Моя пушистая проблема

— Пятьсот, — негромкий голос разнесся эхом по всему залу.

Клянусь, у меня ноги подкосились. Я бы и свалилась, но только понимание того, что ловить никто бы не поспешил, удержало. Не хватало ещё подцепить в здешней антисанитарии какую-нибудь заразу.

Из последних сил сохраняя видимость одурманенной идиотки, я пыталась осторожно зыркать исподлобья, пользуясь тем, что волосы упали на лицо, закрывая его. Кто? Кто решил заплатить астрономическую сумму, на которую можно купить небольшую планету, за одну нелепую человечку?

— Пятьсо-оот тысяч! Полмиллиона магкредитов! — ведущий чуть слюнями от восторга все пространство не заляпал. Сам сейчас ещё обернется, бедолага, вон от шока даже уши мохнатые на голове вылезли. — Кто же так ценит нашу красавицу?

Да-да, кто?

Он поднялся в полной тишине. Высокий, хищный, но вовсе не такой огромный, как я представляла. Скорее сухощавый и гибкий. Белые волосы, забранные в небрежный, длинный хвост. Породистые, резкие черты лица. Совершенно бесстрастная вежливая маска. Нечеловек, конечно. Идеально, совершенно красив, за него бы все модельные агентства передрались.

И все же веяло от него чем-то чуждым. Не враждебным, но холодным, опасным. Таким, что никто не посмел сказать против ни слова. Да и кто бы смог столько денег отдать? Кто он такой?

— Я могу получить свою покупку? — не меняясь в лице, повторил мужчина. — Сомневаюсь, что кто-то перебьет мою цену.

И высокомерный засранец внимательно оглядел окружающих его соседей, вызывая у них безотчетные позывы отползти подальше.

— П-полмиллиона раз, полмиллиона два… — ведущий затараторил с видимым облегчением, пока не дошел до сакраментального. — Продано господину в белом!

Да, и одет этот сноб был во все белое. Удивительно, но ему шло. На белоснежном пальто не было ни пылинки, белые с серебром брюки идеально подчеркивали сильные ноги.

Мне было невыносимо холодно. Разум до последнего не хотел верить в то, что сейчас произошло. Что меня просто… что, дарг раздери? Купил какой-то хлыщ? Что он со мной явно не в шашки играть собрался?

Меня потянули со сцены вниз, по небольшой лесенке, туда, где сбоку располагалась ещё одна комната. Для сбытого товара, так сказать.

Мой “хозяин” уже был там. Смотрел надменно и спокойно, не обратив на меня ровным счетом никакого внимания.

Подписал протянутые ему на пластике документы, так же не произнося ни слова.

Но, когда помощник одного из этих работорговцев накинул на меня плащ, а потом потянул руки к серебристому ремешку, резко рыкнул:

— Нет!

— Но господин, это обычная практика, к тому же в фиксатор вплетены кое-какие сдерживающие и расслабляющие заклятия, чтобы ваша покупка не вздумала вести себя агрессивно.

Ах ты, зараза такая! Да чтоб ты девушку в своей постели увидел в следующий раз, когда тебе за пару сотен стукнет!

— Я сказал — нет, — голос у замороженного ленда был низким, рычащим и настолько повелительным, что ослушаться было невозможно.

Мужчина развернулся к двери, а потом неожиданно взял меня за руку — ледяную, мокрую — так и поседеешь раньше лет на двадцать.

И молча повел за собой.

Мы прошли какими-то незнакомыми коридорами и вышли совершенно с другой стороны. Не черный вход и не парадный. Да сколько их здесь? Бежать я даже не пыталась. Понимала — не выйдет. Не сейчас, по крайней мере.

Мужчина вытащил из кармана что-то небольшое, похожее на брелок. Тот пиликнул — и через пару секунд на обшарпанной улочке показался большой, сверкающий хромированными боками летун.

Такой же запредельно дорогой, как и все, что окружало этого нелюдя.

