Помоги проекту - поделись книгой:
Часть первая
Офеенная Феерия
Глава первая. Офееть, залетела!
— Так! – поморщилась я, болтая ложкой в кружке с чаем. За окном была та самая, теплая и уютная осень, шуршащая золотом листвы под ногами. Пока все нормальные люди закатывают огурцы, помидоры, а дорожные службы деньги в асфальт, мне закатывают истерику. – Слезки вытерла, сопельку втянула и по порядку! Он пришел и…?
На том конце трубки страдала подруга Ася. Причем, страдала жутко, с подвываниями. Наверняка оборотень в полнолуние тихо прижал хвостик и уши, прячась под кустами, если бы однажды встретил в лесу Асю с ПМС.
— Он пришел и-и-и-и…. а-а-а-а потом… ы-ы-ы-ы… хрю-хрю! – просморкалась белый лебедь, которую не пятнает грязь бытовухи, запевая свою лебединую песню про великую несчастную любовь. – Говорит, что я… и-и-и-и… а-а-а-а… ы-ы-ы-ы… а-а-а-а… Сволочь он… Тва-а-а-арь он!
Я молча топила дольку лимона в кружке, поглядывая в окно на соседей, который под покровом вечера выносили не только мусор, но и мозг друг другу.
«Возьми меня! Да, детка, да! Только нежно!», - соблазнительно нашептывало сдобное печенье в ажурной вазе, пока я через слово слушала проблемы Аси, привычно не вникая в их глубинную, неизменно трагическую суть.
— А потом… потом… ы-ы-ы-ы! Говорит, что … у-у-ухожу… на-навсегда-а-а-а…, – слышалось в трубке, пока я, хрустя печеньем и смахивая крошки, читала опус «Как обрести спокойствие и уверенность в завтрашнем дне». То, что завтра тоже будет «дно», я не сомневалась, но готовилась принимать это спокойно, как учила меня книга. Печенье хрустело, Ася рассказывала о тяготах своей жизни на громкой связи, спокойствие входило в мою жизнь, часики тикали, знакомые намекали – жизнь шла своим чередом, утекая вместе с зарплатой в направлении мне неизвестном.
— Он сказал, что … а-а-а-а-а, у-у-у-у-у… И так… по-по-постоянно… Чуть что… Так сразу… у-у-у-у, — рыдала Ася, вещая мне о тяготах совместной жизни, а я подтащила к себе телефон, откладывая книгу и складывая очки на стол.
— Скажи ему … — терпеливо начала я, как вдруг перед носом в открытое окно влетел огромный мух!
Ничего себе! Тут либо матушка-природа померла от гомерического смеха, либо где-то взорвался ядерный реактор, поскольку мух был размером с кулак.
— Эй, ты! – законно возмутилась я, давясь печеньем. Мух, как собственно и остальная живность, которую я вывела за неуплату, платить за аэродром не собирается, поэтому будет позорно изгнан.
Мух метался по кухне, сметая с полок солонки-перечницы. На пол полетели приправы, рассыпаясь душистыми дорожками.
— С-с-скотина! — орала я, пытаясь настичь разрушителя спокойствия, мечущегося по всей кухне.
Мух ударился о прикрытую крышку кастрюльки, перевернул кастрюлю на пол, а я, вооружившись книгой, решила избавить мир от такой напасти, перепрыгивая через лужу супчика.
— А ну иди сюда! – возмущалась я, резво хватая со стола книгу. – Да достал ты уже!
Липкая лента, призвание которой было спасение меня от неопознанных летающих и жужжащих объектов, радостно встретила муха в свои объятия.
— Слушай сюда внимательно! – ругалась я, видя, как мух путается в ленте, обрывает ее и падает прямо в цветочный горшок, который тут же переворачивается цветком вниз.
— Это — мой дом! Так что катись отсюда, пока не убил! – пояснила я, теряя на ходу пушистый тапок. Моя любимая кружка с чаем полетела на пол, разбиваясь и обдавая мои ноги горячей водой, пока мух воспрянул духом и устремился к шторе. Я попыталась его схватить, но меня ужалило так, что пришлось отдернуть руку.
