Помоги проекту - поделись книгой:
Командир дивизиона
Рабочий кабинет в квартире профессора Московского государственного университета Вениамина Петровича Грибанова заполнен книгами. Юриспруденция, философия, история, военные мемуары, художественная литература. Книги везде: на полках, на столе, на подоконнике, на стульях. Чувствуется, что это верные друзья хозяина дома.
Второе увлечение, или, как теперь говорят, хобби, профессора — трубки.
Вениамин Петрович заметил, как внимательно я их разглядываю.
— Одна из них, — сказал он, — вот эта, самая скромная, мне дороже всех остальных. С нее все и началось. С ней я прошел всю войну. — Он бережно берет ее, черную, прокуренную, ласково поглаживает. — А знаете, почему я начал курить на фронте трубку? Не только потому, что папиросы нам практически не перепадали. Главная причина иная: немецкие снайперы нередко выслеживали огонек самокрутки и стреляли по нему. У трубки же огонька не видно.
Профессор Грибанов — активный участник Великой Отечественной войны, его боевая страда длилась 1200 дней и ночей. На войну пришел уже кадровым военным.
Родился он в крестьянской семье в Самарской губернии. В начале тридцатых годов родители переехали в Ленинград. До сих пор Вениамин Петрович помнит, как к ним домой приходил земляк отца герой гражданской войны комкор Иван Семенович Кутяков, ставший после гибели Чапаева командиром легендарной 25-й дивизии. В Ленинграде Вениамин окончил специальную артиллерийскую школу и в 1939 году стал курсантом огневого дивизиона 3-го Ленинградского артиллерийского училища. Перед войной это было одно из немногих военных училищ, где полный курс обучения длился три года. Но у Грибанова и его сокурсников получилось не так…
В мае 1941 года училище выехало в летние лагеря, расположенные под городом Лугой, недалеко от Ленинграда. Приходилось жарко и в прямом, и в переносном смысле: май в тот год выдался на редкость теплый, кроме того, очень много занимались боевой подготовкой, курсантов учили «как на войне».
22 июня с утра, как обычно, подъем, физзарядка, завтрак, потом по случаю воскресенья спортивные игры. И вдруг — война!
— Ворвалась она в нашу жизнь внезапно, — вспоминает Вениамин Петрович, — хотя и ждали мы ее, да что там ждали — готовились! И все равно внезапно. Никто из нашего поколения никогда не забудет этот солнечный день — последний день мирного времени, первый день самой страшной из всех войн в истории. Войны, которая прервала на долгие годы мирное строительство социализма в нашей стране…
Что интересно, с кем бы ни пришлось говорить о первом дне войны — у всех в памяти солнечный день 22 июня! Как будто природа, предвидя страшные испытания, которые выпадут на долю советских людей, везде дала им возможность в последний миг насладиться солнцем.
В июле курсантам за год до установленного срока присвоили лейтенантские звания и назначили в части. Вениамин Петрович был зачислен в 850-й артиллерийский полк, который первоначально дислоцировался в городе Мценске Орловской области. Здесь, минуя должность командира взвода, он сразу принял батарею 76-миллиметровых пушек на конной тяге. Это его несколько озадачило: в училище изучали артиллерию большой мощности (152-миллиметровые пушки, 203-миллиметровые гаубицы, 280-миллиметровые мортиры) на механизированной тяге.
— Так что положение мое, командира батареи, оказалось незавидным, как, впрочем, и других моих однокурсников: лошадей мы не знали совсем!
Но лейтенанту Грибанову повезло: старшиной батареи назначили прекрасного человека, бывшего председателя колхоза из Белоруссии, по фамилии Бондаренко. Он знал и любил лошадей, а главное, был образцовым хозяином в самом лучшем смысле этого слова. Он не только учил, как надо обращаться с конем, но и давал дельные советы, как обзаводиться батарейным хозяйством, вести его. Молодой комбат многому у него научился.
