Мы быстро прошли мимо торговых павильонов, где, как я надеялся, видеокамеры комитетчиков не стояли, и направились к двухэтажным строениям, тянущимся вдоль забора. Я не знал их назначения, но зато хорошо помнил, что где-то там в заборе был лаз.
Уже почти успокоившись, и почувствовав себя в относительной безопасности, вдруг вспомнил про сумку. Остановился. Эти гады, наверное, уже ячейку взломали. А там и субмар, заряженный новыми батарейками, и прочие ценные вещи.
— Ты чего встал? — идущий сзади «головастик» едва не уткнулся мне в спину. — Забыл, куда шел?
— Да нет, помню, — обреченно махнул я рукой. — Только зря это все. Субмар там остался, в камере хранения. А без него…
— Не сможешь привести меня в Хайлит? — перебил «мальчик», сделав такие грустные глаза, что защемило сердце. А затем вдруг рассмеялся: — Извини, но у тебя не выйдет расторгнуть наш договор. Может, с кем-нибудь это бы прокатило, но только не в моем случае. Я следил за тобой, и забрал сумку, как только ты пошел пиво пить. Такие ценные вещи нельзя оставлять без присмотра.
— Что ты сказал?! — я даже не знал, смеяться мне или плакать. Нет, не то, чтобы я не доверял «головастику», но взломать замок ячейки у всех на виду… Да еще забрать все самое ценное, что у меня было. Вот, гадёныш! — Ну, и где моя сумка?
— В надежном месте, — ответил «мальчик», загадочно улыбаясь. — Когда все успокоится, получишь в целости и сохранности.
— Ну, смотри, — проворчал я. Ни злобы, ни обиды не было. Просто какая-то пустота внутри. И непонятная тоска.
Оказавшись за домом, я достал из кармана контейнер из-под фотопленки с кайенской смесью и рассыпал порошок по земле. На тот случай, если комитетчики с собаками пойдут. А ведь наверняка пойдут. Затем, отодвинув старый пружинный матрас, приставленный к забору, протиснулся в скрытую за ним узкую дыру. Следом пролез «головастик».
На той стороне все осталось по-старому: грязный двор, несколько заброшенных гаражей, полуразвалившийся кирпичный дом. Только гора мусора посреди того, что некогда называлось детской площадкой, выросла раза в два, да тополя спилили, оставив даже не пеньки, а убогие обрубки метра три высотой.
Моей целью был один из гаражей. Давным-давно обустроенное убежище на случай, если придется переждать «бурю». Правда, многие «кроты» о нем знали и могли пользоваться.
Едва мы подошли к ржавой двери, «головастик» дернул меня за рукав.
— Внутри кто-то есть, — предупредил он тихо.
Я тут же отошел метров на двадцать, пытаясь рассмотреть старые замки. Все было на месте. Переполох на вокзале вполне мог спугнуть кого-то из наших. Комитетчики вряд ли так быстро сюда доберутся. Если, конечно, раньше не нашли этот гараж.
— Ты уверен? — спросил я.
— Да, как минимум трое, — подтвердил он.
— Тогда тебе придется идти первым. Ребенка никто не тронет. Мало ли тут мальчишек бегает? В «войнушку», например, играют. Главное, когда подойдешь, песенку какую-нибудь напевай, а то пальнут ненароком. Нервы не у всех железные.
— Какую песенку? — заинтересовался «головастик».
— Да, любую, — бросил я. — Хоть «чижик-пыжик». Какая разница? Те, кто находятся в гараже, просто должны услышать твой детский голос. Понятно?
— Понял, — кивнул тот, и вприпрыжку направился к гаражу, на весь двор горланя: — Чижик-пыжик! Чижик-пыжик! Чижик-пыжик!
Интересно, он хоть знает, что такое «песня»? И я тоже хорош, заставил чужака петь русскую народную.
Тем временем «головастик» уже подошел к двери и начал прыгать на одной ноге, продолжая повторять «чижик-пыжик». А ведь я ему не сказал, что настоящий вход в гараж с другой стороны. Интересно, насколько хватит терпения у засевших внутри? Голос-то у доходяги хоть и сильно похож на детский, но отнюдь не ангельский. С его вокальными данными только кошек на помойке зазывать.