Двери беззвучно распахнулись — водителя не было.

— Сядешь рядом со мной, — нелюдь впервые обратился непосредственно ко мне, — и не вздумай делать глупостей. Сейчас ты принадлежишь мне.

Он захлопнул дверцу за мной — пришлось устроиться на переднем сиденье. В машине пахло безлико — дезинфицирующим раствором и ноткой мяты. Беловолосый обошел машину и сел на водительское сиденье. Умная техника приветственно запиликала. Флайер легко и беззвучно тронулся с места. Поднялся в воздух — и, покрутившись, встроился в общий поток на воздушной трассе. Только теперь я поняла, что замерзла. Зубы стучали, тело сотрясала крупная дрожь. Я сдерживалась изо всех сил, только бы не показать свою слабость.

Ноздри забивал запах незнакомца. Ледяное крошево, хвоя, талая вода и та самая мята. Мужчины так обычно не пахнут.

Тихий щелчок — и в салоне становится теплее. Он включил печку? Зачем?

Повернула голову — и натолкнулась на внимательный, изучающий взгляд льдистых глаз. Отчего-то всплыли в памяти слова этой недо-предсказательницы.

Белому доверять, говорите? Бред же, но…

— Моё имя — ленд Эренрайте, Белый Жнец. Можешь называть меня господин Эрен, — и снова испытывающий взгляд.

Холодный, надменный, но… Мне не нужен сейчас конфликт. Не нужны неприятности. Несмотря на клокочущий в груди гнев опускаю глаза и негромко отвечаю:

— Я все поняла, господин Эрен.

— И это хорошо, Майари, — с трудом заставляю себя не вздрогнуть, — я рад, что ты оказалась… понятливой…

Льдистые глаза до странности довольно блестят в полутьме машины. Автопилот плавно несет нас куда-то за город, где располагаются угодья кланов. Ноздри незнакомца раздуваются. Рядом с ним почему-то отпускает напряжение и липкий ужас, но тревога за свою судьбу слишком сильна.

— Спрашивай уже, — раздается через пару минут, — я же вижу, что хочешь. Разрешаю.

Рокочущий голос отдается во всем теле, и внутри что-то сладко и странно замирает. Как будто где-то я его уже слышала. Как будто он что-то мне уже говорил. Но едва ли я бы смогла забыть такого мужчину.

— Господин Эрен, — мой голос звучит твердо. Мне нечего стесняться. Похоже, он не из тех, кто считает людей пустым местом, да и не из жестоких самодуров. Я бы сказала, что и не из тех, кто участвует в работорговле, но зачем-то он там был! И меня купил, — позвольте поинтересоваться, какая участь меня ожидает? Вы не можете не понимать, что продажа моя незаконна, но сила на вашей стороне. Скажите, могу ли я хоть как-то отработать свой шанс на свободу?

Не смотреть в глаза. Это вызов. Мы это заучивали ещё в детдоме, да и потом — на курсах в компании. Но лучше пусть я узнаю все сейчас, чем буду мучиться от неизвестности.

Молчание затягивается. Несмотря на духоту, мне снова становится зябко. Кажется, что все свернуло куда-то не туда, потому что огонь в глазах мужчины напротив начинает разгораться все сильнее. Его глаза уже мерцают льдистым отблеском, а по волосам пробегают странные всполохи. Я тону в этих глазах. Не могу ничего с собой поделать. Это какое-то колдовство, сумасшествие, яркое безумие. Вспышка.

И вот его ладонь уже разводит полы плаща, ложится на ногу, поглаживает кожу.

Тело отзывается покалыванием. Ещё не желание, но… ни капли отвращения. Какое-то совершенное бесстыдство, как будто я дешёвая кокотка времён ещё Земной эпохи!

Я дергаюсь, пытаюсь уйти от прикосновения вопреки любым благоразумным мыслям.

И наталкиваюсь на тяжёлый пронизывающий взгляд.

Глава 4. Волчья судьба.

Эренрайте Белый Жнец

Он устал. Даже железная воля порой подтачивается. Страх окружающих не забавлял, а вызывал раздражение, попытки клана надавить с выбором пары заставляли желать им мучительной смерти, а агрессивно наглые волчицы — заставить их знать своё место.

Давно, очень давно великая Праматерь призвала его, сделав своим Жнецом. В молодости он не хотел такой судьбы. Он мечтал о тихой семье, страстной и нежной волчице под боком и резвящихся мелких волчатах.

Но мир менялся быстро. Его мир менялся слишком стремительно. За сородичами и другими расами требовался пригляд, а обрести свою обещанную пару жрецам Великой не дано. Вечные одиночки, чья магия неспособна дать жизнь, а лишь уничтожить её начало во чреве женщины. Но он привык к этому. Привык к случайным связям, вечной ответственности и власти.

Знал, насколько его боятся.

И только в редкие дни, когда мир вокруг доводил до белого каления — он срывался, менял личину и уходил в город.

Именно в один из таких дней он встретил её.

Человеческий клуб гудел. Хотя здесь мелькали и хитрые альтары — зеленомордые любители подпольных боёв, и гарры — эти громилы вообще любили все, что шевелится. Потом догоняли — и снова любили. И даже вампиры кое-где проскальзывали. Охотники на живую кровь.

Злачное место, одним словом. Люди даже не подозревали, как много опасностей их здесь подстерегало.

Он заметил её сразу. На танцполе извивались десятки тел, но эта малышка в свете алого прожектора казалась ощетинившимся морским ежом.

Дарг бы подрал все эти сравнения.

Тяжёлая обувь, куртка с заклёпками, короткий ёжик волос, перекрашенных в неистово синий. Но ни куртка, ни обтягивающие драные джинсы не скрывали фигуру. Женственную, гибкую. От неё шла такая энергетика — как будто солнце зажглось. И это почувствовал не только он.

Шея запрокинута, вращает бедрами. Вся в этом дрыгающемся танце.

Вот обернулась к кому-то. Улыбнулась и тихо, чуть хрипловато засмеялась.

Желание и подспудное узнавание ошпарили так, что он испытал в какой-то момент явное неудобство от наличия вокруг посторонних людей. Зверь проснулся, рванулся наружу, яростно что-то рыча.

Он качнулся вперёд, как заворожённый. Подошёл к барной стойке, бросив:

— Два коктейля. Не микс, без мальги и всего прочего. Чистые ингредиенты.

Низенький лепрекон скривился. Ещё бы, эта личина ничем не напоминала его прежнего. Обычный слабенький волк, каких сотни.

Но стальной опасный взгляд холодных глаз заставил бармена поперхнуться и поспешно кивнуть, выполнив заказ.

Но он был пьян и без всякой мальги, даже отсюда ловя её странный аромат, напоминающий об острой кислинке туи и яркой клюкве.

Он отвернулся забрать бокал — а, когда повернулся снова, на девчонку уже накидывал манок какой-то жадный кровосос. И пусть он сам толком не понимал, зачем ему человечка, но соперника просто снесло в сторону. Тень, как всегда, успешно предугадывал мысли хозяина.

— А со мной познакомишься, красавица?

Из горла пробивалось рычание, но она не удивилась. Не испугалась. Девчонка была в такой стадии опьянения, что хоть трава не расти. Маленькая, грустная птичка.

Он не помнил, о чем они говорили. Сколько пили, как танцевали. Хищный инстинкт завладел телом полностью, отшибая мозги похлеще, чем в юности.

Мягкие простыни отдельного номера. Её мерцающая нежная кожа. Маленькая, нежная, такая человечная… и забивающий ноздри притягательный запах. Ловушка для пчел. Или для волков? Медовая.

Она обнимала его за шею, что-то тихо шепча, царапала своими короткими тонкими коготками, заставляя тело исходить сладкой дрожью.