— К сожалению, не знаю, как сложилась судьба Бондаренко в дальнейшем, — вздохнул Вениамин Петрович. — Расстались мы с ним после Крыма…
Повезло Грибанову и с товарищами-однополчанами. В одном с ним дивизионе командирами еще трех батарей назначили двух его однокурсников по училищу — Дмитрия Николаевича Гроздева и Евгения Андреевича Евстигнеева, а также выпускника еще одного артиллерийского училища Бориса Ивановича Стрельченко. Четыре комбата «образца сорок первого» долго воевали вместе, дружат и до сих пор, часто встречаются.
Вскоре полк перебросили в Крым, где он принял участие в боях сначала под Перекопом, затем на Юшуньских позициях. Здесь Вениамин Петрович получил первое ранение.
— Помню невыносимо тоскливое отступление. Иногда казалось, что все происходящее — кошмарный сон: стоит только напрячь волю, проснуться — и исчезнет вой бомб, злой треск пулеметов с низко летящих «мессеров», совершенно безнаказанно расстреливающих беженцев, раненых, степная гарь, горящие здания и трупы — детей, женщин, красноармейцев… Это самое страшное мое воспоминание о войне.
Вскоре Красная Армия оставила Крым. 850-й артиллерийский полк переправлялся через Керченский пролив в районе Камышбуруна. Из всего полка лишь батарея старшего лейтенанта Грибанова сумела переправиться без потерь, со всей материальной частью и боеприпасами. Помог случай. А может быть и не только он.
Но предоставим слово Вениамину Петровичу.
— Когда наша батарея с боями вышла к Камышбуруну, получил задачу переправляться. Батарею спе́шил, дал команду отдыхать и стал выбирать место переправы. Тут увидел, что под погрузкой стоит пароход «Пионер». Подскакал. Узнал, что грузится 25-я Чапаевская дивизия. Сразу вспомнил комкора Кутякова… А артиллерии у них совсем не видно, нет ее. Погрузкой командовал контр-адмирал Фролов. Я оставил коня ординарцу, подошел к адмиралу и попросил разрешения погрузить пушки. Он даже не стал слушать.
Тогда я ему говорю:
— Товарищ адмирал! Как же пехота будет воевать без артиллерии? А у нас все орудия исправные, и снаряды есть.
— Ты, пожалуй, прав, — он немного подумал. — Эх, была ни была! Грузись! Только мигом!
Вот так батарея Грибанова полностью, без потерь, была переправлена на Таманскую сторону Керченского пролива.
В начале 1942 года Гитлер определил в качестве главной задачи года удар группой армий «Юг» на Сталинград и Кавказ с общей целью захватить нефтяные районы Кавказа и выйти в Иран.
На направлении главного удара группы немецких армий «А», которые должны были пробиться из кубанской долины на побережье Черного моря у Туапсе и двигаться на Сочи, Тбилиси, Баку, сражалась 32-я гвардейская стрелковая дивизия. В ее составе действовал и 58-й гвардейский артиллерийский полк, где теперь служил старший лейтенант Грибанов.
В начале августа сорок второго 32-я гвардейская дивизия получила задание занять оборону севернее Туапсе. Во исполнение приказа артиллерийский полк и другие части дивизии совершили марш-бросок и к двадцатым числам августа вышли к станции Хадыженская на железной дороге Туапсе — Белореченская, примерно в шестидесяти километрах северо-восточнее Туапсе. Перед дивизией стояла задача встретить наступающих немцев и удержать их на этом рубеже до 1 сентября, когда подойдут подкрепления.
27 августа перед боевыми порядками дивизии начали появляться передовые подразделения немцев, а утром 28 августа они обрушили на наши части шквал снарядов, мин, бомб. Через некоторое время пошли в наступление вражеские пехота и танки. Немцы намеревались с хода опрокинуть части дивизии и выйти к Туапсе.
На этом участке фронта важное место занимала высота 519,6. С нее отлично просматривались не только позиции противника, но и вся линия нашей обороны. На высоте располагалось несколько артиллерийских наблюдательных пунктов, в том числе и НП 2-го дивизиона во главе с заместителем его командира старшим лейтенантом Грибановым.