— А ну быстро вон! Нечего тут гадить! – пригрозила я, замахиваясь книгой и пытаясь уничтожить зло еще в зародыше. Несколько ударов пришлось на стену, а мух выкрутился, оторвав мне каким-то чудом на голову карниз. Потирая ушибленную макушку, я свирепо бросилась в бой, прикладывая книгой холодильник. Магнитики посыпались на пол, сладкий и теплый Гольфстрим чая, смешивался с холодным течением супа, пока я пыталась настичь упрямое насекомое, крушащее все на своем пути. С полочки полетели кружки, сахарница, пакетик с леденцами. Странно! Намазала руки кремом от раздражения, а убивать до сих пор хочется!
— Проваливай к своим ночным бабочкам! – отдышалась я, глядя как не мух, а сто рублей ущерба бросается на стол. Бах! Попался!
Я стояла, сдувая прядь волос с раскрасневшегося лица, в моих руках была книга, под которой, видимо, блинчик. «Как обрести спокойствие…», - снова прочитала я название,
— Так, — опустилась я на стульчик, глядя на масштабы разрушений и стряхивая капусту с тапочки. Если это была моль, то что-то мне подсказывает, что она полшубы за раз откусывает!
— Ой, Лиличка, спасибо тебе! Только что подошла к нему, а он… он вещи собирал! К-к-как всегда… И все-все сказала! Даже интонацию повторила! – задыхался голос Аси, пока на заднем фоне слышалось: «Нет, ну ты че? Серьезно?». – Да! Серьезно! Катись к своим ночным бабочкам, пока не убила!
Пока на заднем плане шло бурное перемирие, я отключила телефон и приготовила салфетки. Я нацепила очки, пытаясь понять, что это за шершень. Ничего, сейчас книжечку убе…
На столе лежала дохлая… фея. Я проморгалась на всякий случай, крепко зажмурилась, открыла глаза. Да, так и есть! Дохлая … фея! Вот драные, осыпавшиеся, как у старой матерой моли, крылья… Вот голова, вот ручки, а вот платьице и сумка…
Может, это игрушка? Хотя нет! Пятно на книге намекало, что пора вызывать сказочную полицию. Я осмотрелась по сторонам, в надежде, что сейчас меня не арестуют веселые гномики со словами: «Вы имеете право хранить мычание! Все, что будет сказано вами, будет использовано в сказке против вас!».
На всякий случай я протерла глаза, понимая, что труп феи теперь ляжет тяжким грузом на мою и без того похожую на груженый локомотив совесть. Ну хоть бы предупредила, что фея! Мало ли? Пискнула бы! Нужно сфотографировать ее на телефон, а то мало ли! На работе покажу – не поверят! Или ее сдать в какой-нибудь музей? Жадность боролась с человечностью, и проиграла, пока я искала в серванте среди всякой пыльной всячины красивую коробочку из-под духов.
Пока я разглядывала свою жертву, из маленькой ручки вывалилась бумажка, которую я взяла пинцетом. Внезапно бумажка стала обычного размера, превращаясь в красивый, плотный и слегка желтоватый лист, исписанный крупным почерком.
Фея, для которой была заготовлена коробочка с бантиком, таяла, а на ее месте появлялся маленький цветочек…. Лилия? Я взяла цветок в руку, пытаясь понять взаимосвязь между событиями, как вдруг он рассыпался на стол.
Я чувствовала, как мои руки начинают дрожать, а спина чесаться. Я поерзала лопатками по спинке стула, чувствуя, нестерпимый зуд. Место укуса чесалось неимоверно, а я уже подозревала, не промышляют ли феи вампиризмом.
— Ай! – дернулась я, пытаясь повернуться. Халат съехал, а я не могла понять, что происходит. Бросившись к аптечке, я достала перекись, обильно поливая место укуса. Что там на спине? Не могу понять! Поскальзываясь на супе и чае, я бросилась в ванную. Сейчас посмотрим! Халат упал на пол, а у меня из-за спины показались два ободранных, серых крыла, как у старой, заматеревшей на валенках и ношенных шерстяных носках, моли.
Я протерла глаза, включила воду, начиная экстренно умываться и мерять рукой температуру. Стаканчик с зубной щеткой упала в раковину, а я трясла головой, пытаясь отогнать наваждение. Это куда нужно звонить? В волшебную скорую? Сейчас придут те же гномики и отрежут мне два рваных крыла, цвета половой тряпки?
— Нифея себе! – прошептала я, сплевывая воду и промакивая лицо полотенцем. Рваные крылья за спиной зашевелились, вызывая у меня непроизвольное движение бровей. А ну-ка! Еще разочек! Крылья пошевелились, а я скосила глаза на правое крыло. Не хочу знать, чем промышляла эта фея, потому что выглядит она очень потасканно!