Десны так и чесались выпустить клыки и, наконец, отметить её. Заклеймить, чтобы никто и взглянуть не смог. Но в тот момент он ещё смог сдержаться.

Смог, когда ласкал её — дрожащую от их обоюдного сумасшествия, жадную до его объятий маленькую хищницу. Смог, когда слился с ней воедино, невыносимо необходимой, ещё не знавшей мужчин.

От этой мысли они со зверем чуть не сошли с ума. Сладко, как сладко!

Девчонка распахнула широко глаза, взлетая в эту пропасть вместе с ним, деля её на двоих — волшебную, глубокую, безумно-бесконечную, в которую упадешь — как в глубокий омут — попробуй потом, выберись!

Они отрубились оба почти одновременно. А наутро он проснулся один. С ноющей пустотой в душе и ощущением, что безвозвратно упустил нечто ценное.

Девчонка пропала. Ни следа. Только сладкий, манящий аромат её крови и узы, что пока бледным рисунком проступили на плече.

Но это он увидел позже. Поганка ускользнула — как и не было! И никакие попытки её отыскать ни к чему не привели. До тех пор, пока ему не дали долгожданную наводку на ежегодные рабские торги. Эту клоаку давно пора было уничтожить, и он с радостью решил воспользоваться моментом и хоть немного развеяться. Пусть и под личиной.

Каких же трудов ему стоило сдержаться и прикончить всех этих жадных тварей в зале, когда на импровизированной сцене он увидел её. Сладкий нежный подарочек. На который беззастенчиво пялилась кучка первостатейных мерзавцев. Как он сдержался — сам не знал.

Девчонка была его от кончиков ногтей до кончиков волос, но пока ещё этого не знала. Зачем она ему? Нужна. Хотя бы для того, чтобы перестать думать, наконец, о ней. О человечке. Чтобы её запах перестал мерещиться по ночам, чтобы он смог утолить свой голод…

Моя-моя-моя…

В машине он чуть не сорвался. Зачем было спрашивать? Зачем смотреть этими своими сумасшедшими, медовыми глазами? Как будто он на самом деле её отпустит.

Арррр.

С ней он ведёт себя как мальчишка. Злость на себя привычно кольнула. Девчонка боялась, но хорохорилась. И её запах дразнил так, что хотелось остановить флайер и показать ей, как она на самом деле относиться к отдельно взятой человечке. Он был уверен, что до сих пор помнит аромат этой кожи. Но запах чужака на ней выбешивал до скрежета зубовного.

Кто? Кто посмел? Умом он понимал, что прошло уже несколько лет. Но… звери мыслят иначе. А оборотни порой действительно больше звери, чем люди.

Она пыталась сбежать от его прикосновений. Но реагировала на них. Он бы мог настоять, заставить, разжечь чужой огонь.

Но не стал.

Флайер уже садился на площадку огромного замка, когда он, решив не мучить больше девчонку молчанием, ответил:

— Может и сможешь. Вот только сомневаюсь, что твоей жизни на это хватит, девочка.

И добавил, выскакивая из машины:

— Тебе покажут, где ты будешь жить. Дальнейшее обсудим позже, Майар-ри…

Не отказал себе в удовольствии вжаться в гибкое тонкое тело, показывая, насколько сильно рад её видеть, и обвести языком маленькое розовое ушко.

Никуда тебе не скрыться, девочка.

Секретарь и охрана были уже здесь.

— Рейдор, вызови госпожу Веронику Рагор. Пусть позаботится о девушке. Отныне она будет проживать и работать здесь. Пусть подберёт ей гардероб и поставит на довольствие.

Временно. Пока девочка не поймет, что быть с ним, пусть и не равной, но драгоценной, значимой, нужной, гораздо лучше и во всех отношениях приятнее и сама не придет к нему.

Мысли были слишком заняты тем, что ещё придется сделать, чтобы раскрутить полностью цепочку этих рабских аукционов.

Он поспешил по своим делам. Экономка знает, что делать.