Немецкие автоматчики вышли к высоте и пытались захватить ее. Вениамин Петрович, взяв на себя командование, организовал круговую оборону высоты оказавшимися здесь крайне небольшими силами артиллеристов, пехотинцев, саперов, связистов. Под его командованием эта небольшая группа солдат и офицеров удерживала высоту, сражаясь со значительно превосходящими силами противника более десяти часов, пока не подошло подкрепление.
Потом сколько немцы ни предпринимали атак, прорвать оборону они так и не смогли. Дивизия прочно удерживала свои позиции, в том числе и высоту 519,6.
За участие в боях по обороне Кавказа 32-ю гвардейскую дивизию наградили орденом Красного Знамени.
В начале сентября 1942 года 58-й артиллерийский полк оказался в сложном положении: кончились боеприпасы и продукты. Перед старшим лейтенантом Грибановым поставили задачу: горными тропами пройти в Туапсе, получить там боеприпасы и сухари и вернуться в полк. Срок — двое суток. В его распоряжение выделили 15 солдат, дали 50 вьючных лошадей. И группа Грибанова блестяще выполнила боевой приказ. Правда, по дороге туда попали под обстрел немецких автоматчиков. Но удалось уйти от них без потерь. Обратно благополучно прошли другой дорогой.
Когда Грибанов докладывал о выполнении задания, заместитель командира полка майор П. М. Шедько поздравил его с присвоением очередного звания — капитан и привинтил по «шпале», как тогда называли знаки различия старших командиров, в петлицы. Одновременно Шедько сообщил Грибанову, что дивизион находится в окружении, нужно срочно вызволять материальную часть, чтобы она не досталась немцам. А это четыре 122-миллиметровые гаубицы и восемь 76-миллиметровых пушек.
Что делать? Все подходы к огневой позиции дивизиона просматриваются противником, незаметно ни туда, ни оттуда даже один человек не пройдет. Грибанов решил вывозить материальную часть ночью. Заранее все внимательно изучил, наметил путь.
С наступлением темноты принялись за дело. В дивизионе был один старенький трактор. Подогнали его на огневую позицию, подцепили два орудия — и к своим. Немцы, услышав шум, видимо, решили, что движутся наши танки, открыли орудийный и пулеметный огонь. Но темная южная ночь спасла: стрельба велась вслепую, потерь наши бойцы не понесли. Вот так, под огнем противника, сделали за ночь шесть ездок и всю материальную часть вывезли.
А вскоре, в двадцатых числах сентября 1942 года, во время оборонительных боев на подступах к Туапсе произошло следующее. Севернее Туапсе находился наш стационарный склад боеприпасов. Немцы наступали и с минуты на минуту могли его захватить. В этом случае тысячи снарядов, бомб, большое количество других боеприпасов попали бы в руки врага. Конечно, можно было и взорвать. Но на фронте так не хватало снарядов! Короче говоря, командование Закавказского фронта приказало склад вывезти. Была создана специальная группа. Грибанову поручили обеспечить огневой заслон. В его распоряжение выделили несколько батарей не только из их полка, но и из других стрелковых дивизий корпуса. Под защитой огневого вала наши бойцы сумели вывезти все боеприпасы. Ответственное задание командования фронта было выполнено!
— В тот день мы чувствовали себя по-настоящему счастливыми, — вспоминает Вениамин Петрович. — Мы выполнили очень трудное, ответственное боевое задание, к тому же почти без потерь. А ведь в это время немцы успешно наступали не только на нашем участке фронта, но и на Сталинград. Так что этот успех, пусть частный, имел большое значение.
Многочисленную группу воинов за этот подвиг наградили орденами и медалями. Грибанова — орденом Красной Звезды, его первым боевым орденом. Награду вручал командующий армией генерал-лейтенант И. Е. Петров.
Затем были бои по освобождению Таманского полуострова, после чего дивизия получила наименование «Таманской», по форсированию Керченского пролива и освобождению Крымского полуострова. Дивизион Грибанова во всех этих боях принимал самое непосредственное и активное участие. В январе 1944 года Грибанову было присвоено звание майора.
Из боевой характеристики на командира артиллерийского дивизиона гвардии майора Грибанова Вениамина Петровича:
За участие в боях по освобождению Керченского полуострова и города Керчи майор Грибанов награжден вторым орденом Красной Звезды.
В начале 1944 года дивизия занимала боевые позиции на Керченском полуострове. Готовилось наступление, Крымская операция. В 32-ю дивизию назначили нового командира — полковника Н. К. Закуренкова. Знакомясь с частями дивизии, Николай Кузьмич пришел на командный пункт командующего артиллерией дивизии подполковника Шедько, который находился в расположении 82-го стрелкового полка.
— Артиллерия готова к выполнению боевой задачи? — спросил командир дивизии командующего артиллерией.
— Готова, товарищ полковник!
— А кто поддерживает 82-й полк?
— 2-й дивизион артиллерийского полка.
— Назовите командиру дивизиона какую-нибудь цель, и пусть он ее поразит огнем одной батареи. Вот, например, то дерево. Я вижу около него какое-то движение.
Шедько передал команду Грибанову. Тот попросил разрешения поразить цель огнем одного орудия, а не батареи. Не прошло и минуты, как цель была поражена первым же снарядом.
— Кто командир дивизиона? — спросил Николай Кузьмич.
— Майор Грибанов.
— Да, я вижу, что дивизион к выполнению боевой задачи готов. Если у вас и все артиллеристы такие, то артиллерия дивизии с задачей справится.
Такой снайперский огонь был для Грибанова очень характерен.
— Пожалуй, самые памятные для меня события войны — штурм Сапун-горы, освобождение Севастополя в мае 1944 года, — вспоминает Вениамин Петрович. — Бои шли жаркие. Наш дивизион бил прямой наводкой по огневым точкам оборонявшихся фашистов. А 7 мая, когда оборона противника была взломана, артиллеристы дивизиона, и я с ними, впряглись в постромки и втащили две пушки на Сапун-гору. Оттуда мы отражали яростные контратаки врага. Вскоре, несмотря на отчаянное сопротивление фашистов, мы сбросили их в море. Утром 8 мая дивизион занял огневые позиции на берегу и своими снарядами топил катера и баржи оккупантов. А на следующий день — 9 мая 1944 года — Красная Армия освободила Севастополь. Немцам в 1942 году понадобилось 250 дней, чтобы взять этот город, а наши войска освободили его за пять. «Севастополь наш!» — эти слова тогда звучали как песня!
За успешные боевые действия по освобождению Севастополя майор Грибанов был награжден орденом Отечественной войны I степени.
Даже на войне люди иногда испытывали чисто профессиональное удовлетворение своими действиями. Удалось это испытать и Грибанову.
Есть у артиллеристов такое понятие — «стрельба по дымам». Имеются в виду дымы от выстрелов орудий. Их и ветром сносит, и видно не всегда хорошо. Поэтому такая стрельба относится к разряду наиболее сложных.
Так вот, как-то в Литве, когда советские войска готовились к наступлению, немцы начали интенсивно обстреливать наш передний край. Командир батальона из того полка, который обеспечивал огнем 2-й дивизион, попросил к аппарату полевой связи Грибанова.
— Браток! Подави эти треклятые пушки. В моих ротах уже появились раненые.
Вениамин Петрович разобрался в обстановке, засек дымы от выстрелов фашистских батарей, подготовил данные и дал несколько залпов дивизионом «по дымам». Огонь был настолько точен, что немецкие пушки сразу умолкли.
— Спасибо, бог войны! — поблагодарил комбат. — Теперь и царица полей может поработать!
Пехота пошла в атаку и при огневой поддержке артиллеристов захватила намеченные позиции противника.
Майор Грибанов закончил войну, к сожалению, не дождавшись победы. В ноябре 1944 года в боях на Кенигсбергском направлении он был тяжело ранен. До марта 1946 года, то есть год и четыре месяца, лечился в госпиталях, перенес несколько сложных операций.
За войну Вениамин Петрович награжден четырьмя орденами — Отечественной войны I степени и тремя Красной Звезды. Впрочем, в последней боевой характеристике на майора Грибанова сказано, что он награжден пятью боевыми орденами.
— Четвертый орден — Красной Звезды — мне вручили уже в госпитале. Награжден я им был за участие в боях по освобождению Литвы. Интересно отметить, что этот орден имеет порядковый номер 2 208 270, а первый мой орден Красной Звезды — 40 356. Разница, не правда ли? Более двух миллионов человек получили такой орден лишь за два года войны! А где мой пятый орден и какой — не знаю. Видимо, затерялся где-то, и разыскивать его я не стал. Не в наградах суть. Главное — мы разгромили фашизм!
После ранения Вениамину Петровичу стало ясно, что с военной карьерой нужно прощаться. Он тяжело переживал это: ведь вся жизнь была посвящена военному ремеслу. Но ничего не поделаешь. Да и не к лицу коммунисту падать духом. А в партии Грибанов с тяжелейшего сорок второго…
Выйдя из госпиталя, Вениамин Петрович решил учиться. Выбрал юридический институт. И не ошибся. Учился отлично, и был принят в аспирантуру на кафедру гражданского права. С тех пор вся его жизнь и научная деятельность связаны с гражданским правом.
В 1953 году он защитил кандидатскую диссертацию и стал старшим преподавателем в юридическом институте. С 1954 года — старший преподаватель кафедры гражданского права Московского университета, через три года — доцент. В 1970 году Грибанов защитил докторскую диссертацию, и ему присвоили звание профессора. С 1971 года он руководит кафедрой гражданского права МГУ.
Профессор Грибанов — автор более ста научных работ, в том числе учебников, монографий. Он активно участвовал в подготовке ряда законов, например Закона о Государственном арбитраже СССР, Закона СССР о трудовых коллективах, Гражданского кодекса РСФСР. За труд «Пределы осуществления и защиты гражданских прав» Грибанов в 1973 году удостоен Ломоносовской медали МГУ.
Вениамин Петрович — член научно-консультативных советов Верховного Суда СССР и Государственного арбитража СССР, арбитр Внешнеторговой арбитражной комиссии при Торгово-промышленной палате СССР, председатель совета по защите докторских диссертаций при МГУ, член специализированного совета при Институте государства и права Академии наук СССР, член редколлегии журнала «Правоведение».
За заслуги в подготовке высококвалифицированных специалистов для народного хозяйства, значительный вклад в развитие науки в 1980 году профессор Грибанов награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Вот что еще нужно сказать о Вениамине Петровиче. Он всегда был и сейчас остается активным, жизнерадостным человеком. Несмотря на свою большую научную и педагогическую работу, он большое внимание уделяет общественной деятельности. Много лет Грибанов возглавляет Совет ветеранов 32-й гвардейской Таманской дивизии. А это непросто. Достаточно сказать, что сейчас ветеранов дивизии насчитывается более 600 человек. Нередко кому-то из них надо в чем-то помочь советом или делом. И Вениамин Петрович делает это с душой, с полной отдачей сил. Он систематически выезжает на места боев дивизии: в Крым, на Таманский полуостров, где проводит встречи ветеранов. Грибанов — постоянный и желанный гость в частях гвардейцев-таманцев.
…В Москве осень. Чудесная теплая осень 1983 года. Природа расщедрилась и подарила нам прекрасные деньки в обычно такое грустное, тоскливое время года.
Из кабинета профессора Грибанова — с седьмого этажа университетского корпуса на Ленинских горах — нам виден юго-запад Москвы, буйное пиршество осенних красок.
— Жить на свете чудесно! — говорит Вениамин Петрович. — Я очень люблю это время года. И работается прекрасно, и сил прибавляется! В такой ясный, прозрачный денек особенно остро чувствуются идущие с Запада тучи. Нам, участникам войны, испытавшим на себе все ее тяготы, ужасы, больно, даже кощунственно слышать, что находятся люди, провозглашающие возможность — подумать только! — ядерной войны. Я твердо верю: народы мира, в том числе и трудолюбивый американский народ, внесший немалый вклад в прогресс человечества, в развитие мировой культуры, науки, остановят поджигателей войны, безумцев, толкающих нашу планету к ядерной катастрофе, в какие бы наряды они ни рядились!
Сибирский характер
На долю Ивана Павловича Гущина, как и большинства его сверстников, выпало немало испытаний. Были и утомительные фронтовые дороги, и тяжелая контузия, и нелегкий послевоенный труд. Но все это как будто только умножало его силы, закаляло. И сегодня он, как всегда, энергичен, деловит, по-военному подтянут.
Иван Павлович — интересный собеседник: говорит размеренно, аргументированно и убежденно. В споре, дискуссии горяч, но чутко прислушивается к мнению оппонентов. Наиболее наглядно этот его дар проявляется, когда речь заходит о работе возглавляемой им прокуратуры Алтайского края. И особенно — о людях, из которых он по-отцовски заинтересованно, умело растит настоящих следователей, прокуроров. О них может рассказывать подробно и вдохновенно. А о себе говорит скупо.
Но цель моей сегодняшней встречи с Иваном Павловичем — дополнить материал для очерка о нем самом. Выясняется, что мы земляки, алтайцы. Да и в биографиях немало общего. И это, наконец, помогает мне настроить разговор на нужную «волну».
— Так это же замечательно, Иван Петрович, — широко улыбается Гущин, — моя жизнь настолько сходна с вашей, что ясно все и без рассказа.
И, как говорится, лед трогается. Постепенно вырисовывается портрет этого сильного, умного человека.
Ваня Гущин родился и вырос в сибирском селе Вострово, что верст на десять размахнулось по кромке соснового бора, протянувшегося от Восточного Казахстана до Новосибирска. А с запада к селу подступают ковыльные Кулундинские степи.
Жили бедно. Физический труд Иван познал с детства. Осенью и зимой ходил в школу, а весной и летом работал в колхозе на прополке посевов, поливал овощи, уничтожал саранчу. Кроме того, помогал по дому.
22 июня 1941 года Ваня присутствовал на митинге у сельсовета. Видел, как приуныли мужчины, плакали женщины. В августе проводили в армию отца. Обняв убитую горем, причитающую мать, тот наказал беречь детей, пообещал к новому году разгромить агрессора и вернуться домой. А потом стиснул крепкими ручищами плечи Ивана:
— Ну, сын, тебе уж, почитай, пятнадцать. Вон вымахал под самое притолоку. Теперь ты первейший помощник матери. И штоб без озорства. Возвернусь с войны — отчет дашь.
Вскоре от отца стали приходить долгожданные солдатские «треугольнички». В них Павел Захарович коротко сообщал о своих фронтовых буднях, давал подробные указания по хозяйству. Ване советовал пойти в трактористы. Он так и сделал: окончив курсы сельских механизаторов, работал в колхозе трактористом и комбайнером.
В октябре сорок третьего пришло извещение о том, что отец пропал без вести. И только через сорок лет пионеры-следопыты установили, что он погиб в боях под Херсоном, похоронен в братской могиле. Выслали Гущиным документы и фотокарточку обелиска.
Вскоре за извещением пришла повестка Ивану — явиться на призывной пункт. В райцентр — село Волчиху ехали по зимней дороге на санях. За плечами «сидоры» с сухарями, салом и калачом, подсоленным материнскими слезами. Потом повезли в Рубцовск, где впервые он увидел заводские трубы и паровоз. А через неделю, уже по железной дороге, прибыли в Красноярск, в полковую школу. Определили Ивана в артиллерийский дивизион «сорокапяток».
Жили в землянках, спали на матрацах, набитых соломой. И ежедневно до изнеможения — военная подготовка. Пушки на полигон и обратно тянули сами: лошадей берегли для отправки на фронт.
Поделиться книгой: