Заставлю тебя полюбить

Страх сковал горло.

7. Приятный сюрприз с привкусом горечи

САША

Ракитин весь вечер тягал железки, пытаясь хоть так сублимировать злость и похоть, теперь он понимал, что именно вот такая ядреная смесь способна была его разорвать на части. Вкупе со всеми проблемами, связанными в большинстве своем с работой и новым заданием, на которое он не должен быть ехать, но ему уже мягко намекали на обратное, ситуация с Милой добавила маслица в огонь.

В голове маячил ее нежный образ, пока он снова и снова износил тело, наливая и без того сильные мышцы свинцом.

Раз подход, второй, третий, он отжимался от пола снова и снова, пока пот градом не начал стекать по мускулистому телу, насквозь пропитывая майку. Сжимал челюсти, вырывая из глотки утробное рычание. Настолько погрузился в себя, что не сразу услышал стук в дверь.

А как услышал и наконец-то ее открыл, так и замер, жадно осматривая маленькую фигурку Милы. Она как осиновый лист дрожала, всматриваясь в Ракитина. Саша понимал, что производил впечатление на женский род, тут не надо быть гением, но также он понимал, что до остальных ему дела не было, а то, что он видел именно в глазах Милы восхищение, вот от этого в груди нарастало щемящее тепло. Он буквально съедал каждую возникшую эмоцию на лице Багировой. От смущения до испуга, от восхищения до волнения, смешанного с щепоткой шока.

Он и сам ошалел от увиденного, для Ракитина каждая встреча с Милой была эмоциональной, на разрыв, как будто он в эпицентре самого сильного взрыва, и вот уже барабанные перепонки не выдерживают давления, лопаются. А в купе со срывающим башню серотонином и дофамином от таких вот вечерних тренировок, он чуть не разорвался от счастья, утроенного из-за появления Багировой.

Хотел в охапку заключить и не отпускать, вот только эти огромные голубые глаза не смотрели на него именно так, как он бы хотел. В них все же превалировали те эмоции, которые Ракитин просто не хотел видеть, но, как мазохист, не отводил от девушки взгляда, напитываясь ее красотой.

Но Сашу все же разорвало на части, по диагонали разрезало пополам, как только она заговорила. Нет, он на все был готов, в глубине души так точно, но от того, что услышал, хотел рвать и метать. А еще грушу разбивать до кровавых кулаков, чтобы эта боль смогла отвлечь его от того, что творилось внутри, в грудине, в сердце.

Саша и сам не заметил, как прижал Милу к себе, как жадно вдыхал наэлектризовавшийся воздух, как жрал каждый ее вдох и выдох, как смотрел в глаза и мечтал не сдохнуть от этого зрелища. А еще было острое желание доказать, что она все равно будет его, грубо, в непривычной для него манере, но добился он этим совсем другого. Слезы, застывшие в глазах Багировой, самому Ракитину принесли чисто физическую боль, да с такой силой была нанесена эта рана, что все предыдущие казались комариными укусами в сравнении с ней.

Открыл глаза и что? Она молодец, дочь своего отца, который приучил не давать себя в обиду, пусть он и последний человек, который смог бы причинить ей вред. А теперь загибайся от боли в яйцах, Ракитин, загибайся. Его Мила поступила так, как в принципе имела права, вот только когда Саша очухался и запоздало понял, что не сможет ее отпустить, не так и не в таком состоянии, Милы и след простыл.

— Черт, — он натянул кроссовки и прямо в таком виде побежал вслед, понимая, что она вполне уже могла уехать, если была на машине. А это было очень плохо…если с ней что-то случится, то это…это будет целиком и полностью его вина. Сжимая челюсть и включая заоблачную скорость, Саша сорвался на бег, понесся в сторону паркинга. На машине все же быстрее получилось бы догнать. Дождь хлестал по неприкрытым участкам кожи, вонзаясь в тело острыми пиками. Ракитин просканировал пространство и поехал в сторону выезда из комплекса.

