята — Ничто не купит, не продаст, И никогда их не отдаст. ₂₃₅ А дальше Зависти портрет:

От жизни радости ей нет, И не смеётся никогда, Пока к вам не придёт беда. Когда честнейший терпит крах, ₂₄₀ Тогда она себя в правах Считает полных веселиться — Его несчастьем насладиться. Особенно же велика Та радость, если видит, как ₂₄₅ Семью немилостью пугают, Бесчестьем всюду покрывают. И если кто-нибудь в чести, Что смог за храбрость обрести, Иль уважаем потому, ₂₅₀ Что равных нет его уму, — Он будет, как это ни странно, Её лишь ранить непрестанно; Имеет столь жестокий нрав, Что, ближних ни за грош продав, ₂₅₅ Уж ненавидит всех вокруг, Будь то хоть родственник, хоть друг! Но заплатить за то, что всласть Чужою кровью напилась, Должна сполна. Она страдает, ₂₆₀ Что кто-то благо совершает; Терпеть не может и отца, Но мучается без конца И полна злобного кипенья, Желая Господу отмщенья. ₂₆₅ Людей готова всех хулить И самых лучших очернить, И если только бы смогла, Она того бы избрала, На ком греха не отыскать, ₂₇₀ Кого нельзя ей упрекать И в самом мизерном пороке — Не будет правды в том упрёке — Того, кто всех людей честней, Хотелось бы унизить ей. — ₂₇₅ Его б заслуги умаляла, Своё в него вонзая жало! Я на картине увидал, Что взгляд её мне передал: На Вас глядит исподтишка ₂₈₀ Она лишь краешком зрачка. Двумя не смотрит Зависть разом, А лишь одним шпионит глазом: Приоткрывает глаз на треть, Чтоб искоса на всех смотреть. ₂₈₅ Когда людей красивых видит, — За красоту их ненавидит Как ненавидит и всех тех, Кому сопутствует успех. Любовь и уваженье видя, ₂₉₀ Всегда останется в обиде. От Зависти недалеко Печаль страдала глубоко, Поддавшись тяжкому недугу, Превосходя свою подругу ₂₉₅ Скупую сильной худобой И мертвенною белизной

Лица. — А в чём того причины? — Тревоги только, да кручины Несли отраду в душу ей. ₃₀₀ Средь бела дня и средь ночей Не раз тоска её брала И так бедняжку извела, Что нет совсем на ней лица — Измучилась уж до конца! ₃₀₅ И где вы существо живое, Что на страдание такое Способно, сможете найти? Я думаю, на всем пути Не попадётся вам и тот, ₃₁₀ Кто развлечение найдёт Для дамы этой: вероятно, Себя помучить ей занятно, И не захочет быть она От боли долгой спасена: ₃₁₅ В скорбях душа её лежит, А сердце — скорбью дорожит. Лицо угасло без надежды, С отчаяньем свои одежды Она давно разорвала ₃₂₀ И даже кос не сберегла, Что про плечам лежали ладно, — Повыдергала их нещадно! Мы приведём еще черту, Что дорисует даму ту. ₃₂₅ По виду догадайтесь сами, Какими горькими слезами Она поплакать бы не прочь. Рыданий тут сдержать не в мочь Выносливому человеку, ₃₃₀ Кто видит бедную калеку! Мечтая жизнь свою сгубить, Она нарочно будет бить Себя настолько увлечённо, Чтоб быть ей вечно огорчённой, ₃₃₅ Тщедушной, бедной и больной, И не до смеха ей одной... В душе её тесно от бед — Для радости там места нет. За нею следовала Старость, — ₃₄₀ Ей хромота в удел досталась. Совсем зачахла: чуть жива, Да и кормилась-то едва; На свете жить давно устала, И голова седою стала, ₃₄₅ Как белый полевой цветок. Никто бы, кажется, не смог Ни жалости и ни убытка Почувствовать, когда бы пытка Старухи этой прервалась: ₃₅₀ То высохшая ипостась Когда-то молодого тела Фигурой адскою глядела. Румянец щёк её угас, Поблек оттенок яркий глаз, ₃₅₅ Закостенели оба уха, И вот беззубая старуха Уж не пускалась больше в путь, Чтоб смерти ей не помянуть. (Ей вряд ли удалось бы разом ₃₆₀ Преодолеть и три туазы[4]!) Состарить время всех спешит, Неумолимо суд вершит, И никогда не отдыхает, А только шагу прибавляет ₃₆₅ И убегает в никуда. Куда тайком бегут года? Нас кажущейся остановкой Они обманут очень ловко. Лишь мысль появится на свет, — ₃₇₀ Её уж в настоящем нет. Уходит время без оглядки Как будто бы играет в прятки, И ни единой капли вспять Нельзя нам обратить опять, ₃₇₅ Как не вернуть ручья в исток. И, как стремительный поток, Всё на пути своем сметая, Несётся время, разрушая Железо крепкое само — ₃₈₀ Не остановится оно! Оно готово поглотить Все, что живёт, и изменить Обличье всей растущей твари, Питает все, и после — старит: ₃₈₅ Отцов состарило, друзей, Правителей и королей, И нас состарит непременно, — Всё в преходящем мире тленно. Обезоружило оно ₃₉₀ Старуху. Тоже суждено Ей стать беспомощной: шутя Как будто в малое дитя Она теперь превращена — Рассудка даже лишена. ₃₉₅ Покуда юною была, Такой понятливой слыла! Но остроумием ничуть Былым ей нынче не блеснуть. Вот внешности её детали, ₄₀₀ Что точно облик воссоздали: До пят старуха для тепла В меха завернута была. Давно доподлинно известно, Что все старухи, повсеместно ₄₀₅ Боятся сильных сквозняков, — Ведь организм у них таков. В портрете по соседству верно Признал я Ханжество мгновенно: С двойной душой тот персонаж. ₄₁₀ И если спать приляжет страж, То навредить не преминет — Делишко злое провернёт. Благочестивой недотрогой, Ведущей образ жизни строгий, ₄₁₅ Она, конечно, прослыла И с виду искренней была, В поступках — будто бы святой. — Ну, а в душе гнездились той Одни лишь помыслы о худе, ₄₂₀ С которым долго ждать не будет. И как портрет её хорош, Насколько образ с правдой схож! Одежда говорит: скромна, Издалека пришла она ₄₂₅ И никогда не веселится. На ней надета власяница, В руках у ней молитвослов, Она лиет потоки слов: Молитвы день и ночь читает, ₄₃₀ Святых как будто призывает. Измождена она постом И мертвенно бледна притом. Её страданье так искусно, Но сердце — зло её и гнусно: ₄₃₅ Почёт мирской необходим, А в рай дороги нет таким. И, как Писанье утверждает, — Свою награду получают Ханжи. Но в Царство Божье вход ₄₄₀ У них тщеславие крадёт. И завершался Нищетой Портретов тех унылый строй: Нет денег, тела не прикрыть, — Смогла в котомке сохранить ₄₄₅ Лишь только ветхие халаты, И то на них — одни заплаты! Так и живёт она нагой, Как червь презренный под ногой. А непогода как придёт, ₄₅₀ Так Нищете дрожать черёд. — Ни с чем ей выпало остаться, Своей кончины дожидаться. И всех людей боялась та Страдающая Нищета: ₄₅₅ Не любит бедноты народ И презирает этот род. Пусть будет проклято мгновенье На свет бродяги появленья! — Ведь рок над ним уже висит: ₄₆₀ Он никогда не будет сыт, Не будет хорошо одет Или любовию согрет. Я долго с места не сходил И глаз с портретов не сводил, ₄₆₅ Рассматривал их стройный ряд, — Как в рамках золотых блестят Они на фоне голубом, А их порядок вам знаком. Стена оградою служила: ₄₇₀ Она пределы положила, Прохожий чтобы не попал Случайно в сад, где трепетал От радости весь птичий хор; Хотя такой в саду простор, ₄₇₅ Что дал приют он многим птицам — В три раза больше, чем селится По королевству[5]: за стеной Не тесно было ни одной. Как гармонично голоса ₄₈₀ Звучали в этих небесах! И лучших мне не доводилось Услышать, сколько б ни водилось В лесах французских певчих птиц, Как жалобно бы ни лились ₄₈₅ Напевы!... Лишь одна мечта В моей душе была тогда: Как благодарно было б сердце Тому, кто мне откроет дверцу, Кому доступен тайный ход, ₄₉₀ Кто чудом в сад меня введёт. И хором птичьим очарован Настолько я, что уготован Когда мне был бы вход в тот рай — Покинуть сад не заставляй ₄₉₅ Меня и за сокровищ горы, — Милей мне птичьи разговоры. Итак, попал я в звуков плен, И озадачен я у стен: Какую хитрость мне найти, ₅₀₀ Чтоб в сад проникнув, обрести Его блаженство? Но к несчастью Напрасно в сад мечтал попасть я: Нет ни лазейки, ни норы, Ни самой крохотной дыры, ₅₀₅ Не видно ни единой щели, Где б люди проскользнуть сумели. И вот в растерянности я, В смятении душа моя: Ведь сада мне не увидать; ₅₁₀ И я в уме перебирать Возможности все принялся, У Неба помощи прося. Никак я не хотел поверить, Что нету ни единой двери ₅₁₅ В его владения, и вот, Почти уж завершив обход, Я вдруг заметил очертанья В стене какой-то дверцы тайной. Так крошечна и так узка, — ₅₂₀ Но как заманчиво близка! Хоть и закрыта на замок Она была, — другой не смог Я отыскать в глухой стене. Стучать лишь оставалось мне. — ₅₂₅ И дверь в конце концов открылась, А в ней девица появилась: Так благородна и юна, И миловидна, и нежна; На ней корона с позолотой ₅₃₀ Была искуснейшей работы; Сияет золото волос, И шапочка на них из роз[6]. Высокий лоб её открыт, И кожа нежная блестит ₅₃₅ Так дивно; изогнулась бровь Красивой линией; цветов Как будто аромат повеял — Её дыханье; розовее Ни губ, ни щёк вам не видать, — ₅₄₀ Волшебница — ни дать ни взять! И так чудесен без прикрас Разрез её небесных глаз, И ямочкою подбородок Её отмечен; в меру тонок ₅₄₅ И строен женский силуэт, — Пропорций лучших в мире нет! Длинна и грациозна шея, — Казалось, нет её нежнее, Безукоризненно бела. ₅₅₀ И видел я — в руке была У ней привычная вещица: Чтоб на ходу прихорошиться, Держала зеркальце она. Причёска гребнем убрана ₅₅₅ С весьма богатым украшеньем; Изящны рукавов суженья, — И весь наряд её таков, Что образец он образцов! И чтобы руки были белы ₅₆₀ И гладки, а не загорелы, — Перчаток пара служит ей, Что снега самого белей. А котты[7] гентское сукно С тесьмой по краю — зелено. ₅₆₅ И по её казалось платью, Что без особого занятья Она свои проводит дни, — Знакомы игры ей одни. Со вкусом выберет наряд, ₅₇₀ И по утру выходит в сад; И, наслаждаясь цветом мая, Живёт, совсем труда не зная! Итак, она передо мной — Прекрасный образ неземной. ₅₇₅ Та дева дверцу отворила И милосердно говорила Со мною. Поблагодарив Её за милость и спросив, Как имя ей, пренебреженья ₅₈₀ Я не увидел даже тени В лице: её ответ был прост, И не смутил её вопрос. “Меня назвали Беззаботность: К забавам я имею склонность. ₅₈₅ Свободна от забот весь день, Но мной не управляет лень. Трудом досуг не занимаю, Лишь косы утром заплетаю. И господином я горжусь, ₅₉₀ В чьём подчиненьи нахожусь. Владелец этих насаждений, Что нам приносят наслажденье И от далёких сарацин Привезены, — мой господин. ₅₉₅ Он сам ухаживал за ними, Когда же выросли большими Деревья, — сказочный тот сад Ограды каменной квадрат Замкнул. И там по всей длине ₆₀₀ На зубчатой глухой стене Фигуры видеть вы могли, Когда поближе подошли Вы к восхитительному саду. Случается, в его прохладу ₆₀₅ Приходит время провести, Чтоб в играх счастие найти, В ликующем сопровожденьи — Мой господин Отдохновенье. Да и сейчас он, как всегда, ₆₁₀ Быть может, слушает дрозда Иль пенье прочих птиц. Резвится Со свитой он. И веселится В саду чудесном весь народ, И вряд ли кто-нибудь найдёт — ₆₁₅ То господину слышать лестно — Места красивей. Неизвестно О лучшем саде никому, И господину моему.” Когда окончен был рассказ, ₆₂₀ Я обратился к ней: “У Вас Так всё приветливо вокруг, И если здесь Ваш славный друг Отдохновение в компаньи, Блистательных особ собраньи, — ₆₂₅ То сомневаться нет причин, Что не откажет господин И мне его увидеть свиту, Её чтоб восхититься виду, Когда в ней каждый столь красив, ₆₃₀ Столь элегантен, и учтив...” И слов я больше не нашёл, Но молча в дверцу ту вошёл. И вот вступил я в сад цветущий, Самой хозяйкою допущен. ₆₃₅ И за высокою стеной Я вдруг увидел рай земной. Как наше б ни было богато Воображенье, — бедновато Оно нам нарисует рай, ₆₄₀ Как ты его ни представляй! — Был всюду слышен птичий щебет, Что приводил всю душу в трепет: Там горлицы и соловьи Беседы звонкие вели, ₆₄₅ А из тенистой кроны бойко Им вторили скворец и сойка; И целой стайкой корольки Кружили; ласточки легки, Как будто пух. И тут и там ₆₅₀ Вплетали крики в птичий гам Щеглы и малые синицы, А с ними — и другие птицы. Средь них и жаворонки есть, Да только всех не перечесть. ₆₅₅ Там белобровик, певчий дрозд, (Его мотив совсем не прост), В своем стараньи — точно знает — Заглушит даже попугая И всех, кто в рощице живёт. — ₆₆₀ Вот как певец усерден тот! Их служба благозвучна здесь, Как будто ангельская песнь. Те звуки не знакомы слуху, — Ни одному земному уху. ₆₆₅ Сравню, пожалуй, их с одной Сладкоголосою морской Сиреной. Ими поглощённый, Я ликовал, и увлечённый Концертом славным, — всё забыл ₆₇₀ И несказанно счастлив был. За столь бесценную услугу Благодарю мою подругу, Что так добра ко мне была И в кущи райские ввела. ₆₇₅ В стихах её превозношу, Что было после — расскажу. Позвольте описать вначале, Какие роли там играли Тот, кто владельцем сада был, ₆₈₀ И кто с ним хоровод водил. [А после опишу сам сад — Животных полный вертоград.] Справляя службу куртуазно, Поёт там нежно и согласно Волшебных птиц большой отряд, Там лэ[8] любовные звучат. ₆₈₅ Одни поют на низких нотах, Другие, будто отработав, Берут высокие тона. Как будто мощная волна, Мне сердце песни освежили ₆₉₀ И от хлопот земных омыли. Послушав несколько минут, Я поспешил искать приют Отдохновенья. Поглядели б И вы со мной, на самом деле ₆₉₅ Что из себя он представлял. Свернуть направо заставлял Меня прекрасный аромат Укропа с мятой. В чудный сад Я углублялся в нетерпеньи, ₇₀₀ Вдали услышав хора пенье. И в дальней роще увидал Я, наконец, кого искал. Как ослепительны казались Те существа, что повстречались: ₇₀₅ И благороден, и пригож Их лик — на ангельский похож. Тот, взявшись за руки, народ Составил дружный хоровод, А Радость их была солисткой. ₇₁₀ Какой прекрасною артисткой Певица эта прослыла, Как чудно хор она вела! Никто другой бы так умело Припев не вставил: Радость пела ₇₁₅ Настолько чисто и легко, Что торжествующий покой С тем пением вливался в сердце. То с хором в унисон, то в терцьи С мелодией звучал тот глас, — ₇₂₀ Так плавно музыка лилась! И Радость, будто невесома, И грации полна особой, Кружилась быстро в танце том, И круг был ею весь влеком. ₇₂₅ Фигуры в нём изображала И ритм ногою отбивала, — Притопом лёгким башмачков. Порядок был у них таков: Обычно открывала пенье, ₇₃₀ Держала хор в повиновеньи Солистка Радость: ведь она Для песни будто рождена. Вы хоровода бы круженье Со мною видели, движенья, ₇₃₅ Что совершал любой танцор Непринуждённо! — Им простор Для реверансов и шагов

Предоставлял травы покров. Вы видели бы музыкантов: ₇₄₀ Флейтистов, прочих оркестрантов! Жонглёр[9] был там и менестрель[10], Что голосом выводит трель: По-лотарингски[11] музыкален, И песен строй тех уникален. ₇₄₅ Звенели колокольцы там В подвижных пальцах милых дам: Они подбрасывали их, Ни разу вниз не уронив: Так ловко в воздухе поймают, ₇₅₀ На палец быстро надевают; Другие — весело поют, И не считают здесь минут. Была задача господина — Следить за круга серединой ₇₅₅ И выдвигать попарно дам. — Он ими любовался сам: У них причёска завитая, Сидит одежда, как влитая, Случайного наряда нет, — ₇₆₀ Подобран и покрой, и цвет. Как грациозно танцевали: То расходились, то встречали Друг друга, радостно стремясь Соприкоснуться. И кружась, ₇₆₅ В момент взаимного лобзанья И губ приветного касанья Спешат друг друга оттолкнуть Чтоб им обратно повернуть. Скажу вам честно: эта юность ₇₇₀ Так резва! Ну, а мне бы трудность Немалую составил трюк: Каких бы стоил только мук! Так, я следил за хороводом, За каждым быстрым поворотом, ₇₇₅ И взглядом повстречался я, [12]С одною дамою, моля О милости. Сказать могу, Что Куртуазностью[13] зовут Ту даму: как она добра, ₇₈₀ И расторопна, и бодра! Господь её оберегает, И грубости она не знает. Любезно[14] позвала меня, Спросила: “Чем полезна я ₇₈₅ Могу быть? Ваш настал черёд Вступить в наш общий хоровод”. А я нисколько не смутился И к танцу присоединился. Когда я просто наблюдал, — ₇₉₀ То вовсе и не замышлял Противиться. Но не хватило Мне смелости. Как это мило, Что доброй дамой приглашён, Теперь я всеми окружён ₇₉₅ И рассмотреть могу свободно Кружащихся — кого угодно: Наряды, выправку, лицо Танцоров тех со всех концов! Я каждого представлю вам. ₈₀₀ Отдохновенье — строен, прям, Высок, — собой прекрасен, словом. Самой природой избалован, В компаньи он всегда блистал И взгляд невольно привлекал: ₈₀₅ Его фигура без изъяна, Лицо кругло его, румяно, В его сияющих глазах, Голубизна, что в небесах. Так рот и нос его красивы, ₈₁₀ Как будто списаны с картины, А волосы лежат волной, У них оттенок золотой. В плечах широк, но гибок пояс, И с ним, как с рыцарем, знакомясь, ₈₁₅ Сказали б вы о нём — герой! — Так статен он, хорош собой. Законодатель он манер И настоящий кавалер! В богатом ходит он наряде, ₈₂₀ И на его парчовом платье — Фигуры птиц. А на ногах Он носит туфли на шнурках. Его прелестная подруга Сплела между собою туго ₈₂₅ Цветов прекрасных стебельки, И розы, будто огоньки, На голове его сияли И господина украшали. И кто же так его любил ₈₃₀ И был Отдохновенью мил? Певица Радость с ним в компаньи, Исполнена очарованья. Задорна, любит поиграть И песни громко распевать. ₈₃₅ И с детства самого она В Отдохновенье влюблена: И в хороводе с ним бывает, И всем другим предпочитает. Весёлым танцем увлечён, ₈₄₀ Ей крепко руку держит он. По красоте и обаянью Вполне подходят те созданья! И словно розовый бутон — Её лица румяный тон, ₈₄₅ А кожа нежная тонка, И кажется, шипом цветка Её возможно повредить! Бровей её тончайших нить — Дугой. И прежде взгляд смеётся, ₈₅₀ Чем смех веселый раздаётся. Нос вылеплен рукой богов, И ротик целовать готов Её возлюбленного. Бел И волос был густой. Блестел ₈₅₅ В причёске золотой шнурок, На шляпке — разноцветный шёлк, Вот кропотливая отделка! И вышит был рисунок мелко. А платье — с золотой тесьмой ₈₆₀ И вышивкою дорогой, Парчовое. У господина На платье — эта же картина. И Радость — рядом с ним всегда, Быть спутницей его горда! ₈₆₅ И бог любви был в хороводе. — В его капризах, как в погоде, Нам ничего не угадать. Стрелою любит попадать Внезапно в жертву. Не исправит ₈₇₀ Никто его каприз, и правит Он всеми. Восхищён любой Его небесной красотой. Послушны все, любого чина, Ему — хоть дама, хоть мужчина. ₈₇₅ В служанку даму превратив, Заносчивость ей воспретив, Он против всех порядков света, Сеньора сделает валетом. Но сам он со слугой не схож ₈₈₀ И на виллана[15] не похож. Боюсь, не опишу вам чётко Амура плащ, но был он соткан Из тонких нежных стебельков И свежих полевых цветков. ₈₈₅ Фиалки были сплетены В сплошную ткань, окаймлены Манжеты белыми цветами И голубыми васильками. Рисунок был замысловат, ₈₉₀ Как будто вышит целый сад! Соседствовали тут попарно И мелкий зверь, и леопарды. А их орнамент окружал — Сюжет единый содержал. ₈₉₅ И вышиты чудесно птицы, А с ними — маленькие львицы. Эмблемы, ромбы тоже в нём, — С какой любовью он сплетён! И шапочка из роз венчает ₉₀₀ Амура облик. Источает Она прекрасный аромат, И соловьи над ней кружат. Задеты ими, лепестки На землю падают, легки. ₉₀₅ Как необычен весь наряд! И розы алые горят Вкруг головы его. Спустился Амур с небес и появился Он в сонме птиц, как ангел сам, ₉₁₀ Что Божий свет приносит нам! И смотрит, как резвится хор, С Амуром рядом — Нежный Взор. Прекрасный юноша держал Два тюркских лука. И мешал ₉₁₅ Весь этот груз его движенью: Он мог лишь наблюдать круженье. Один был тёмен лук и крут, От старости совсем погнут, Но как изящен лук другой — ₉₂₀ Из древесины молодой: И шест отлично отшлифован, И вдоль он весь был изрисован Фигурами прекрасных дам И кавалеров по пятам. ₉₂₅ Для луков этих Нежный Взор Держал в руке своей набор: Амуру он принадлежал, Всего десяток содержал Он стрел, но половина их ₉₃₀ Была красивее других: И обработаны резцом, И в оперенье золотом. И эти пять — так остры были! Они бы точно поразили ₉₃₅ Любую жертву. И пока Они внутри — наверняка Та жертва сильно бы страдала, Но не от грубого металла: Ведь та стрела, что лучше всех, — ₉₄₀ Была Краса. Её успех Неоспорим. Но все же чаще Успех имеет настоящий Её подруга — Простота. Была и третья здесь сестра, ₉₄₅ Ей храбрость добавляет ценность, Ей имя было — Откровенность. И Куртуазностью она С изяществом оперена. Компания была ещё, ₉₅₀ И сердцу с нею хорошо. Недалеко такие стрелы Летают: есть у них пределы, Но если кто-то под рукой, — Стрелою ранен он такой. ₉₅₅ А имя пятой — Милый Вид. Опасности он не таит, Однако, иногда способен Он рану нанести особе. И скверны так другие пять, — ₉₆₀ Врагу их страшно пожелать! И первой средь опасных стрел, Чей стержень дьявольски чернел, Гордыню в тот колчан устроил Хозяин. И не больше стоил ₉₆₅ Вид отвратительный второй — Вид Низости с душой кривой: Она покрыта чёрной краской, Предательства жестокой маской. Стыдом одна из них звалась, ₉₇₀ Ну, а четвёртой дали власть Ввергать в несчастья и печали — Отчаяньем её назвали. Коль пятая вас поразит — Непостоянством заразит, ₉₇₅ Изменой. И в горбатый лук Все предназначены пять штук. И будет им служить покорно Его уродливая форма, И с ними будет чёрных пять ₉₈₀ Опасных свойств он посылать. О силе стрел я умолчу, Но скоро я вас научу Значенью их. И не забуду Всю истину