Шутки-шутками, а в поликлинику для опытов я не собираюсь! Не хватало, чтобы надо мной эксперименты ставили! Достаточно того, что жизнь это делает с завидной регулярностью…
— Что делать? Что делать? – металась я по квартире, периодически проверяя рукой крылья. Я вот не могу понять, меня сейчас к цветочкам должно тянуть или к шубе? Итак, я – бабочка. Видимо, ночная. Кто у нас естественные враги бабочек? Пауки, птицы, дети, газеты! Детей у меня нет, не нашелся еще такой паук, который про мою душу свяжет паутину, птички тоже пока не претендуют, а вот газета со свежими новостями вполне может отправить на тот свет любого слабонервного!
Я присела на стул, взяла в руки книгу и открыла на главе: «Проблемы отваливаются сами по себе, если вы их не замечаете!». Все! Не буду замечать крылья! Они сами отвалятся!
На всякий случай я закрыла окно. Мало ли? Вдруг ко мне дракон залетит, а я потом залечу от него, как в том романе, что подарила мне Аська? С драконом я книжкой вряд ли справлюсь. Окно плотно закрылось, а я вдохнула и выдохнула, понимая, что где-то поликлиника уже мечтает ставить на мне опыты, готовя блестящие инструменты и разделочный стол.
— Вы должны быть окрылены мечтой… — шепотом прочитала я, начиная тихо хныкать. – Представьте, что у вас раскрываются крылья, на которых вы стремитесь к мечте… Вы должны физически почувствовать крылья… Это важно…
Книга захлопнулась! А я тяжко выдохнула, осторожно смотря назад. Сквозь серое, рваное, потертое крыло было видно что-то странное, черное в углу кухни. Оно беззвучной тьмой ползло за мной, и если бы я не оглянулась бы, не заметила бы! Вскочив со стула, я стала медленно отходить.
— Иди ко мне, моя бабочка, — шептал голос из темноты. – Не бойся, милая… Я заверну тебя тончайшее, невесомое покрывало…
Я настороженно отходила, чувствуя, как голос сладким ядом пропитывает душу. «Моя нежная бабочка…», - слышалось в темноте, а я бросилась из кухни, надежно прикрывая дверь за собой. Свет, включенный в темной кишке изогнутого коридора, замигал, а я взвизгнула, бросаясь в комнату. Споткнувшись о ковровую дорожку, я почувствовала, как меня поднимает в воздух, ударяя головой о люстру. Крылья, живущие какой-то своей, обособленной жизнью, бросали меня из стороны в сторону, тапок слетел с ноги, улетая в сторону серванта, а меня дергало в воздухе так, что едва не ударило о потолок. Крылья несли меня в сторону спальни, а я на ходу потеряла еще один тапок и телефон, вывалившийся из кармана домашних шорт.
— Не-не-не, — запричитала я, выставляя дрожащие руки вперед. Встреча головой с дверным косяком в мои планы не входила, но видимо крылья так не думали, со всей силы бросая меня, как в зоне турбулентности. Меня бросило на сервант, откуда со звоном посыпалась посуда, а потом больно приложило головой об потолок, заставляя после мутного осмотра масштабов разрушений, тихо сникнуть.
Глава вторая. Нифеясебе какой расклад!
Мои глаза потихоньку разлепились, пока я честно пыталась прийти в себя. В мутной дымке виднелась какая-то ветхая, серая мебель с прорезями, как в деревенских туалетах. Кривые, серые стены переходили в соломенную крышу, откуда свисали пучки соломы, а сквозь дыры виднелись заплатки неба. Маленький стульчик был перевернут. Видимо, он и стал причиной вот этого «ой, мамочки, как же больно!». Глаза, решив, что я еще не готова увидеть несовершенство мира, тут же закрылись.
— Очнулась! – послышался оглушительный писк, а я опять сделала над собой усилие, продирая глаза. Рядом со мной сидели мышки. Судя по ощущениям, во рту нагадили именно они. Маленькие такие, серенькие, одетые в платьица и рубашечки. Вокруг меня валялись пустые, пузатые бутылки, а я лежала лицом в какой-то липкой луже, пахнущей хмелем и бражкой.
