Король рейтингов

– Эй, Дэн, ты там что, слился в экстазе с прогой? Чего такой задумчивый?

Рядом нарисовался Макс – друг, соратник, собутыльн… В общем, тот, с кем немало было съедено соли и пережито налоговых проверок.

С Максом мы начинали семь лет назад в задрипанном подвале. Студенты, у которых не было ни гроша за душой, зато имелось море амбиций и желание покорить интернет.

Сейчас мне под силу создать звезду инстаграма, сделать популярным вчерашнего ноунейма. Организовать вброс, который всколыхнет людские умы. Замять скандал, который все же просочился в интернет, чтобы его почти не заметили массы. Таких, как я, называют повелителями рейтингов.

Стратегии продвижения, миллионные охваты, имя или бренд, который звучит из каждого утюга, – любой каприз клиента. Достаточно лишь суммы с шестью нолями на мой счет.

А Макс – дизайнер от бога и по совместительству архимаг стихии Фотошопа. Причем один из лучших. Способен разобрать аватар на пиксели и собрать заново так, что даже таракан огребет кучу лайков.

– Как дела? – спросил Макс, пристроив тощую ягодицу на край моего стола и сложив руки на груди.

– Процесс протекает с тяжело выявляемой амплитудой колебаний и весьма неоднозначно… – ехидно ответил я, прекрасно зная, что кое у кого на такие формулировки изжога.

– Значит, через задницу, – перевел Макс. – А у нас завтра запуск.

Он нахмурился, и тут его взгляд зацепился за монитор:

– Ух ты, какая рыжуля… прикольная. Кто это?

Макс пристально вперился в экран, даже со стола слез.

– Стоп, молчи, я сам! – Он щелкнул пальцами и победно возвестил: – Именно из-за этой красотки ты байк разбил и клешню приволакиваешь! Поня-а-а-атно… – насмешливо протянул он.

Надо же, какой прозорливый. Понятно ему. А вот мне ни черта не понятно. Какого хрена я вообще потащился в трущобы с незнакомой девицей на ночь глядя? Один звонок – и байк отправился бы в мастерскую, а я в нормальную клинику. Впрочем, байк и отправился куда следует, как только удалось дозвониться до мастера, пока рыжая самозабвенно плескалась в ванной. Зато его недоумок-хозяин сначала дал себя заштопать в военно-полевых условиях, а потом и вовсе остался ночевать на матрасе. Надувном. В кухне. Видно, сильно головой приложило об асфальт!

Между тем Макс оценивающе оглядел рыжую и потянулся к сенсорной мышке, желая узнать больше.

– Абсолютно нетипичная для тебя, – выдал он вердикт и передразнил, почти в точности повторив мою интонацию: – А как же «я предпочитаю брюнеток»?

– А кто тебе сказал, что я изменил своим вкусам? Я и сейчас за темненьких… Это ты у нас неразборчив в масти: тебе что светлая, что темная…

– Что нефильтрованная… – хохотнул Макс, обрисовав ладонями силуэт отнюдь не пивной бутылки. – Главное, чтобы приносила удовольствие и мне нравилась. А я – ей. И нам обоим – невспоминаемый вечер в компании друг друга.

– Может, незабываемый?

– Нет, я что хотел, то и сказал!

– В таком подходе что-то есть… – Я задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. – А то выкинуть не могу из головы эту рыжую. Работать мешает.

– Так переспи с ней, закрой сей гештальт и забудь, – усмехнулся Макс. – Главное – не затягивай, нам всем нужны твои мозги, а не рефлексия.

Совет был простым и логичным. Перед глазами моментально возникла сливочная кожа с россыпью веснушек, огненные волосы… Да на черном шелке простыней… Вот черт! Завело так, что в штанах стало тесно. Разве можно от этого всего отказаться?

Макс наблюдал за мной. Смотрел своим особенным хитрым взглядом. У-у, змей-искуситель!

Я потянулся к телефону, чтобы набрать номер рыжей, уже зная, что скажу. И даже догадывался о ее ответах. Мысленно проиграл наш диалог, просчитал возможные варианты…

Резкая трель разорвала тишину, я едва не выронил телефон от неожиданности. Звонила рыжая. Сама. Интересно, и что же ей понадобилось от безработного учителя информатики? Узнать, кто я на самом деле, она не могла. В этом я был уверен. Как и в том, что свой номер ей не давал. Тогда откуда… А-а-а, Шмулик. Вот ему – может быть… вроде бы… Наверное… Чертов коньяк!

– Алло… – осторожно ответил я.

– Привет, это та, которая тебя зашивала пару дней назад после падения с мотоцикла… – Рыжая сглотнула, и в динамике повисла неловкая пауза.

Чувствовалось, что она нервничает. Почему? Не привыкла звонить первой? Или тема разговора щекотливая? Впрочем, она быстро с собой справилась:

– Помнишь такую?

– Ты произвела на нас с байком сногсшибательное впечатление, поэтому тебя трудно забыть, – усмехнулся я.

– Отлично! – обрадовалась рыжая и тут же перешла к делу: – Ты говорил, что сейчас уволился. Как насчет того, чтобы подзаработать? Часик в день посидеть в сети, поотвечать на сообщения, что-нибудь запостить…

Я подавилась смешком. Так меня еще ни разу не пытались зацепить – предлагая стать админом сообщества. Еще раз кашлянув, с любопытством спросил:

– Ты собралась заняться интернет-продажами или податься в блогеры?

– Сплюнь! – в сердцах воскликнула рыжая. – У начмеда случилось отупени… озарение, и она требует либо моей головы, либо активной большой и развивающейся группы в соцсетях. А у меня подобной ерундой заниматься нет ни времени, ни желания. Поэтому я подумала, может, ты… – И, словно боясь, что я тут же рявкну категоричное «нет», рыжая торопливо добавила: – Я заплачу! Три тысячи в месяц.

Я очень серьезным голосом сказал, что подумаю над предложением и перезвоню вечером. И только когда она отключилась, откинулся на спинку кресла и захохотал в голос.

– Ты чего ржешь? – не понял Макс, все это время отиравшийся рядом.

– Не поверишь, мне предложили работу… Зарплата три тысячи в месяц, – весело доложил я.

– Если это непыльный проект… Хотя нет, три штуки баксов все равно мало.

– Какие доллары… Рубли, – просветил я Макса.

Тот выразительно присвистнул. А потом с подозрением прищурился:

– И ты, конечно, откажешься… Благотворительность – не твой конек.

– Конечно, соглашусь. – Я ударил в ладоши и азартно потер их, а затем придвинулся к столу: сразу после разговора с рыжей в мозгу родилась отличная идея стратегии для нового проекта. – Это будет интересная игра.

Макс с сомнением покачал головой:

– Глядя сейчас на тебя, я начинаю думать, что в человеке все должно быть прекрасно: и повышенная активность, и мизантропия, и идиотизм, и невроз…

– Я понял, понял, – ехидно подначил я друга, – что Дэн Льдов для Макса Мирного недостижимый идеал. А моей мизантропии ты вообще отдельно злостно завидуешь. Так что иди к себе и завидуй мне молча, а я пока напишу скрипт для раскрутки, а потом еще раз гляну на контент-план.

– Наконец-то! – Он закатил глаза. – В таком рабочем настроении ты мне нравишься! Ух, как нравишься!

– Макс, остынь! Ты не в моем вкусе. К тому же я предпочитаю девушек.

– Ты, наверное, удивишься, но я тоже! – выкрикнул он уже из коридора.

Я остался наедине с проектом. Итак, задача – резко привлечь внимание к сети магазинов бытовой техники, при этом не запятнав бренд.

Идея, вертевшаяся в голове, была простой, но интересной. А что, если запустить ролик с вирусной рекламой, снятой на камеру телефона? Как будто ее сделали сами сотрудники магазина. В этом клипе должен быть черный юмор… Я откинулся в кресле, размышляя.

Нужно прописать сценарий так, чтобы потом подвести ролик под запрет к показу на ютубе. Например, девушка в мини и на каблуках копает могилу своему парню, купившему не тот фен. А парень, связанный шнуром злосчастного фена, стоит рядом на коленях и смотрит на нее умоляющим взглядом. Вполне походит под запрет о насилии.

Дальше дело за малым: запустить, обеспечить стартовые просмотры так, чтобы видео не затерялось в первые пару часов в общем потоке. Дождаться просмотров в несколько миллионов и потом кинуть жалобу на контент от якобы конкурентов. Как итог – раздуть шумиху из того, что «заблочили прикольное видео». Люди всегда падки к запретам. И то, на что в обычное время и не глянули бы, при словосочетании «вырезано цензурой» кинутся и смотреть, и пересматривать в попытке лично увидеть причину скандала.

При этом у них и тени подозрения не мелькнет, что их умами, их вниманием, их временем и желанием играет кукловод. Да, в глубине души я не любил людей. Были редкие исключения, те, кто прошел мою личную проверку. Но эти исключения скорее подтверждали правило: от людей, в их массе, стоит держаться подальше.

Вот Лика, например, завалила свой экзамен. Едва я ей намекнул на вечеринке, куда мы пришли вместе, что парень у окна – нефтяной магнат и долларовый миллиардер, как она больше никуда и не смотрела. Лишь на того красавчика. К слову, он отлично сыграл свою роль магната, плейбоя и любимца женщин. И всего за сто баксов. А в постели с моей бывшей и вовсе очутился бесплатно. Хотя я все же надеялся, что она прыгнет к нему в койку хотя бы на следующий вечер. Но Лика справилась за два часа. За те два часа, когда меня срочно выдернули в офис.

Разочаровался ли я? Нет. Потому что и не очаровывался. С Ликой был отличный секс. Она была в меру умна, зато безмерно красива. Знала, когда стоит промолчать. Почти всегда знала. Но она была предсказуема…

А вот рыжая – внезапна, как Папа Римский в борделе. Один ее сегодняшний звонок чего стоит. Я впервые за долгое время не смог определить, что это было. Деловой интерес или все же неуклюжий предлог для более близкого знакомства? Единственное, в чем я был точно уверен, – нужно сохранить образ бедного фрилансера.

Дана

Больше всего мне сейчас хотелось наклеить на себя защитное стекло от кретинов. В частности – от интернет-психов, у которых перманентное обострение.

Едва я зашла к себе на страницу, как обнаружила несколько сообщений в личке. И если первые были невинными, в духе «обмен репостами» и «помогу раскрутить группу», то от гневных «почему в вашей поликлинике нет талонов к окулисту» и «в вашей больнице дерьмовый проктолог» я закипела. Откуда они свалились на мою голову?! А потом поняла: по неосторожности я не скрыла в настройках контакты администратора группы.

Взвыла, посмотрела на монитор и опять взвыла, взглянув на число непрочитанных сообщений. А ведь все эти люди наверняка гробили свое здоровье за свои же деньги. Той же водочкой, которую покупали, той же колбаской и бургерами. Сигаретками и сидя за компьютером. А теперь хотят вылечиться.

Бесплатно. Быстро. С комфортом.

И негодуют. Почему в государственной больнице нет ни второго, ни третьего, а первое весьма относительно.

В дверь постучал сосед. И, получив добро, тут же просочился в комнату.

– Ну, как твой заштопанный, согласился? – жуя бутерброд, осведомился Шмулик.

– Он в процессе соглашения.

– Торгуется и пытается набить себе цену? – пробубнил сосед, запихнув в рот остатки бутерброда.

– Если бы. Обещал подумать и перезвонить. – Я постучал пальцами по корпусу ноутбука. – Поэтому наши с байкером перспективы сотрудничества настолько туманны, что я даже слышу, как где-то там ёжик зовет свою лошадку.

– Значит, предложи больше, и туман снесет, как вентилятором.

– Больше? Муль, ты издеваешься? С моей-то зарплатой.

– Ну, договоритесь с ним на натуральный обмен.

– Шмулик! Еще слово – и я тебе врежу, – дружески предупредила я, поняв, на какой «натуральный обмен» намекает сосед.

– Дан, да я не про то, что ты подумала. – Он тут же поднял руки в жесте «сдаюсь» и присел на мою кровать. Та жалобно скрипнула. – Договоритесь: он тебе админит, ты ему, скажем, квартиру убираешь. Или готовишь, рубашки гладишь, окна моешь, пуговицы пришиваешь…

– …роды принимаю, – подсказала я, точно копируя интонацию Шмулика.

Он машинально повторил:

– Роды прин… Тьфу, Дана, издеваешься над моими бедными, уставшими, залюбленными мозгами.

– И кто та роковая девушка, что их до такой степени залюбила? – поддела я.

– Мадемуазель золотая латынь, едрит ее за ногу. Я сегодня с одним снимком глиняной доски весь день просидел.

– Перевел? – участливо спросила я.

– Обижаешь, – тут же оживился сосед. Даже с кровати вскочил, отчего та заскрипела повторно. – Хочешь, прочитаю, что получилось?

– А я тебе потом про микроплазию плода расскажу! – с энтузиазмом предложила я.

– Дана, ну зачем сразу с козырей-то идти, – шмыгнул носом сосед, прекрасно памятуя, что на любую его попытку поиметь мою голову его историей я отвечаю симметрично – клинической гинекологией.

– Это еще не козыри. Вот лопата или лом – более аргументированные доводы для любого не то что степенного разговора, но и жаркого диспута.

Шмулик был парнем умным и знал, что в жизни нельзя спорить с двумя типами людей: дантистами и женщинами. Иначе будет либо больно, либо затратно, но чаще – и то, и другое. А сосед, уже привыкший, что у Даны он может перехватить донат между обедом и ужином в виде котлет или бутерброда, вовсе не хотел лишаться кормушки.

– Вот умеешь ты тонко намекнуть и убедить собеседника взглянуть на предмет спора под другим углом… – начал сосед, тихо отступая к двери.

– Поверь мне, – перебила я его, – взглянуть на любой предмет под другим углом заставляет лучше всего ревматизм. Это я тебе как врач говорю.

– А звучит, будто меня проклинаешь.

– Пока нет. Но могу. Например… Дорогой друг, не хотел бы ты заняться катарсисом в условиях термогидрирования стеклянных, керамических и железных поверхностей от органических компонентов?

– Чего? – остолбенел Шмулик, готовый уже дать деру из моей комнаты.

– Посуду помой! Сегодня твоя очередь.

– Лучше прокляни, – взмолился сосед.

– Может, легче сразу убить? – невинно уточнила я.

– Нет. Ты надорвешься, пряча мой труп. – Он поднял указательный палец вверх, будто изрек гениальную мысль.

– То есть, хомяча мои продукты, ты заботишься о своей безопасности?

Вот что мне нравилось в Шмулике, так это то, что он всегда понимал мой специфический юмор и ничуть не обижался.

– Я забочусь о твоей фигуре.

– Поверь мне, лучше заботиться не о Даночкиной фигуре, а о Дане целиком.

– Целиком – слишком ответственно. Я к этому не готов… – притворно печально вздохнул Шмулик и покинул меня.

Спустя пару минут я услышала, как на кухне льется вода. Судя по всему, сосед решил-таки помыть посуду.