сказать, покуда ₉₈₅ Ещё не кончен мой роман... Теперь я облик передам Танцоров всех, их поведенье И благородные движенья, — Ведь не случайно бог любви ₉₉₀ Их выбрал в спутники свои. Так, ближе всех к себе держал И в танце крепко обнимал Он Красоту. — И та была Не сумеречна, а светла. ₉₉₅ И относилось то же имя К стреле, что лучше меж другими. И облик весь её сиял И круг как будто освещал: Сравнима разве что с Луной, ₁₀₀₀ Ведь рядом с ней звезда — свечой Покажется. С росою можем Сравнить мы нежность дивной кожи — Бела и тонка, словно шёлк Иль словно лилии цветок. ₁₀₀₅ И прям её был хрупкий стан; Совсем не нужно ей румян, — Лик выразителен без краски, Черты его так полны ласки! Прекрасны были рот и нос, ₁₀₁₀ А пряди светлые волос Касались пят. Мне не забыть, С какою плавностью водить Она умела хоровод, Как совершенен танец тот! ₁₀₁₅ Волненье сердце наполняет, Когда о ней напоминают. И в мире нет её светлей, Ни миловидней, ни стройней; Так грациозна, белокура, ₁₀₂₀ Нарядна спутница Амура! Ну, а живой и добрый прав, Ей обаяния придав, Пусть довершает облик той, Что краше юности самой. ₁₀₂₅ А у соседки Красоты Слегка надменные черты: Богатства чин высок, конечно, Она сильна и бессердечна. К Красотке смело подошла, ₁₀₃₀ Поскольку ростом превзошла Свою сестру. Кто дерзок с ней Иль с приближённым, — пожалей Себя вперёд всего: она Не только радости вольна ₁₀₃₅ Нам приносить порой, но страх, Что наша жизнь в её руках. И тот прослыл бы смельчаком, Кто, с шутками ее знаком, Ей мог бы, всё же, поперёк ₁₀₄₀ Сказать словечко хоть разок! Богатству всякий поклонялся — Расположенья добивался И госпожою величал С улыбкой — и велик, и мал. ₁₀₄₅ Богатство всеми управляла, Всех в послушании держала, Кормила при дворе льстецов, Завистников и подлецов: Любви достойных лишь унизить ₁₀₅₀ Они мечтают. И зависеть Заставят всех от госпожи. Вблизи, как робкие пажи, Они готовы похвалить И всем стремятся угодить. ₁₀₅₅ Они так мило улыбнутся, Но, стоит только отвернуться, — Как неожиданно о вас Дурное скажут в сей же час. Все кости жертве перемоют ₁₀₆₀ И похвалы не удостоят, Честнейшего не пощадят — Всех клеветою очернят. Хоть фаворитом стать пора По всем заслугам, — со двора ₁₀₆₅ Таких велят они прогнать И за людей не признавать. А сколько принесли страданья Завистники! В своём изгнаньи Их пострадавший проклянёт, ₁₀₇₀ И Неба кара их найдёт. Богатство выглядела знатно: Одежда скроена занятно, И платьев ни на ком из них, Пожалуй, не было таких. ₁₀₇₅ Всё в золоте, пурпурный фон, Портреты герцогов на нём И королей. А платья ворот — Был золотой чернёный обод: Блестел он тысячью огней ₁₀₈₀ От дорогих цветных камней. Богатство пояс поверх платья Надела с пряжкою. — Из знати Никто другой, кто был богат, Не мог украсить так наряд. ₁₀₈₅ На пряжке тоже камень был, Он свойства дивные таил: Тому, кому принадлежал, Он безопасность обещал От всяческого отравленья. ₁₀₉₀ Другой — приносит исцеленье Чудесным образом: покой Несёт от боли он зубной. Вы лишь на камень бросьте взгляд, — И зубы больше не болят. ₁₀₉₅ Так оба камня велики, На вес, должно быть, нелегки! И золотая диадема, Вкруг головы её блестела, На белокурых волосах — ₁₁₀₀ Её затейливых косах. Сколь это кропотливый труд: В оправе каждый изумруд, Рубин тут вставлен и сапфир, Оттенков разных — целый мир! ₁₁₀₅ И был увенчан ряд камней Алмазом, что других светлей. И ночью свет того алмаза Простому оку виден сразу! А рядом, продолжая круг, ₁₁₁₀ С ней за руку — любимый друг, Красивый молодой блондин. И тот предпочитал один В роскошных комнатах селиться, Любил всегда принарядиться... ₁₁₁₅ Во всем готовая помочь, Богатство с ним дружить не прочь. А если кто-нибудь отменным И по породе очень ценным Не находил его коня, — ₁₁₂₀ Он, словно вор, себя браня, Испытывал при этом стыд: Себе он это не простит. И, может быть, любил он даму Богатство, чтобы к ней исправно ₁₁₂₅ Ходить и деньги добывать — Свои расходы покрывать... А с ней соседствовала Щедрость. Всех чествовать — её потребность: Дарить, иль тратить, иль давать ₁₁₃₀ Никак не хочет уставать! Известны нам её манеры, — Она ни в чём не знает меры. Её хоть даже разори, Ответит с радостью: “Бери!” ₁₁₃₅ Известен Александров[16] род Раздачей искренней щедрот. Да и Стяжательство само Не столь в делах своих сильно: Не так стремится накопить, ₁₁₄₀ Как Щедрость любит одарить. Врагов — и тех добром встречала, Подарки тоже им вручала. Пусть в сердце будут зло держать — Им перед ней не устоять. ₁₁₄₅ Окажет добрую услугу, — И вот уж не врагу, а другу Свои усилья посвятит И в благодарность превратит Дурные чувства. Безразлично, ₁₁₅₀ Кому тот дар назначен лично: И нищий, и богатый рад, Что нет у Щедрости преград Ни в чём. И нет того глупее, Кто денег ближнему жалеет, ₁₁₅₅ Хоть самому и не нужны, — Так в жадности они смешны! Скупой один среди людей, И не найти ему друзей, Земель завоевать не сможет, ₁₁₆₀ Врагов к себе не расположит. А Щедрость — души покорит, Как привлечёт металл магнит. И Щедрость носит тот же цвет: На ней был пурпур. Силуэт ₁₁₆₅ Её как будто бы отточен, И облик — элегантен очень. Лицо, как и у дам других, Красиво. Только воротник Отсутствовал на чудном платье: ₁₁₇₀ Подарен он недавно, кстати. Хоть вырез больше стал открыт, Её не портил этот вид. Немножко ворот отставал И нежность тела открывал, ₁₁₇₅ И любоваться было можно Её атласной белой кожей. И Щедрость молодца вела: Он рыцарь Круглого Стола, Придворный короля Артура,[17] — ₁₁₈₀ В доспехах статная фигура Его об этом говорит, На солнце шлем его горит. Вот имя Доблесть у него На флаге изображено. ₁₁₈₅ И слава о его победах Не меркнет в сказках и легендах. С турнира к даме мчится он: Соперник в битве побеждён, Помят копьём блестящий шлем, ₁₁₉₀ Враги побиты, взяты в плен. За ними Искренность прошла: Как первый снег, она бела. Глаза задорные, и синий Их цвет глубок. И голубиный ₁₁₉₅ Был кроток взор прекрасных глаз, Нос прям, и пышен белый влас. Округлы брови. Лик её Являл признание своё В готовности тому быть верной, ₁₂₀₀ Кто к ней любовь проявит первый. Ведь тот душой своей велик, Кто другу прочь не повелит Уйти. В душе она имеет Сочувствие и всех жалеет. ₁₂₀₅ К лицу одежда ей была, Что из простого полотна, И замечательно сидела, А цвет её был — чисто белый. (Все в белом женщины свежи: ₁₂₁₀ И молоды, и хороши!) Та белизна нам открывает, Что только честность обитает В её душе и доброта. В руке держала дама та ₁₂₁₅ Ладонь красивого юнца: Похож на своего отца, Казалось, мальчик — на сеньора И пэра Англии — Виндзора. Я имени его не знал, ₁₂₂₀ Но принца в нём тотчас признал. [18]И Куртуазность танцевала В том хороводе. Уважала Её вся публика. Она Проста, и вместе с тем умна. ₁₂₂₅ Гордыни нет на ней и тени, Была она любима всеми. Меня заметив в стороне, Она приветливо ко мне Пошла. И круг покинув тот, ₁₂₃₀ Меня уж за руку ведёт. Не подозрителен, не глуп Был взгляд её, и тон — не груб. Но мудростью исполнен образ. И ни о чём не беспокоясь, ₁₂₃₅ С ней можно было говорить Без риска осмеянным быть. Так мудр любой её ответ, А вежливости — высший свет Такой не видывал. Пример ₁₂₄₀ Она изысканных манер. Темноволоса, ясны очи, — Сама императрица точно! Иль королевой назовёшь Её, и друг её пригож. ₁₂₄₅ Он под руку её ведёт, Всегда рассказом увлечёт, Воздать почёт другим умеет, Оружьем хорошо владеет. [19]Танцует Куртуазность с ним, ₁₂₅₀ И ею крепко он любим. И Беззаботность так легко Кружилась там недалеко, В кругу была среди красавиц. К портрету нечего прибавить: ₁₂₅₅ Я описал всю прелесть в нём И вам поведал обо всём, Что в ней увидел; лишь отмечу, Что был я счастлив бесконечно, Когда калитку отворя, ₁₂₆₀ Впустила в сад она меня. А дальше Юность выступала: Она смеялась и играла, Пятнадцать было ей всего. Ещё не знала ничего ₁₂₆₅ Из светских правил и приличий, Резвиться было ей привычно. Она наивна и мила, Ни на кого не держит зла. И друг так близко танцевал, ₁₂₇₀ Что девочку он обнимал И не стыдился ни танцоров, Ни музыкантов и ни хоров: Ведь радостней других утех — Поцеловаться им при всех, ₁₂₇₅ И, словно птицам в небесах, Не ведом им ни стыд, ни страх. Приятен, мил и всех он краше, И вряд ли он подруги старше! Так составляли с другом друг ₁₂₈₀ Танцоры те подвижный круг. Не всех я перечислил здесь, — Ещё в нем персонажи есть: Очаровательны, и тоже Манерами на них похожи. ₁₂₈₅ Я круг танцоров рассмотрел И путь продолжить захотел Туда, где лавр произрастает И кедр местность украшает; Где сосны стройные стоят ₁₂₉₀ И тутовых деревьев ряд. Танцоры уж остановились И постепенно расходились В тени дерев поговорить. О, как прекрасно проводить ₁₂₉₅ Они умеют время! Тот Несчастен, кто так не живёт. Нам больше нечего хотеть, Как друга верного иметь, Того, кто всех тебе милей, — ₁₃₀₀ И в этом радость жизни всей. Так, я всё дальше уходил, По саду весело бродил И вдруг случайно увидал, Как бог любви к себе позвал ₁₃₀₅ Слугу. Явился Нежный Взор, И я услышал разговор: Амур в беседе рассуждал, Что лук без дела пропадал, И, взяв колчан для добрых стрел, ₁₃₁₀ Меня поймал он на прицел. О, я не думал, как опасно Гулять по саду; мне неясно, Какой был у Амура план, И что за жребий был мне дан. ₁₃₁₅ Я шёл, мечту в груди храня, Что не оставит Бог меня И отведёт смертельный выстрел, Что для меня Амур замыслил. Я обойти успел весь сад, ₁₃₂₀ Но он не отводил свой взгляд — Следил за мной издалека. А я же осмотрел пока Устройство сада: по стене Там ширина равна длине. ₁₃₂₅ Я не нашёл средь насаждений Кривых, уродливых растений; Не встретил я во всем саду Плодов по одному кусту: Разнообразные сорта ₁₃₃₀ Растут по два иль три куста. Миндаль, орехи там лесные, Гранат (им лечатся больные), И древо каждое цветёт, Когда его придёт черёд. ₁₃₃₅ Созрел дурманящий мускат — Орехи крупные висят. Смоковницы и пальмы были Ещё, и все — плодоносили. Среди разнообразных трав ₁₃₄₀ Там полный специй был состав: Цытварь, душистая корица, Анис, гвоздика и лакрица, А также райское зерно — Всех не назвать мне всё равно! Одни — чудесные лекарства, Другие — добавляют в яства. Из фруктов — персики растут, И яблони и там и тут. Поодаль я айву заметил, ₁₃₅₀ Других деревьев много встретил: И груши клонят ветви вниз, И вишни соком налились, И слив там белых целый ряд! А подле — чёрные блестят. ₁₃₅₅ Орешники кругом, осины И красногроздые рябины; Боярышник даёт плоды, Богаты прочие кусты; И лавру место там нашлось, ₁₃₆₀ И сосен много разрослось. Оливы были рядом с ними, Что кипарисами теснимы; Массивный вяз, и граб, и бук, И клёны встретил я вокруг. ₁₃₆₅ Закончу список мушмулой, И перечень на этом свой Я прекращу: не счесть деревьев И всех лекарственных кореньев. Чтоб влажною земля была, ₁₃₇₀ Ствол от соседнего ствола Там отдалён на пять туаз, И свет не может ни на час Проникнуть в лиственный шатёр И повредить травы ковёр. ₁₃₇₅ Какие лани были там! Скакали белки по стволам, Косули в том саду водились И кролики вовсю резвились, Весь день катаясь по траве: ₁₃₈₀ Не любят прятаться в норе. И сколько же у них забав! Примерно тридцать насчитав, Я сбился. Всюду там текли В тени дерев из-под земли ₁₃₈₅ Ручьи. Пока я любовался Их чистотой, мне не попался Ни лягушонок, ни тритон: Там для воды сооружён Был жёлоб. Видимо, давно ₁₃₉₀ Так господином решено: Прорыть для ручейков каналы, Чтоб почва влагу сохраняла, Чтоб тины в них не разрослось И живности не завелось. ₁₃₉₅ А вдоль струящихся ручьёв Был чудный травяной покров. — Питаясь влагою проточной, Трава росла густой и сочной. И, глядя в чистый водоём, ₁₄₀₀ Там хорошо лежать вдвоём С возлюбленной. Там круглый год Обилие цветов растёт, Что густо местность покрывают И никогда не увядают. ₁₄₀₅ Лесных фиалок нежный цвет С барвинком составлял букет, И россыпи соцветий алых Среди задумчивых фиалок. И жёлтые цветы рябят, — ₁₄₁₀ У всех — особый аромат. Белеют и ромашки всюду; Но я, пожалуй, здесь не буду Оттенков всех перечислять — Вас описаньем утомлять. ₁₄₁₅ Я с удовольствием гулял, И как устроен сад, узнал. Амур везде следил за мной И лук держал он за спиной: Меня хотел он обмануть, ₁₄₂₀ Вблизи, как зверя, не спугнуть. Охотника хитрее нет — Лишь поджидает он момент, Чтоб жертву точно поразить, Стрелу удачнее вонзить. ₁₄₂₅ Я нападенье отдалял И место тихое искал В прекрасной роще. Там одна Росла высокая сосна, Отбрасывая тень на землю, ₁₄₃₀ Где бил источник. Шуму внемля, Вдыхал я терпкий аромат Сосны, что тот венчала сад. [Та удивила бы картина Любого со времён Пипина![20] И к той прекраснейшей сосне Приблизился в моём я сне.] В её тени, на дне фонтана Был мрамор формы первозданной, — ₁₄₃₅ Его отгладила струя. На камне видел надпись я В потоке, падающем вниз: “Прекрасный умер здесь Нарцисс”. И дале я продолжил чтенье,

₁₄₄₀ Поскольку было разъясненье: [21]“Окончил век так рано он, Поскольку был в себя влюблён. Нарцисса Эхо полюбила, И всё из-за него забыла. ₁₄₄₅ Нарцисс же перед нимфой той Своей гордился красотой. Она была готова к смерти От безответности, поверьте. И зря все слёзы пролила, ₁₄₅₀ И горя не пережила: Ни слёзы, ни моленья даже К любви Нарцисса не обяжут. О, как теперь бедняжку жаль, Что унесла её печаль ₁₄₅₅ Туда, откуда нет возврата, — Одна любовь в том виновата! Он был застенчив и жесток И уступить никак не мог Её мольбам. — Но и пощады ₁₄₆₀ Не получил от ореады[22]: За холодность Нарцисса к ней Просила Эхо посильней Его любовью наказать, Чтоб он не мог ответа ждать, ₁₄₆₅ Как и она, любви послушна, Отвергнутая равнодушно! Господь разумной просьбу счёл И в исполнение привёл Желанье Эхо. И однажды ₁₄₇₀ Нарцисс прилёг, томимый жаждой, Чтоб под сосной ему вздремнуть И от охоты отдохнуть. И он в том месте очутился, Где под сосной ручей разлился. ₁₄₇₅ Охотник захотел испить, Быстрее жажду утолить Студёной чистою водой, Что протекала под сосной. Нарцисс возлёг, и потянувшись ₁₄₈₀ К ручью, губами прикоснувшись К воде прозрачной, изумлён Самим собою, замер он, Увидев в зеркале воды Неповторимые черты. ₁₄₈₅ Вода портрет ему явила И ничего не исказила. И столь прекрасен облик был, Что очарованный, застыл Нарцисс, увидев, как играло ₁₄₉₀ С ним совершенное зерцало. Пусть это был его портрет, Нарцисс — любовию согрет. Своё увидев отраженье, Был от него он в восхищеньи: ₁₄₉₅ Сей образ так его прельстил И красотой своей пленил, Что в душу тотчас же проник, Хоть это был его двойник. Амур влюблённых не жалеет, ₁₅₀₀ Презренье наказать умеет, Нарцисс не мог уж отойти Иль глаз хотя бы отвести От зеркала: он помешался И вскоре в том саду скончался. — ₁₅₀₅ Так он жестоко заплатил За то, что Эхо не любил, — Гласила надпись. — [23]Не забудьте Его историю и будьте Всегда внимательны к друзьям, ₁₅₁₀ Не то платить придётся вам!” Как только я уразумел, Что там Нарцисс в ручей глядел, — Судьбу мою не искушая, Немного отступил от края. ₁₅₁₅ И тут почувствовал испуг, Чтоб взгляда мне не бросить вдруг В потоки светлые ручья, Как тот, судьба известна чья. На берегу чуть постояв ₁₅₂₀ И страх в душе своей уняв, Решился я на этот шаг — Пойти к источнику. Итак, Я подошёл совсем уж близко И над водой склонился низко, ₁₅₂₅ Чтоб видеть, как бежит поток По дну из гравия. Не мог Я наглядеться: он искрится И весь под солнцем серебрится. Ключи из-под земли там бьют ₁₅₃₀ И в два потока воды льют: Неиссякаема вода, Трава не вянет никогда. Так нежен был её ковёр, — К воде он бахрому простёр, ₁₅₃₅ И пышной зелень вырастала. А в глубине я два кристалла Прекрасной формы различил И с разных точек изучил. Чем потрясли они меня, — ₁₅₄₀ Хочу и вам поведать я: Ведь зрелища красивей нет, Когда сквозь воду солнца свет Кристаллы эти освещяет И сотнею цветов играет. ₁₅₄₅ То вспышки красные видны, То жёлтым все озарены Речные камни. Красок смесь Причудлива, как в сказке, здесь! Кто созерцает водоём, — ₁₅₅₀ Увидит сад в кристалле том, И все детали до единой Чудесной явятся картиной. Там виден сад во всей красе, В нём разглядишь деревья все. ₁₅₅₅ Чтоб мысль понятнее была, Я приведу вам зеркала В пример: и форма в них предмета Видна, и все оттенки цвета. Тем, кто стоит на берегу ₁₅₆₀ И смотрит в воду (я не лгу) Кристалл магический явит, Что сад вокруг него таит. И в каждой грани лишь полсада Увидим, — повернуться надо, ₁₅₆₅ Чтоб часть вторую увидать, С другого края надо стать. Здесь даже мелочи видны, Как будто изображены На гранях дивного кристалла — ₁₅₇₀ Того Нарциссова зерцала Погибели. Оно пьянит Любого, кто туда глядит. [Любой тут будет очарован, — Конец любому уготован.] Решившему туда взглянуть От чар уже не ускользнуть: ₁₅₇₅ Нашли конец тут мудрецы, И погибали храбрецы. Здесь человек — добыча страсти И с сердцем справиться не властен, Ни чувство меры здесь, ни ум ₁₅₈₀ Остановить не могут дум О милых. Тщетен здесь совет; Любовь — сильнее всех тенет. Ведь на серебряное дно В ручей посеяно зерно. — ₁₅₈₅ Проделка это Купидона. Он безо всякого закона В ручей приманку бросил тот: Ловушка там влюблённых ждёт. Вода в ручье теперь красна ₁₅₉₀ Из-за волшебного зерна. Описан тот источник в книгах: В романах, повестей интригах. Я вас хочу предупредить, Что лучше всех мне осветить ₁₅₉₅ Предмет романа удалось, — Проникнуть в тайну привелось. И встретить лучшего рассказа, Чем мой, вам не придётся. Сразу Ручей покинуть я не смог: ₁₆₀₀ Разглядывал его исток. Кристаллами я любовался, — Ведь целый мир в них отражался, В них было всё до мелочей! В недобрый час я в тот ручей ₁₆₀₅ Позволил опуститься взору, И что ж? — Вздыхаю по сю пору. Зерцала власть известна мне. Я предпочёл бы в стороне От магии его держаться, ₁₆₁₀ В источнике не отражаться. Увы, нельзя мне отступить: Похоже, и меня сгубить Виденья странные хотят И в бездну страшную манят. ₁₆₁₅ В том зеркале я с удивленьем Среди предметов в отдаленьи Заметил изгородь. За ней Цвели одна другой алей И восхитительнее розы. ₁₆₂₀ И никакие бы угрозы В тот час мне были не страшны, И наставленья не нужны, — Так розы мне желанны были И в свой меня цветник манили. ₁₆₂₅ И вот я к розовым кустам, Как те, кто жертвой стали там, Спешу, и розы предо мной, И пью я аромат хмельной. Когда б я чувства не сдержал, ₁₆₃₀ И страх бы мне не помешал, Что будет господин сердит, Поступок дерзкий не простит, То я сорвал бы непременно Бутон с красою эфемерной. ₁₆₃₅ Испить бы аромат я смог, Один бы в руку взял цветок, Что был среди соцветий красных. Считать же их — лишь труд напрасный. И был бы счастлив тот, кому ₁₆₄₀ Сорвать бы удалось одну Такую розу. — Вот так сон! — Красою их я восхищён: Одни — зари румяней были, Другие — свой багрянец скрыли ₁₆₄₅ В бутонах малых. Были здесь И те, кому пора расцвесть Настанет скоро. Но презренья Не испытаем, без сомненья, Мы к нераскрывшимся цветам: ₁₆₅₀ Всему настанет время там. Большие розы отцветают И за день быстро облетают. Бутон лишь свежесть сохранит — Три дня он аромат дарит. ₁₆₅₅ Когда б из розовых бутонов Сплести себе я мог корону, То этот розовый венок Я б ни за что отдать не смог! Среди бутонов я избрал ₁₆₆₀ Цветок, что ярче всех пылал. Когда я на него смотрел, Мне показалось, он алел Один таким прекрасным светом, — Природы чудо было это. ₁₆₆₅ Как всё прекрасно Бог создал: Четыре пары нанизал Листков на стебель. Был он тонок И строен, как тростник. С бутона Приятный веял аромат, ₁₆₇₀ Которым наполнялся сад. Мне показалось, что навечно Останусь в цветнике беспечно С бутоном жизнь я коротать. И я бы мог его достать, ₁₆₇₅ Когда б хватило дерзновенья, Сорвать прекрасное растенье, Хотя бы руку поднести К нему... Но ближе не пустил Меня колючий часовой — ₁₆₈₀ Чертополох сторожевой. И стебель у цветка был колкий, Так остры у него иголки! И прикоснуться я не мог, — Поранил бы меня цветок. ₁₆₈₅ Амур за мною непрестанно Следил, имея постоянно В руке своей красивый лук. У древа фигового вдруг Лучник-Амур остановился. ₁₆₉₀ И видя, как я восхитился Бутона ранней красотой, (И я едва бы Розе той Цветы другие предпочёл) Он зарядить оружье счёл ₁₆₉₅ Необходимым. И стрела Сквозь сердце мне тотчас прошла. Так точен был Амур в стрельбе: Мне лишь довериться судьбе Осталось. Видно было сразу, ₁₇₀₀ Что лук натянут до отказу. Смертельный хлад меня пронзил, Мороз как будто просквозил Иль ветер зимний. Сердце стало, И тело замертво упало. ₁₇₀₅ И так я без сознанья был, И очень долго приходил В себя. Казалось, слаб я стал И крови много потерял; Однако же нигде снаружи ₁₇₁₀ Ни капли я не обнаружил: Была сухою грудь моя. Тогда собрался с духом я И принялся стрелу тянуть — Освобождать скорее грудь. ₁₇₁₅ И вот стрела в руке моей, И оперение на ней. Но где же острый наконечник? Он глубоко проник, конечно, И