— Снова нализалась! – послышались разочарованные, но отнюдь не удивленные писклявые голоса. Я мутным взглядом посмотрела на разодетых мышей, окруживших меня со всех сторон, причем, несколько из них сидели на бутылке, осуждающе глядя на меня. Меня еще мыши не осуждали! Я снова поникла, чувствуя, как раскалывается чугунная голова, а я попыталась рукой обессиленно отогнать придуманных моим воспаленным мозгом мышей от моих пока еще не останков.
Сквозь темноту сознания послышалась противная, писклявая песенка, а по мне забегали маленькие лапки.
— Нажралась нектара фея, разбудить ее сумеем! Растолкать ее сумеем! И в чувства приведем! Мы поможем, мы поможем, нашей глупой старой фее! Пусть ведет себя скромнее, пусть работает шустрее! Но ей больше не нальем! – пели мыши, а на меня обрушился ушат холодной воды, от которой я задыхалась, плевалась и мычала, размахивая руками.
— Наливать мы ей не будем! Ни с утра, и ни в воскресенье! – задорно пели мыши, пока я пыталась прийти в себя, сидя в луже. – Ни на свадьбу с новосельем! Ни в грусти, ни в веселье…
Я вскочила на ноги, растирая воду с лица, попутно перевернув маленький столик и забившись в угол.
— Ну-ка птички подключайтесь, просыпайтесь, распевайтесь! — противно пели мышки, а я мутно смотрела на подоконник, на который слетаются разноцветные пичуги, хлопая крыльями. – Наша фея снова все ломает! Бутылки добивает!
— Пошли вон! – истерично орала я, отбиваясь от птичек, которые летали над моей головой, поливая меня водой из еще одного ушата, расплескивая его по полу. – Отцепитесь! В зоопарк! Обратно в зоопарк! А ты, дятел, в скворечник! Все! Вон отсюда!
— Из дома выгоняет! – пищащим хором пропели мыши, пока меня со всех сторон атаковали птицы – убийцы моих нервов. – Неужели забывает постоянно наша фея, что платить нам обещала с позапрошленькой недели! Задолжала – задолжала и поэтому поддата! За два года, за два года за жилье нам всем оплату!
Чего? Я что? Мышам денег должна? За дом? Так это уже – не мыши, а крысы какие-то! Я дернулась, чувствуя, как мне на голову опускается корытце, сбивая рукой на подлете особо борзого воробья.
— Все не ладится у крестной! Пропивает всю зарплату! Каждый вечер, каждый вечер наша крестная поддата! – верещали мыши, пока я сражалась с птицами, скидывая деревянный ушат с головы. – Не сложись наши пары, принц с принцессой. Что такое? И поэтому мы фею здесь выводим из запоя!
— Да не фея я! – заорала я не своим голосом, отбрасывая ушат подальше и прислоняясь к стене. – Не фея! Успокойтесь и не пищите! И так башка раскалывается!
— Вот опять она талдычит, что не фея, что ни фея! Нифея мы ей не верим! А кто же вынес двери? – пищали мыши, пока я смотрела на убогонькие апартаменты. Если удобства находятся во дворе, то я, пожалуй, там и поселюсь! Дом был обчищен, шкафчики съехали, а дверца одного с душераздирающим скрипом болталась на одной створке, аплодируя пищащему концерту. Вокруг убогенькой лежанки стояла целая армия бутылок, выстроившись в ряд почетным караулом. Маленькое оконце с ляповатой занавеской было открыто, а на створках сидели птицы, с явным интересом заглядывая внутрь.
— Прекратите! Я объясняю вам! Я – не фея! – выдохнула я, оседая по стене и чувствуя, как мои намокшие крылья висят грязными тряпками. – Я вообще из другого мира! Мира, где квартиры в аренду сдают преимущественно крысы!
— Снова фея все не помнит с недосыпа, перепоя! – затянули мышки под чириканье птиц. – Даже имя, даже имя… Ее память дает сбои!
— Тишина! – рявкнула я. Мыши притихли, а я с тихим стоном обняла мокрую голову. – Итак, давайте по порядку! Я – не фея. Я нифея ни фея! Это раз! Второе! Я не знаю, где я! Не могу понять, почему со мной разговаривают мыши! Третье…
— О-о-о-о! – протянули мыши, цыкая и качая головами. – Зовите белочку!
Щебечущие птички вылетели вон, пока я отчаянно массировала виски. Я буду массировать их до тех пор, пока мыши не прекратят разговаривать.
— У феи – белочка! – разнеслось по всему лесу, а на кривой пыльный подоконник приземлилась рыжая белка, скептически осматривая меня.
— Жалобы есть? – спросила белка неожиданно басом, подбегая ко мне. – Ты, это, завязывай, фея! Опять никого не узнает?
А что? Я этих мышей по именам знать должна? Каждого и каждую?!!
— Как обычно, — вздохнули мыши, а белка уселась ко мне на колено, заглядывая то в правый глаз, то в левый. – Опять орет, что не фея. Опять не помнит своего имени и где она! Собственно, как и каждое утро! Набуянилась, стул сломала! Потом в окно вылетела с криком: «Ща я тут разберусь с этим чудовищем! Будет знать, как крестницу обижать!». Ей опять пришло письмо от «жили они долго и счастливо»! Она выломала ножку стула, стала размахивать ею…
— Хм…, - покачала головой белочка. – Это белочка. Тут я ничем, к сожалению, помочь не смогу. И дать ей на орехи тоже. Эй, фея! Ты как?
Со мной разговаривает белка! Рыжая, пушная белка! Ее привели мыши и птицы! Все нормально. Я абсолютно здорова.
— Вы что? Лицо своей феи не помните? – схватилась я за возможность встать и слинять отсюда. Маленькая полочка оборвалась, а я осела вместе с ней на пол. – Я – не она!
Мышки закивали, внимательно меня слушая. Мне даже показалось, что сейчас этот вопрос решится.
— Это как на прошлой неделе! Я – мужик! Я – не она! Я — он! Называйте меня Сигизмундом! – горестно вздохнул какой-то мыш в красном колпачке, с надеждой глядя на белочку. – Хоть все люди для нас на одно лицо, но крылья-то знакомые! И так каждый раз…
— Еще раз. Я – не ваша фея! Вашу фею, надо думать, я…, - и тут я осеклась, понимая, что мыши мне могут такого не простить. – Она просто попросила поменяться с ней! Отдала мне свои крылья… И сейчас я ищу возможность избавиться от крыльев и вернуться домой, в свой мир…
Меня обнадеживало, что зверье понимающе кивало, переглядываясь. Нет, все-таки есть справедливость в этом мире. Пусть даже в каком-то сказочно-нереальном.
— Это как позавчера. Пустите меня в мой мир грез! Уберите свои маленькие грязные лапки! Фея очень устала! Она расслабляется! – покачала головой мышка в желтом платьице. – Фея – не пьет, фея дегустирует… Фея может бросить в любой момент! И бросила! Своих крестниц!
Да, жизнь шла в своим чередом. Правда, в направлении, которое меня не радовало!
— Как тебе не стыдно! – прощебетали птички, а одна из них больно клюнула меня в палец. – Бросила своих крестниц! А обещала им «долго и счастливо»!
— Кому я что обещала? – уточнила я, понимая, что мыши реальные, птицы тоже. Реальна даже белочка, сидящая на спинке стула.
— Смотри на орех! – произнесла белочка непривычным баском, водя перед глазами орехом. – Ты больше не будешь пить! Ты больше не будешь пить волшебный нектар хмеля!
— Да отстаньте от меня! Я вообще не пью! – отмахнулась я от живности. Мне на голову посыпались бумаги. Прямо возле руки лежал какой-то диплом. «Диплом Академии Фей, с отличием, выданный по специальности «Крестная фея». Я открыла его, пытаясь найти имя феи, но часть с именем была вырвана. Собственно, как и вкладыш с оценками.
— Если я – фея, то где моя волшебная палочка? – устало спросила я, обрадовавшись мысли, что ею можно взмахнуть, и все тут же станет хорошо.
— Так ты ее где-то посеяла! Пропила! – наперебой орали мыши, ползая по мне. – Не помнишь? Вернулась, дверь выбила, еще полночи песни горланила. Неприличные.
— Какие неприличные? – уточнила я, пытаясь взять себя в руки и шаря рукой в ворохе писем. Точно такое же письмо я видела в руках у феи.
— Я попрыгаю, попрыгаю на палочке твоей! На волшебной, на волшебной, не такой, как у людей! Оближу ее…. – запели мыши, пока я рассматривала бумажки, которые начинались приблизительно одинаково: «Дорогая крестная! Умоляю! Помоги! Ты обещала, что после свадьбы все будет хорошо…».
— Вот! – протянули мне какую-то страшную палочку, склеенную и перемотанную какой-то светящейся ленточкой. – Твоя старая палочка. Мы ее спрятали. От тебя же! А знаешь, что ты ею делала?
Поделиться книгой: