Смертельная любовь (Рассказы)

Пуаро кивнул и вернулся в библиотеку в сопровождении дворецкого.

– Вам ничего не известно о том, что происходило здесь минувшим вечером?

– В общем, сэр, мы слышали только какие-то голоса из библиотеки незадолго до девяти часов. Но в этом не было ничего необычного, тем более что мы слышали и женский голос. Однако, сэр, вскоре мы все удалились в служебное помещение, которое находится в противоположной части дома, и поэтому больше вообще ничего не слышали. А потом, около одиннадцати часов, прибыла полиция.

– Много ли голосов вы слышали?

– Не могу сказать, сэр. Я слышал только женский голос.

– Вот как!

– Прошу прощения, сэр, но доктор Райен еще находится в доме, возможно, вы хотели бы повидать его.

Мы ухватились за это предложение, и через несколько минут доктор – приветливый мужчина лет сорока с небольшим, – присоединившись к нам в библиотеке, предоставил Пуаро всю необходимую информацию. Ридбурн лежал возле окна, головой к мраморной скамье. У него были две раны: одна – между глаз, а вторая, смертельная, – на затылке.

– Он лежал на спине?

– Да. Тут осталось пятно. – Доктор показал нам небольшое пятно на полу.

– Возможно, рану на затылке он получил в результате падения на пол?

– Нет, невозможно. Удар был нанесен каким-то предметом, оставившим на черепе довольно глубокую рану.

Пуаро задумчиво смотрел перед собой. Возле каждого оконного проема стояла мраморная скамья, боковые ручки которой украшали львиные головы. Пуаро сверкнул глазами:

– Предположим, он ударился затылком об эту выступающую львиную морду, а потом, падая, просто сполз на пол. Ведь в таком случае рана могла бы оказаться достаточно глубокой, не правда ли?

– Да, вполне. Однако угол, под которым он лежал, делает вашу версию невозможной. И кроме того, на мраморе не удалось обнаружить никаких следов крови.

– А если кто-то смыл следы?

Доктор пожал плечами:

– Маловероятно. Вряд ли кому-то понадобилось бы придавать несчастному случаю вид убийства.

– Да, безусловно, – неохотно согласился Пуаро. – Как вы считаете, эти удары могли быть нанесены женщиной?

– О да, могу сказать об этом без всяких сомнений. Вы имеете в виду мадемуазель Сент-Клер, я полагаю?

– Я не думаю ни о ком конкретно, пока не уверен, – осторожно ответил Пуаро.

Его внимание переключилось на открытую балконную дверь, а доктор тем временем продолжил:

– Именно через нее выбежала мадемуазель Сент-Клер. Вон там, между деревьями, виднеется «Дейзимид». Конечно, вокруг есть дома и поближе, но все они находятся со стороны шоссе, так уж случилось, что с этой стороны виллы виден только «Дейзимид».

Пройдя по саду, Пуаро вышел через железную калитку и по зеленой лужайке направился к садовым воротам «Дейзимида», который оказался скромным, небольшим особняком, расположенным на участке примерно в пол-акра. Несколько ступеней поднимались к застекленным дверям. Пуаро кивнул на идущую к ним дорожку.

– Таким путем, видимо, и прибежала сюда мадемуазель Сент-Клер. Но поскольку нам не требуется срочная помощь, то мы лучше войдем с главного входа.

Служанка впустила нас в дом и, проводив в гостиную, отправилась на поиски миссис Орландерс. В комнате, очевидно, ничего не трогали с предыдущего вечера. В камине еще лежал пепел, а в центре комнаты по-прежнему стоял столик для бриджа с раскрытыми картами, словно игроки только что прервали партию. Гостиная была несколько перегружена дешевыми безделушками, а ее стены украшало множество на редкость безобразных семейных портретов.

Пуаро разглядывал их с более снисходительным видом, чем я, и даже, по своему обыкновению, поправил одну или две картины, которые висели чуть кривовато.

– La famille, в этом доме крепкие семейные связи, не так ли? Родственные чувства – вот что придает очарование этому месту.

Я согласился, скользнув глазами по семейному портрету, на котором были изображены усатый джентльмен, дама с высокой прической, упитанный розовощекий крепыш и две маленькие девочки с бантами. Решив, что на этом портрете художник много лет назад запечатлел именно семью Орландерс, я с интересом вглядывался в их лица.

Дверь открылась, и в гостиную вошла молодая женщина. Ее темные волосы были уложены в аккуратную прическу, а наряд состоял из тускло-коричневого жакета спортивного покроя и твидовой юбки.

Она вопросительно посмотрела на нас. Пуаро шагнул ей навстречу:

– Мисс Орландерс, если не ошибаюсь? Я сожалею, что мне пришлось нарушить ваш покой… учитывая, что вы пережили вчера вечером. Должно быть, вся эта история сильно огорчила вас.

– Да, она весьма неприятна, – осторожно ответила молодая дама. Я начал думать, что произошедшая здесь драма оказалась недоступной для понимания мисс Орландерс или что отсутствие у нее воображения могло лишить трагизма любую драму. Я утвердился в своем предположении, когда она продолжила: – Я должна извиниться за беспорядок в этой комнате. Но слуги, видимо, совсем потеряли разум от волнения.

– Вчера вечером вы сидели именно здесь, n’est-ce pas?[2]

– Да, мы играли в бридж после ужина, когда…

– Простите, как долго вы играли?

– Ну… – мисс Орландерс задумалась, – точно я не могу сказать. По-моему, мы прервали игру около десяти часов. Я помню, что мы сыграли несколько робберов.

– А где именно сидели вы?

– Напротив окна. Я была в паре с мамой и как раз назначила игру без козыря. И вдруг неожиданно дверь в сад распахнулась и мисс Сент-Клер, шатаясь, вошла в комнату.

– Вы узнали ее?

– Ее лицо показалось мне смутно знакомым.

– Она все еще у вас, не так ли?

– Да, но она никого не желает видеть. Она еще находится в состоянии нервного потрясения.

– Я полагаю, она не откажется поговорить со мной. Не могли бы вы сообщить ей, что я прибыл сюда по просьбе князя Пола Моранского?

Она, не сказав ни слова, отправилась выполнять просьбу Пуаро и очень быстро вернулась в гостиную с сообщением, что мадемуазель Сент-Клер пригласила нас в отведенную ей комнату.

Поднявшись вместе с мисс Орландерс на второй этаж, мы вошли в довольно просторную и светлую спальню. Лежащая на тахте у окна женщина повернула голову. Меня сразу поразило, насколько непохожи эти две женщины, тем более что цвет волос и черты лица у них, в общем-то, не слишком отличались… но все-таки разница между ними была огромной! Каждый взгляд, каждый жест Валери Сент-Клер были исполнены драматизма. Казалось, она просто источает некую романтическую атмосферу. Наброшенный на ноги красный фланелевый халат, безусловно, был обычной домашней одеждой, но обаяние ее личности придавало ему своеобразный, экзотический оттенок, и он казался неким восточным халатом огненно-багряного цвета. Она не сводила с Пуаро больших темных глаз.

– Вас прислал Пол? – спросила она исполненным бархатной томности голосом, который отлично гармонировал с ее внешним обликом.

– Да, мадемуазель. Надеюсь, я смогу быть полезным ему… и вам.

– Что же вы хотите узнать?

– Все, что случилось прошлым вечером. Всю правду, мадемуазель!

Ее губы изогнулись в невеселой улыбке.

– Неужели вы думаете, что я собираюсь лгать? Я не так глупа. Мне совершенно ясно, что в данном случае невозможно утаить факты. Мистеру Ридбурну, покойному, удалось узнать один мой секрет. И он начал шантажировать меня. Ради Пола я пыталась договориться с ним. Пол очень дорог мне, и я не могла рисковать… И вот теперь он мертв, а я в безопасности. Но я не убивала его.

Пуаро с улыбкой покачал головой:

– Ваше признание излишне, мадемуазель. Теперь расскажите мне, что произошло вчера вечером.

– Я предлагала ему деньги. Он, казалось, был готов обсудить мое предложение и назначил встречу на вчерашний вечер, на девять часов. Я должна была приехать в «Мон дезир». Я знала, где он живет, поскольку бывала на его вилле раньше. Мне пришлось обойти вокруг дома и через балкон войти в библиотеку, чтобы слуги не видели меня.

– Извините, мадемуазель, но неужели вам не страшно было одной, на ночь глядя отправиться туда?

Мне показалось или она все-таки чуть помедлила с ответом?

– Может, и страшно. Но мне некого было попросить проводить меня. И я была в отчаянии. Ридбурн пригласил меня в библиотеку. О, что это был за человек! Я рада, что он умер! Он играл со мной, как кошка с мышкой. Я просила, я умоляла его на коленях. Я предложила ему свои драгоценности. Все напрасно! Потом он назвал свои собственные условия. Можете догадаться, какие это были условия. Я отказалась и высказала ему все, что о нем думала. Он лишь холодно улыбнулся. И тогда, когда я беспомощно умолкла, раздался странный звук… из-за оконных штор… Ридбурн тоже услышал его. Он подошел к шторам и резко раздвинул их. За ними прятался мужчина… жуткого вида – видимо, бродяга. Он ударил мистера Ридбурна… После второго удара тот упал. Бродяга схватил меня своей испачканной в крови рукой. Но мне удалось вырваться, я выскользнула на балкон и со всех ног бросилась бежать. Потом я заметила свет в этом доме и направилась к нему. Жалюзи были подняты, и я увидела играющих в карты людей. Я чуть не упала прямо в дверях. Мне удалось выдавить из себя единственное слово: «Убийство!» – а потом в глазах почернело и…

– Благодарю вас, мадемуазель. Должно быть, это был сильный шок для вашей нервной системы. Но вернемся к бродяге. Вы могли бы описать его? Возможно, вам запомнилось, как он был одет?

– Нет… все произошло так быстро. Но если увижу его, то обязательно узнаю. Его лицо навсегда врезалось мне в память.

– Еще один вопрос, мадемуазель. Шторы на другом окне, том, что выходило на подъездную дорогу, были задернуты?

Впервые озадаченное выражение появилось на лице танцовщицы. Казалось, она пытается вспомнить.

– Eh bien, mademoiselle?[3]

– По-моему… я почти уверена… да, точно! Они не были задернуты.

– Странно, учитывая, что другие были… Однако неважно. Полагаю, это не имеет особого значения. Долго ли вы намерены оставаться здесь, мадемуазель?

– Доктор считает, что завтра я уже смогу вернуться в город. – Она обвела взглядом комнату. – Эти люди… они так добры… но они словно из другого мира… Я шокирую их! Да и я сама… в общем-то, я не в восторге от буржуазии! – Легкий оттенок горечи слышался в ее словах.

Пуаро кивнул:

– Понятно. Надеюсь, я не слишком утомил вас своими вопросами?

– Что вы, месье, совсем не утомили. Сейчас меня беспокоит только одно… Мне хочется, чтобы Пол как можно скорее узнал обо всем, что случилось.

– В таком случае, мадемуазель, мне остается лишь пожелать вам всего наилучшего. – Перед выходом из комнаты Пуаро немного задержался, показав рукой на пару лакированных туфель-лодочек: – Это ваши, мадемуазель?

– Да, месье. Их только что вычистили и принесли сюда.

– М-да! – сказал Пуаро, когда мы, уже вдвоем, спускались по лестнице. – Похоже, слуги все-таки не совсем потеряли разум, раз они вычистили туфли, хотя и забыли убрать пепел из камина. Итак, mon ami, поначалу мне казалось, что в этой истории есть один или два интересных момента, но, к сожалению, к моему огромному сожалению, нам, видимо, придется закрыть это дело. Оно представляется мне совершенно элементарным.

– А убийство?

– Эркюль Пуаро не охотится за бродягами, – напыщенно произнес мой друг.

В прихожей нас встретила мисс Орландерс.

– Мама хотела поговорить с вами, не могли бы вы минутку подождать ее в гостиной?

Комната оставалась в прежнем состоянии, и Пуаро, чтобы убить время, собрал карты и начал раскладывать их своими холеными ручками.

– А знаете, что я думаю, мой друг?

– Пока нет, – быстро ответил я.

– Я думаю, мисс Орландерс сделала ошибку, решив сыграть без козырей. Ей следовало бы назначить три пики.

– Пуаро! Вы невыносимы.

– Mon Deiu, не могу же я вечно говорить об одних только ужасах! – Вдруг он напряженно замер и сказал: – Гастингс… Гастингс, поглядите-ка! В колоде не хватает короля треф!

– Зара! – воскликнул я.

– Что вы сказали? – Он, видимо, не понял моего намека. Машинально собрав карты, он положил их в коробочку. Его лицо было очень серьезным. – Гастингс, – сказал он наконец, – я, Эркюль Пуаро, только что едва не сделал большую ошибку… чертовски большую ошибку.

Я уставился на него, потрясенный, но ничего не понимающий.

– Нам придется начать все сначала, Гастингс. Да, мы должны вернуться к началу. Но на сей раз мы не ошибемся.

Его высказывания были прерваны появлением красивой дамы средних лет. Она держала в руках какие-то книжки по домоводству. Пуаро встретил ее легким поклоном.

– Насколько я поняла, сэр, вы друг… э-э… мисс Сент-Клер?

– Я пришел сюда по просьбе ее друга, мадам.

– О, я понимаю. Мне подумалось, что, возможно…

Пуаро вдруг довольно бесцеремонно махнул рукой в сторону окна.

– Прошлым вечером жалюзи в этой комнате были опущены?

– Нет… Я полагаю, именно поэтому мисс Сент-Клер и смогла увидеть, что у нас горит свет.

– Вчера был ясный лунный вечер. Удивительно, как это вы не заметили мадемуазель Сент-Клер, ведь вы же сидели как раз напротив окна.

– Видимо, мы были увлечены игрой. И, к слову сказать, у нас прежде никогда не было подобных гостей.

– Тут я вам верю, мадам. И я могу успокоить вашу душу. Мадемуазель Сент-Клер завтра покинет вас.

– О! – Лицо хозяйки дома заметно посветлело.

– Позвольте откланяться, мадам, и пожелать вам всего наилучшего.