Спустя четверть часа из-за гаража вышел высокий тощий парень в разноцветном спортивном костюме. В руке он держал биту для игры в лапту.
— А ну, брысь отсюда, — медленно и сурово произнес он. — Иди играть в другое место.
Я узнал Профессора. Значит, Искандер с Даком тоже здесь. Замечательно! Эти парни точно помогут уйти без проблем. С их-то связями.
Выйдя из укрытия, я поднял руку. Профессор заметил меня, и только помотал головой. Ему что-то явно не нравилось. Наверное, злился, что им пришлось по моей вине уходить. Теперь долго будут дуться. Особенно Искандер. Хорошо, хоть остальные пассажиры поезда, да проводники с машинистами не знают, по чьей вине их потрошили.
И тут я услышал за забором дикий собачий визг. Потом еще одна собака заскулила, нюхнув моей перцово-табачной смеси, и чей-то голос:
— Фу! Фу! Твою мать!
Началось…
Кинувшись к гаражу, я подхватил «головастика», обогнул строение и протиснулся следом за Профессором в узкий проем. Металлический лист сразу опустился, наглухо закрывая вход.
Внутри было темно и тихо. Видимо, свет погасили перед нашим приходом. Я сел на пол, прислонился к стене и закрыл глаза.
— Что там? — донесся едва слышимый шепот Искандера.
— Фёст, — также тихо ответил Профессор, устраиваясь рядом со мной. — И мальчишка его оказался.
Больше никто ничего не говорил. Все слушали, что творилось снаружи. Судя по тому, как скулили собаки, комитетчики все еще топтались за забором. Их лохматые помощники теперь долго не очухаются, и по нашим следам они сейчас вряд ли пойдут.
Профессор подвинулся, и на его место кто-то сел. Я уже догадывался, кто.
— Какого хрена ты натворил, Фёст? — шепнул мне на ухо Искандер. — Мы еле ноги унесли. Что с тобой за пацан?
— Это не пацан, — неохотно признался я.
— Так, понятно, — выдохнул парень. — Кто? Гуманоид?
— Спиллянин.
— И зачем ты его тащишь? Тебе что, с комитетчиками хлопот мало? Ты до кучи решил и «охотников» на хвост посадить?
Ответить я не успел. Снаружи послышались голоса, и, судя по тем обрывкам фраз, что до нас долетали, комитетчики все-таки нашли лаз в заборе. Главное, чтобы они теперь не подменили собак.
— Тихо! — рыкнул кто-то. Кажется, Дак. И я затаил дыхание.
Спустя несколько минут, совсем рядом, практически за стеной гаража, под тяжелыми ботинками зашуршал гравий. Шли несколько человек. Потом звонко стукнул навесной замок на нашей фальшивой двери, и сердце мое практически остановилось.
— Здесь тоже заперто, — раздался чей-то разочарованный голос. — Замок ржавый. Давно не открывали.
— Ладно, — послышалось откуда-то сверху. Неужели, на крышу успели залезть? — Давай еще раз осмотрим здание. Вернемся сюда потом, когда новых собак привезут. Вот чую, что где-то тут засели, сволочи. Не могли далеко уйти.
Я с облегчением выдохнул. Да так громко, что Искандер тут же больно ударил меня локтем в бок. Но комитетчики ничего не услышали. Тот, который находился на крыше, спрыгнул, и они направились к стоящему на противоположной стороне двора дому.
— Что будем делать? — прошептал Профессор, едва затихли шаги.
— Будем ждать, — ответил Искандер. — Алекс вот-вот приедет. Я ему час назад звонил, еще с вокзала.
— Значит, он уже на подъезде, — проговорил Дак. — Или уже здесь. Просто выжидает, когда оперативники уйдут.
Алекса я никогда не видел, только слышал о нем. У Искандера много связей в различных организациях, и в особых случаях он мог попросить помощи чуть ли не самих комитетчиков. Кажется невероятным. Но иногда люди все же помнят, кому они обязаны в этой жизни. Даже среди работников КБНП такие попадаются.
