Сестры. Мечты сбываются

Света машинально поднялась и вышла из-за стола. Он потянул ее за куртку к себе и быстро ощупал с головы до ног. Света дернулась назад, но он вцепился крепко. Дина выскочила из-за стола и отчаянно замолотила по его куртке кулаками:

– Не тронь! Не тронь, тебе говорят!

Цыган свободной рукой схватил Дину за голову:

– Вши есть?

Дина вывернулась и отскочила в сторону:

– Не трогай! Я папе скажу, что вы меня трогали, он вас всех убьет! И тебя, и тебя особенно! Мой папа бандит! Алик Муртазаев его зовут! – кричала Дина. – А это моя сестра!

Цыган с досадой оттолкнул Свету. Они снова загомонили, размахивая руками. Тот, что в кожаной куртке, зло сплюнул на ковер, встал и вышел. За ним следом поднялся старик и еще один, почти все время молчавший, а последним вышел молодой и веселый. На Свету он больше не глядел. Как предмет, она его больше не интересовала.

Света без сил опустилась на стул:

– Может, пойти в милицию и все рассказать? – спросила она неизвестно кого.

– Не надо, – отвергла идею Дина. – Вдруг папу снова в тюрьму посадят?

Они сидели в гостиной одни, пока не явилась цыганская бабушка:

– Там спать иди, – она махнула на закрытую комнату и исчезла.

В комнате, что она показала, свет уже не горел, под ногами валялось что-то мягкое, по углам раздавалось хихиканье. Они остановились посередине, чувствуя, что в комнате полно людей. Немного привыкнув к темноте, Света разглядела, что на полу, на раскиданных матрацах и одеялах, лежат девочки. Они не спали, ворочались, шепотом переговаривались. Света нашла свободный угол, набросала туда одеял и легла. Дина пристроилась ей под бок и зашептала: «Хочешь, что-то расскажу?»

– Не хочу, – отрезала Света. Из темноты вдруг поднялась лохматая голова и заявила: «Я хочу. Сказка знаешь?»

– Знаю, – Дина, у которой после битвы с кожаным мужиком желание спать пропало, мигом села: – Слушайте. Только все тихо. Я буду рассказывать шепотом. История про стеклянную куклу.

«Однажды мама, папа и дочка пошли в магазин. И девочка увидела там стеклянную куклу, очень красивую. И она стала просить родителей, чтобы они ее купили. Но папе кукла не понравилась, он сказал, что она заколдованная и приносит несчастье. Тогда девочка принялась упрашивать маму, мама сжалилась над ней и купила.

На следующий день папа поехал в командировку и оставил дочке записку: «Не надевай на новую куклу голубое платье». Но девочка была еще маленькая и читать не умела, и поэтому надела на новую куклу голубое платье. Поздно вечером она услышала стук. Это кукла подошла к ее постели. Кукла забралась под подушку и стала шептать: «Ляг в постель, я тебя задушу». Девочка подумала, что это ей только кажется, и легла. Кукла ее задушила. Потом то же самое повторилось с мамой. Папа вернулся домой и увидел, что все мертвы, а кукла сидит на диване, смотрит телевизор и смеется. Папа схватил куклу и швырнул ее об пол. Кукла разбилась на много маленьких осколков, а мама и дочка сразу ожили».

В комнате на было слышно ни единого звука.

– Зря старалась, – сообщила Света. – Они спят давно. И по-русски не понимают.

– Понимают, – раздалось из угла. – Они усталые, потому заснули.

Света вгляделась в темноту: в углу сидела девушка и кормила грудного ребенка. Она отложила младенца и поманила Свету к себе:

– Или сюда. Покурить хочешь?

– Не вздумай, – прошипела Дина. – Я маме скажу.

Света поднялась, шикнула на Дину и подошла к цыганке. Вблизи было видно, что она очень молодая, года на два старше Светы. Та достала сигареты: «Будешь курить?» Света покачала головой, что нет. Девушка закурила, блеснув в темноте белками, и спросила:

– Муж есть у тебя?

– Она девочка, какой еще муж, – проворчала Дина.

– А тебя не спрашивают, – пресекла разговоры Света.

– А мой далеко. Скучаю по нему, – сообщила цыганка.

– В тюрьме?

– Кузнец, решетки делает. Он с моим табором на заработки ушел, а меня со своими оставил. Они меня любят. Потому что я светлая. Работать не заставляют. Только с их детьми сижу, маме помогаю. Ты тоже светлая, тебя цыган любить будет. А мой далеко... плачу...

И она вдруг заплакала. Света немного посидела рядом, не зная, чем ее утешить, потом легла. Это была уже черт знает какая по счету бездомная ночь. Черт знает какой чужой дом. Почему-то для нее – самый тяжелый. Сегодня она струсила по-настоящему, не знала, что делать, что отвечать. Сегодня ее выручила Динка. Может, это и называется быть сестрами?

Но как бы то ни было, день прожит, и завтра все изменится. Должно измениться. Иначе невозможно, так не бывает. Просто не может быть.

Света закрыла глаза. Молодая цыганка докурила, вытерла слезы и тоже легла. Дым медленно уходил в форточку, дети спокойно спали. Им завтра работать.

3

Утром в комнату заглянул пацан, громко свистнул, и все сразу повскакивали. Забегали по дому, зашумели, стали хватать куски со стола. Цыганская бабушка на них покрикивала.

Мужчины спали, и дети отправились на станцию пешком. Впереди с сигаретой за ухом вышагивал малолетний вождь, чуть сзади, по бокам, две, забывшие причесаться сестрички, а дальше – Света с Диной.