в сердце навсегда застрял. — ₁₇₂₀ Он Красоте принадлежал. Вдвойне опасность возросла. Тревогу в сердце принесла: Чем вылечить мне эту рану? Её происхожденье странно! ₁₇₂₅ И пользы мне не принесут Все травы, что в саду растут. Иного сердце не желает — Бутон сорвать повелевает. Когда я вижу тот бутон, — ₁₇₃₀ От муки избавляет он И жизнь мне возвращает снова, И сердце биться вновь готово. Был покорён я Розой той, Её целебной красотой. ₁₇₃₅ Но бог любви не отставал И с золотым концом он взял Стрелу другую, Простоту. А было на её счету Немало уж завоеваний ₁₇₄₀ Среди людей различных званий. В других угрозах нет нужды Амуру. — Только Простоты Довольно было мне, чтоб сила Любви мне душу захватила. ₁₇₄₅ И вот Амур, нацелив лук, Мне в око выпускает вдруг Стрелу, я весь затрепетал, И в сердце мне проник металл. Я без усилья вынул ствол, ₁₇₅₀ Но острый край его вошёл Так глубоко! — Хоть сердце бьётся, Но острие в нём остаётся. Очаровал меня цветок. С собой я справиться не мог, — ₁₇₅₅ На то мне не хватало воли. И вместе с чувством острой боли В груди от проникавших стрел Во мне сильнее лишь горел Огонь любви: скорей идти, ₁₇₆₀ Прижать цветок к моей груди. Ведь даже аромат фиалок Не столь, как Розы этой, сладок! Лучник коварный всё искал Меня сразить. И не спускал ₁₇₆₅ С меня он глаз, но чтобы мука Была сильнее, он для лука [24]Ещё одну извлёк стрелу — Души острейшую иглу; И в сердце мне стрела впилась, ₁₇₇₀ Что Куртуазностью звалась. И холод в грудь мою проник, И ноги подкосились вмиг. Я ослабел и долго двинуть Рукой не мог. Потом же — вынуть ₁₇₇₅ Стрелу с трудом мне удалось, Но острие не поддалось. Лишь ствол извлечь я смог рукой, Но в сердце не пришёл покой: Его встревожил выстрел тот, ₁₇₈₀ И вновь оно меня зовёт К бутону. Я пришёл в себя, И боль сердечную терпя, Я сел, любовию пленённый И в цепи страха заключённый ₁₇₈₅ Перед Амуром. Был я рад Бутон увидеть. Пусть бы град Обрушился вдруг из камней, — Желанье было б лишь сильней. Амур любого подчиняет, ₁₇₉₀ Мне в сердце храбрость он вселяет, Чтоб я в любви не отступил И чтоб приказ исполнен был. И я, ослабший от раненья, Отбросив в сторону сомненья, ₁₇₉₅ Решил приблизиться к цветку Назло лихому лучнику. Но весь розарий был в шипах — Колючки всюду на кустах, И колется ограда вся, — ₁₈₀₀ Никак приблизиться нельзя! Шипы опасны были эти, И прежде Розы меня встретить Должна та изгородь была, Что вся шипами поросла. ₁₈₀₅ Но счастлив был я всё равно, Что по соседству суждено Мне с Розой дивной находиться, И ароматом насладиться Вполне я мог издалека, ₁₈₁₀ И боль моя была легка: От нежного благоуханья Почти прошли мои страданья. Недолго наслаждался я Тем запахом. Амур меня ₁₈₁₅ Мишенью сделал, и на части Разбить моё он сердце властен; Три раза выстрелив подряд, Меня он мучить снова рад. Он с новой силой атакует ₁₈₂₀ И промахнуться не рискует. И грудь мою прошла насквозь Стрела четвёртая. Уж врозь Я не хочу с бутоном жить, Но лишь соседством дорожить ₁₈₂₅ Сей Розы. Нет сильнее средства В любви, чем близкое соседство. Стрела Компания сильна, Быстрее всех летит она: Любую девушку пленяет ₁₈₃₀ И даму к милости склоняет. В груди моей конец застрял, И я сознанье потерял. Придя в себя, — я вновь сознанье Терял от раны, и в рыданьи ₁₈₃₅ Дрожал ослабший голос мой. Но боль была уже иной, — Тут вздохам наступил черёд, И облегченье не придёт От боли, — жажду умереть, ₁₈₄₀ Страданья не могу стерпеть. Ах, не уйти мне от стрелка, Не стану мёртвым я пока!.. Могущественнее всех стрел Была последняя. Удел ₁₈₄₅ Влюблённого всегда таков, Что он благословить готов Свою судьбу. Как ни придётся Ему страдать, — но он клянётся Амуру в верности. Ни в чём ₁₈₅₀ Раскаяться не хочет он. Стрелу назвали Милый Вид, Совет терпенья он дарит. И вряд ли кто-то согласится Тогда от цели отступиться, ₁₈₅₅ Коль силы Милый Вид придаст: Намёка даже не подаст Влюблённый, будто жил он худо, (В том сомневаться я не буду). И наконечник был остёр, ₁₈₆₀ Как бритва. Но стрелок хитёр, И, чтоб смягчить от раны боль, Он наконечник смазал. Столь Чудесной мазь его была, Что облегченье принесла ₁₈₆₅ Влюблённому. Стрела впилась — Тотчас подействовала мазь, И сердце снова встрепенулось, И сразу жизнь ко мне вернулась. Но ствол хоть вынула рука, — ₁₈₇₀ Металл ещё внутри пока. Всего же стрел тех было пять, И никогда их не изъять. Одна — два свойства сочетала: И даром мучить обладала, ₁₈₇₅ И сладость некую дарить, Чтоб легче боль переносить. Лицо от боли побледнело, Но благотворное на тело Влияние окажет мазь: ₁₈₈₀ Откуда сила вновь взялась? Амур навстречу мне спешит И луком издали грозит: “Остановись, ты арестован! И плен вассалу[25] уготован. ₁₈₈₅ Тут бесполезно бунтовать И против сира восставать. Сдавайся сам, и чем скорее, Тем буду я к тебе добрее И снисходительней. Чудак — ₁₈₉₀ Любой, кто не поступит так. Коль предо мной превознесёшься, Так ничего ты не добьёшься, Познаешь тщетность ты измен, И сам захочешь сдаться в плен. ₁₈₉₅ Погасишь ты гордыни жженье, И сам признаешь пораженье. С Амуром биться смысла нет: Сдавайся, — мой тебе совет!” И я не мудрствуя сказал: ₁₉₀₀ “Послушным будет Ваш вассал. Безумец будет лишь упорным, А мне позвольте быть покорным Руке Амура. Ведь она Распоряжается одна ₁₉₀₅ Моей судьбою. Может быть, Угодно ей меня убить, — Но и тогда я покорюсь, Пред жребием моим смирюсь. Но всё же, добрый повелитель, ₁₉₁₀ Пусть посетит мою обитель Побольше радости: лишь Вы Мне даровать её вольны. Я б перед Богом согрешил, Когда б от Вас уйти решил. ₁₉₁₅ Пошлёте ль Вы мне исцеленье, Иль нет, — воздам благодаренье За всё: во всём Вас поддержу И Вам прилежно послужу!” Хвалу окончив воздавать, ₁₉₂₀ Хотел я ноги целовать Амура. Но едва склонился, — Ко мне он снова обратился И, в руку взяв ладонь мою, Сказал: “Как я тебя ценю ₁₉₂₅ За твой достойнейший ответ! Твоей любовию согрет, Тебе признателен я очень И вижу, нрав твой не испорчен. В моих глазах ты преуспел, ₁₉₃₀ С вилланом сходства не имел В речах, что слышал нынче я. Хочу с сегодняшнего дня Тебя нанять к себе на службу И засвидетельствовать дружбу ₁₉₃₅ Лобзаньем в губы: знак такой Не ведом публике простой. Награду я такую дам Лишь благородным господам, И средь людей разнообразных ₁₉₄₀ Я избираю куртуазных. Бесспорно, бремя тяжело — Служить Амуру, но мало Оно настолько рядом с честью, Что мысль не явится о мести ₁₉₄₅ Иль прочей дерзости. Мой друг, Тут предаваться недосуг Страданьям тяжким, — будь спокоен. Ведь ты общеньем удостоен С Амуром, и с недавних пор ₁₉₅₀ Он твой наставник и сеньор. А кто с Амуром будет жить И преданно ему служить, — Не извлечёт плохих уроков, Не разовьёт в душе пороков; ₁₉₅₅ Всю низость позабудет тот, Кого Амур к себе возьмёт.” Я стал слугой его, друзья, И очень горд был этим я. Меня он сразу полюбил, ₁₉₆₀ И поцелую рад я был. Увидев, как слуга взволнован, Амур сказал: “Разочарован Я был не раз, — средь слуг нашлись И те, кто в верности клялись, ₁₉₆₅ Но обманули, притворившись, От испытаний уклонившись. Я слышал жалобы не раз, Но не доволен и сейчас, — О том предатели узнают ₁₉₇₀ И гнев мой правый испытают. Но ты мне другом верным будь И не подумай ускользнуть От данных клятв и обещаний, Не позабудь своих признаний!” ₁₉₇₅ Сказал в ответ я: “Не пойму, Мне сир не верит почему. Моим Вы сердцем завладели. Теперь желанья в самом деле Родятся в нём лишь оттого, ₁₉₈₀ Что призываете его К любви. И сердце мне теперь Не служит вовсе — верь, не верь... Там целый гарнизон солдат, Что на часах любви стоят ₁₉₈₅ И сердцем строго управляют И никуда не отпускают. Но коль неверность Вас страшит, — Пусть будет в сердце вход закрыт: Когда измены сир боится, ₁₉₉₀ То у него пусть ключ хранится.” “Условие подходит мне, С тобой согласен я вполне, — Сказал Амур, — и тот владеет Всем человеком, кто сумеет ₁₉₉₅ В сердечный храм его войти И верный ключ к нему найти. Кому и сердца будет мало, — О том и думать не пристало.” Прервав на этом разговор, ₂₀₀₀ Достал он ключик. “На запор Твоё мы сердце затворим, — Сказал Амур, — ключом златым. Ключ от сердечного дворца Покоится на дне ларца. ₂₀₀₅ Мизинца меньше этот ключ, Но он поистине могуч.” — Так господин меня смирил, На ключ мне сердце затворил. Теперь на честность я проверен, ₂₀₁₀ Амур вполне во мне уверен, И в сердце пламенном любовь К его приказам дышит вновь. И говорю Амуру я: “Короткой будет речь моя, — ₂₀₁₅ Боясь обязанностей, всё же, Что на меня Амур возложит, — Позвольте душу Вам отдать, Надежду Вашу оправдать, Но так слуге работать надо, ₂₀₂₀ Чтоб Ваше сердце было радо. Мой труд на пользу б не пошёл, Когда хозяин был бы зол!” Сказал он: “Перед господином Для беспокойства нет причины, ₂₀₂₅ Тебя в вельможи возведу Я на большую высоту, Когда тебе не помешает Лукавство, что всего лишает. Не сразу счастье пусть придёт, ₂₀₃₀ Но от упорства — расцветёт. Ведь скоро не приходит благо: Терпенье нужно и отвага. Теперь ты у меня в руках, Так пусть тебя не мучит страх. ₂₀₃₅ Страдай и жди: я знаю зелье, Что возвратит тебе веселье, Но ты меня не подведи И сразу выполнять иди Мои приказы. Будь послушен, ₂₀₄₀ Чтоб не был договор нарушен.” Я господина попросил, Чтоб прежде он не уходил, Чем даст свои распоряженья О том, что нужно для служенья. ₂₀₄₅ “Служенье чтобы мне начать, Я должен буду изучать, Приказы Ваши, — ведь досадно, Коль я исполню их неладно. Потрачу сил я больше пусть, ₂₀₅₀ Но заучу всё наизусть.” “Как хороши твои слова, — Амур промолвил, — и едва Работает учитель впрок, Когда не слушают урок, ₂₀₅₅ Когда отсутствует вниманье, И нет большого прилежанья.” Амур мне начал диктовать — Свои приказы отдавать. Я записал всё слово в слово, ₂₀₆₀ Теперь мы к ним вернёмся снова. В роман их автор заключил, Влюблённым слушать поручил. А кто осилит весь роман, — Тому урок здесь будет дан; ₂₀₆₅ Все тонкости любви изучит И наставления получит В любовных играх только тот, Кто сон внимательно прочтёт. И так, страница за страницей ₂₀₇₀ Всё постепенно прояснится. Ты недоверьем не греши, — В романе нет ни капли лжи. Желанье было б разобраться Во всём, что будет излагаться! ₂₀₇₅ Сперва Амур меня хотел Предостеречь от низких дел: “Ты низости всегда беги И честь свою ты береги. Будь проклят тот, кто опустился — ₂₀₈₀ Легко на подлость согласился И пресмыкаться полюбил, А куртуазность позабыл. Вилланов подлость порождает, Моё их сердце осуждает: ₂₀₈₅ Они безжалостный народ, Что лишь обманами живёт. Секретов ты не выдавай И никого не предавай: Беги любой нечистоты, ₂₀₉₀ Злословия не ведай ты. Припомни имя сенешаля[26], Кого за сплетни наказали — Ведь имя тех, кто любит зло, Дурною славой поросло. ₂₀₉₅ Кей[27] непристойно вёл себя, Обманывая и грубя, Был вероломен, своеволен, — Был весь народ им недоволен. Старайся кротким быть с людьми: ₂₁₀₀ И старика всегда пойми — Его седины уважай, И малыша не обижай. Любого ты почти вниманьем: Всегда приветствуй восклицаньем ₂₁₀₅ Знакомых первый на пути Иль добрым словом проводи. Не медли никогда с приветом, — Не будь стеснителен ты в этом. Молчанье лучше сохранить, ₂₁₁₀ Чем понапрасну всех бранить. Забудь дурные выраженья — Послушай предостереженье! И лучше б рот твой был закрыт, Чем брань оттуда зазвучит. ₂₁₁₅ Не должно рыцарю ругаться И словом грязным забавляться. С почтеньем к дамам относись И помогать им не ленись. Когда виллан к ним пристаёт, — ₂₁₂₀ В обиду женщин не даёт Достойный рыцарь: слово скажет — Виллану место он укажет.” Я всё запомнил в этом сне, Что преподал учитель мне. ₂₁₂₅ “Не придавайся ты гордыне — Безумство это. И отныне Свою гордыню укроти, Греха сего не допусти. Гордец не знает снисхожденья, ₂₁₃₀ Не слышит он людей моленья. Никто не любит гордеца, — Себя он хвалит без конца! И кто любви высокой ради Готов на всё, — всегда в наряде ₂₁₃₅ Изящном должен щеголять, Чтоб дам одеждой восхищать; Приветливо себя вести, Чтоб в них поклонниц обрести. Ты в гордеца не превращайся ₂₁₄₀ И дерзости остерегайся. Своих доходов не жалей, Чтоб одеваться повидней. Успех чтоб принесла обнова, — Найти советую портного, ₂₁₄₅ Кто ткань умело раскроит, Костюм чудесный смастерит, Чтоб рукава сидели ладно И ты в нём выглядел нарядно. И туфли ты приобрети, ₂₁₅₀ За чистотою их следи. Перчатками обзаведись И поясом ты подвяжись. Пусть туфли будут со шнуровкой, И затяни её ты ловко; ₂₁₅₅ Кошель шелковый раздобудь. Всегда старайся как-нибудь Поэлегантней сшить наряд. Когда не будешь ты богат, — То ты на ярмарку сходи ₂₁₆₀ И шапочку из роз купи: Обычай в Троицу таков, Что украшенья из цветов Там подешевле отдают, И все с охотой их берут! ₂₁₆₅ Не потерпи нечистоты, И будь всегда опрятен ты: Красивой будет пусть причёска, И обувь доведи до лоска. Всегда ты руки умывай ₂₁₇₀ И сам одежду подшивай. Не забывай ты чистить зубы, Не вздумай вдруг накрасить губы: Лишь дамам краситься подстать. И не румянься, чтоб не стать, ₂₁₇₅ Как те бесполые уроды, Кто позабыл закон природы. Ты будь весёлым и живым: Любовь всегда спешит к таким, И не заботится о мрачных, ₂₁₈₀ А любит шутников удачных, Умеющих занять игрой. Но будешь и в скорбях порой: То в смехе ты, то в горьком плаче. — И ты не сможешь жить иначе. ₂₁₈₅ Тут время подоспело вновь Напомнить, что несёт любовь То радость с песнею, то муку, Когда воспомнишь ты разлуку. Ты молод и силён вполне, ₂₁₉₀ И если можешь на коне Верхом изящно гарцевать, — Себя заставишь уважать. Ты должен ловким быть пловцом На всякий случай, и гребцом, ₂₁₉₅ Чтоб пред опасностью не струсил, Во всяком деле был искусен! И если ты пловец, атлет, — Тебя оценит высший свет. И коль оружьем ты владеешь, — ₂₂₀₀ Завоевать почёт сумеешь. Коль музыкален голос твой, — То без стесненья людям пой. Все любят молодых, а пуще Приятен юноша поющий. ₂₂₀₅ Когда вдобавок он танцор, О нём тем больше разговор; И хвалят взрослые и дети Того, кто им сыграть на флейте Захочет что-то для души, — ₂₂₁₀ Так научиться ты спеши. Когда умеешь ты, мой друг, Компаньи украшать досуг, — Всегда при случае удобном В уменьи ты блесни подобном. ₂₂₁₅ Стремись ты радость людям дать И всех, как можешь, развлекать. Смотри не прослыви скупцом И с жадным не сравнись глупцом, А если щедрость ты не любишь, ₂₂₂₀ То сам любовь свою погубишь. Глазам любимым нет цены, Для счастья деньги не нужны! Богатство раздавай ты смело. Всем помогать — святое дело. ₂₂₂₅ Чтоб ты запомнить это смог, Нам нужно повторить урок. Всё изложу я покороче Для тех, кто выучить захочет. Пусть Щедрость прежде качеств всех ₂₂₃₀ Приносит рыцарю успех; Кого Амур служить попросит, — Тот всё уныние отбросит, Отважен будет и учтив, Душой и обликом красив. ₂₂₃₅ И день и ночь, мой друг, живи Ты только в мыслях о любви: Уходит время не напрасно, Когда мечтаешь о прекрасном. Пусть сердце неустанно ждёт, ₂₂₄₀ Что час свидания придёт, И никогда не забывает, Как с милой радостно бывает. И пусть страдает вместе с ней, С ней рядом быть — всего важней! ₂₂₄₅ Чтоб паладином быть примерным, В одном ты оставайся верным: Пусть без обманов и обид Все мысли рыцарь посвятит Одной лишь даме, друг прелестный: ₂₂₅₀ Деление тут неуместно. Не будь в любви ростовщиком — Отдай всё сердце целиком; По сердцу и без принужденья Прими свободное решенье. ₂₂₅₅ Чистосердечный человек Отдаст любовь свою навек, А если одолжит на время, — Не дар получится, а бремя. Не правда в сердце, а порок, ₂₂₆₀ Когда вернуть ты просишь в срок Любовь. И в чём твоя заслуга, Когда долги берёшь ты с друга? Но если истинна любовь, Дарить ты счастлив вновь и вновь. ₂₂₆₅ Итак, когда тебе случится По-настоящему влюбиться, То силою любовных грёз Испытан будешь ты всерьёз. Жестоки будут испытанья ₂₂₇₀ И велики твои страданья. Когда нахлынут чувства вдруг, — Ты позабудешь всё вокруг: В мечтанья будешь погружаться И от людей уединяться. ₂₂₇₅ Но в одиночестве твоём Волненье не покинет дом, И за тобой по всем местам Гоняться будут по пятам То жар, то холод, то страданья, ₂₂₈₀ То прочие недомоганья. То будешь слаб, то возбуждён, То будто переохлаждён; От ежедневных лихорадок Ты сил почувствуешь упадок. ₂₂₈₅ Лицо бледно, как полотно, То покраснеет вдруг оно, То вдруг со странным выраженьем Ты нем застынешь, без движенья: Так неестественно замрёшь, ₂₂₉₀ На изваяние похож! А с виду — и на самом деле Душа как будто бы не в теле; И лишь опомнишься — опять Ты будешь тяжело вздыхать ₂₂₉₅ И средства не найдёшь от дрожи. — У всех мучения похожи! И все как будто бы больны, Когда так сильно влюблены. Разлуки долго не стерпеть — ₂₃₀₀ Пойдёшь тихонько подсмотреть И милую найти тайком. Уверен будешь ты в одном: Чтоб время проводить счастливо, Быть далеко — несправедливо! ₂₃₀₅ И будешь Бога умолять Тебе свидание послать. И скажешь: “Встречи сердце хочет! Чтоб тотчас увидали очи Прекрасный образ наяву, — ₂₃₁₀ Я в помощь Бога призову. Как велико бы расстоянье Меж нами ни было, — свиданья Так требует душа моя, Что тотчас в путь отправлюсь я.” ₂₃₁₅ Вдали не сможешь оставаться, И вечно сердце будет рваться И Бога трепетно молить, Чтоб с милой поскорее быть. Но как ты встречи ни желал, — ₂₃₂₀ Напрасно время потерял: В дороге только утомишься, Домой ни с чем ты возвратишься, Хоть за день ноги истоптал, Но лишь несчастнее ты стал! ₂₃₂₅ Страданье иглами исколет, Претерпишь новый приступ боли; А кто не знает мук таких, — Тот пусть расспросит у других, Кому их испытать случилось, ₂₃₃₀ Терять рассудок приходилось. Из сердца мука не уйдёт, К попытке новой подтолкнёт: Испытывать судьбу опять — Сокровище твоё искать. ₂₃₃₅ И если встретится случайно, Кто так влечёт необычайно, — Не сможешь глаз ты оторвать И восхищения скрывать. И будешь будто бы хмельной ₂₃₄₀ От красоты её одной! Она с ума тебя сведёт И в сердце пламень разожжёт, И чем смотреть ты будешь дольше, Тем сердце разгорится больше: ₂₃₄₅ Сжигает чудный пламень тот, Ничто его уж не зальёт, И кто воистину влюблён, — Бывает весь им поглощён. Лишь стоит раз огню коснуться, ₂₃₅₀ Как невозможно уж вернуться К покою прежнему, — никак Не погасить тебе очаг. Он беспощаден — всё спалит, Его ничто не умолит! ₂₃₅₅ Себя в руках держать старайся И осторожней приближайся: Когда душа пылает вся, — Освободиться уж нельзя. Свиданьем сердце растревожишь, ₂₃₆₀ Расстаться с дамою не можешь, Но облик милый или тень Хранишь в душе ты целый день. Ты этот образ не забудешь, И укорять себя ты будешь ₂₃₆₅ За то, что с нею был несмел — Промолвить слова не сумел. И вновь обижен ты судьбой И недоволен сам собой: Хоть рядом с ней так долго был, ₂₃₇₀ Язык ты словно проглотил. Когда б добиться лишь привета, — Все деньги отдал бы за это! Но положенья не спасти И с горя места не найти. ₂₃₇₅ Одна надежда остаётся — Что случай новый подвернётся Её под небом повстречать, И уж тогда не промолчать: Искать возможность будешь снова ₂₃₈₀ Сказать красавице хоть слово. Когда б хороший был предлог, — Ты навестить её бы мог: Давно к тебе пришло решенье Добиться в гости приглашенья. ₂₃₈₅ Каким бы ни был твой маршрут, А ноги к ней тебя несут, И лишний раз необходимо Тебе пройти хотя бы мимо! Но в тайне лучше цель сберечь ₂₃₉₀ И избежать ненужных встреч. Когда ж представится момент Промолвить даме комплимент, — В лице ты весь переменившись, В своих словах неловко сбившись, ₂₃₉₅ Внезапно испытаешь страх, Кровь застучит в твоих висках... И голос будет твой изменчив, И с нею будешь ты застенчив. Из трёх вещей — не обману — ₂₄₀₀ Едва ты выскажешь одну. И как беседу ты затеешь, — Собой уж больше не владеешь. Будь кто находчив и умён, — Забудет всё при встрече он. ₂₄₀₅ Но если речи полны фальши, Хоть будет дама слушать дальше, Но осторожно. — Ведь речист Лишь тот, чей умысел нечист: Он на словах так пылок, скромен, ₂₄₁₀ А в сердце — подл и вероломен. И зачастую говорит Не то, что на сердце таит. Когда заснуть придёт охота, — Другая у тебя забота, ₂₄₁₅ И что для всех людей пустяк — Не позабудется никак. И так любовь тебя измучит, Что, верно, вовсе спать отучит! Дневных воспоминаний круг ₂₄₂₀ Тебя обступит ночью вдруг: Всё вновь переживать заставит — В покое долго не оставит. Познать успеешь сотню бед, Покуда не придёт рассвет, ₂₄₂₅ Бок заболит, да и спина, Но ты останешься без сна: Метаться будешь ты на ложе, Прогнать бессоницу не сможешь. То вдруг свернёшься, как больной, ₂₄₃₀ От боли будто от зубной; Воспоминанье дорогое Потом тебя лишит покоя, И несравненный образ тот Средь прочих явственно всплывёт. ₂₄₃₅ Когда любимых вспоминают, — Границ фантазии не знают. Во сне прекрасном возведут Воздушный замок тут как тут: Как будто беды позади ₂₄₄₀ И ты прижал её к груди, И обнимаешь как супругу Ты верную свою подругу. Так счастье это велико, Что