— Девушка на белой машине проезжала? — кричал охраннику, тот удивленно вытаращился на Ракитина и отрицательно помахал головой. — Пешком выходил кто?

Опять отрицательный ответ. Она здесь. Но от этого легче не становилось.

— Твою… — чертыхнулся Саша, сдавая назад. Обратно в лабиринт высоток сквозь водную стену, где не видно ни зги. Сумерки сгущались, видимость ухудшилась еще сильнее, фонари не везде включили. Дождь, она в одной ветровке, убитая морально…

Захотелось вырвать самому себе кадык.

Ракитин кружил по округе, ненавидя себя за то, что совершил. Надо было мягче, не таким напором, перед ним все-таки не рядовой какой-то, а девочка. Его девочка…которую он до потери пульса готов был защищать, сейчас в расстроенных чувствах, и он сам допустил промашку. Кинув взгляд на очередную высотку, резко дал по тормозам, потому что прямо перед бампером проскользнула тоненькая маленькая фигурка, аж дыхание перехватило, когда свет фар скользнул по лицу, освещая перепуганную, заплаканную Милу с синющими губами. Тонкие пальчики обхватили ветровку, которую она с силой натягивала на себя.

Ракитин чертыхнулся, вылез из машины и помчался в ее сторону. Перехватил ее рывком, прижимая к себе.

— Ты что творишь?! Ты чем думала? Ты хочешь воспаление легких подхватить?! — Потащил в сторону машины, а Мила и не сопротивлялась. Она дрожала так сильно, что зуб на зуб не попадал.

— Я… пррросто забббблудилась, — шептала в грудь Ракитину. Холодные пальцы жгли кожу Саши, но он обхватил ее ладони и втащил в машину, усаживаясь на заднее сидение вслед за ней.

Хотелось убивать, вот сейчас он был готов разнести целый город под ноль.

— Снимай, быстро снимай это все!

Мила словно окаменела на мгновение. Волосы прилипли к лицу, а глаза сейчас как будто остекленели.

Саша не стал больше ждать и самостоятельно стянул с нее куртку, а потом притянул к себе, сжимая в объятиях так сильно, что казалось, будто ребра лопнут. У обоих.

Ракитин захлебывался в эмоциях, всем телом ощущая набухшую сочную грудь, покатые бедра и горячее дыхание на шее, что моментально дорисовало в уме мужчины все, о чем он сейчас думать должен был в последнюю очередь. Но так или иначе возвращался к манящему телу. Губы девушки периодически касались его шеи. Случайно, но эффект ядерного взрыва был обеспечен.

— Снимай. Все снимай, — прохрипел мужчина, а Мила отскочила от него, прикрываясь руками, но поздно. Он увидел все. И то, что без лифчика была, и то, какая аппетитная у нее троечка, все увидел и моментально возбудился, как животное. От этого было еще противнее, пришлось прикрыть глаза, схватить толстовку с переднего сидения и протянуть ее девушке.

— Я… ннне хочу, ппроосто…

Мила смотрела на него глазами побитой собаки, в ее взгляде читался страх, от которого глотку мужчины моментально стянуло стальным канатом. Не такие эмоции он хотел вызывать в ней, не так!

— Я не буду смотреть, только переоденься, ты заболеешь, — прорычал и выскользнул из машины, разворачиваясь и впечатывая ладони в бампер. Стало гадко от самого себя. Дождь так и лил по спине, спускаясь почти что растаявшими льдинками по рукам, но Ракитину было все равно. В штанах было тесно, в голове раздрай полный, а на деле откровенный пиздец.

Он даже тут, среди дождя и холода, мог чувствовать ее запах, струящийся по телу, навсегда отпечатываясь в нем, клеймя на века. Вот так просто. Маленькая девочка смогла свести с ума взрослого мужика, который в принципе давно уже ничему не мог удивляться, его давно не трогала женская красота, потому что приелась. Пусть даже он не был бабником. Но Мила сделала из него несуществующего Ракитина, который трусился от эмоции при одном лишь взгляде, не говоря уже о касании.

