Порожденная Грехом (2)

— Если ты станешь работать с итальянцами, каждый байкер захочет заполучить твою голову. Они, вероятно, захотят ее в любом случае, как только распространится слух, что это ты убил его.

Я напрягся.

— О чем ты говоришь?

Мать снова влепила мне пощечину. Я видел, что это произойдет, но не пытался защищаться. Она имела полное право сердиться на меня.

— Не лги мне в лицо, Мэддокс. Я не глупая. Информация исходит от итальянцев. Или хочешь сказать, что они распускают слухи, дабы разрушить твою репутацию?

Я отвернулся от мамы. Кто распространял правду? Только очень немногие, о которых я знал, находились в тюрьме Фамильи. Лука, Амо, Маттео, Гроул и Марселла.

Если кто-то из них распространил информацию о том, что я убил своего дядю, это может только заставить другие отделения Тартар в стране и Кочевников нашего отделения отомстить мне. За мою голову уже назначили награду. Они жаждали моей смерти. Вопрос был в том, кто.

На первый взгляд, Лука казался маловероятным, поскольку он мог с лёгкостью убить меня, пока я был у него в плену — но не без возмущений Марселлы. Заставив других байкеров начать охоту на меня, он получил легкий способ убить меня, не пачкая рук, а Марселла не стала бы его винить.

— Ты знаешь, кто распускает слухи?

— Грей не сказал.

— Грей это рассказал тебе?

— Ты убил своего дядю, Мэддокс? Это все, что я хочу знать.

— Ты знаешь, каким Эрл мог быть, мам. Он был одержим местью, даже больше, чем я. Если мы превращаемся в монстров, чтобы убить монстра, мы также ужасны, как и он. Грей рассказал тебе, что он сделал с Марселлой?

Мама кивнула.

— С годами он стал более радикальным. Но ты должен был разобраться с этим в клубе. Ты мог бы вступить в борьбу с ним за место президента.

— Меня бы никогда не выбрали президентом. Более прогрессивные, либеральные члены клуба с годами все стали Кочевниками. Те, кто остался в клубе, были абсолютно преданы Эрлу. И даже если бы я победил, он бы никогда не принял это голосование. Клуб был всей его жизнью. Ничто другое не имело значения.

— Я знаю, — с горечью произнесла мать. Ее глаза искали мое лицо. — Не знаю, что и думать. Я не знаю, тот ли ты мальчик, которого я вырастила.

— Да, мама. Я должен был сделать выбор, как сделал Эрл, когда пытался убить меня своими собаками. Но мне жаль, что ты осталась одна.

Мама засмеялась.

— Ох, Мэддокс, ты же знаешь, что Эрла не было уже почти год. Но без клуба я не могу оплачивать счета. Десять тысяч, которые Грей оставил мне, не будут вечными.

Она надела резиновую перчатку, как всегда делала, когда курила, чтобы пальцы не пожелтели. Учитывая, что она выкуривала около сорока сигарет в день, это вероятно, хорошая идея.

Я трусцой вернулся к грузовику и взял из чемодана тридцать тысяч. Она смотрела на меня со здоровой долей подозрительности и не выглядела успокоенной, даже когда я протянул ей деньги.

— Этой суммы тебе хватит до конца года. Я пришлю тебе деньги, как только снова начну зарабатывать.

Она наконец положила ружье.

— Ты действительно собираешься работать на мафию?

— Я не буду работать на них, но я могу пока работать с ними. Я просто зол из-за этой девушки... Я не могу...

— Надеюсь, она тебя не обманула. Я очень надеюсь, что отказ от всего стоил того. Ты отказался от единственного дома, который у тебя был, ради этой девушки. Она хоть понимает это?

Она была права. Клуб был моим домом столько, сколько я себя помню. Дом матери в Техасе и теперь это место всегда были только местом, где я спал.

За последние несколько дней произошло так много событий, что я не успел осознать, что теперь я бездомен. У меня никогда не было собственного жилья, всегда только комната в здании клуба. У меня были клубные братья или клубные девушки, которые составляли компанию, когда я в этом нуждался. Я стал Кочевником, но без места, куда можно было бы вернуться. Марселла и я... мы еще не обзавелись местечком, и при одной мысли о переезде к девушке мой пульс учащался. Как это вообще может работать?

— Надеюсь, ты не пожалеешь о своем решении, Мэддокс.

— Не пожалею, — твердо ответил я.

Я никогда не пожалею о том, что спас Марселлу единственным известным мне способом. А убийство Эрла? Я оказал ему услугу. Он был избавлен от жестокой смерти от рук Витиелло. Тем не менее, какая-то часть меня ощущала укол при мысли о тех хороших временах, которые мы провели вместе.

Мать схватила меня за предплечье, впившись длинными ногтями.

— Я беспокоюсь за Грея. Ты изгнал его. Он потерян, и ты знаешь, как сильно он нуждается в людях, на которых он мог бы равняться. Он попадет в беду, я чувствую это. Он отправиться на поиски другого отделения Тартар, чтобы присоединиться, и его убьют, потому что они собираются выйти на тропу войны с итальянцами. Защити его. Верни его. Убедись, что он останется.