с ним расстаться нелегко. ₂₄₄₅ Но как бы ни было приятно, — Уходит образ безвозвратно. В глазах появится слеза, Спросить захочешь небеса: “О, неужели я во сне? ₂₄₅₀ Кто в гости приходил ко мне?” Захочешь Бога ты просить Опять тот образ воскресить, И чтоб с Его благословенья Твоё исполнилось виденье — ₂₄₅₅ Чтоб наяву огнём гореть, В объятьях милой умереть. И скажешь сам себе порой, Что недоволен очень мной: “Амур безжалостен бывает — ₂₄₆₀ Жестоко он меня терзает! И часто после сладких грёз Меня доводит он до слёз... Но этих мук не существует, Поскольку счастье он дарует. ₂₄₆₅ Любовь — превыше всяких благ, И мука для неё — пустяк! Коль сердце с милою блаженно, — Забуду горе совершенно. Ведь чтоб в любви блаженным быть, — ₂₄₇₀ Я должен за неё платить. Бесценна высшая награда, И мукам сердце даже радо. Но как могло произойти, Что я посмел произнести ₂₄₇₅ Слова такие? Неприлично Роптать. Ведь знаю я отлично, Что малому бывает рад, Кто больших заслужил наград. Коль хоть однажды поцелует ₂₄₈₀ Меня красавица, — любую За это цену заплачу! Но слишком многого хочу... И что мечтаньям предаваться? — Ведь глупо ими мне питаться. ₂₄₈₅ Быть может, снова я не прав, Так много требуя забав... Мне от неё так мало надо — Для исцеленья хватит взгляда. Другие — счастье пусть сулят, ₂₄₉₀ Но мне дороже — этот взгляд. И мне достаточно, друзья, Чтоб ею любовался я. Пусть день скорей придёт, о Боже! Мне отдых долгий не положен: ₂₄₉₅ Так утомительна кровать, Когда совсем не хочешь спать. Коль день настал бы в самом деле, — Вскочил тотчас бы я с постели. Когда ж минует эта ночь? ₂₅₀₀ Лежать уж больше мне не в мочь. О Солнце, не дождусь восхода, Ты только не замедли хода, Скорее сумрак ты рассей, Спаси меня от муки сей!” ₂₅₀₅ Волненьем будет сон нарушен, И глаз ни разу не сомкнувши, Всю ночь в томленьи проведёшь. Коль встать уж будет невтерпёж, В свою одежду облачишься ₂₅₁₀ И к дому милой ты помчишься. Мороз иль дождь, — скорей туда, И не страшна тебе вода. Тайком ты убежишь из дома: Дорога к ней тебе знакома. ₂₅₁₅ Но в этот тихий ранний час Она ещё не поднялась. Её приход твой не заботит, И ты замрёшь на повороте У тех дверей, что со двора. ₂₅₂₀ И даже если дождь с утра, — Ты будешь, не пошевельнувшись, По сторонам не обернувшись, Так долго на ветру стоять И пробужденья милой ждать. ₂₅₂₅ Коль вход оставят на запоре, То это всё-таки не горе: К парадному ты поспеши И к двери ухо приложи, И через окна или щели ₂₅₃₀ Послушай: встать они успели? Вздыхай. Когда она не спит, — Открыть, конечно, поспешит. Пусть вздохи жалость ей внушают К тому, кто сна себя лишает ₂₅₃₅ Из-за любовной страсти к ней. И чтоб любовь твоя верней Ей показалась, — на прощанье Ещё раз нежное признанье Перед уходом повтори ₂₅₄₀ И губы приложи к двери. И чтобы скрыться незаметно, — Уйди порою предрассветной, Знакомый чтобы или друг Тебе не повстречались вдруг. ₂₅₄₅ Твои ночные похожденья, Твои волненья, спешки, бденья Не могут дурно не влиять И вес заставят потерять. И на глазах от страсти той ₂₅₅₀ Ты станешь бледный и худой. Но эта худоба полезна: Все видят — ты страдаешь честно. Другой же плачет, что не спит, И что потерян аппетит, ₂₅₅₅ И что любовь в том виновата, А сам же он — тучней аббата. Я видел: ест он за троих — Полно обманщиков таких! Не обладай душонкой жалкой, ₂₅₆₀ Будь щедрым даже со служанкой: Ей комплименты говори И безделушку подари, Чтоб в доме всем известно стало, И чтоб похвал иметь немало. ₂₅₆₅ Чтоб даме милым быть вдвойне, Приятен будь её родне: Любезный рыцарь уважает И всех, кто даму окружают. Её владеньям предан будь. ₂₅₇₀ Когда отправишься ты в путь, — Не оставайся на чужбине. Кто куртуазен — не покинет Своей любимой; лишь сильней В разлуке будет предан ей. ₂₅₇₅ А если должен отлучиться, То жаждет быстро возвратиться. Ты это к сведенью прими, Любви ответственность пойми. Совету моему последуй ₂₅₈₀ И на судьбу свою не сетуй.” Узнавши о такой борьбе, Стал сомневаться я в себе, Спросив Амура осторожно, Как людям пережить возможно ₂₅₈₅ Так много слёз, вздыханий, мук, Болезней, горестных разлук. От этих слов мне стало жутко, Я был испуган не на шутку: Ведь всякий, кто влюблён, берёт ₂₅₉₀ Страданий бремя и забот. И мне представить было трудно, Как человек, питаясь скудно, Способен жить в таком аду Хотя б с полмесяца в году! ₂₅₉₅ И после я внимал, послушный, Что скажет бог великодушный. “Мой друг, — сказал Амур в ответ, — Ведь без страданий счастья нет. Ценой безмерного страданья ₂₆₀₀ Любить научат испытанья. Воды не вычерпать нам всей Из океанов и морей, И в книге нам не перечесть Всех мук, что только в мире есть. — ₂₆₀₅ Но больше терпит всяк влюблённый, Такою волей наделённый, Чтоб мукам противостоять И жизни силу прославлять. О смерти не мечтай заранье: ₂₆₁₀ Бедняк влачит существованье В тюрьме средь всяких нечистот И с паразитами живёт, Не зная пищи, кроме хлеба, Но не о смерти просит Небо, ₂₆₁₅ А чтоб пробил свободы час. В нём свет надежды не угас, Что выйдет он из этих стен. И кто попал к Амуру в плен, — Желает страстно утешенья, ₂₆₂₀ Надежды живо в нём горенье. Кто свет хранит в своей груди, — Тому он силу даст идти. И беды пусть неисчислимы, Но люди верою хранимы. ₂₆₂₅ В дороге утешенья нет, Но истины им дорог свет. Измученное сердце знает, Что радость вскоре воссияет. Надежду нынче воспою, ₂₆₃₀ Что душу вылечит твою. И ты Надежду вечно славь, В пути её ты не оставь. Ведь кто надеяться умеет, — Того и смерть забрать не смеет: ₂₆₃₅ Порой Надежда тех спасёт, Кого повешение ждёт. Не бросит никого нигде, На помощь поспешит в нужде; А чтоб не унывал ты сам, — ₂₆₄₀ Тебе я три совета дам. Три величайших откровенья Влюблённым дарят утешенье. Смягчат страдания твои Воспоминания любви. ₂₆₄₅ Спасает всех Воспоминанье Минут счастливых. Упованье Приходит часто вместе с ним На то, что свыше ты храним. И если стонешь и вздыхаешь, — ₂₆₅₀ То в нём покой ты обретаешь. Подробно вспомнишь ты тотчас И свет твоих любимых глаз И рот, что нежен был и ал, И нос, достойный всех похвал, ₂₆₅₅ Вблизи почувствуешь дыханье, Что облегчит твоё страданье. Воспоминанием согрет, Узнаешь милый силуэт И голоса родные звуки, ₂₆₆₀ Знакомые увидишь руки. И ты в фантазиях своих Подробно нарисуешь их. Улыбки милой нет дороже, Она утешить в горе может, ₂₆₆₅ И как прекрасно, что она К тебе была обращена... Приятно вспоминать о встрече, Когда от счастья был беспечен: Нужна влюблённым память встреч, ₂₆₇₀ Чтоб их в страданиях беречь. Но мрак пристанище найдёт, Пока душа не обретёт Другое благо — Разговора, Куда не проникает ссора. ₂₆₇₅ Он одиноких всех спасал И многим помощь оказал. Бывает каждый слышать рад, Когда о милых говорят. Прочесть вам будет интересней, ₂₆₈₀ Коль я вас познакомлю с песней. Слова для песенки сложив, Влюблённая ноет мотив: “Беседы радостны бывают, Когда о нём напоминают. ₂₆₈₅ И кто б о нём ни говорил — Всегда мне разговор тот мил!” Беседы любит затевать, — Чтоб ей о милом услыхать Красотка эта. А из встреч ₂₆₉₀ Умеет радости извлечь. От одиночества спасёшься, Коль Другом ты обзаведёшься. Найди того, кто как родной Пребудет в горестях с тобой, ₂₆₉₅ Чтоб доверять ему секреты И слушать мудрые советы. Пусть тихим, скромным будет он И помогает пусть во всём: В разлуке чтобы и в печали ₂₇₀₀ Вы по красавице скучали И восхищались красотой Или девичьей простотой. Когда и он влюблённый тоже, — Томления у вас похожи. ₂₇₀₅ А если ты его поймёшь, — Ты тоже пользу принесёшь: Секреты он тебе расскажет, Любимой имя тоже скажет, И, верно, уж не будет он ₂₇₁₀ Твоей подругой увлечён. Когда доверье будет полным, — Он не останется безмолвным. И коль найдётся кто-нибудь, С кем вместе можно отдохнуть, ₂₇₁₅ К кому с тревогами пойти, Приятно время провести, Когда его ты сердце знаешь. И безгранично доверяешь, — Поможет Нежный Разговор. ₂₇₂₀ А третье благо — Нежный Взор. Вблизи он полон обаянья, Ему преграда — расстоянье. Не уезжай ты далеко — Ведь с ним тебе всегда легко. ₂₇₂₅ Он даст надежду и утешит, В душе огонь любви поддержит. И с нетерпеньем ждёшь ты дня, Коль встретит Нежный Взор тебя. И сердце от восторга тает, ₂₇₃₀ Коль он с утра сопровождает. И никакого горя нет, — Ведь пред тобой любви предмет. Ты видишь: взгляд любимый светел, — Ни бури шум, ни сильный ветер, ₂₇₃₅ Ни пыль, ни взоров праздный суд От милых глаз не отвлекут. Когда весельем вспыхнет взор, То он почувствует укор. Что он один так веселится — ₂₇₄₀ Ведь с сердцем надобно делиться: Ему благую весть нести, От муки чтоб его спасти. Господь влюблённых не обидит — Всегда желанье сердца видит. ₂₇₄₅ В присутствии любимых глаз Оно забудет сумрак враз. Так, Взор все страхи разгоняет, Вся нечисть разом убегает, И, как при свете тает ночь, — ₂₇₅₀ Все призраки уходят прочь. Теперь с тобою панацея, И ты, любовию болея, Её на помощь призывай, Прийти унынью не давай. ₂₇₅₅ Трёх благ могущество большое Я от тебя, мой друг, не скрою. Знай имена их назубок, Чтоб пережить ты беды мог. Надежда и Воспоминанье, ₂₇₆₀ И Взора Нежного сиянье, А также Нежный Разговор Тебя до некоторых пор Уберегут от всех невзгод, Пока свиданье не придёт.” ₂₇₆₅ Закончив речь, Амур растаял, Меня в раздумьях он оставил. Я оглянуться не успел, Как он на крыльях улетел, И в сердце вновь заныли раны. ₂₇₇₀ Свои опять я вспомнил планы: Пойти к бутону моему, Не уступая никому. Металл мне сердце покалечит, И Роза лишь его залечит. ₂₇₇₅ Бутон хочу сорвать я тот, Но как он далеко растёт! Я стал совсем от горя хмур, Но мой ходатай — сам Амур! И как положено цветам, — ₂₇₈₀ За изгородью розы там. Как жаль, что вкруг стоит ограда — Моим желаниям преграда. Но я б ограду пересёк, Чтоб в руку взять мне тот цветок. ₂₇₈₅ А быть мне вором не хотелось, Хоть так со стороны смотрелось. Как мне попасть любой ценой Туда дорогой обходной? Я долго о цветке мечтал ₂₇₉₀ И кавалера увидал. [28]То был приветливый и стройный Сын Куртуазности достойной. Он доступ к Розе мне открыл, — Приём Прекрасный это был. ₂₇₉₅ Ко мне он мило обратился И добротою весь светился: “Добро пожаловать, мой друг, Идите на цветочный луг. Ограду пересечь не бойтесь

₂₈₀₀ И ни о чём не беспокойтесь. Со мной Вам зла не причинят, Вдыхайте Розы аромат! Я Вас сердечно приглашаю И безопасность обещаю. ₂₈₀₅ Когда полезен буду Вам, — Я рад прийти на помощь сам.” И отвечал я без смущенья: “Я принимаю приглашенье, Приятно другом Вашим стать, ₂₈₁₀ И я хвалу хочу воздать За всё Прекрасному Приёму И добродушию такому.” К земле шиповник я пригнул И изгородь перешагнул ₂₈₁₅ И в нетерпенье по газону Пошёл я к моему бутону, Не веря собственным глазам. Он ароматен, как бальзам! Мы с провожатым были вместе, ₂₈₂₀ И оказались мы в том месте, Где руку протянуть я мог, Чтоб мне потрогать лепесток. Приём Прекрасный был радушен, Со мной как друг великодушен, ₂₈₂₅ И я, благодаря ему, К цветку добрался моему. Вдруг взгляд в меня недобрый впился — Виллан жестокий здесь укрылся Опасность. Будто бы шпион, ₂₈₃₀ В траве сидит тихонько он. Он церемониться не станет, Коль руку вор к цветам протянет. Он сторожил их, словно пёс, Но не один он службу нёс: ₂₈₃₅ Там Злой Язык, и Стыд, и Страх Стояли на своих постах. Стыд — остальных мудрей всегда, Ведь дама Разум — мать Стыда. А также у девицы Стыд ₂₈₄₀ Отец весьма был знаменит. Не спал он с дамой Разум, кстати, Хоть был Стыду и воспитатель: Столь мерзким мать его сочла, Что взглядом лишь дитя зачла — ₂₈₄₅ Ведь то ужасное созданье Носило имя Злодеянье. И вот их дочь родная Стыд Уж к Целомудрию спешит. Но, к сожалению, она ₂₈₅₀ Давно почёта лишена И оклеветана плутами, Хотя владеть должна цветами. Плутов Венера собрала, У ней все розы отняла. ₂₈₅₅ А Целомудрие в обиде Осталась. Это горе видя, Лишь Разум ей спешит помочь — К ней Стыд прислать — родную дочь, Чтоб розы от воров сберечь. ₂₈₆₀ А Ревность — Страх спешит привлечь. Так вчетвером они несут Ответственную службу тут. И грудь свою под нож подставят, А ворам розы не оставят. ₂₈₆₅ Когда бы не они, — то вмиг Своей бы цели я достиг... Служил Приём Прекрасный честно, И проводник он был чудесный. Меня он к Розе подозвал — ₂₈₇₀ Желанье сердца угадал — Чтоб я приблизился немного И бережно мой куст потрогал, Благоуханный, весь в цветах, Мерцающих в его листах. ₂₈₇₅ И чтоб смелее сердце стало, С куста, где Роза расцветала, Где каждый цвет был так душист, Сорвал он мне зелёный лист. Итак, в меня вселил он смелость ₂₈₈₀ И рассказать мне захотелось, Как ранил бог любви меня И как страдал безмерно я. И начал я: “Мне счастья нет, Пока на сердце тяжесть бед, ₂₈₈₅ Пока недуг меня гнетёт, Познать мне радость не даёт. Не знаю, как сказать Вам это, Но если будете задеты, Иль мой недуг Вас разгневит, — ₂₈₉₀ Уж лучше пусть меня пронзит Ножа стальное остриё Изранит тело пусть моё!” “Не бойтесь”, — спутник отвечает И просьбу выслушать желает. ₂₈₉₅ “Во всех несчастьях, господин, Амур лишь виноват один: Он в сердце мне нанёс раненья, Испытываю я мученья. Пять раз прострелено оно, ₂₉₀₀ Ну, а лекарство лишь одно — Молю Вас о бутоне только. Он лучше всех цветов настолько, Что не ищу иного я — В нём жизнь моя и смерть моя. ₂₉₀₅ Когда бы Вы его мне дали, — Услугу б этим оказали...” “Мой брат! — воскликнул в страхе он, Моею речью возмущён. — Не ждите никаких уступок. ₂₉₁₀ Как низок был бы тот поступок! Как варвар был бы я жесток, Когда сорвал бы Вам цветок. О, как нелепы эти просьбы... Уж лучше он в покое рос бы. ₂₉₁₅ Я Розу всей душой люблю И в просьбе Вам не уступлю: Цветка испортить не хочу я.” И тут, неладное почуя, Из-за кустов одним прыжком ₂₉₂₀ Виллан со сморщенным лицом Вдруг перед нами очутился И диким криком разразился. Глаза его огнём горят И дыбом волосы стоят: ₂₉₂₅ “Как Вы могли, Приём Прекрасный, — Кричит он, чёрный и ужасный, — Юнца в розарий привести? Он оскорбленье нанести Посмел хозяевам! Будь проклят, — ₂₉₃₀ Опасности раздались вопли — Кто в сад его пускает к нам. Кто вход открыл — предатель сам. Скорей гоните прочь вассала, Нам только срама не хватало! ₂₉₃₅ Иль я убью его сейчас За то, что он позорит Вас И злом на всё Вам отвечает!” “Вас, к сожаленью, плохо знает Мой господин — ошибся он, ₂₉₄₀ Напрасно встречей был польщён, — Виллан мне бросил, — и теперь я Не окажу юнцу доверья!” Я испугался тех угроз И, несмотря на то, что рос ₂₉₄₅ Вокруг меня барьер зелёный, — Перемахнул я, поражённый Столь отвратительным лицом, Над ограждения кольцом. Но головой своей тряся ₂₉₅₀ Виллан убить меня клялся. Приём Прекрасный убежал, А я сконфуженный стоял, За просьбу дерзкую пристыжен Пред спутником моим унижен. ₂₉₅₅ Так, огорчён я был до слёз, И мне раскаяться пришлось Во всём, что я наговорил И что беду я натворил. Как мог я знать, что за забором ₂₉₆₀ Я сразу окажусь с позором? Амур мне говорил не зря, Что поплачусь жестоко я За эту страсть, что сердце мучит. Оно покоя не получит, ₂₉₆₅ И мысли как ни повернуть, — Не станет легче мне ничуть. Но если Розу я покину, Вдали я от неё погибну. Любви кто не изведал дней, ₂₉₇₀ Не знает, сколько боли в ней! Стоял угрюм я и подавлен, Без утешения оставлен, А рядом башня там была, И дама Разум в ней жила. ₂₉₇₅ Она из башни вниз глядит И видит мой ужасный стыд, И вот спешит она сойти, Со мной беседу завести. Цветущей я б её назвал, ₂₉₈₀ А возраст бы не угадал. Был невысоким рост у ней, Глаза сияли звёзд светлей. И говорила мне корона, Что это важная персона. ₂₉₈₅ Столь гармонична и светла — Из рая будто бы пришла! И так была она красива, Что, верно, неземная сила Её произвела на свет, — ₂₉₉₀ Готов поклясться в том поэт — Чтоб успокоить ум вначале У тех, кто болен иль в печали, Рассудок чтоб хранить того, Кто в силу верует его. ₂₉₉₅ И дама разговор заводит: “Мой друг, с ума влюблённый сходит? Причина — в юности твоей: Так много безрассудства в ней! И май цветущий злополучен, ₃₀₀₀ Коль так любовью ты измучен. Пригрело солнце, и весной Ты стал как будто бы хмельной. А рок сюда тебя привёл И с Беззаботностию свёл: ₃₀₀₅ Опасно всем водиться с нею! Тебя я искренне жалею. Открыла дверцу в этот сад К Амуру в плен, — а ты и рад! Коль стал ты от страданий бледным,

₃₀₁₀ Так не внимай советам вредным. Так глупо ты не поступай — Амура вовсе избегай. Забудь его существованье: Он причинял одни страданья. ₃₀₁₅ Тебя он сразу покорил И мукой долгой изнурил. Предай же ты любовь забвенью Души во имя сохраненья, — Спокоен будешь и здоров ₃₀₂₀ И вспомнишь радость крепких снов. Виллана гнев тогда остынет, И мирно враг тебя покинет. Иначе плохо кончишь ты. Ведь дочь моя родная Стыд ₃₀₂₅ (Куда опаснее и строже Виллана) — там на службе тоже: За цветником она следит, Ворам дорогу заградит, И неусыпный глаз Стыда ₃₀₃₀ Тебя не пустит никуда. Пусть всех врагов ты одолеешь, Но и об этом пожалеешь: Коварный сторож Злой Язык Тебя предаст в последний миг. ₃₀₃₅ Враги твои непобедимы И к добрым людям нетерпимы. Не будь к моим советам глух И выбирай одно из двух: Любви скитанья продолжать ли, — ₃₀₄₀ От всех страданий отдыхать ли. Коль настоишь ты на своём, — Тебе не будет толку в том. Любви безумной ты отдашься И целью глупою задашься, — ₃₀₄₅ Не нужен будет целый мир, Несчастен будешь ты и сир. Ты позабудешь все уменья, Пройдёт к работе вдохновенье, — Ведь у Амура кто в руках, ₃₀₅₀ Тот больше терпит, чем монах. Твоё неизмеримо горе, А радости — что капля в море; Лишь случай управляет ей, И для неё так мало дней! ₃₀₅₅ Коль будешь ты за ней гоняться, Попытка может не удаться. Амуру сдался ты уже, Но не пришёл ты к госпоже Просить совета в деле этом, — ₃₀₆₀ Любви увлёкся ты предметом. Теперь любви твоей порыв, Тебя однажды посетив, Не пустит сердце на свободу, — Бросай же о любви заботу! ₃₀₆₅ Ты с чувствами повремени, Так высоко их не цени: Они тебе во всём мешают, Твоё здоровье ухудшают. Так, укроти сердечный пыл, ₃₀₇₀ Чтоб вмиг ты о любви забыл. И сердца слушаться не надо, — Ведь от него одна досада.” Едва удерживая гнев И вставить слова не успев, ₃₀₇₅ Я против рассуждений дамы Решился высказаться прямо: “Не упрекайте Вы меня, Что у Амура в рабстве я. Иль Вы считаете, быть может, ₃₀₈₀ Что Ваш совет беде поможет? Ах, нет, ведь сердце целиком Моё томится под замком. Ключа единственный хранитель И всех сердечных тайн смотритель — ₃₀₈₅ Амур. Позиций он не сдаст, Свободы сердцу не отдаст. Оставьте Вы меня в покое, Ведь многословие такое Мне не на пользу, как и Вам, — ₃₀₉₀ Так будьте бережны к словам. Себя бранить не позволяю И слушать Разум не желаю. Я буду сам себе судья За то, что сердце отдал я!” ₃₀₉₅ Не может Разум тут помочь, И удалилась дама прочь. И снова горем я убит, Рыданье грудь мою теснит. Когда-то обо мне заботясь, ₃₁₀₀ Чтоб за удачею охотясь Не пал я духом, одинок, — Амур советом мне помог Найти того, кому бы душу Я мог излить и кто б послушал, ₃₁₀₅ Что мне приходится терпеть: Он Друга дал совет иметь. И вот, смятением объят, Я думал, кто мне близкий брат

И самый лучший компаньон, — ₃₁₁₀ Конечно, Другом звался он. Надеждой новой окрылённый, Своим страданьем истомлённый, Спешу я душу распахнуть, На Друга верного взглянуть. ₃₁₁₅ И услыхал он много жалоб: О том, как смерть мне угрожала, Как спутника виллан изгнал, Которого я умолял Сорвать мне Розу. Ну, и что ж? — ₃₁₂₀ Пропасть я мог бы ни за грош, Когда бы не унёс я ноги! Узнав про жребий мой убогий, Друг облегчил печаль мою: “Виллана нрав я узнаю, ₃₁₂₅ И вряд ли я уже забуду Когда-нибудь его причуду: Все чувства нежные спугнёт И издеваться он начнёт, Коль у Амура Вы на службе. ₃₁₃₀ Я вот что Вам скажу по дружбе: Ничтожна так его душа, — Она не стоит и гроша! Дела мерзавца обличают, И только лесть его смягчает. ₃₁₃₅ Скажу я, как Вам поступить, Чтоб гнев Опасности смягчить: Просите у него прощенья За дерзости и оскорбленья. Всё умоляйте позабыть, ₃₁₄₀ Послушным обещайте быть. Его ничем не огорчайте, Всегда приветливо встречайте.” Так в чувство он меня вернул, И снова я идти дерзнул ₃₁₄₅ К Опасности. Вернулась смелость, И сердце снова загорелось. К виллану я пришёл опять И глаз своих не смел поднять, Томим желанием одним — ₃₁₅₀ Скорее примириться с ним. Решил я следовать запрету — Не преступать ограду эту. А он меня как будто ждал — У входа с палкою стоял, ₃₁₅₅ Лицо звериное нахмурив. Я, голову пред ним понурив, Решив признать свою вину, Издалека кричу ему: “Простите, сир, в моём порыве ₃₁₆₀ Я из спокойствия Вас вывел, И совесть требует моя, Чтоб извинился сразу я. И я к Вам, — истины не скрою, — Иду с повинной головою. ₃₁₆₅ И если худ поступок мой, — Один Амур тому виной. Когда и поступил я худо, То больше я уже не буду Законов Ваших нарушать, ₃₁₇₀ Спокойной жизни возмущать.

Но Вы любви не запрещайте, И мне позволить обещайте Любить. — Запрета нет на то, А я Вам послужу зато. ₃₁₇₅ Не помешаю Вам нисколько: Влюблённым буду, да и только! Ваш выполню любой приказ, Зависеть же в любви от Вас Не буду. И клянусь Вам, сир: ₃₁₈₀ Мне между нами дорог мир”. Не сразу я его умаслил, И взоры гневные погасли, Но в просьбе я настойчив был И, наконец, он уступил ₃₁₈₅ И мне сказал: “Я не сержусь, Тебя простить не откажусь. Ведь мне твоя, признаюсь честно, Любовь — совсем не интересна. Опасность ввек тебя не съест, ₃₁₉₀ Коль ты уйдёшь из этих мест. К ограде ты не приближайся И розами не обольщайся.” Спешу я к Другу, чтобы он Был так же рад, что я прощён, ₃₁₉₅ Что злоба сторожа остыла, И что прошенье победило. “Теперь дела пошли на лад. Всегда Опасность, говорят, Влюблённых робостью упьётся, ₃₂₀₀ И только под конец сдаётся. Когда ж ему во всем везёт, — Виллан великодушен тот. Так, терпеливо, друг мой, ждите И подходящий миг ловите. ₃₂₀₅ Терпенье — больше ничего — Всю злобу победит его!” — В моей участвуя судьбе, Желая блага, как себе, Так верный Друг меня утешил, ₃₂₁₀ Чтоб с горя носа я не вешал. С товарищем простился я И вновь вернулся в те края, Где под охраной злых людей Источник радости моей. ₃₂₁₅ Всегда Опасность начеку: Я обещание смогу Сдержать? Но нрав его я знаю И уговор не нарушаю. Ограду перейти не смел, ₃₂₂₀ Во всём угодным быть хотел, Хоть и пришлось мне потрудиться, Чтоб милости его добиться. Он строгим быть ко мне решил, Идти навстречу не спешил ₃₂₂₅ И из укрытья наблюдал, Как у ограды я рыдал. Мечтал приблизиться к цветку я, Вздыхая горько и тоскуя. Но как бы я ни причитал, — ₃₂₃₀ Следить он только лучше стал. Так, вновь отдался я печали, И сумерки в душе настали. Но чтобы горе побороть, Мне Искренность послал Господь, ₃₂₃₅ И с нею Жалость тут как тут. И вот к Опасности идут Они бесстрашно. Так спешат! Влюблённому помочь хотят И за меня замолвить слово. ₃₂₄₀ “От Вас я не ждала такого, — Сказала Искренность ему, — Не понимаю, почему С ним резки Вы, — я знаю точно, Что поведенье непорочно

₃₂₄₅ Того влюблённого, и зря Вы сердитесь. Его нельзя Наказывать: любовью связан, Немало он страдать обязан. И каяться не будет он, ₃₂₅₀ Что ввек Амуру подчинён. Пусть на костре он испечётся, Но от любви не отречётся. Я Вам хочу задать вопрос: За что он муки перенёс? ₃₂₅₅ Всегда дрожать Вы заставляли, Чтоб Вас сильнее уважали. Забавы этой хуже нет, — Вас ненавидит целый свет. Ведь коль страдает младший саном, — ₃₂₆₀ Не будь глумливым ты вилланом. [29]Благ Куртуазности закон, И снисхожденья просит он К тому, чьё сердце не на воле, Кто от чужой зависит воли.” ₃₂₆₅ “Когда Вы строги долгий срок, То строгость — злобный Ваш порок. Суровости превыше — Жалость, Что в нашей жизни подтверждалось Так часто, — Жалость говорит. — ₃₂₇₀ Когда ж Опасность прекратит Вражду с любви несчастной жертвой? Он разве что ещё не мертвый, И так бедняга исхудал, Что лучше б мучить перестал ₃₂₇₅ Его виллан, — оставил месть. Уже пора бы знать и честь. Взвалили не по силам ношу Вы на него — один он брошен; Изгнали спутника его, ₃₂₈₀ Кто был ему нужней всего. Приём Прекрасный как исчез, Влюблённый пролил много слез. Любовь и так его терзает, Виллан же — скорбь усугубляет. ₃₂₈₅ Изгнать сумейте из души Вы злость к тому, кто согрешит: Вы милосердье призовите И спутника ему верните. Вас Искренность пришла просить, ₃₂₉₀ Услышанной надеясь быть.” И говорит он: “Не посмею Вам отказать, не то злодею Придёт позор на целый свет. И возражений больше нет, ₃₂₉₅ Чтоб с ним Прекрасный был Приём, Коль молит Искренность о том. И поступлю я благородно, Коль это Жалости угодно.” Визит к виллану завершив, ₃₃₀₀ Меня с ним скоро примирив, Направились две милых дамы К Прекрасному Приёму прямо. Тут слово Искренность берёт — Опять её пришёл черёд — ₃₃₀₅ И кавалеру с уваженьем Произнесла она прошенье: “Уж много времени прошло С тех пор, как всё произошло. Надолго Вы не удаляйтесь, ₃₃₁₀ С влюблённым рядом быть старайтесь. С тех пор, как Вы расстались с ним, — Он стал тревожен и раним. Виллана волю мы сломили, О встрече вашей умолили. ₃₃₁₅ Нам отказать не захотев, Виллан сменил на милость гнев. Коль Вы любви моей хотите, Скорей юнца развеселите!” И сам виллан не устоял, ₃₃₂₀ И кавалер согласье дал, — Готов ко мне он возвратиться: Его со мною примириться Просила Искренность тотчас. Мой спутник, как и в прошлый раз, ₃₃₂₅ Со мною держится приветно. Коль был сердит, — то не заметно От возмущенья ни следа, — Улыбка прежняя чиста. Казалось мне, при встрече той ₃₃₃₀ Ещё охотнее со мной Слуга беседует приветный. И вот меня в цветник заветный, Где Роза милая росла, Прихода моего ждала, ₃₃₃₅ Ведёт он за руку. Как будто Из ада в рай в одну минуту Попал я! Всюду мне ходить Никто не может запретить. К цветку я подошёл мгновенно: ₃₃₄₀ Была видна в нём перемена. Пока отсутствовал я здесь, Успел он измениться весь. Я с радостию увидал, Что он ещё красивей стал: ₃₃₄₅ Нашёл его теперь я большим, И стебель явно был подросшим. Он не был полностью раскрыт: Ему расцвет лишь предстоит. И сердцевина не видна, ₃₃₅₀ Но скрыта в лепестках она. Раскрыться лепестки хотели, Но в серединке — не успели, И тканью нежною своей Прижались в центре поплотней. ₃₃₅₅ Живым огнём в саду пылая, Алеет Роза, расцветая. Как стала Роза высока И ярче краснота цветка! И чудом я ошеломлённый ₃₃₆₀ И чувств почти уже лишённый, Окутан чарами её, Дыханье затаил своё. Застыл я — прикоснуться медлю. На этот раз в Амура петлю ₃₃₆₅ Я так нежданно угодил, — А он связал меня, скрутил! Приём Прекрасный был со мной, И с просьбою к нему одной Я обратился, не робея. ₃₃₇₀ Уверен в нём был, как в себе я. Самозабвенно я смотрел, А он мешать мне не хотел, Помочь готовый всей душою. И одолженье небольшое ₃₃₇₅ Его я сделать попросил. Сказал я так: “Позвольте, сир, Поцеловать мне Розу эту. Душа любовью к ней согрета, Сей аромат меня пьянит ₃₃₈₀ И к ней приблизиться велит. Послушайте: о, как хочу я, Чтоб разрешенье поцелуя Вы подарили мне, мой друг. Когда ж Вам не по сердцу вдруг ₃₃₈₅ Придётся дерзкое прошенье, — Ни в чём не будет мне спасенья!” “Мой брат, — ответил он тотчас, — Не всё зависит здесь от нас, Я Вам бы запрещать не стал: ₃₃₉₀ Влюблённый бы поцеловал Свою красавицу, поверьте, Но Целомудрие в ответе За поцелуи. Поперёк Я слова б ей сказать не смог! ₃₃₉₅ Всегда она бывает против, Чтоб уступить такой охоте — Цветок влюблённым целовать. Ведь после — вряд ли забывать Кому-то это удавалось: ₃₄₀₀ Глубоко в сердце оставалось. Запомни — лучше дара нет, Его не стоит целый свет.” Услышав спутника слова, Подумал я, что мне едва ₃₄₀₅ Беседу стоит продолжать И гнев напрасный вызывать. Так, докучать не стоит нам, Коль человек не склонен сам Помочь. Ведь даже с дубом старым ₃₄₁₀ Не справиться одним ударом; Не получить вина глоток, Пока мы не добудем сок Из спелых ягод винограда... Но всё-таки мне было надо ₃₄₁₅ Мой милый цвет поцеловать. И вот ко мне Амура мать, Что с Целомудрием враждует И помощь страждущим дарует, — Венера добрая спешит, ₃₄₂₀ И пламя факела дрожит. Я в ней богиню угадал Иль феей бы её назвал! Наряд её был так роскошен, — На монастырский не похож он; ₃₄₂₅ И нет высокомерья в ней — Столь элегантной даме сей! Ни одеянья дорогого, Ни украшенья золотого В романе я не опишу, ₃₄₃₀ И это мне простить прошу. Какой оказан мне почёт! — Ведь за меня просить идёт Сама Венера. И она Отказом тем возмущена: ₃₄₃₅ “Взгляните, сир Приём Прекрасный, Наш друг поистине несчастный Не по заслугам пострадал. Несправедливо отказал Ему и спутник в поцелуе ₃₄₄₀ Столь драгоценном: он не всуе Награды высшей попросил, Он добросовестно служил. Умеет честно он любить И должен сам любимым быть. ₃₄₄₅ Я, сир, нисколько Вам не лгу И с удовольствием могу В его заслугах поручиться И от души им восхититься. Так мил, так искренне влюблён, ₃₄₅₀ И как дитя чудесен он! В него кто не имеет веры, Хоть дамы то, хоть кавалеры, В глазах моих совсем падут, Во мне поддержки не найдут. ₃₄₅₅ Коль Вы дозволите ему К цветку склониться своему И прикоснуться на мгновенье, Вкушая нежное цветенье Бутона алого, то он ₃₄₆₀ Никак не будет повреждён: Дыханья лёгкая волна Цветку нисколько не вредна. Взгляните: рот его окрашен Точь-в-точь как и бутоны наши, ₃₄₆₅ И — видит Бог — ему подстать Бутоны эти целовать! И губ красиво очертанье: Они для нежного касанья Как будто бы сотворены, ₃₄₇₀ В них зубы дивной белизны. И я давно на Вашем месте Ему помочь сочла бы честью.” Тут речь Венера прервала, К нему поближе подошла. ₃₄₇₅ Почувствовал мой спутник пламя От факела, что рядом с нами В руке Венеры полыхал, И мне согласье сразу дал. Поцеловал я бархат Розы, ₃₄₈₀ И тотчас отступили слёзы. От радости безмерной той Здоровым снова стал больной. — Способен был лишь Розы цвет, Которого прекрасней нет, ₃₄₈₅ Помочь. И нет таких страданий, Чтоб силою воспоминаний Об этом чуде неземном Не стали б радостью потом. Однако ночи вновь бессонны: ₃₄₉₀ Касаньем Розы благовонной Не исцелился вовсе я, Но возросла тоска моя. Ведь даже в штиль, совсем стихая, Колышется вода морская. ₃₄₉₅ Любви нельзя нам разгадать И лик её предугадать, И в ней проходят быстротечно То радость, то печаль извечно. Теперь в рассказе перейду ₃₅₀₀ К врагу другому я — Стыду. Я так страдаю и грущу, Что рассказать не упущу, Как надо мной тот потешался, Как замок мощный воздвигался, ₃₅₀₅ И был он, крепок и богат, С участием Амура взят Любви непобедимой силой, — Поведаю вам ради милой. Пусть будет счастлива вполне, ₃₅₁₀ Других наград не надо мне! Помог врагам и Злой Язык: В их мысли будто бы проник, И принялся он хлопотать, Чтоб зло повсюду разболтать, — ₃₅₁₅ Не мог остаться в стороне! И наблюдая, как ко мне Приём Прекрасный расположен, Был так от зависти ничтожен (Он старой склочницы сынок), ₃₅₂₀ Что удержаться он не смог: Запретной попрекал любовью, Нещадно предавал злословью И помощь спутника, и связь, Что между нами родилась. ₃₅₂₅ И так отчаянно вредил, Что злую Ревность разбудил. И Ревность, только встрепенувшись, От болтовни его проснувшись, В такое бешенство пришла, ₃₅₃₀ Что сразу к спутнику пошла. Приём Прекрасный обвинён, Испуган не на шутку он. И чтоб от глаз её укрыться, Готов сквозь землю провалиться. ₃₅₃₅ “О, как ты мог, я не пойму, Стать благодетелем ему? — Бросает Ревность, — смел ты слишком, И вижу, дружишь ты с воришкой. Но коли ходишь с чужаком, — ₃₅₄₀ Со мной ты больше не знаком: Его ты с лёгкостью прощаешь И негодяю доверяешь. Тебя я в башню заточу — За своеволье проучу. ₃₅₄₅ Достоин ты лишь порицанья И цепи кованой бряцанья. Теперь я знаю: дева Стыд Так плохо за тобой глядит, И Целомудрие уже ₃₅₅₀ Не нужно этой госпоже: За садом нашим не следила, Развратника сюда впустила!” Тут растерялся спутник мой, Стоит он, будто бы немой: ₃₅₅₅ Сбежал бы, верно, он сейчас, Когда б не задержали нас. А я не смог остаться там — Я ненавижу вздорных дам. Трещала Ревность, как сорока, — ₃₅₆₀ И я сбежал в мгновенье ока. А к ней подходит дева Стыд И от волнения дрожит. Была простой она и кроткой, И по натуре очень робкой. ₃₅₆₅ Монашеский на ней наряд, И спрятан под вуалью взгляд. А голос был её чуть слышный: “Мадам, свидетель мне Всевышний — Не верьте Злому Языку. ₃₅₇₀ Я смело утверждать могу, Что он неправду говорил, Коль невиновного хулил Юнца Прекрасного Приёма, И эта подлость мне знакома. ₃₅₇₅ Он оболгал не одного, И нет управы на него. Уж многих он оклеветал И на язык к нему попал Приём Прекрасный. — Он радушен ₃₅₈₀ И без разбору простодушен. Так много позволяет он, Хотя и не осведомлён О человеке, лгать не буду, Но никогда не мыслит худа: ₃₅₈₅ [30]Ведь сына Куртуазность-мать Сумела добрым воспитать И обучила всем манерам, Чтоб был он лучшим кавалером. (Вилланы ненавистны ей). ₃₅₉₀ Приём Прекрасный всех людей Готов приветливо встречать Привык любезно развлекать, Всегда гостеприимен, только Греха ведь в этом нет нисколько! ₃₅₉₅ Быть может, я и подвела Его, коль строгой не была С ним никогда — журила мало, Надсмотром я пренебрегала. Прошу прощения. И впредь ₃₆₀₀ Уж лучше буду я смотреть.” “Я знаю, Стыд, кто виноват, — Кругом царит один Разврат, — Сказала Ревность, — я боюсь, Что средь врагов я окажусь. ₃₆₀₅ Разгул повсюду безграничен, В монастырях — и то привычен, И Целомудрие опять Никто не может отстоять. Аббатство — тоже всё растлилось. ₃₆₁₀ И чтобы мне не приходилось Терпеть воров в моём саду, — Вокруг я крепость возведу. Коль цветники закрыты будут, Бутонов воры не добудут, ₃₆₁₅ А вам не доверяю я: Ведь честь поругана моя. Пока не возведу я стены, У нас не будет перемены. Воров сама я задержу — ₃₆₂₀ Стеною перегорожу Я путь к цветам. И за стеной Тогда настанет им покой. А нынче сердце не на месте, Его страшат дурные вести. ₃₆₂₅ В нём не наступит мир, пока Не будет в центре цветника В высокой башне заключён Приём Прекрасный. Ограждён Он будет от дурных влияний ₃₆₃₀ Развратных уличных компаний. Его закроем на замок, Чтоб выйти больше он не мог. За ним ведь нужен зоркий глаз, Не то его испортят враз. ₃₆₃₅ Ну, а с бродягами общенье Ему несёт лишь развращенье. Его мы сердце сохраним, — И не повадится он к ним.” Девица Страх тут показалась, ₃₆₄₀ Но, видя Ревность, испугалась. Ни слова не произнесла — Подальше молча отошла, Суровой опасаясь кары Заране. Со Стыдом на пару ₃₆₄₅ Оставила их госпожа, И вот стоят они, дрожа. У девы Страх так голос тих, К кузине голову склонив, Она лепечет боязливо: ₃₆₅₀ “Сестрица Стыд, так некрасиво Мы в ссору втянуты с тобой, Одной унижены виной, И нас бранят, а мы в ответ Молчим, — и правды в этом нет. ₃₆₅₅ Ведь раньше — в мае и в апреле В саду ни разу не шумели, Нас не могли ни попрекнуть, Ни наказаньем припугнуть, И вот хулой нас покрывают, ₃₆₆₀ В предательстве подозревают. Взбесилась Ревность, так пойдём Виллану скажем обо всём: Ведь он хулу и заслужил — Ограду плохо сторожил. ₃₆₆₅ Когда не станет зорче он, Конец его уж предрешён. Коль Ревность на него сердится, — На свет ему бы не родиться!” Виновного они нашли — ₃₆₇₀ К Опасности тотчас пошли. А неотёсанный виллан Лежал, как будто был он пьян. Он под кустами притулился И в полудрёму погрузился. ₃₆₇₅ Но тут прервался мирный сон, И криками разбужен он. Девица, видя непорядок, Кричит: “Я вижу, сон Ваш сладок! Как можете Вы на беду ₃₆₈₀ Забыться в розовом саду? И дела нет Вам до цветов: Проспите Вы любых воров! Тому ума недостаёт, Кто под охрану Вам даёт ₃₆₈₅ Бутоны. Вы же — распустились И с бдительностью распростились, Хоть ужас всем должны внушать, Одним лишь видом устрашать! Однако по вине ленивца ₃₆₉₀ Сюда впустили нечестивца, Кто причинить хотел нам зло, А Вам — всё это с рук сошло. Повинен в том Приём Прекрасный. И Вы, конечно же, причастны. ₃₆₉₅ Однако Ревность нас винит И за предательство бранит, А Вы бесстыдно здесь лежите. Вставайте, лодырь, и воткните В ограду прутья поплотней, ₃₇₀₀ Чтоб больше не было щелей. И охраняйте без притворства! Не потерплю от Вас потворства Разврату, — он кругом царит. Виллана имя говорит ₃₇₀₅ О Вашей сущности жестокой, А Вы прослыли лежебокой. Вам не подстать приветным быть Иль нравом добрым походить На рыцаря. — Уж всяк признал, ₃₇₁₀ Что сокол наш воруной стал!” И Страх, пугливая девица, На лодыря не надивится. Да так она возмущена, Что подлость им совершена, ₃₇₁₅ Что он забыл свою работу И погрузился во дремоту, Что говорит она ему: “Посадит Ревность Вас в тюрьму. Коль не исправитесь Вы сами, ₃₇₂₀ Она жестокой будет с Вами. Ведь нравом госпожа крута, И ей несдобровать тогда. Сегодня Стыд она ругала, Приём Прекрасный запугала: ₃₇₂₅ Столь яростной она была — Его со службы прогнала И в цепи хочет заковать, И в крепости замуровать. Советую и Вам быть строже, ₃₇₃₀ Иль Ревность Вас накажет тоже.” Опасность нехотя встаёт, Глаза свои спросонья трёт, Потряс со сна лохматой гривой И потянулся он лениво. ₃₇₃₅ И, гневной речью разозлён, Весь сморщился противно он: “О как же потерплю я это, Коль лодырем меня отпетым Назвали Вы? — Я вам служил ₃₇₄₀ И до седин уже дожил, Как вдруг мне говорят злодеи, Что сад беречь я не умею! Но пусть меня спалят живьём, Коль воры побывают в нём, ₃₇₄₅ Иль пусть рогатиной проткнут, Коль не схвачу бандита тут. Беспечен был я до сих пор, Но берегись, проклятый вор: В Павии[31] лучше уж болтайся, ₃₇₅₀ Мне на глаза не попадайся! Я буду строг теперь с людьми, И за цветник я лечь костьми На этом месте обещаю: Врагов я больше не прощаю!” ₃₇₅₅ Нетерпеливо он вскочил, Дубину в руку он схватил, И всех окинув гневным взглядом, Пошёл осматривать ограду: Найдёт ли тропку иль овраг, ₃₇₆₀ Куда проникнуть сможет враг? С тех пор он волю гневу дал, И много бед я испытал. Как велика моя потеря!.. Я, в счастие уже не веря, ₃₇₆₅ Совсем отчаялся во сне, Что не увидеть Розы мне. Дрожит всё тело от волненья — Мечты я видел исполненье, Я подойти к Ней близко мог, ₃₇₇₀ Я видел каждый лепесток! И роком я с тех пор отмечен. Когда не суждена мне встреча, Когда разлук не обойти, — Из жизни лучше мне уйти. ₃₇₇₅ В недобрый час я в сад явился И к Ней приблизиться решился, Лицом почувствовал Её, Дыханье затаив своё. Зачем любовь меня настигла, ₃₇₈₀ Когда Амура не достигло Моление о встрече с Ней? Разлука мне еще больней, Коль не придётся вновь встречаться И поцелуем обручаться: ₃₇₈₅ Познал я истинную страсть, Хотелось Розу мне украсть, Чтоб дух в меня блаженный влился, И чувств я снова бы лишился. Теперь рыдаю и не сплю, ₃₇₉₀ И боль душевную терплю. Злодей меня там подстерёг — На муку тщетную обрёк, Из-за него теперь страдаю И слёзы горькие глотаю. ₃₇₉₅ Шпион проклятый Злой Язык, О, что ты сделал, клеветник?! А Ревность вот что совершила: Она повсюду сообщила Умелым каменщикам весть, ₃₈₀₀ Что важная работа есть. Они огромную вначале Канаву дружно раскопали, И вот уж высится над ней Стена из тёсаных камней. ₃₈₀₅ Основа не была сыпучей: Воздвигли на скалистой круче Они фундамент крепостной, Чтоб твёрдым был он под стеной. Сужаясь кверху постепенно, ₃₈₁₀ Переходил фундамент в стены. И каждая в длину стена Туазам двадцати равна. По форме это был квадрат, И башни по углам стоят, ₃₈₁₅ Врагов чтоб видеть отдалённых. Все башни — из камней гранёных. На все четыре стороны Порталы там обращены. Передний вход был укреплён: ₃₈₂₀ Ведь для защиты важен он; Под каждой боковой стеной Был сделан выход запасной. А в центре крепости стояла Другая башня. Превышала ₃₈₂₅ Она размером стену ту И в толщину и в высоту. Тут мастера со всей страны Работою увлечены; Раствор на славу сделан был ₃₈₃₀ И стены мощно укрепил. Им цену Ревность понимала, Когда к себе их нанимала, И знала точно госпожа, Что их работа хороша. ₃₈₃₅ Горда она стеной добротной: Ведь на скале её природной Умельцы мудро возвели — Надёжность скал они учли. И как алмаз, стена прочна, ₃₈₄₀ И башня круглая мощна, А всё внутри неё пространство Богатым славится убранством. Прекрасна башня и на вид, — Такой никто не повторит! ₃₈₄₅ На расстоянии — второй Защищена она стеной, Вокруг же — клумбы до стены Под розы все отведены. И чтобы замок был надёжен ₃₈₅₀ И штурм внезапный невозможен, — Он камнемётами снабжён. И если враг вооружён — Тут предусмотрено и это, — Узнает силу арбалета. ₃₈₅₅ И вкруг стены — увидит вор — Зубчатый высится забор. А кто приблизиться посмеет И страх перебороть сумеет, Отвагой будет козырять, — ₃₈₆₀ Коня рискует потерять. Охрана же (ей нет числа) Там службу преданно несла. И Ревность, от восточной двери Ключи Опасности доверив, ₃₈₆₅ Дала ему большой отряд Из бойких тридцати солдат. А у полуденных ворот Там службу Стыд свою несёт, И с нею войско было, сразу ₃₈₇₀ Готово внять её приказу. И слева был у третьих врат Огромный батальон солдат, А во главе — девица Страх — Боится слышать о ветрах: ₃₈₇₅ Не успокоится девица, Пока на ключ не затворится. Ведь если ветер воет вдруг, То с ней случается испуг, И если дверь приоткрывает, ₃₈₈₀ То паника у ней бывает При виде пары саранчи. И ты к ней лучше не стучи! И Злой Язык — на страже сзади, Норманны[32] у него в отряде. ₃₈₈₅ А ночью ходит тут и там, И к самым дальним воротам: Он охраняет каждый вход, Покуда не придёт восход. Когда же сумрак соберётся, — ₃₈₉₀ На стену стражник заберётся И будет что-нибудь играть И инструменты выбирать Для разной музыки. Вначале Свирели вечером звучали, — ₃₈₉₅ Их очень Злой Язык любил, А иногда и в рог трубил. Свои уменья изощрял И песен он не повторял. Однажды на стене сидел ₃₉₀₀ И лэ по-корнуольски[33] пел, И ветер разносил куплет О том, что честных женщин нет. “Возможно ль женщин полюбить? — Их можно дёшево купить, ₃₉₀₅ Все — потаскухи, нет в них веры, И красятся без всякой меры! Нигде достойной не нашёл, А к пустомеле не пошёл. Одни — бесстыжи и глупы, ₃₉₁₀ Другие — дьявольски наглы,” — Все до одной казались гадки, В них видел только недостатки. Так Ревность, розы окружив И злое дело завершив, ₃₉₁₅ От Божиих скрываясь глаз, Охраною обзавелась. Окружена она дружками И розы держит под замками. Приём Прекрасный заперт тут, ₃₉₂₀ Его злодеи не найдут. Старуха в башне той сидит, И день и ночь за ним глядит. Ничем её не обмануть, Не одурачить как-нибудь. ₃₉₂₅ Старуха провести не даст, Никто и знака не подаст Тайком, и вряд ли подмигнёт: Она все хитрости поймёт. Ведь нет такого приключенья, ₃₉₃₀ Ни радости, ни огорченья, Что б не изведала она По молодости, влюблена. И ей Прекрасного Приёма Томление вполне знакомо. ₃₉₃₅ Так, в башне их замуровав И шалуна к рукам прибрав, Спокойна нынче Ревность стала И волноваться перестала, Что кто-то розы украдёт. ₃₉₄₀ Ведь ни одна не пропадёт: Хранятся розы под замком За мощной крепостью и рвом. А я остался за стеной, Достоин жалости одной. ₃₉₄₅ Я к чудесам лишь прикоснулся И вновь к отчаянью вернулся. Амур теперь с меня спросил За всё, что мне он подарил. Я на него роптал невольно. ₃₉₅₀ Хоть мне казалось, я довольно Страдал и мучился, любя, Но, видно, ошибался я! Уж сердце выдержать не может, Уж думал я, конец положит ₃₉₅₅ Амур страданиям моим И я уже в расчёте с ним, Как вновь за счастие плачу я И жить уж больше не хочу я. Моей мечты я вновь лишён, ₃₉₆₀ И всё, чем жил я, отнял он. Не верю, честно говоря, Что был когда-то счастлив я, Как бедный пахарь, кто посеял Зерно и сам его лелеял. — ₃₉₆₅ Но только зацвели поля, Как вдруг напала головня[34]. И, как богов ни умоляй, Весь погибает урожай! Крестьянин предвкушал удачу, ₃₉₇₀ А получилось всё иначе С зерном. И я — как пахарь тот. Печаль меня совсем убьёт: Я так Амуром избалован, А ныне — вновь разочарован. ₃₉₇₅ Он надо мною подшутил И радость в горе обратил. Зачем, зачем Приём Прекрасный Меня обрадовал напрасно? Я помню, счастлив был тогда, ₃₉₈₀ Но всё исчезло без следа... Фортуна не всегда ласкает: То греет нас, то обжигает, То, подарив блаженства час, Потом откажется от нас. ₃₉₈₅ Лишь только к радости склоняет, Как лик предательски меняет: Так колесо она вертит, Всю радость мигом прекратит. Кто был вверху — Фортуна скинет, ₃₉₉₀ И счастие его покинет; С другим же всё наоборот: Его в счастливчики берёт. И горя я не опасался, Как сам внизу вдруг оказался; ₃₉₉₅ А счастье ныне за стеной, И только ров передо мной. В плену мой милый покровитель, Надежды добрый повелитель. Когда Амур меня простит, ₄₀₀₀ То пусть его освободит. Он знает Розу, ну а в Ней — Источник сил души моей. Неволю терпит спутник мой, Наказан мрачной он тюрьмой. ₄₀₀₅ Но Ревность над душой не властна, Мой милый друг Приём Прекрасный, И если Вы теперь в цепях, То не должны губить в скорбях Вы сердце и в неволе даже — ₄₀₁₀ Ведь сердцу Ревность не прикажет. И если телом Вы в тюрьме, — Душой принадлежите мне. О, будьте так же благодушны, Любви единственной послушны. ₄₀₁₅ Кто искренен в любви вполне, Того не побороть судьбе! Ей ни за что не подчиняйтесь И всей душой сопротивляйтесь. Когда она Вам и вредит, — ₄₀₂₀ Любви она не победит. Однако очень я встревожен: Быть может, друг не расположен Меня в несчастьи поддержать, Своё участье выражать? ₄₀₂₅ Быть может, на меня сердится За то, что он в тюрьме томится? Но разве в том повинен я! Ведь дружба искренна моя. Я боль не думал причинять ₄₀₃₀ И преступлений учинять. За то, что связан я любовью, Своей расплачиваюсь кровью. Лежит на сердце нынче груз. У Вас я даже не берусь ₄₀₃₅ Просить за дерзости прощенья, За причинённые лишенья. Но как бы я ни сплоховал, Секретов я не выдавал. И всё, что сделал я плохого, — ₄₀₄₀ Без умысла свершилось злого. Ведь в сердце гневу места нет — Потери лишь глубокий след. Тоска с ума свести желает, О смерти думать заставляет. ₄₀₄₅ И я признаюсь, не тая: Боюсь, что оклеветан я. Меня, быть может, очернили. Во всех несчастьях обвинили, А Вы завистникам, мой друг, ₄₀₅₀ Поверили случайно вдруг... И на душе моей неладно, Коль Вы относитесь прохладно Ко мне, услышав их слова. Надежда теплится едва, ₄₀₅₅ Что мой помощник не забудет, Как я люблю его, и будет Со мной он дружен. — Ведь ему Я доверяю одному!

Часть вторая

ЖАН ДЕ МЁН

Когда уходит вновь Надежда, — ₄₀₆₀ О том печалится невежда; А я ж веду себя мудрей: Отчаянье гоню скорей. Печали я не убоюсь, К Надежде снова обращусь, ₄₀₆₅ Чтоб бодрость духа возвратилась. Мне обещанье не забылось Амура-бога, что дана Надежда мне всегда. Она С любым, кто муку злую терпит. ₄₀₇₀ Но иногда Надежда меркнет, [35]И я во тьме брожу один. Порой изменчив господин. И как бы он любезен ни был, Уж не один влюблённый выбыл ₄₀₇₅ Из слуг его: ведь не любой Нести согласен груз такой. Амур любого обольстит, Любовным узам подчинит, И не подумает о том, ₄₀₈₀ Чтоб верным слову быть потом. Но если счастье он отнимет Влюблённых, — что же будет с ними? Ведь кто любовию живёт, — Разлуки не перенесёт. ₄₀₈₅ Когда любовь он только ценит, — Ничто её уж не заменит. И пусть на карте жизнь стоит, — Он лишь любовью дорожит: Он ею сердце согревает ₄₀₉₀ И на Амура уповает. Амур же разочаровал Не раз того, что счастья ждал. В чём милости его секрет? Конца моим несчастьям нет: ₄₀₉₅ Даёт он только обещанья И обрекает на страданья. А вместо радости былой Враги пришли ко мне толпой: Опасность, Стыд и Страх напали ₄₁₀₀ И Злого Языка позвали, Атака чтоб была мощней. Влюблённых ранить побольней Ему приятнее всего, И нет управы на него! ₄₁₀₅ И Ревность не в ладах со мной, И спутник нынче за стеной, Наказан за проступок дерзкий. — Умру теперь я без поддержки. Ведь он не может мне помочь: ₄₁₁₀ Он под присмотром день и ночь. [С врагами сладить не могу я, И о Старухе негодуя, Готов судьбу мою проклясть. О, как Приёма мне украсть?] Усердно буду я молиться, Не в силах с бедами смириться: Быть может, боги вновь придут, ₄₁₁₅ Лекарства добрые дадут. Ведь растерял я все дары, И не приходят с той поры Ко мне Беседы о Прекрасном, И нет огня во Взоре ясном, ₄₁₂₀ Воспоминаний нежных нет, — Теперь простыл от них и след. О, как они мне помогали! Без спутника ко мне едва ли Они вернутся. Я ж готов ₄₁₂₅ И умереть, чтоб от оков Спасти Прекрасного Приёма. Но нет, из запертого дома Не сможет скоро выйти он, За мой проступок осуждён. ₄₁₃₀ Явился сам я в этот сад, И сам во всём я виноват: Ведь вверил я Амуру душу И Беззаботность я послушал. Она сюда меня ввела ₄₁₃₅ И этим горе навлекла. Наверняка ж та дева знала, Что на страданья обрекала! Но, в этот сад меня впустив И просьбу удовлетворив, ₄₁₄₀ Себя не стала утруждать И о беде предупреждать, Как скоро ветреный юнец Нашёл покою здесь конец. О, как мне жаль, что дама Разум ₄₁₄₅ Меня заметила не сразу! Она, конечно же, права: Моя дурная голова И есть моих причина бед, — Другой причины вовсе нет. ₄₁₅₀ [Не зря она увещевала Того, кто вытерпел немало. Но на своём я настоял И слушать я её не стал.] О почему я ей не верил — Рассудком чувств своих не мерил?! Теперь раскаиваюсь я — Вся жизнь бессмысленна моя. ₄₁₅₅ Бессмысленна? — Что говорю я! В сердцах тоскуя и горюя, Сказал я так, наверняка Сорвалось просто с языка. Я что же, господина предал? — ₄₁₆₀ Такого я ещё не ведал. Не повредился ль я в уме? Ведь спутник за меня в тюрьме! Не совершал он преступленья, Но вот попался в заточенье. Вот так я отблагодарил ₄₁₆₅ Того, кто счастье мне дарил, Кто бескорыстно мне помог Вблизи увидеть мой цветок? Ограды все перешагнуть И к Розе дорогой прильнуть? Мне не видать бы Розы цвета, ₄₁₇₀ Когда б он не устроил это! Меня навек он обязал Тем, что бутон я целовал. И я, опомнившись, затих: Никто не слышал слов моих? ₄₁₇₅ Амур не должен слышать жалоб, Насколько сердце ни устало б. Иль Беззаботность, не дай Бог, Узнает, как в душе я плох И что я позабыл Надежду. ₄₁₈₀ Так нынче я предатель между Влюблённых! — Нет, я был не прав, Друзей врагами всех назвав. [На что я жаловаться буду, Когда я всем обязан чуду?!] Покой мне надо обрести И поскромней себя вести. ₄₁₈₅ К Надежде снова я взываю, Помочь Амура умоляю. Ведь он в терпеньи наставлял И мужество в меня вселял: “Ты службу выполнить потщись, ₄₁₉₀ Над суетою поднимись. Сомненьям злым не поддавайся, В Надежде доброй укрепляйся”. Он сам напутствие мне дал, А я пред трудностями пал: ₄₁₉₅ Его в несчастьях обвиняю, Свое бессилье забываю. [Поскольку совершенен бог, — Причиной бед он быть не мог.] Упав, я должен снова встать И Блага заслужить опять. Амуру действовать позволю, ₄₂₀₀ Во всем его исполню волю. Пускай меня он гонит прочь, — И умереть я с ним не прочь. Кручина пусть меня не ищет — С ней смерть за мной по свету рыщет. ₄₂₀₅ Когда исчезнет вся беда, Не буду ль счастлив я тогда? Не уклонюсь от муки я, Коль такова судьба моя. И пусть в тюрьме я пропаду ₄₂₁₀ И от Амура смерть найду, Лишь об одном прошу его я: Чтоб по пришествии покоя Посмертного он не забыл Того, кто спутником мне был ₄₂₁₅ И пострадал кто невиновным. Я к Вам, Амур, с доверьем полным Отнёсся. Пусть же знает он, Что дух сомнений побеждён Уж мною. Я ему клянусь, ₄₂₂₀ Что от судьбы не уклонюсь. Другого жребия не жду И ради Вас — на всё пойду! Я стал отчаянья добычей, Не зная, где найти мне нынче ₄₂₂₅ Спасение от горьких чувств, — Весь мир вокруг как будто пуст И все бессмысленны страданья. Мои услышав причитанья, Поняв их суть в единый миг, ₄₂₃₀ Ко мне из башни напрямик Красавица спустилась Разум Со мной беседовать о разном. И вот, всё зная наперёд, Она вопросы задаёт ₄₂₃₅ И восклицает: “Что стряслось? Иль пострадать тебе пришлось? Так, не довольно ли с тебя Так дорого платить, любя?!! Усталости ты мне не кажешь, ₄₂₄₀ Но, может, по секрету скажешь: Любви горька иль сладка боль? — Полюбопытствовать позволь! Иль добрым господином вдруг Ты мне похвалишься, мой друг? ₄₂₄₅ Ему теперь ты жалкий раб, И стал поистине ты слаб. Как видно, день был роковой, Когда ты стал ему слугой: Ошибся в выборе своём, ₄₂₅₀ Признав его своим царём. Когда бы знал его ты суть, — То отвертелся б как-нибудь. Ему бы ты не покорился, На верный путь бы возвратился. ₄₂₅₅ Ни дня бы с ним ты не пробыл И вряд ли бы влюблённым был. И, глупых избежав решений, — Не ведал совести б мучений! Так знал ли ты его?” — “Да, знал. ₄₂₆₀ Мне так он о себе сказал: Имеешь жребий ты завидный, Ведь господин твой очень видный: Хвала везде ему гремит, Он доброй славой знаменит”. ₄₂₆₅ “И что он к этому прибавил?” “Он перечислил много правил: Красивой речь его была... И... улетел быстрей орла”. “Да, — не успел узнать ты много, ₄₂₇₀ И не сумел понять ты бога, Взяв тяжелейшую из нош, — Уж на себя ты не похож! Полезно знать своих господ, Кто вас в служители берёт. ₄₂₇₅ А был бы ты мудрей тогда, — Уйти сумел бы без труда”. Мне дамы речь небезразлична. Я захотел от Разум лично Услышать о любви рассказ. ₄₂₈₀ Всё рассказать о ней тотчас Охотно дама согласилась, — В повествование пустилась. “Я докажу тебе всерьёз, Что доказать не удалось ₄₂₈₅ На свете никому ни разу. Теперь послушай даму Разум. Пусть ты не опытен совсем, — Причастен будешь тайнам всем. [Хоть ты любви не знал ещё, Постигнешь ты умом её. В науке будешь сведущ сей Не меньше опытных людей!] Хочу я узел развязать, ₄₂₉₀ Что связанным найдёшь опять. Вот описание любви, Ты слову каждому внемли: Любовь есть мир, вражду таящий, Враждебность с нежностью горячей; ₄₂₉₅ Любовь — и верность, и сплошной Обман, что кажется игрой; Надежды всякой безнадёжность И постоянная тревожность; В ней сумасбродный есть резон, ₄₃₀₀ И всё-таки резонен он. Любовь — Харибда[36]: и влечёт, И приближаться не даёт; И миловидна, и нежна, — И ямой кажется без дна. ₄₃₀₅ Любовь — болезненное здравье, Здоровое заболеванье. Хоть груз её всегда тяжёл, — За лёгкий многим он сошёл. В ней голод лишь, и нет достатка, ₄₃₁₀ В достатке ж — голода нехватка; В ней жажда, что всегда пьяна, Но вечно хочет пить она. В ней сласть кисла, а боль — сладка; Она вкусна, она горька, ₄₃₁₅ В ней счастие всегда в слезах, И грусть счастливая в очах! В ней есть тончайший аромат И запах резкий, словно яд; Греховное в любви прощенье, ₄₃₂₀ Прощёное в ней прегрешенье; Жестокость мягкая, а с ней Добро, что зла любого злей. Хотя любовь и неизменна, — Она есть состояний смена. ₄₃₂₅ Амур загнать любого рад В несчастный рай, блаженный ад; И подарить уют тюрьмы И среди лета — хлад зимы. Любовь — есть отдых неустанный, ₄₃₃₀ И труд она есть постоянный. Она для всех людей страшна: Похожа на жучка она Вредителя, что мебель точит И поселяется, где хочет; ₄₃₃₅ Как и на моль, что ткани ест. И право: нет запретных мест Нигде для вредных насекомых, Как нет с любовью не знакомых Ни благородных мудрецов, ₄₃₄₀ Ни силачей, ни храбрецов, Кому она не навредит, Кого Амур не укротит! [Покорны ей и богачи, Что носят платья из парчи, И беднота любви покорна: Всех заразит она проворно!] Один всем людям путь в любви, — Под Богом все живут они. ₄₃₄₅ И лишь тому прощенья нет, Кто наносил Природе вред: Их отлучил Природы Гений. Но дама Разум одобрений Любви не даст. — Зачем любить ₄₃₅₀ Любовью той, что погубить В конце концов людей берётся, Как в этом всякий признаётся? Что убивает без ножа, Влюблённым головы кружа? ₄₃₅₅ Когда ты хочешь излечиться, Чтоб не могло с тобой случиться Похожей участи, — уйди С любви опасного пути. Коль будешь ты её искать, — ₄₃₆₀ То не заставит долго ждать Себя любовь!” Дослушав речь, Урока я не смог извлечь, В чём даме тотчас же признался: “Хотя я о любви справлялся ₄₃₆₅ У Разум, доверяя ей, — Любовь не сделалась ясней. Все антитезы я запомнил, Но только знаний не пополнил! И преподал бы я урок, ₄₃₇₀ Да сам понять его не смог. Немало я от Вас слыхал И замечаний и похвал... Послушав Ваши рассужденья, Я чёткое определенье ₄₃₇₅ Любви бы дать Вас попросил, — Его бы я и заучил”. “Пожалуйста. Послушай только, Сравнений здесь возможно сколько: [37]Когда я верно поняла ₄₃₈₀ Любовь, — её б я назвала И состоянием недужным, И двух людей общеньем дружным Полов двух разных: взглядом взгляд Они всегда встречать хотят ₄₃₈₅ И вместе быть они стремятся, Чтоб обниматься, целоваться. В том счастьи слиты плоть и дух Людей, зажжённых ею, двух. Их жизнь — лишь в радостном слияньи ₄₃₉₀ И бесконечном обожаньи. (Но всё же мы признать должны: Мужчины не всегда честны. Порой над девушкой смеются, Когда любви её добьются. ₄₃₉₅ И чтоб к любви её склонить, — И лгать готовы и хитрить! Мужчины женщин обольщают, Сокровищ горы обещают, На всякую готовы лесть, ₄₄₀₀ Чтоб только с дамой им возлечь! Но тот, кто ложью не гнушался, Любви от женщин добивался, — Не столько худа получил, Как тот, кто сам обманут был: ₄₄₀₅ Из двух тут надо выбирать, А третьему и не бывать. Иль обмани, иль жертвой будь, Коль сам не хочешь обмануть. Ответа не ищи ты боле, — ₄₄₁₀ Здесь не бывает третьей роли.) Природа, всё же, лишь затем Дала любовь созданьям всем, Чтоб всякий род продолжен был, Совсем с Земли не уходил. ₄₄₁₅ Когда влюблённый ночь проводит С подругой, то его заботит Желание бессмертным стать И сущность Божью передать Наследнику: дитя родится — ₄₄₂₀ Отца в нём образ повторится. Чтоб непрерывной жизнь была, Природа всем инстинкт дала Продленья рода: старики Уйдут, но с лёгкой их руки ₄₄₂₅ На свет появятся сыны, Что тоже род продлить должны. [И пусть над телом властно тленье. — Придёт другое поколенье. Для этой цели служит страсть, Которую Природа дать Своим созданьям захотела, Чтоб честно исполняли дело.] А удовольствия желать, К нему стремиться — не под стать Твореньям, созданным Природой. ₄₄₃₀ И грешно, пользуясь свободой, Из наслажденья делать цель: В том быть несведущим тебе ль? Кто вожделенью предаётся, Тот добровольно признаётся ₄₄₃₅ В позорном рабстве пред грехом. Мы сладострастье назовём, Вослед за мудрым Цицероном, Причиной всех страданий. В оном, Как в книге “Старость”[38] говорит ₄₄₄₀ Нам Туллий, где её хвалит Он больше молодости лет, — Причина всех тревог и бед. Всяк в юности бывает страстен, С собою справиться не властен: ₄₄₄₅ Душа в незрелые года В большой опасности всегда. Так трудно миновать невзгоды И пережить младые годы, Не принеся ущерб себе ₄₄₅₀ И стыд перед людьми семье! Как часто душу молодую В компанию влечёт худую; Иль в монастырь она спешит — Внезапно жизнь менять решит, ₄₄₅₅ Отдать свободы ценный дар, Природой данный. Скоро стар В монастыре послушник станет, Но сожалеть не перестанет, Что с волей распростился он, — ₄₄₆₀ В ошибке будет убеждён. Оплачет он свою ничтожность, Прося у Господа возможность Забыться от горючих слёз, Иль чтоб терпенья Бог принёс ₄₄₆₅ Для честного повиновенья. Иные в преданном служеньи Успеют Богу дать обет, — Глядишь, — а их уже и нет В монастыре: весьма недолги ₄₄₇₀ Их были к святости дороги! Так, в юности шальные дни Творят лишь глупости одни: В излишествах живут, в распутстве, И в наслажденья гиблом чувстве ₄₄₇₅ Границ не ведают. С трудом Исправить могут жизнь потом, Избавиться от всех последствий. Ведь юность — это время бедствий. И постигают беды тех, ₄₄₈₀ Чьё сердце требует утех. Служанка Наслажденья, Юность Всегда приносит безрассудность. Ведь наслажденье — это яд: Вредит он юным всем подряд. ₄₄₈₅ И жертва, словно в забытьи, За Наслаждением идти Готова всюду. Избавляет От глупостей и удаляет Людей лишь Старость от греха: ₄₄₉₀ Она спокойна и тиха. Расскажет вам любой старик, Как постепенно он постиг Науку жизни, от ошибок Немало получив ушибов. ₄₄₉₅ И только Старость повернуть Ему велит на верный путь, Подругой доброй мудреца Сопровождает до конца. И грех, и силы все погубит, — ₄₅₀₀ Но кто ж её за это любит? Да и кому она нужна, Когда пожалует она? — Никто не хочет стать седым, Как и скончаться молодым. ₄₅₀₅ А старикам — на удивленье Их собственное поведенье: В безумстве молодость прошла И слишком дерзкою была. Так, старики не надивятся, ₄₅₁₀ Что не могли сопротивляться Соблазнам юности, когда Не ведали они стыда. А если всё-таки стыдились, — То только чудом изловчились ₄₅₁₅ Дожить они до зрелых дней, Душе не повредив своей. И ты узнаешь, милый друг, Что девы-Юности досуг Проходит в доме Наслажденья. ₄₅₂₀ Особенное обхожденье Дарует Юность целый год Ему, а платы не берёт. Она работает охотно, Живётся там ей беззаботно! ₄₅₂₅ Узнаешь Старости ты дом: Я расскажу тебе о том, Куда она тебя забросит, Коль раньше смерть души не спросит, Чтоб в мрачный погреб поместить. ₄₅₃₀ Решили Старость захватить Недуги: бедную, сковали, Сопротивляется едва ли Им Старость — в кандалах она Жизнь жалкую влачить должна, ₄₅₃₅ Их издевательства терпеть И оттого в глаза смотреть Печальной Смерти. С опозданьем Она раскаянья желаньем Теперь томится: Юность зла — ₄₅₄₀ Она обманчивой была. Старуху разочаровала, Ей причинила бед немало. Седая, слабая она, Надежда у неё одна: ₄₅₄₅ Теперь должна она потщиться К достойной жизни возвратиться, Чтоб всё исправить удалось, В грехах скончаться не пришлось. Она богоугодным делом ₄₅₅₀ Очистить душу захотела, К блаженству чтоб ей поспешить И больше зла не совершить. Кто всей душой к любви стремится, Хоть юноша, а хоть девица, — ₄₅₅₅ Должны и груз её нести — Дитя на свет произвести: Не только пить то наслажденье, Что нужно для его рожденья! Иным же — боязно зачать: ₄₅₆₀ Стыдиться будут и молчать, Судьбу свою возненавидят И будут на неё в обиде. Но не должно тут быть стыда, — Природа ведь права всегда! ₄₅₆₅ Конечно, есть средь дам и те, Что отдаются за денье[39]. И если говорить короче, — Любой предаться неге хочет! Но если дама так низка, ₄₅₇₀ Что любит из-за кошелька, — Когда лишь деньги ей нужны, — То приходить к ней не должны Мужчины: будет одурачен Любой, кто думает иначе. ₄₅₇₅ Мужчина будет осмеян, Коль попадётся ей в капкан: Тогда, когда поверил он, Что был он лаской угощён, — Она над ним в душе смеялась ₄₅₈₀ И потихоньку издевалась. Её лишь тварью можно звать, Нельзя подругой величать! Так, пусть познают те презренье, Мужчин кто ищет разоренья! ₄₅₈₅ Не говорю я о вещах — О тех приятных мелочах, Что в дар девицы принимают И чем наряды украшают. Но дамы не должны просить ₄₅₉₀ Им эти мелочи дарить. Пускай пошлют дары взамен, — Приятен будет им обмен. Того, чему тебя учу, — Влюблённым пожелать хочу: ₄₅₉₅ Друг с другом вежливы пусть будут, И в дружбе пусть всегда пребудут. Пусть гонят низость от себя, Всегда высокое любя. Даров пусть их любовь не взыщет ₄₆₀₀ И удовольствий пусть не ищет. Ведь нет любви в душе у тех, Кто жаждет для себя утех: Она не может появиться, Когда к ней только плоть стремится. ₄₆₀₅ Ты ж хочешь Розой обладать, Чтоб наслажденье плоти дать Она могла: в любви рисуют Всё то, о чём тела тоскуют, — Так крепки сети у неё! ₄₆₁₀ И всё мечтание твоё — О ней; ты слаб и истощён, Покуда с Розой разобщён. Гони Амура без затей, — Ведь стал царём твоим злодей: ₄₆₁₅ Пока ты жил, его любя, Он отнял мудрость у тебя. Хозяйничать ему не дай, Иначе бедствий ожидай. Амура ты жестокий нрав ₄₆₂₀ Узнаешь, молодость отдав, — И сам раскаешься тогда, Растратив лучшие года. А коли ты увидишь старость И от любви придёт усталость, — ₄₆₂₅ Ты время это проклянёшь, Но юности уж не вернёшь... Не ценишь молодость свою, — И в этом я тебя корю. Тебе бы от любви уйти, ₄₆₃₀ Чтоб снова разум обрести; Ведь если, как безумцы те, Кто век проводит свой в нужде, Ты от любви не отрешишься, — То навсегда ума лишишься”. ₄₆₃₅ Внушенья дамы слушал я, Противилась душа моя Совету следовать тотчас же. Амур помог немало также Невозмутимость мне хранить ₄₆₄₀ И мнения не изменить. Я цель урока понял сразу, — Не зря старалась дама Разум. Амур с поста не уходил, За мною пристально следил, ₄₆₄₅ И чтоб не усомнился я, Крылом он защищал меня: В одно входили ухо фразы, Что говорила дама Разум, И вылетали через миг ₄₆₅₀ В другое ухо напрямик. Я раздражён был речью этой. Её упрёками задетый, Я ей сказал: “Не верю Вам, Любви я цену знаю сам. ₄₆₅₅ И никогда не полюблю, Коль ненавидеть повелю Теперь я сердцу. — Смертный грех В душе, что ненавидит всех. Разбойника я хуже буду, ₄₆₆₀ Когда любовь мою забуду! Ведь в сердце не живут одном Любовь и ненависть вдвоём: Я выбрать должен. Может быть, Дороже буду я платить За ненависть, — хорош совет! ₄₆₆₅ Того глупее в мире нет, Кто верит Вам. Вполне возможно, К тому прислушаться мне должно, Что о любви сказали Вы, — ₄₆₇₀ Но о такой любви молвы Не слышно. С Вашей точки зренья, Она законна, без сомненья, И невозбранно ей дано Соединять людей в одно. ₄₆₇₅ Так, поточней определите, Что этим Вы сказать хотите, Чтоб не запутаться мне вновь И всякую понять любовь”. “Как неразумен ты, дружок, ₄₆₈₀ Как плохо слушаешь урок! Тебе ж для пользы он прочтён И для тебя не труден он. Тебя ничем не излечить: Уму бессмысленно учить. ₄₆₈₅ Любовь различною бывает. Тобою же овладевает Безумье юности твоей. Из всех тобой прожитых дней Тот день, когда ты повстречал ₄₆₉₀ Любовь, — погибель означал. О пусть Господь тебя спасёт, Твою погибель отведёт! Зовётся дружбою иная, Людей двоих объединяя, ₄₆₉₅ Коль разногласий нет у них И делят честно на двоих Всё, что имеют, — ради Бога, Тепла друг другу дарят много. Когда беда случится вдруг, ₄₇₀₀ Бегут на помощь к другу друг. Так меж собой живут согласно, Что помогают безотказно: На зов всегда они придут И никогда не предадут. ₄₇₀₅ Кто другом истинным любим, — От одиночества храним. Другой его печали знает И как родного принимает. И всё, что на сердце твоём, ₄₇₁₀ Ты выскажешь, — Упрёка в том Не побоишься получить И тайны другу поручить. Любви кто совершенной хочет, Такой, что чести не порочит, ₄₇₁₅ Порядок соблюдёт пусть сей: Ничто для друга не жалей, Фортуне злой не поддавайся И сердцем чист ты оставайся. Чтоб заподозрить друг не мог, ₄₇₂₀ Что стал душою ты жесток, Когда узнал он разоренье, — Не жди о помощи прошенья. Коль, видя горе, зова ждёшь, — Дороговато продаёшь ₄₇₂₅ Ему свою ты доброту. Ведь он не может просьбу ту И высказать, когда он скромен, Чтоб не был ты обеспокоен. Не знает, как и поступить,

₄₇₃₀ Чтоб просьбою не оскорбить Тебя случайно. Потому Молчать приходится ему. Но если он в тебе уверен, — Раскрыться может в полной мере. ₄₇₃₅ Коль ты надёжный человек, — Не скажешь третьему вовек, Что друг тебе хранить назначил, И он не думает иначе. Не так в несчастьях он раним, ₄₇₄₀ Когда ты будешь рядом с ним; С тобою он и веселится: К чему ему тебя стыдиться? И не грозит ему упрёк: Ведь друг не может быть жесток. ₄₇₄₅ Где злой не сдержит языка, — Друг промолчит, наверняка! Поможет он советом дельным, А не участием поддельным, И быть полезным будет рад, ₄₇₅₀ Не требуя за то наград. [Когда ж помочь бессилен он, — Не меньше будет огорчён Того, кто помощь ожидает; И он с товарищем страдает. Когда же счастлив друг его, — На сердце радость у него!] И Цицерон в своём трактате[40] О дружбе тоже пишет, кстати: Отзывчивыми учит быть И милосердья не забыть, ₄₇₅₅ Коль честен друг в своем прошеньи. И не испытывать презренья, Когда по праву своему Он ждёт содействия ему. Но просьбу можно и отвергнуть, ₄₇₆₀ Когда он к помощи прибегнуть Решил нечестно: если друг К нам с неразумной просьбой вдруг Себе позволит обратиться, — Мы можем и не согласиться, ₄₇₆₅ Но исключенья есть и тут: Когда затем нас позовут, Чтоб мы от смерти защитили Того с кем искренне дружили, — Должны, конечно, мы придти ₄₇₇₀ Его от гибели спасти; И никогда не медли ты Его спасти от клеветы. Так, добродетельным ты будь А гибельную страсть забудь, ₄₇₇₅ Какую я теперь представлю, И о какой тебя заставлю Подумать. — Неверна она, Когда ей выгода нужна, Коль в ней корыстное желанье... ₄₇₈₀ Она в извечном колебаньи: Когда надежды больше нет, Любви тотчас погаснет свет. Влюблённым не зовётся тот, Кого барыш один влечёт, ₄₇₈₅ Готов кто страстным притвориться, Чтоб только выгоды добиться. Фортуной зыбкой рождена, Любовь по выгоде — бедна. Она как лунное затменье: ₄₇₉₀ Едва Луна доступна зренью, Коль прячется в тени Земли, — Бледнеет тотчас же вдали. Светило от неё закрыто, И мраком вся она покрыта. ₄₇₉₅ Из тени выйдет, — и опять От Солнца будет вся сиять. Любовь к богатым схожа с ней: То вспыхнет, звёзд самих ясней, То облачится в черноту, ₄₈₀₀ Коль повстречает Нищету. Не видя, чем ей поживиться, Она готова прочь пуститься И возвращается тотчас, Когда Богатство вспомнит Вас. ₄₈₀₅ Такой любовию любимы Те, кто деньгами одержимы: Душа черства у них самих, И потому не ценят их. В два счёта им рога наставят ₄₈₁₀ И в дураках всегда оставят. И кто б такого полюбил, Кто лишь богатству верен был? — Ведь, даже к смерти присуждён, Готов себе поклясться он, ₄₈₁₅ Что не отдаст и малой части Богатства, над которым властен: “Пусть растерзают и убьют, Но этих денег не возьмут!” Душа безжалостна его, ₄₈₂₀ В ней нет любви ни для кого! Имеет только тот друзей, Кто любит их душою всей, А тот, кто занят лишь деньгами, — Останется, как лось, с рогами. ₄₈₂₅ Довольный тем, что сам богат, Он знает, что он виноват: И в накопительстве упрям, И к бедным глух своим друзьям. Но ведь обманет он себя, ₄₈₃₀ Богатство лишь одно любя: Кому любви недостаёт, — В бесчестии пребудет тот. Теперь к Фортуне мы вернёмся, Коварства вновь ее коснёмся. ₄₈₃₅ Поскольку нынче о любви Мы речь с тобою повели, Скажу тебе одну я тайну О том, что люди не случайно Все предпочтенье отдают ₄₈₄₀ Несчастью, хоть его клянут. Я буду честной пред тобою, Несчастий пользу я не скрою. Хотя ты этого не ждёшь И примешь, может быть, за ложь, ₄₈₄₅ О чём все люди точно знают, Что это истина простая. Судьба счастливая страшна, Ведь обмануть она вольна. И докажу теперь тебе я, ₄₈₅₀ Что пострадаешь ты скорее, Когда тебя облюбовав И баловнем своим назвав, Фортуна будет уверять, Что ей возможно доверять. ₄₈₅₅ И ты, богатством окружённый, На пик блаженства вознесённый, В слепом тщеславии живёшь И худа от неё не ждёшь. На колесе Фортуны ты, ₄₈₆₀ И все исполнились мечты, И вот, впадая в нераденье, Уж не боишься ты паденья. Фортуна в этот самый миг Внушит, что славы ты достиг, ₄₈₆₅ Тебе все честь хотят воздать, За жизнь твою — свою отдать. Лелеешь тщетно ты надежду, Что даже и свою одежду Друзья готовы снять с себя, ₄₈₇₀ Чтоб им в неё облечь тебя! Ты думаешь: им нет числа, Судьба навек их принесла, Всегда они с тобою будут, До самой смерти не забудут... ₄₈₇₅ Кто слышит много добрых слов, Поверить им тотчас готов: Ведь клятвы людям слух ласкают, Как Слову Божью, им внимают! Однако клятвы эти — лесть, ₄₈₈₀ Чему и подтвержденье есть: Те, кто богатства бы лишились, — Во лжи тотчас бы убедились. Ведь из друзей и из родных Не будет никого у них; ₄₈₈₅ И слава Богу, если вдруг Из ста — один найдётся друг. К кому Фортуна милосердна, Тому вредит она усердно. Того ж, к кому она добра, ₄₈₉₀ Лишает зрения она. А ослеплённый человек Не знает истины вовек. Когда несчастная судьба С людьми, как мачеха, груба, ₄₈₉₅ Коль нищетою наградит И счастье в горе превратит, Коль с колеса Фортуна сбросит И неудачами подкосит, — Она, по сущности своей, ₄₉₀₀ Приносит благо для людей. Гордиться временным — ошибка: Ничто на свете так не зыбко, Как процветанье. Злой судьбе Не трудно враз явить тебе, ₄₉₀₅ Что нет друзей у неимущих, На помощь в горестях зовущих; И кто лишается всего, — Не видит рядом никого, Из тех, кто другом назывался ₄₉₁₀ И в вечной преданности клялся. Кто был с тобой в благие дни, — Теперь предатели они. Увидев бедность, заспешили — Всю дружбу тотчас отложили. ₄₉₁₅ Тебя бесчестят и клеймят, Мол, ты пред всеми виноват, Насмешкой злобной уязвляют И сумасшедшим объявляют. И тот, кому добро ты дал, — ₄₉₂₀ Потом ходить по людям стал, Их к издевательству склоняя, Тебя в безумстве обвиняя. Коль разорение грядёт, — Никто и с помощью нейдёт, ₄₉₂₅ Но будет лишь от тех подмога, Кто не попросит ни залога И ни расплаты у тебя, Тебя как друга полюбя, Фортуне кто не поддаётся ₄₉₃₀ От бедного не отвернётся. Нельзя сказать: изменник тот, Кто меч свой острый достаёт В горячем споре. Ведь в запале Ошибки часто совершали! ₄₉₃₅ Но кто намеренно вредит И дружбы чувство оскорбит, Кто честолюбью поддаётся, — Без друга часто остаётся. И кто б секреты разболтал, — ₄₉₄₀ Тот сердце б друга потерял. Средь тех, в ком был ты так уверен, Из тысячи — один лишь верен. Когда он встретился тебе, То благодарен будь судьбе. ₄₉₄₅ Бесспорна злой судьбы заслуга: Она тебе открыла друга. — Дороже он самих денье И всех сокровищ на Земле. Когда в беде ты очутился, — ₄₉₅₀ То ясно видеть научился, Разборчивее в людях стал, Друзей на верность испытал. Так польза вся судьбы превратной Тебе становится понятной. ₄₉₅₅ Она урок преподаёт И опыт жизненный даёт, А процветанье — ослепляет, В неведеньи нас оставляет. Коль мы в беду не попадём, — ₄₉₆₀ Где ложь, где правда, — не поймём. Когда богатым был бедняк, — Не мог он различить никак, Где фальшь, где истина была. Когда же нищета пришла, — ₄₉₆₅ Она глаза ему открыла. Ему бы невозможно было За деньги знанье то купить: Ему спешили все служить! Когда он пребывал в достатке, ₄₉₇₀ Дарили все ему подарки. Бедняк в несчастиях живёт И цену дружбе узнаёт. Несчастия — наверняка Уму научат дурака! ₄₉₇₅ Богатство не обогащает Того, кто в деньги превращает Тотчас избыточный продукт, И деньги все кладёт в сундук. Умеренно мы жить должны, ₄₉₈₀ Умеренности — нет цены. Так, пусть не бедняков жалеют, Что хлеба крошки не имеют, А тех, кто в закрома набрал Зерна, создать чтоб капитал. ₄₉₈₅ У бедняка одна забота: Кормила бы его работа. А цель торговца нам ясна: В богатстве только лишь она! Собрав мюидов[41] сто пшеницы, ₄₉₉₀ Не может он угомониться. Разумней человек простой: Живёт он в мире сам с собой, Ему работа хлеб даёт, Нужда врасплох не застаёт. ₄₉₉₅ Пусть за душой и меди нет, Но не грустит он без монет. Ведь каждый день уверен нищий, Что заработает на пищу. Когда ж настанут холода, — ₅₀₀₀ Он купит башмаки тогда И обновит свою одежду. Всегда имеет он надежду На то, что будучи больным, Коль приключится что-то с ним ₅₀₀₅ И голодать ему придётся, — Без пропитанья обойдётся. Иль в богадельню отнесут — От истощения спасут. А может, он живёт в надежде, ₅₀₁₀ Что пищу раздобудет прежде И не дойдёт он до того, Чтоб отнесли туда его. Коль повернётся все иначе, — Бедняк от горя не заплачет. ₅₀₁₅ Коль уберечься не судьба И сморит злая голытьба, — Он счастлив думать, умирая, Что не далек уже от рая, Который дарит Бог ему, ₅₀₂₀ Когда покинет он тюрьму, И кончится его скитанье, Его земное испытанье. А что написано о том, — В прекрасной книге мы прочтём ₅₀₂₅ Стихотворений золотых, — Сам Пифагор[42] составил их: “Когда из тела ты уйдёшь, В святое небо ты взойдёшь. Оставив тело в мире дольнем, ₅₀₃₀ Ты будешь в мире жить Господнем”. Несчастен и наивен тот, Кто Землю домом назовёт. Где человечества обитель, — Мужей учёных расспросите: ₅₀₃₅ Кто “Утешение” читал — Труды Боэция[43] листал. И для мирян из “Утешенья” Перевести бы изреченья! Кто будет жить на свой доход, ₅₀₄₀ Добра чужого не возьмёт И будет жизнию доволен, — Считать себя богатым волен. Кто ж к нищим сам себя причёл, Того б несчастным каждый счёл. ₅₀₄₅ И скажут вам учителя, Что бедными назвать нельзя Людей, покуда о судьбе Не плачут с жалостью к себе. Ведь часто и простолюдины ₅₀₅₀ Душой и чисты и красивы, И, несмотря на тяжкий труд, Они в веселии живут, Как те, кто уголь в Греве[44] носят, С терпеньем нужды переносят. ₅₀₅₅ Все вместе в праздники они, Хоть тяжелы работы дни. Их радость — в танцах и в вине, Богатство ж — вовсе не в цене. Они обрезки б только ели, ₅₀₆₀ Что остаются в Сен-Марселе[45] У мясников. — Да и опять Пора им уголь разгружать. Кто малым удовлетворён, — Не может быть и разорён. ₅₀₆₅ А тот, кто стал ростовщиком, — С богатством больше не знаком. Ростовщикам не утолить Желанья больше накопить: Они все скупостью больны, ₅₀₇₀ И потому душой бедны. И, как бы ни было печально, — Бедны торговцы изначально. Живут они мечтой одной: Чтоб выручка была большой. ₅₀₇₅ Всегда торговцам денег мало, Хотя бы и на жизнь хватало: Боятся прибыль потерять, Спеша к рукам своим прибрать Всё, что поблизости лежит ₅₀₈₀ И что другим принадлежит. Но, как душа бы ни просила, Им всё присвоить не по силам: Из Сены сколько ты ни пей, Не превратить её в ручей! ₅₀₈₅ Торговца страсть не утихает И внутренности все сжигает, Покоя сердцу не даёт... Так, целиком его сожжёт В деньгах острейшая нужда, ₅₀₉₀ Не уменьшаясь никогда! И доктора, и адвокаты — Все быть хотели бы богаты, К одной принадлежа “семье”: Окажут помощь за денье. ₅₀₉₅ Их так влечёт обогащенье, Что лишь мечта об умноженьи Клиентов занимает их: Побольше было бы больных, Побольше б выигрышных дел, — ₅₁₀₀ И тысяча им не предел! И богословы, что в народе С красивой проповедью ходят, Чтоб благосклонность заслужить И состояние нажить, — ₅₁₀₅ Ничуть не праведнее их, — Сердца испорчены у них. Но кто за славою в погоне Забудет о святом законе И кто не хочет честным быть, — ₅₁₁₀ Рискует душу погубить. Доверьем злоупотребляет — И совесть так свою теряет. Ведь пастырь добрый не таков: Он людям всё отдать готов. ₅₁₁₅ Но часто добрые слова На добром зиждутся едва... Они из уст дурных выходят, — А люди радость в них находят И смогут пользу всю извлечь, ₅₁₂₀ Хоть пастыря тщеславна речь! Но с пастырями мы простимся И к скопидомам возвратимся. В душе их страха Божья нет, И, горы накопив монет, ₅₁₂₅ На нищих смотрят свысока, Коль к ним протянута рука. Коль жаден ты, когда богат, — То в их несчастьях виноват. Голодный гибнет от скитаний, ₅₁₃₀ Не получая подаяний. От Бога кары жди, скупой, Коль выбираешь путь такой. Несчастен трижды ты бываешь: С трудом богатства добываешь, ₅₁₃₅ О сохраненьи их дрожишь, До смерти ими дорожишь. И смерть богатым — только зло: Расстаться с жизнью тяжело. Любви в их сердце не хватает, — ₅₁₄₀ Весь мир от этого страдает. Не в рост бы деньги им давать, А бедных щедро наделять. Коль в мире бы любовь царила, То всех она бы примирила. ₅₁₄₅ Несчастных не было б людей Средь бедняков и богачей: Деньгами б нищих наделили — Они бы праздность позабыли, Нужда из мира бы ушла — ₅₁₅₀ С собою скупость увела! Но мир не может счастлив быть, Пока в нём царствует корысть, И погубить его рискуют, Пока любовию торгуют. ₅₁₅₅ Обман все души запятнал, И каждый собственником стал, Добро всеобщее присвоив Без уважения устоев. Свободу люди отдают, ₅₁₆₀ Коль деньги им взамен дают: Монеты сложат в сундуки И уберут на чердаки Всё золото, каким владеют, И изменить ему не смеют. ₅₁₆₅ Владеют? — Нет! Наоборот! — Ведь в рабство их оно берёт: Оно теперь хозяин им, Презренным карликам земным. Богатство для того дано, ₅₁₇₀ Чтоб было отдано оно. То слышать не хотят скупцы И запирают всё в ларцы. Не тратят денег, не дают, — До самой смерти берегут ₅₁₇₅ Своё богатство. Но к чему? — Оно не нужно никому. Кто будет после них владеть им, Не будет тяготиться этим: Растратит весело его, ₅₁₈₀ Забыв и предка самого, Кто состояние дарует, Коль вор тех денег не сворует. Лишают деньги их цены: Ведь деньги помогать должны ₅₁₈₅ И непрестанно обращаться, Чтоб все могли обогащаться. А кто ростовщику их снёс, Тот лишь ущерб деньгам нанёс: Их для того дал людям Бог, ₅₁₉₀ Чтоб тёк их золотой поток. А люди их на ключ закрыли И от других богатства скрыли, Боясь их в оборот пустить. Но деньги сами станут мстить — ₅₁₉₅ Такое им присуще свойство: Поселят в сердце беспокойство, Недугом тяжким поразят, Тремя мечами просквозят: Усильем раздобыть вначале, ₅₂₀₀ Боязнью, чтоб их не украли, Покуда будут собирать, И третьим горем — потерять. Как если б с королевой враг Расправиться задумал так: ₅₂₀₅ Когда б её на ключ закрыли И стражниками окружили, — Не пострадала бы она, Была б спокойна и смирна. А стражники бы суетились — ₅₂₁₀ С покоем вовсе б распростились: Страдали ночью бы и днём Все у неё под каблуком. Она ж — в покое бы и чести Сидела взаперти на месте, ₅₂₁₅ И жили б в рабстве и стыде Несчастнейшие стражи те. Вот так и деньги мстить умеют, Когда их отпустить не смеют. Владелец мудрый не таков, — ₅₂₂₀ Ведь он свободен от оков. Верхом он на Богатство вскочит И управлять он им захочет, Пришпоривая по пути, Чтоб людям пользу принести. ₅₂₂₅ Хотят иные жизнь отдать, Чтоб эту радость испытать, В свободе чтоб душа взыграла. По научению Дедала[46], Богатство крыльями снабдив, ₅₂₃₀ Полёт себе вообразив Икара, — этим же путём Взмывают в небеса на нём. Так мудро всё они устроят, Что славою себя покроют. ₅₂₃₅ Стать жадными не захотят И в страсти плен не угодят. Не будут золотом бросаться, Но мудро им распорядятся, Дела великие творя, ₅₂₄₀ За что прославятся не зря. А помогая нищете, — Лишь возрастают в доброте! Приятно Богу милосердье, В служеньи искреннем усердье. ₅₂₄₅ Скупец же — грешен перед Ним, Создавшим этот мир благим. Бог скопидомов ненавидит И в них вилланов мерзких видит: Они несчастны и больны, ₅₂₅₀ И Богом приговорены. Ведь всякий идолопоклонник — В душе своей давно покойник: Когда он золоту служил, — Постыдно жизнь свою прожил. ₅₂₅₅ О, страсти дикие наживы! Кому для счастия нужны вы? Кто стал блаженней оттого, Что есть богатство у него, От всех укрытое надёжно? — ₅₂₆₀ Всегда живёт богач тревожно. Чем больше денег наберёт, Тем больше страх его берёт. А кто в покое не уверен, — Не будет счастлив в полной мере. ₅₂₆₅ Заспорил бы скупец со мной И опроверг бы довод мой. Простые люди говорят, Что смел король их и богат: Себя он войском окружил — ₅₂₇₀ Пятьсот солдат вооружил, Иль, чтоб прославиться повсюду, Пять тысяч даже, — лгать не буду. Но правду знает только Бог О том, что вынести не мог ₅₂₇₅ Король одной своей боязни, Которая подобна казни. И чтобы от неё спастись, — Солдатами обзавестись Ему пришлось. Но полнокровней ₅₂₈₀ И безопасней и свободней Во Греве даже те живут, Кого бродягами зовут! [Не страшно им и тёмну ночку Ходить повсюду в одиночку. — Ведь бедным нечего терять, Им можно средь воров плясать.] В наряде, белкою расшитом, Дрожит король перед бандитом. ₅₂₈₅ Когда ж сокровища при нём, — Боится вора даже днём: Захочет плут карман набить, А короля притом убить. На жизнь монарха посягнёт, ₅₂₉₀ От виселицы увильнёт. Убийцей станет вор. Иначе Он стражей тут же будет схвачен: Король могуществом своим Расправится нещадно с ним. ₅₂₉₅ Могуществом своим? — Скорей, Могуществом своих людей. Уж верно, что бандита силой Природа больше наделила, Чем короля, но я опять ₅₃₀₀ Назад хочу слова забрать: Навряд ли это войско есть, Что короля спасло бы честь. Оно под властию сеньора, Но ведь сеньору не опора: ₅₃₀₅ Оно на службе у него, Но, всё ж, не собственность его. Людей в свободе он содержит А силой он их не удержит. Когда сержанты захотят, — ₅₃₁₀ То короля не защитят, И пострадает он немало: Ведь сила им принадлежала... И так их бывший господин Останется совсем один! ₅₃₁₅ И как Фортуна изобильно Вас ни одарит, — но бессильна Дары вам в собственность отдать, Как ни пришлось за них страдать! ₅₃₂₀ — Меня Вы, дама, научите И от меня не утаите, По воле Ангелов Царя, — Так чем же обладаю я? ₅₃₂₅ — Услышишь ты в моём ответе, Что речь пойдёт не о предмете: Не о полях, не о домах, Не о просторах иль холмах, Не о нарядных украшеньях Иль мебели, иль сбереженьях. ₅₃₃₀ Именье дорого твоё — Ценою превышает всё: Сокровища, что есть в тебе, Никак не унести судьбе! ₅₃₃₅ Всё, чем душа твоя полна, Она считать своим вольна. Богатства эти не прейдут И ни к кому не перейдут. Всё прочее во вне лежит И людям не принадлежит: ₅₃₄₀ Вещица старая, и та Твоей не станет никогда. Всё, что дано тебе Судьбой, Пребудет временно с тобой. Смеяться иль страдать от боли, — Зависит от Фортуны воли. ₅₃₄₅ Но не печалится мудрец О том, чему она конец Назначит, колесо вращая: Внимания не обращая На изменение вещей, ₅₃₅₀ Он будет безразличен к ней. К ней нет у мудреца доверья. И, как нам говорят поверья, А также опыт прошлых лет, В Фортуне постоянства нет. ₅₃₅₅ Ты тоже мудрости внимай — Её даров не принимай, Как до сих пор их не ценил, И в этом разум сохранил. Но если к ним ты пристрастишься, — ₅₃₆₀ С благоразумием простишься. Когда друзей ты заведёшь Лишь потому, что денег ждёшь, Коль выгоды от них захочешь, — Ты дружбу этим не упрочишь. ₅₃₆₅ Любовь корыстная страшна: Презренна и низка она. Всегда её ты избегай — Советом не пренебрегай. Ещё не всё тебе известно. ₅₃₇₀ Ты замечаешь неуместно, Что ненависть внушаю я. В каких словах вина моя? — Амура, дама, Вы хулили, Отречься от него молили, ₅₃₇₅ По-Вашему понять любовь. Но я готов поклясться вновь, Что Запад и Восток не знает, Чем дама Разум заклинает, О чём Вы речь вели со мной. — ₅₃₈₀ Ведь нет нигде любви такой! Кто Север обойдет и Юг И кто весь мир успеет вкруг Увидеть дряхлым стариком, — Не будет с нею тот знаком. ₅₃₈₅ Не удивительно! Она Была с Земли унесена. Титаны грозные восстали, И боги удаляться стали: Бежали Вера с Правотой ₅₃₉₀ И Целомудрием-сестрой; Любовь, покинув дольний мир, За ними поднялась в эфир, А Справедливость — всё ждала, Последнею с Земли ушла. ₅₃₉₅ Теперь жилища их не здесь, У них дома другие есть: Они привыкли к Небесам И очень редко сходят к нам Чудесным образом. Изгнал ₅₄₀₀ Богов и миром править стал Обман. И наглости посредством Земли он овладел наследством. Пытаясь Ваш открыть секрет, Читая тексты прошлых лет, ₅₄₀₅ В них Туллий с головой ушёл, Но лишь три случая нашёл Любви высокой иль четыре За все столетья в этом мире! Друзей немало он имел, ₅₄₁₀ И если бы найти хотел Средь них любви высокой случай, — Не удалась затея б лучше: Нигде я не прочёл о том, Что знал о друге он таком. ₅₄₁₅ Я Цицерона ли мудрее, Чтоб продолжать его затеи? Не стоит труд мне прилагать — Любовь высокую искать, Коль изгнана она с Земли ₅₄₂₀ С тех пор, как боги все ушли. Мне не проникнуть в мир иной, Что за небесной пеленой: Душа моя тяжеловата, И я за лебедем Сократа[47] ₅₄₂₅ За облака не улечу, Не уподоблюсь журавлю. Слепой надежды не имею, Что рая я достичь сумею. Лишь гнев я навлеку богов, — ₅₄₃₀ Ведь бунт титанов был таков! — Коль ты ошибки допускаешь (И сам подчас от них страдаешь), Что не дают любви достичь, — Тебя могу я научить ₅₄₃₅ Любви иной. И лишь затем, Что та любовь доступна всем. Её иначе не назвать, А на неё претендовать Любому должно. Лишь бы слово ₅₄₄₀ “Любовь”, что для людей не ново, В широком смысле понимать, В единственном не заключать. Ты можешь сразу всех любить И оттого счастливым быть. ₅₄₄₅ Всем людям принесёшь ты счастье, Даря по-дружески участье. И смейся с ними, и скорби — Ты всех как одного люби. Добро коль хочешь получить, — ₅₄₅₀ Обиду бойся причинить. К себе коль хочешь уваженья, — Твоё должно быть отношенье Таким же к людям. — Их прощай И верным быть им обещай. ₅₄₅₅ Таков любви святой закон, — Всей жизнью управляет он. Кто подчиняться ей не будет, — Того за это люди судят. Кто злой поступок совершит, — ₅₄₆₀ Тот осужденью подлежит: Закона кто не соблюдёт, Перед судом тот предстаёт. Судей не мало на Земле, Чтоб обличать людей во зле, ₅₄₆₅ Обиженных чтоб защитить, От обижающих укрыть. Кто ж справедливым быть не хочет, О личной выгоде хлопочет, Кто деньги вздумал вымогать, ₅₄₇₀ Иль убивать иль воровать, — Любви тот к ближнему не знает. Таких-то суд и обвиняет. — Уж коль пришлось нам говорить О Справедливости, спросить ₅₄₇₅ Позвольте кое-что о ней, Богине славной давних дней. — Изволь. — Хотел бы слышать я, Что собеседница моя О Справедливости мне скажет, ₅₄₈₀ Коль цену ей теперь покажет По отношению к Любви: Из двух она дороже ли? — К какой любви, мой друг? — В сей час Я слышал про неё от Вас. ₅₄₈₅ В моей же Вы меня корите, Так про неё не говорите! — Ну, хорошо. Тебе скажу, Что я Любовь превозношу Над Справедливостью. — Раз так, — ₅₄₉₀ Вам это доказать — пустяк!.. — Не сомневается никто, Что лучшим называют то, Что из полезных двух вещей Нам, всё же, кажется нужней. ₅₄₉₅ — Вы правы. — Сам сравни теперь И правоту мою проверь: За лучшее считать нам честно Лишь то, что более полезно. — И я согласен с Вами вновь. ₅₅₀₀ — Бесспорно, друг, нужней Любовь, Что с Милосердием приходит И Справедливость превосходит. — Прошу Вас это объяснить, А с остальным — повременить. ₅₅₀₅ — Всё разъясню я непременно: Воистину лишь то бесценно, В чём благо, друг мой, целиком И нет несовершенства в чём, Что может радовать вполне. ₅₅₁₀ Не станешь возражать ты мне? — Идею я пойму полнее, Когда Вы скажете яснее: Чтоб мне к согласию придти, Пример должны Вы привести. ₅₅₁₅ — Да, нелегко с тобой мне, друг, Искать примеры недосуг. Сравненье приведу одно, Чтоб доказательство дано Здесь было: кто корабль потянет, ₅₅₂₀ Раз сил на то ему достанет, — Не будет ли сильней тебя, Коль ты не сдвинешь корабля? — Конечно, дама, он сильней. — Итак, Любовь — всего важней. ₅₅₂₅ Когда б уснула Справедливость (А ей ведь свойственна сонливость), — Любовь осталась бы одна, И жизнь украсила б она. Любовь обидеть не посмеет, — ₅₅₃₀ Так Справедливость не умеет. Одной Любви подвластно всё. — Чем подтвердите Вы ещё? [— Из книги приведу пассаж Коль разрешенье ты мне дашь.] Послушай: Справедливость эта Была всего царицей света, ₅₅₃₅ Когда Сатурн на свете жил. А сын Юпитер — низложил Сатурна. Будучи жестоким, Калекою его убогим Оставил: сыном поражён, ₅₅₄₀ Лишился гениталий[48] он. Объяла их вода морская, Богиню красоты рождая, — Венеру. Если на Земле Не станут люди жить во зле, ₅₅₄₅ То возвратиться Справедливость, Пред беззаконием стыдливость. Покуда ж нет с людьми Любви, — Лишь разрушения одни Они вокруг себя устроят ₅₅₅₀ И “Справедливостью” прикроют! Но если Зло уйдут и Вред, То Правосудью места нет. И Справедливость нам зачем, Когда Любовь царит над всем? ₅₅₅₅ — Не знаю, дама. — Вывод ясен, И, думаю, ты с ним согласен: Жить будут в мире на Земле Без всякой нужды в короле. Коль жалоб у людей не будет, ₅₅₆₀ То никого и не осудят. Любви должны мы царство дать. Бесспорно, нужно дань отдать И Справедливости, что бьёт Лукавство: ведь оно даёт ₅₅₆₅ Сеньорам власть, а вся свобода Ушла с их властью от народа. Без зла не будет средь людей Ни королей и ни судей! Ведь судьи ныне не честны, — ₅₅₇₀ Исправиться они должны, Чтоб доверять им люди стали И возмущаться перестали, Что невнимательный судья Лишь деньги вымогает зря. ₅₅₇₅ Ведь ныне судьи не помогут, Но дело лишь запутать могут, Всё просчитают наперёд, А бедный — деньги им даёт. Присудят виселицу вору, ₅₅₈₀ А их самих — повесить впору Иль всех в тюрьму упечь подряд За то, что зло они творят. А разве Аппий честно жил, Повешенья не заслужил? — ₅₅₈₅ Неправое затеял дело, Рабыней чтобы стала дева Свободная: лишь потому, Что не позволила ему Желанье удовлетворить: ₅₅₉₀ Не смог её он покорить. Так был на девушку он зол, Что лжесвидетелей нашёл, С её отцом в суде враждует, О чём Тит Ливий повествует[49]. ₅₅₉₅ Сказал наёмник пред судом: “Хочу я убедить вас в том, Что дева мне принадлежит, — Вернуть её мне надлежит. Судья пред публикою всею ₅₆₀₀ Пусть скажет, кто владеет ею: Её отняли у меня, Она невольница моя, Рождённая в моем именьи. Виргинию в повиновенье ₅₆₀₅ Была девица отдана, Что вряд ли подтвердит она, — Младенцем ведь её забрали, В семье приёмной воспитали. Теперь прошу её отдать. — ₅₆₁₀ Законы надо соблюдать! Коль то Виргиний опровергнет, — Свидетель в стыд его повергнет.” И подтвердить судья спешит Всё, что обманщик говорит. ₅₆₁₅ Ложь правдой Аппий признаёт И слова вставить не даёт Виргинию, кто в нетерпеньи Своё готовит выступленье, Чтоб опровергнуть речь врагов. — ₅₆₂₀ Он защитить был дочь готов. Виргиний слышит приговор, Что повелел ему с тех пор Злодеям в руки дочь[50] отдать, Её насилию предать. ₅₆₂₅ Врагам готовит он отмщенье, И голову в одно мгновенье Решает дочери срубить. — Так из любви к ней поступить Был вынужден отец несчастный, ₅₆₃₀ Помочь родной душе не властный. Когда правдив Тит Ливий был, — Виргиний дочь свою убил: Казнил её он принародно, — Ведь было так судьбе угодно. ₅₆₃₅ И долго мешкать он не стал, Но голову судье отдал. За то, что он убить посмел, Судья схватить его велел, За преступление повесить, ₅₆₄₀ Чтоб местию на месть ответить. Но, услыхав о том, народ Его в обиду не даёт! Народ несчастных защищает — Он равнодушен не бывает. ₅₆₄₅ И Аппий брошен был в тюрьму. Но прежде, чем конец ему Объявлен был, он сам казнился — Без помощи чужой убился. И Клавдию б настал конец — ₅₆₅₀ Он был в процессе том истец — Когда б Виргиний у народа Не стал просить истцу свободы. Виргиний — честен, милосерд, В своих намерениях тверд. ₅₆₅₅ В изгнанье Клавдий сослан был, Других народ не пощадил. Не раз увериться могли вы, Что судьи к нам несправедливы. Известен мудростью Лукан[51], — ₅₆₆₀ Ответ на это был им дан: [52]Власть Добродетели не знает, Никто их вместе не встречает. Но кто за зло не заплатил Иль невиновного схватил, ₅₆₆₅ И кто не возместил убытки, — Увидит адский огнь и пытки. Кто жизнь нечестную ведёт, — К чертям по смерти попадёт По слову Высшего Судьи. ₅₆₇₀ Увидят даже короли Возмездие за злодеянья, Получат судьи наказанья: Кто беспристрастным быть не мог, Тот честь судьи не уберёг. ₅₆₇₅ Кто клялся быть всегда правдивым, — Не должен быть тот нерадивым. И чтоб бандита одолеть, Судье нельзя себя жалеть, Когда придти никто не может ₅₆₈₀ На помощь: пусть судью тревожит То, как закону покорить Людей, и мир как водворить. В мирских судах, судах церковных В делах гражданских, уголовных ₅₆₈₅ Он должен жалобу принять И ссору всякую унять, Чтоб мирно люди жить могли, Законы свято берегли. За то и плату получают, ₅₆₉₀ Что из несчастий выручают Нас судьи. Чтоб в чести им жить, — Должны на совесть послужить! Мне кажется, урок ты понял, Коль выслушать меня изволил, ₅₆₉₅ Задав по существу вопрос. — Благодарю, что мне пришлось Рассказ услышать интересный. О Вас же, дама, отзыв лестный Мне трудно дать, — я буду сух: ₅₇₀₀ Ругательства мне режут слух! Сказали слово Вы худое, — Бандитам свойственно такое. Вас не могу я не корить И на него глаза закрыть. ₅₇₀₅ — Так вот чем я тебе не нравлюсь! Но если требуешь, — исправлюсь, Когда напомнишь мне о нём. — Да, не забуду я о том. Ведь память у меня крепка: ₅₇₁₀ Все повторю, наверняка, Что в речи Вы употребили, Когда неосторожны были. Амур одобрил бы едва Столь неприличные слова! — ₅₇₁₅ Он мне их строго запретил, Но я б однажды допустил Вернуться к сказанным словам, Чтоб показать ошибку Вам. Ведь автор этих слов — не я, ₅₇₂₀ Спокойна совесть у меня. А Вы — ошибке ужаснётесь, Хотя и мудрою зовётесь. — Согласна, — дама говорит И слушать дальше мне велит. — ₅₇₂₅ Я буду замечаний ждать, Ну, а теперь пора мне дать Ответ на все твои сомненья, Беспочвенные возмущенья О ненависти. Как ты мог ₅₇₃₀ Мне приписать такой порок! Возможно ли от дамы Разум Услышать глупые наказы? — Слепую страсть я обличу, Но ненавидеть — не учу! ₅₇₃₅ Костёр безумства задувая В душе твоей, не призываю Я ненавидеть. В самый раз Горацья[53] вспомнить нам сейчас. — [54]Сказал он, что примеров много ₅₇₄₀ Того, как люди от порока В другую крайность устремясь, Лицом вновь ударяют в грязь. Дела идут их плохо вновь. Я не прошу тебя Любовь ₅₇₄₅ Оставить: дама Разум просит Оставить то, что вред приносит! Любить же я не запрещу. Твоё вниманье обращу Я на безумной страсти вред; ₅₇₅₀ И оснований верить нет, Что пить я вовсе запрещаю, Когда от пьянства отвращаю, Иль скупость оттого ценю, Что расточительность браню. — ₅₇₅₅ Не говорила я такого! — Я слышал, дама. — Мне не ново, Что книг ты древних не читал И логиком большим не стал. Напрасно ты заводишь спор. ₅₇₆₀ А о любви до этих пор Так дурно я не отзывалась, Из уст моих не раздавалось Призыва ненавидеть всех. Но чтоб в любви иметь успех, — ₅₇₆₅ Придерживайся середины И избегай страстей пучины. Природа всех к любви зовёт, Но зверь — инстинктами живёт. Все звери — к одному стремятся: ₅₇₇₀ Заботятся и суетятся, Чтоб прокормить своё дитя, Его на свет произведя. Любовь их можно объяснить Одним желаньем — род продлить. ₅₇₇₅ К такой заботе склонны звери И люди, впрочем, в равной мере. Нет ни вреда и ни заслуг От этой склонности, мой друг. Природа в нас её рождает ₅₇₈₀ Ей покоряться вынуждает. Мы видим, — так устроен свет, Победы над грехом тут нет. Когда мы ей не покоримся, — Перед Природой провинимся. ₅₇₈₅ Уместно ли заслугой счесть, Что кто-то пищу будет есть? — Но упрекнуть того придётся, Кто от питанья отвернётся. Так, благодарен будь судьбе, ₅₇₉₀ Что речь была не о тебе. Но ты не лучше поступил, Когда безумно полюбил. Так, отрекись же без раздумья Теперь от своего безумья: ₅₇₉₅ Я не желаю, видит Бог, Чтоб ты остался одинок. Внимательным окинь же глазом Свою подругу Даму Разум. Я ль не достойна лучших слуг, ₅₈₀₀ Будь мне сам Император друг? Красива я и благородна. Когда же и тебе угодно Любовь мою приобрести, — Ты счастия не упусти. ₅₈₀₅ Всего тогда в достатке будет, Тебя Фортуна не забудет. Нетрудно сделать так Судьбе, Чтоб равных не было тебе. Исполню все твои желанья ₅₈₁₀ И дам высокое заданье, Прекрасней всех, что в мире есть. Приобретёшь большую честь, Коль станешь выполнять его По зову сердца твоего. ₅₈₁₅ Меня как дочь сам Бог создал И лик Он Сам мой начертал. Другого в мире нет творенья Подобного происхожденья: Он дал мне власть свободной быть, ₅₈₂₀ Друзей иметь и их любить. Свобода эта мне желанна, — Любить могу я невозбранно. Коль дружбу заведёшь со мной, То вместе нас Создатель мой ₅₈₂₅ Хранить захочет и питать, И ты познаешь благодать. А твой не хочет бог платить, Страдальцев щедро наградить. Ты признаёшь его господство, — ₅₈₃₀ А он внушает сумасбродство. Моей не отвергай мольбы И лучшей не найдёшь судьбы. А коль откажешь ты девице, То горестно она смутится: ₅₈₃₅ Ведь непривычно ей просить И трудно боль переносить. Так, жесткосердным ты не будь И слёзы Эхо не забудь! — Вы по-французски мне отныне ₅₈₄₀ Скажите, а не по-латыни: Чем послужить я Вам могу? — Не отвергай во мне слугу: Я буду всех тебе верней, Подругой стану я твоей. ₅₈₄₅ А господина ты оставишь, Возможности не предоставишь Ему тобой руководить И до безумья доводить. К Фортуне станешь равнодушен ₅₈₅₀ И мудрости всегда послушен, Как рассудительный Сократ. — Везению он не был рад, А в бедах — не был огорчён, Поскольку убедился он, ₅₈₅₅ Что счастье с горем не важны, По весу своему равны. Писал Солин[55] во время оно: Назвал оракул Аполлона Сократа первым мудрецом. ₅₈₆₀ Являло и его лицо Полнейшую невозмутимость — К судьбы ударам всем терпимость, Каких он много перенёс. И даже яд к губам поднёс ₅₈₆₅ Он без малейшего смущенья, — За веру в Господа мученье Он от злодеев потерпел. Но перед смертью не робел, Других богов не признавая! ₅₈₇₀ Так, в бедности не унывая, Фортуны не боясь измен, И Гераклит[56], и Диоген[57] В несчастьях стойки духом были, И их печали не убили. ₅₈₇₅ Ты тем мне можешь послужить, Что будешь так же мудро жить. Фортуна крах не раз подложит, — Она во вред все делать может. Коль горе на тебя пришло, — ₅₈₈₀ Не будь несчастен ей назло! Какой же из тебя борец, Коль свой приветствуешь конец? Не уступай Фортуне злой, А покажи характер свой. ₅₈₈₅ Когда ты сам ей дашь отпор, Увидишь, что конец ей скор. Так, будь решителен и смел, Чтоб с ней расправиться сумел. Кто победить её решится, — ₅₈₉₀ Её угроз не устрашится. Не так Фортуна и сильна, Чтоб справилась с тобой она; И тех она не подкосила, Кто верит в собственные силы, ₅₈₉₅ Кто не желает сам упасть, Под колесо её попасть. Досадно видеть человека, Кто к виселице, как калека, Себя позволит подвести, ₅₉₀₀ А мог бы жизнь свою спасти... Такого и жалеть-то грех. Ведь он в душе трусливей всех! Фортуны блага презирай И ей ни в чём не доверяй. ₅₉₀₅ Пусть колесо своё вращает — Одних богатством награждает