Маленький кулачок постучал по стеклу, и Саша сел на водительское сидение, бегло осматривая промокшую Милу в зеркале заднего вида. Удручающее зрелища. Его батник укутал малышку аж до коленок. Голых коленок…в очередной раз Саша тяжело выдохнул и нажал на газ, срываясь с места.

— Ты… тоже можешь заболеть, — несмело прозвучало сзади.

— Я и от худшего не заболел и не умер. Плевать, — посмотрел на нее и увидел в глазах тот же испуг, что и ранее.

— Куда мммы едем?

— Домой везу.

Остаток пути провели в молчании.

Вот как тут выжить? Он уже не знал ответа на этот вопрос.

8. Все решено

МИЛА

В тот злополучный вечер Саша молча доставил Милу домой и также молча передал в руки родителей, несказанно удивленных появлению дочери в компании Ракитина. Вслух они своего удивления, естественно, не высказали, но вид дочери в одежде Ракитина, в которой она буквально тонула, супругов весьма позабавил.

Милка же в этот раз обошлась без язвительных комментариев, она лишь только одарила родителей и «жениха» скептическим взглядом, вздохнула и проследовала в направлении своей комнаты.

Спрятавшись за дверями собственной спальни, Милка наконец выдохнула, скинула с себя чужие вещи и проследовала в душ, желая стереть с себя этот ядовитый, проникающий прямо под кожу запах ненавистного ей Ракитина. Как он мог? Как мог так с ней поступить? И кем себя возомнил? Только стоя под душем, Милка позволила себе разрыдаться.

Она твердо решила, что поговорит с отцом, и он обязательно ее услышит, ведь она его родная кровь, его единственная маленькая принцесса. И пусть она натворила бед, но не совсем же он бесчеловечный. Руслан Багиров всегда был самым лучшим, самым добрым. Он просто погорячился. Не получит Ракитин в жены Багирову, пусть не мечтает даже.

Уверившись в собственных предположениях, девушка вышла из душа, накинула на себя теплый банный халат и в приподнятом настроении вернулась в спальню. В тот вечер ее даже бессонница не мучила, девушка настолько утомилась, что стоило голове соприкоснуться с подушкой, как Мила провалилась в глубокий сон.

А утром ее ждал неприятный сюрприз, ведь вечерняя прогулка под дождем не прошла для девушки без последствий. Она проснулась от леденящего холода и несмотря на наличие теплого одеяла, Милу то и дело била крупная дрожь, сопровождаемая тупой болью в мышцах.

Заподозрив неладное, девушка тотчас же потянулась к прикроватной тумбочке, где в выдвижном ящике хранился градусник, как раз вот на такие непредвиденные случаи. Спустя пять минут электронное табло показывало температуру тридцать восемь и пять.

Выругавшись про себя и откинувшись на подушку, девушка закуталась в одеяло и свернулась в клубочек, проклиная Ракитина на чем свет стоит. Она в последние несколько дней вообще часто о нем вспоминала, и этот факт ей совершенно не нравился. И Сашка ей, конечно, не нравился.

Потому что из разных они миров совершенно. Он холодный, скучный, местами занудный, а еще совершенно невнимательный и безразличный к чужим стараниям. Нет, Мила давно уже не была влюблена в своего «жениха» и даже обиду на не хранила, не лелеяла глубоко внутри, нет, она просто вычеркнула его из круга близких ей людей и тогда, четыре года назад, как отрезало. Раз и все. Он стал ей неинтересен, да, именно неинтересен. Потому что не было в нем того, что так хотелось видеть четырнадцатилетней девочке и, если она понимала это тогда, то сейчас и подавно.

Погруженная в собственные размышления, Милка даже не сразу заметила, как в комнату вошел отец.

— Ты чего еще лежишь? Университет никто не отменял, — строго произнес Багиров-старший. Он однозначно еще не отошел от той истории и до сих пор злился на выходку дочери, но слепым Руслан Багиров все же не был и состояние дочери не ускользнуло от его пристального, цепкого взгляда. Он подошел молча, коснулся лба девушки и покачал головой.