— Я буду защищать его. Когда я найду его, я верну его к тебе и заставлю окончить школу и найти достойную работу. Он еще молод, он может пойти по другому пути.

— Я всегда мечтала о другом пути и для тебя, но не с мафией. Ох, Мэддокс, будь осторожен.

— Ты знаешь меня. Меня нельзя убить.

Мама стала строгой.

— Если с Греем что-то случится, я тебе этого не прощу. Не возвращайся сюда без него, слышишь? Это на твоей совести. Ты забрал у него все, что у него было, теперь дай ему что-то еще, ради чего стоит жить.

Я сглотнул, тяжелое чувство вины поселилось в моей груди. Я тоже вырвал Грея из его дома, забрал его отца, хотя они только ссорились и едва ладили. У Грея не было выбора, в отличие от меня. Я не был уверен, что являюсь тем человеком, которого он захочет видеть. Выслушает ли он меня, а тем более вернется ли со мной домой.

Я перевёл взгляд в сторону грузовика.

— Мне пора. Не хочу приносить неприятности к твоей двери.

Мама посмотрела на меня так, что стало ясно: уже слишком поздно.

— Поклянись, что вернешься с Греем, — жестко прошептала она, ее хватка на мне усилилась.

Я не был уверен, могу ли я действительно это пообещать. Грей уже не был маленьким. Тем не менее, я сказал:

— Клянусь.

Она наконец-то отпустила меня. Я отчаянно надеялся, что смогу сдержать обещание, ради нее, ради Грея, но в основном ради себя. Мне не нужно, чтобы к моей совести добавился еще один багаж вины.

— Можешь дать мне одну из моих старых рубашек, прежде чем я уеду?

Мать исчезла внутри без единого слова, и я не последовал за ней. У меня было чувство, что она не хотела, чтобы сейчас я находился в ее доме. Мне не были рады и не будут рады, пока я не найду Грея, и даже после этого... мы никогда не были близки, но это, вероятно, стало гвоздем в крышку гроба наших отношений. Она вернулась с двумя черными рубашками и протянула их мне.

Надев одну из старых рубашек, я двинулся обратно в сторону города, но в конце концов остановился на обочине и выпустил собак сходить в туалет. Мой взгляд зацепился за Кавасаки сзади, и я не смог удержаться. Спустив его, я некоторое время ездил вверх-вниз по дороге, надеясь, что это прояснит мою голову. Я не мог перестать думать о Грее. Мать всегда говорила, что он не пережил бы того, чему я стал свидетелем. Он был мягче, возможно, поэтому мама всегда предпочитала его мне. Если бы я оказался на ее месте, я бы тоже так поступил.

Собаки ждали рядом с машиной, наблюдая за мной. В конце концов я остановился рядом с ними, но все ещё сидел на байке. Я не мог объяснить, почему мне вдруг расхотелось возвращаться в город. Я горел желанием вернуться к Марселле. Я бросил все ради нее и хотел быть с ней, но кто-то сдал меня. Я сомневался, что это Гроул. Он не похож на мстительного типа, и у него нет причин делать это, если только Лука не приказал ему. Маттео определенно хотел моего ухода. Быть может, он распространил данную информацию. Или Амо. Этот здоровяк определенно ненавидел меня до глубины души и хотел видеть меня мертвым и подальше от своей сестры.

Теперь каждый член Тартара в стране будет знать, что я убил Эрла, и они посчитают меня предателем. Я стану их главной мишенью. Найти Грея в таком положении будет особенно трудно. Если я вернусь к Марселле и сообщу ей, что должен отправиться на поиски своего брата Грея, тот, кто сдал меня, скорее всего, вскоре узнает об этом и распространит эту информацию, а может, даже представит все так, будто я тоже желаю смерти Грея.

— Черт, — пробормотал я.

Мне нужно найти брата до того, как кто-то успеет вбить себе в голову, что я действительно представляю опасность, если еще не слишком поздно для этого.

Я сел на мотоцикл и стал наблюдать за закатом. Езда на Харлее в сторону заката всегда означала свободу, даже если жизнь МотоКлуба была полна обязанностей и правил.

Я решил провести ночь в багажнике грузовика, прежде чем решить, что делать дальше. Я смертельно устал, и нуждался в ночи, чтобы по-настоящему смириться с тем, какой оборот приняла моя жизнь.

Глава 2

Мэддокс

Когда я проснулся рано утром следующего дня, моя тоска по Марселле была такой же сильной, как и зов дорог. Две любви всей моей жизни: бесконечная дорога впереди и девушка с холодными голубыми глазами. Прощальные слова мамы повторялись в моей голове.

— Я не хочу тебя больше видеть, пока ты не убедишься, что твой брат в безопасности. Это твоя вина.