Звук работающего двигателя заставил меня вздрогнуть. Похоже, приехал Алекс. Или же собак привезли. Хотя, первое от второго не сильно отличалось.
— Все, пошли на выход, — скомандовал Искандер, рассмотрев гостя через замочную скважину. — В случае чего, Алекс прикроет.
Затем он схватил меня за плечо и проговорил:
— Мы не рассчитывали на тебя, Фёст. И тем более, на твоего спиллянина. И за то, что ты учинил на вокзале, готов горло перерезать. Но, — сделав многозначительную паузу, парень продолжил: — Я тебя здесь не оставлю. Меня просто не поймут, когда узнают, что своего отдал на растерзание комитетчикам. В общем, за тобой будет долг. И долг немаленький. Все понял?
Я только кивнул. Затем, сообразив, что в темноте никто мой жест не увидел, произнес:
— Да, Искандер. Сочтемся, будь уверен.
— А я и не сомневаюсь, — сказал тот, и осторожно открыл потайную дверь. В глаза сразу ударил яркий дневной свет. Зажмурившись, практически ничего не видя, я вышел на улицу.
— Быстро, быстро, — торопил Дак, толкая меня в спину. — Шевели ногами.
Свернув за угол, оказался рядом с фургоном, на кузове которого выделялась надпись: «контроль за бродячими животными». Залез внутрь, а следом за мной Профессор впихнул «головастика». Из клеток, стоящих вдоль борта, сразу начали высовываться оскаленные морды здоровенных псов. Одни просто рычали, другие заливались басистым лаем. Похоже, Алекс собрал всех крупных собак у себя в районе, да к тому же, судя по их массовой агрессии, накормил какой-то возбуждающей дрянью.
Когда двери за нами снаружи закрыли, включился тусклый свет. Оказалось, что кузов был поделен на две части, и клетки с собаками стояли только в одной из них, что ближе к выходу. Мы прошли вперед, и Искандер одним движением опустил поднятую к потолку решетку, тем самым отделяя нас от беснующихся псов. Затем он три раза стукнул кулаком по стене, соседствующей с кабиной, и в следующий момент все замки на собачьих клетках разом щелкнули, выпуская животных наружу.
Сначала я не понял, в чем дело. Неужели ловушка? Смотрел на оскаленные, исходящие слюной пасти бросающихся на решетку волкодавов и не верил в происходящее. Но потом осознал всю гениальность затеи, и на душе сразу полегчало. Эта охрана была самая надежная из всех.
— И куда дальше? — спросил я Искандера.
— В сторону Москвы, — устало ответил тот, привалившись к стене. — Сядем в Чудово на поезд. Там уже не так пасут. А ты с «головастиком» следующим поедешь.
— Идет, — кивнул я, усаживаясь на пол рядом с Профессором.
И в следующий момент машина тронулась с места.
Глава 3
Попутчики
— Где моя сумка?! — тряс я «головастика», едва выехали из города. — В «надежном месте» оставил?! На вокзале?!
— Зачем сейчас тебе сумка? — удивленно спросил спиллянин. — Скажи спасибо, что сам на свободе остался. А сумка — это дело наживное.
— Наживное?! — в конец рассвирепел я, нависая над «мальчиком». — Ты хоть знаешь, сколько у нас стоит даже старый субмар?!
— Успокойся, Фёст! — гаркнул Искандер. — Потише говори. Ты опять собак взбудоражишь.
Я повернул голову в сторону решетки, за которой находились псы. Животные теперь изредка погавкивали, реагируя лишь на громкие голоса. Похоже, действие бодрящих препаратов наконец-то заканчивалось.
— Ну, и за каким хреном мне куда-то ехать без субмара? — уже спокойнее проговорил я, садясь на место.
Сумка шлепнулась мне на колени так неожиданно, будто из воздуха возникла.
— Только не нужно больше истерик, — «головастик» свернул Полог, и сидел передо мной в своем истинном обличии. — Не люблю я это.
У меня просто не было слов. Значит, он все это время мою сумку у себя под Пологом прятал. Как же я не замечал искажений оболочки, вызванных большим посторонним предметом?
— Не надорвался на себе таскать? — вместо благодарности спросил я.
— Все нормально, — ответил спиллянин. Затем закрыл свои огромные глазищи, сделав вид, что уснул. На самом деле, у представителей его расы такие кратковременные отключки — защитная реакция нервной системы на стрессовую ситуацию.
— Вот те раз, — присвистнул Искандер. — А «головастик» твой, прирожденный контрабандист.
Профессор, сидевший справа от меня, рассмеялся:
— А что, Фёст? Может, он и тебя к Леднику таким образом протащит?
Я не ответил. Взял в руки субмар и провел пальцем по его изрядно потертой поверхности. А ведь почти потерял свое сокровище, и вместе с ним, утратил бы и смысл жизни. Держа в руках холодный кусок металла, понимал, что на самом деле прикасался почти что к собственному сердцу…
До Чудово мы добрались без приключений. Искандер высадил меня с «головастиком» возле придорожного кафе, и машина поехала дальше, в сторону вокзала. Парни собирались сесть на шестичасовой поезд, а следующим после него делал в городке остановку экспресс «Беркут» в двадцать три пятьдесят. Вот этот уже был наш с «головастиком».
Перекусив в кафе, мы просидели еще часа два, неспешно допивая бутылку пива. Вернее, пил я, так как спиллянин от алкоголя наотрез отказался. Торопиться было некуда, и это скромное заведение вполне подходило, чтобы скоротать время. Народу немного: пара солидных армян пожилого возраста, несколько мужиков славянской внешности, похоже, дальнобойщиков, и молодая семья с ребенком. Все занимались своими делами, и на нас внимания никто не обращал.
Кстати, насчет внимания. Поскольку по горячим следам задержать не удалось, комитетчики наверняка уже состряпали наши фотороботы. Молодой человек с ребенком, который ему явно годился только в младшие братья, очень даже заметен. Необходимо было маскироваться, и как можно быстрее.
— На что способен твой Полог? — спросил я «головастика», выливая в пластиковый стакан остатки пива. — Помимо мальчишки, он может еще какие-нибудь образы генерировать?
— Полог способен полностью меня скрыть от глаз людей, — произнес тот.
— Нормально, — присвистнул я. — У Максима Петровича, похоже, появилось что-то новенькое. Раньше он Пологи попроще стряпал. Так значит, только два режима?
— Два, — кивнул спиллянин, отправив в свое крохотное ротовое отверстие крупную зеленую виноградину. — Зачем мне больше?
— Да, так, — махнул я рукой. Дальше оставаться «мальчиком» ему точно не стоило. — А теперь слушай меня. Сейчас по одному выходим. Я первый, ты за мной. И до тех пор, пока не сядем в поезд, будешь невидимым. Понял?
— Понял, — согласился «головастик».
— И еще, — чуть погодя добавил я. — Сумку тоже тебе придеться нести. Если хочешь попасть в Хайлит, конечно. Без тех вещей, что в ней находятся, мы далеко не уйдем.
Спиллянин молча кивнул, но как-то неуверенно. И я решил его еще немного взбодрить:
— Знаешь, что делают «охотники» с пойманными чужаками? В особенности со спиллянами?
— Депортируют, — тихо проговорил «головастик».
— Да, но зато как они мастерски рихтуют тело, прежде чем отправить, — усмехнулся я, залпом допивая пиво. Потом встал и неровной походкой двинул на выход.
Заглянув в кабинку туалета, с наслаждением стравил излишки хмельного напитка. Затем достал из-под рубашки предварительно разогретые до температуры тела два листа биополимера, наложил их на лицо, разровнял и подкорректировал форму носа. Затем подправил подбородок и дуги бровей. Маскировка не должна быть слишком заметной, иначе теряется вся натуральность. И уж тем более я никогда не приклеивал себе усы или бороду. Такой типаж бросается в глаза в первую очередь.
Поезд отправлялся через три минуты. И когда мы подбежали к последнему вагону, проводница уже буквально выталкивала из него последних провожающих. Успели только-только. Приняв от меня паспорт, она осуждающе покачала головой.
— Что ж вы, гражданин, опаздываете? Нехорошо получается.