Любые проблемы Руслан решал быстро, а потому уже спустя полчаса на пороге комнаты Милы появился врач. Как и предполагалось, Милу скосила обыкновенная простуда, опасность здоровью не грозила, но постельный режим и покой были необходимы. Так или иначе болезнь, как бы смешно это не звучало, пошла девушке на пользу.

Нет, ей, конечно, было совсем не радостно валяться в кровати с повышенной температурой, режущей болью в горле и раскалывающейся на части головой, но в этом были и свои плюсы. Отец, видя состояние дочери, сменил гнев на милость. Разговоров о свадьбе больше не было, и следующие несколько дней Милка провела в полной уверенности, что жизнь налаживается, и никакая свадьба с Сашкой Ракитиным ей больше не грозит, а если отец все еще подумывает о подобном развитии событий, то она, Милка, обязательно сумеет его переубедить.

Он ведь должен понимать, что именно его решение привело дочь к постельному режиму. На самом деле девушка решила сыграть на чувстве вины, уверенная в том, что теперь у нее имелся пусть небольшой, но рычаг, и нужно было лишь надавить. И каково же было ее удивление, когда в один из дней отец поставил Милку перед одним шокирующим и крайне неприятным фактом.

Несколько секунд девушка просто хлопала глазами и беззвучно открывала рот. Ей пришлось призвать на помощь всю имеющуюся у нее силу воли, чтобы выдавить из себя слова.

— Что?! Папа, что ты такое говоришь?! — Милка поверить не могла, что отец с улыбкой на лице так просто заявит ей о том, что она теперь замужняя дама. Ни в какие ворота не лезет! А стоило ей лишь немного пошалить, да с кем ни бывает в ее-то возрасте? Ну разбила витрину магазина, так что теперь избавлять от нее таким образом?

Она обернулась на звук открывшейся двери. Ракитин собственной персоной, как же!

— Ничего, кроме как то, что теперь Саша твой муж, и все вопросы ты теперь будешь решать с ним. Все, — отец смотрел на нее так, как будто обсуждал обыденные вещи, а не то, что отдал ее другу своего сына. Как вещь!

— Ты отдал меня ему, что ли? Папа! Мои проступки несоизмеримы с тем, что ты натворил! — адреналин в крови Милы бушевал ядовитым коктейлем, она была на грани того, чтобы расплакаться, но гордость не позволяла ей проявить слабость, так что она топила эмоции в себе. Затылком она ощущала внимательный взгляд Саши, но даже не думала оборачиваться. Ракитин не вмешивался в разборки, но терпеливо наблюдал, чем бесил Милу так, что не передать словами!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍—Не делай из этого трагедию, ты не оставила мне другого выбора, дочь. Теперь Ракитин будет тебя воспитывать, а мне надоело вытаскивать твою задницу из передряг.

Нет. Нет. Нет. Все ведь должно было быть иначе. Как так вышло, что безупречный план девушки провалился с треском? Как вообще возможно, чтобы в наше время тебя выдали замуж без твоего на то согласия, а главное ведома?

Как мог отец отдать родную дочь в руки мужчины, что вдвое ее старше. Мужчины, которого она не любит даже. Того, кто разрушил ее размеренную жизнь. Сначала он решил на ней жениться, потом отвадил ее парня, и пусть Милка понимала, что Владик оказался тем еще судаком на букву «м», но ей было просто по-человечески больно и обидно, что никто вокруг не желает считаться с ее мнением. Ее парень просто отказался от нее ради каких-то бумажек, а навязанный муж практически купил ее, выторговал, как какой-то товар.

— Папа, ты не можешь, я согласия не давала! — цеплялась за руку отца, пытаясь привлечь внимание, но он словно оглох к ее мольбам.

Ракитин обошел ее, встал впереди, а затем добил окончательно.

— Вот наше свидетельство о браке, Мила, ты моя жена, — Саша протянул ей листок, на котором был напечатан ее приговор.

— Да я лучше умру, чем стану твоей, — глотая невесть откуда взявшиеся слезы, девушка сипела, хватаясь за горло, как при приступе удушья.

— Тогда я отправлюсь вслед за тобой, — глаза мужчины загорелись недобрым огнем, он притянул брыкающуюся девушку к себе и смазано поцеловал в висок.

9. Договоренности соблюдены

РАКИТИН

Саша еще долго не мог прийти в себя, да и как тут в себя придешь, если мысли роились в голове, и стоило хоть на чуть-чуть переключиться, как Ракитина откидывало волной в тот момент, когда Мила сидела на заднем сидении в его батнике, а под ним ничего. Эта картина настолько четко прорисовывалась в голове, что он даже с открытыми глазами периодически видел тонкий стан, увенчанный объемной кофтой.

Взгляд Ракитина работал подобно рентгену, а руки слишком детально прощупали все выпуклости девушки, что дорисовывали недостающие элементы. Хорошая память, однозначно, работала против Саши, вынуждая мужчину снова и снова принимать холодный душ и самоудовлетворяться всеми возможными способами.

Грешным делом, возникла идея спустить пар с другой, в конце концов, он здоровый мужчина, с чего вдруг ему терпеть? А затем противный червь начинал выгрызать мозг, и Ракитин шел принимать контрастный душ. Снова и снова, пока кожа не покрылась красными пятнами от кипятка, льющегося сверху, а затем и от ледяной проруби, в которую Ракитин погружался добровольно.

И все бы ничего, это все можно было бы перетерпеть, если бы Мила не заболела. Каин позвонил тогда и недовольно пробурчал, что дочь температурит, и что Ракитин с ней такого делал, что она пришла уже сопливая. Стало гадко от самого себя, противно и неприятно. Саша порывался приехать, проведать, да просто увидеть, пока спит, ему многого не нужно было бы на самом деле, но Руслан припечатал серьезно:

— Ага, она сейчас явно не в себе, Саш. Потом. Я договорился уже насчет документов, а ты в среду приезжай в ЗАГС, заберешь свидетельство. Ни к чему сейчас свадьбу устраивать, отпразднуем в кругу семьи на даче. Неизвестно, что еще выкинет наша принцесса, а мне лишний позор ни к чему, сам понимаешь. И так уже звонили, уточняли, почему это бойкая фамилия попала в сводки.

Еще бы, такой скандал и напрямую связан к Багировым.

— А как же белое платье? Девочки же хотят этого больше всего, — задал вполне резонный вопрос Ракитин. Нет, ему, по сути, тоже было плевать, но где-то глубоко внутри хотелось показать всем, что Мила Багирова его. И что теперь в ее сторону даже смотреть нельзя, не то, чтобы дышать, и не говоря уже о том, чтобы прикасаться. Руки вырвать с корнями? Легко!

— Вот когда она глаза разует, тогда и устроим свадьбу, и платье белое, и все эта чухня-мурня, а пока что не понимаю, за что ей праздник устраивать, — было слышно, как мужчина саданул по стене.

— Что там с магазином? — понятно, что просто так вопрос решиться не мог.

— А что с магазином? Я тут, понимаешь ли, отстегнул бабла, и нет никаких претензий к дочери Багирова. Вот и свадьбу сыграли, считай, — пробубнел в трубку, сербая какую-то жидкость. Ракитин был готов биться об заклад, что это был точно не обычный чай. Скорее ромашка, приправленная коньяком. Любимый вид напитка на рабочем месте, когда подопечные максимально допекают.

— Я сам расплачусь, — Ракитин не хотел перекладывать ответственность на кого-то еще, нет, он сам захотел Милу в жены, так что пора решать и сопутствующие вопросы. И все проблемы теперь у них были общие, даже если нагребла Мила их до брака.

— Сам он расплатиться…радуйся, что я все решил, тебе, судя по всему, придется еще много чего разруливать. Я тебе так скажу, мужик: держись. Вот честно, я тебе даже сочувствую и желаю терпения, потому что мой мозг она прожрала насквозь. Твой она попытается тоже, тут главное скрутить…

— При всем уважении, Руслан, я сам разберусь, что мне желать с моей женой, — с этого момента Саша не хотел больше никого посвящать в их семейные дела, пусть и плохое, и хорошее остается только между ними.

— Молодец, Ракитин, другого я от тебя не ожидал, характер!

В среду, как и было оговорено, Ракитин приехал в ЗАГС, где и получил долгожданное свидетельство о браке. Аж в глазах задвоилось, когда Саша прочитал строку «после заключения брака присвоены фамилии»

Мужу: Ракитин

Жене: Ракитина.

Официально Ракитина Людмила стала женой Ракитина Александра. Он все еще не верил, даже когда перечитал пару раз. Даже тогда мысли хаотично разлетались в голове, оседая навязчивыми идеями перепроверить, и он снова тянулся к листку, в котором все так же было написано именно то, о чем он уже раз дцать читал до этого.

Настроение моментально скакнуло ввысь, Ракитин летел к дому Багировых, прикупив два букета и торт, все это было чисто номинально, в глубине души он понимал, что до торта явно не дойдет, и если Настя цветы примет, то Мила скорее огреет ему по роже этим веником, да, именно так она и скажет. Потому что ей не понравится даже то, что он скупит тысячу и одну голландскую розу.

— Ты все равно будешь моей, — прошептал в пустоту Саша, пока сворачивал в знакомый двор. Ракитин не был человеком, который сдается на полпути. Идти вперед и только вперед. Так он привык и менять положение вещей не собирался.

В доме его ждал Армагеддон, Мила устроила полноценную истерику, так что цветы и торт остались в коридоре, а вот сам Ракитин опрометью понесся в зал, откуда и доносились крики. Настя стояла бледная, как стена, сжимая в руках стакан с корвалолом, специфический аромат которого разносился по комнате неприятным зловоньем. Каин раскраснелся и кричал, а Мила…Мила стояла, обнимая саму себя тоненькими ручками, и плакала, пытаясь что-то доказать родителю.

У Саши уши заложило и зрение поплыло, все что он мог видеть, это струящиеся по щекам слезы, которые хотелось смыть. Стереть. Убрать и навсегда запретить ей плакать. А слышать, он не слышал ничего, кроме всхлипываний, врезающихся сознание острыми иглами беспомощности.

И лишь на фразу о том, что согласия она не давала, Саша протянул ей свидетельство о браке. Такого взгляда, наполненного чистой ненавистью, он на себя не испытывал никогда. С другой стороны, ненависть даже лучше, чем совсем ничего, от ненависти до любви, как говорится, один шаг. Вот только Ракитин был готов пройти и миллион шагов, чтобы взять эту крепость, потому что он не проигрывал. И даже если «продувал» сражения, то обязательно одерживал победу в войне.

— Да я лучше умру, чем стану твоей! — размазывая слезы по щекам, сипела Мила, занимая оборонительную позицию. Казалось, что она прямо сейчас готова рвануть в бой.

В глазах мужчины загорелся недобрый огонек, Ракитин всматривался в Милу и загадочно ухмыльнулся. Поздно думать, что она сможет все переиначить или сбежать. Поздно. Это вызов. А для него любой вызов это лишь новая задачка, которую он в конечном итоге решит. Подчинит себе.

— Тогда я отправлюсь вслед за тобой.

И в подтверждение своих слов, Ракитин сжал Милу, целуя в висок, нарочно громко вдыхая аромат ванили и цитруса. Как всегда, она пахла именно так, как и все предыдущие разы, когда Ракитин словно крал каждое касание и взгляд. А теперь имел право.

Он ее муж.

10. Звонок другу…

МИЛА

Мила стояла еще некоторое время абсолютно обескураженная и не верящая в происходящее. Это просто цирк какой-то, глупость, бред сумасшедшего. И что это за наказание такое варварское? Выдать замуж, отдать родную дочь в руки чужого мужика. Это вообще нормально в наше время? Нет, ну может где-то далеко на востоке подобные традиции имеют место быть, но она-то жила в светском государстве, в правовом в конце концов!