Найти Грея будет непросто. Большинство моих старых знакомых избегали меня, а те, кто не избегал, могли попытаться устранить меня. У них имелись все причины не доверять мне. Но мать была права. Мне нужно спасти Грея от него самого. Мало того, что он, вероятно, все еще в списке жертв Витиелло, так за ним еще могли охотиться разозленные байкеры, жаждущие мести. Если Грей решит напасть на Витиелло в отместку, я не смогу его спасти.

Я водрузил Кавасаки обратно на кузов грузовика. Мне нужно избавиться от него и от собак, желательно не столкнувшись ни с кем из людей Витиелло. Как только собаки снова заняли свои места, я направился в сторону Нью-Йорка. Кобель постоянно пыхтел, вероятно, от боли из-за раны, поэтому я решил сначала отвести собак в безопасное место. Во время изучения Фамильи и ее многочисленных связей мы также наткнулись на собачий приют, которым управлял Головорез Витиелло, Гроул.

Витиелло, вероятно, не обрадуется, если я появлюсь на пороге его особняка без приглашения, а у меня не было возможности связаться с Марселлой. Мы уничтожили ее телефон, когда похитили ее, и до сих пор не было времени узнать ее номер. Я даже не знал, что именно ей сказать, чтобы не поставить под угрозу мои поиски Грея.

Гроул был полудружелюбен, когда я с ним разговаривал, так что он казался более безопасным вариантом, чем любой другой солдат Фамильи.

Подъехав к приюту, я припарковался рядом с другим пикапом. Я даже не успел выйти из машины, когда из дома вышли Гроул и высокий долговязый парень и направились в мою сторону. Гроул насторожился, как только заметил меня, но, по крайней мере, не достал пистолет. Это было самое дружелюбное отношение со стороны итальянцев за последние годы, и это все еще казалось странным. Я сомневался, что, находясь в полудружеских отношениях с Фамильей, я когда-нибудь перестану чувствовать себя странно.

Я вышел из авто, стараясь держать руки на виду. Я действительно не хотел оказаться с пулей в голове, если только я реально не дал им для этого повод.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Гроул.

— У меня еще две собаки для тебя, я спас их со свалки одного из моих мертвых братьев по клубу. Одна из них ранена.

Гроул все еще выглядел настороженным, но часть его настороженности улетучилась, когда он увидел собак на пассажирском сиденье.

— Веди.

Я подошел к пассажирской двери и открыл ее.

— Выпрыгивайте.

Собаки действительно послушались и выпрыгнули из машины. Большой пёс зарычал, когда Гроул подошел к нему, но высокий мужчина опустился на корточки и заговорил с собакой спокойным голосом. Вскоре они успокоились и рысью приблизились к нему.

Он погладил их.

— Я позвоню нашему ветеринару, чтобы он осмотрел рану, а тебе следует вернуться в город и встретиться с Лукой.

Я проигнорировал последнюю часть и указал на багажник грузовика.

— У меня с собой байк Маттео. Могу я оставить его здесь, чтобы он мог его забрать?

Гроул выпрямился, подозрительность вернулась на его лицо.

— Почему бы тебе самому не отдать его байк?

— Я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк прямо сейчас. Я должен решить несколько вопросов, прежде чем смогу присоединиться к команде Луки.

Гроул покачал головой.

— Это так не работает.

— Со мной все работает именно так, — просто ответил я. — Я, вероятно, вернусь через пару дней, передай это Луке.

— Какие вопросы тебе нужно решить сейчас?

— Это только мое дело. Но это не касается Фамильи.

— Все касается Фамильи, особенно если обеспокоена Марселла Витиелло. Она знает, что тебя не будет?

— Ты можешь передать ей. Она поймет.

Я не был уверен в этом, особенно потому, что я не мог рассказать ей подробности своих планах, так как никто меня не выдаст. Я никогда не был подотчетен девушке, за исключением моей матери, когда я был маленьким, но даже это прекратилось, когда я стал подростком.

Гроул сузил глаза.

— Если ты не уверен в Марселле или в том, где твоя верность, тебе лучше не возвращаться. Однажды Лука даровал тебе жизнь. Больше он не будет так милостив.

— А тебе-то что?

— Я знаю, где лежит моя верность. Лука приютил меня, когда мне некуда было идти. Я не тот человек, который растопчет такой подарок.

— Просто передай Марселле, что я вернусь, как только разберусь с делами, и скажи Маттео спасибо за его байк.

Я повернулся и вернулся в машину. Я не нуждался в чувстве вины от Гроула. У меня возникла мысль отправиться в особняк Витиелло и попросить встречи с Марселлой, прояснить с ней ситуацию, но найти Грея, пока его не убили, было моей главной задачей. Как только он расскажет мне, кто слил информацию о том, что я убил его отца, я смогу решить, как с этим поступить. Я даже не знал, сколько времени это займет, но мы с Марселлой прошли через худшее, чем несколько дней разлуки.

Скоро мы воссоединимся, и, черт возьми, я не мог дождаться, когда вновь почувствую ее вкус.

Марселла