На станции цыганские девочки увидели, как из магазина вынесли и поставили на землю коробку с сосисками, и стали их хватать. Мужик, что выкинул сосиски, прикрикнул на них, чтобы не вздумали жрать. Но они и не собирались есть, а обматывали сосиски вокруг талии, а потом одна догадалась, что можно использовать их как скакалку. Они прыгали и веселились, пока брат не докурил. По его команде, побросав сосисочные хвосты в пыль, они шмыгнули в первую электричку, а Дине со Светой было приказано ждать у киоска. День был ясным, солнечным, а настроение у Дины – вполне бунтарским.

– Чего он тут раскомандовался? – недовольно пробурчала она.

Ждали недолго. Вскоре он вынырнул из-за угла со старым скрипичным футляром и коробкой. Поставил Дину возле ограды перрона, открытый футляр водрузил на коробку, а скрипку подал Дине. Отошел, полюбовался на получившуюся композицию, затем передвинул Дину с коробкой чуть левее и снова прищурился. Дина, наконец, возмутилась:

– Я на такой не играю. Я на трехчетвертной играю.

– Не можешь на скрипке, значит? – презрительно спросил он.

– Это целая. Для взрослых. Понятно? Я на такой не играю еще.

– Надо для взрослых играть, – сухо заметил мальчик.

– Че я как дура тут буду... Плохо получится...

Но руки уже взяли скрипку и пристроили ее у подбородка. Было неудобно, но играть хотелось.

– Хорошо не надо, – бросил пацан напоследок. – Надо жалостно.

Жалостно и получилось. Звуки были душераздирающие. Люди начали оборачиваться, одна женщина схватилась за сердце. Дина, поджав губу, упорно играла. Все равно это было лучше, чем петь. Все видели, что она не просто девочка, а музыкантша. Настоящая. Будем надеяться, думала она, все понимают, что скрипка ей велика. Краем глаза она видела, как дядька бросил в футляр десятку. Потом посыпалась мелочь, и Дина перестала смотреть на деньги, старательно выводя мелодию и раздумывая, что сегодня, она, конечно, не ожидала, что придется выступать, но в другой раз нужно приготовиться как следует. Шляпка из дома мертвеца сгорела на пожаре, но помада-то у нее в кармане. И нужно будет посмотреть, как эти цыганские матери наверчивают себе прически. А еще лучше попросить платок, сделать повязку поперек лба и просто распустить волосы, без прически.

Света стояла у киоска и делала вид, что происходящее ее не касается, но тут рядом с ней возник цыган с пластмассовым ящиком-термосом, открыл крышку и показал содержимое:

– По пятнашке бутылка. Нам по рублю.

– Я по электричкам что ли, с этим должна шляться? – возразила Света.

– На рынке тоже хорошо берут, – посоветовал он.

Света фыркнула и под унылые звуки Дининой скрипки побрела по рынку, стараясь не очень сгибаться под тяжестью ноши. Начало припекать нежаркое осеннее солнце, и появились покупатели. Она подходила к торговкам на рынке, к мамашам с детьми и предлагала: «Кола, пепси, спрайт». Люди брали, ящик постепенно пустел. На пять пирожков с картошкой она уже заработала. Краем глаза она поглядывала на Дину, которая, перестав играть, аккуратно собрала деньги и растолкала их по карманам. Потом снова раздались заунывные звуки. Света пошла дальше, но тут на маленькую рыночную площадь въехал черный «мерседес», и из пего вышли четверо.

«Эта братва вся одинаковая, – подумала Света, – точно из одного инкубатора. Первый раз видишь – и сразу все ясно».

Парни разминали ноги – видно, ехали издалека, – и оглядывали окрестности. Глядеть, собственно, было не на что – рынок из четырех коротких рядов, шашлычная, здание станции, табачный киоск, тир.

Один из них, в черной водолазке, вдруг увидел Свету:

– Эй, малая! Это что за деревня?

– Станция Куровская, – ответила Света и напряглась. Слишком он был для бандита красивый. И улыбался одними глазами. Рот не смеялся, смеялась одни глаза. Он смерил взглядом: Свету и заметил термос:

– Пиво-то есть у тебя?

– Кола, пепси, спрайт, – заученно ответила Света.

Парень достал бумажник и протянул ей сотку:

– Будь другом, притащи пива. Сдачу себе оставишь. Туда притащи, – он показал на тир. Света хотела ответить грубо, но вместо этого молча взяла сотку и посмотрела вслед. Он уже шел в сторону тира, потом вдруг развернулся и спросил, смешно изображая озабоченность:

– Слушай, а бандитов-то нет тут у вас?

Его спутники заржали.

Света тоже улыбнулась, а он – ей. Зубы у него оказались крупные и детские.

– Пива притащишь? – совсем доверчиво попросил он.

Дина, решив немного передохнуть, огляделась по сторонам. Чего, спрашивается, она тут на жаре будет убиваться, как рабыня, да еще на целой скрипке? Шестьдесят три рубля и восемьдесят копеек уже есть. А этот командир явится в два часа, сам по электричкам, поди, ворует. Вот кто вор настоящий, а вовсе не папа. Наверняка его милиция ищет.

Дина опасливо поглядела на белый милицейский коробок с синими полосами, возле которого курил толстый коротышка в форме. Он как будто поглядывал на Дину, но она изобразила, что занята делом, протирает скрипку носовым платком. Не платок, конечно, а ужас какой-то. Потом она увидела Свету, которая быстро шла к киоску. Дина ее окликнула, но та не услышала. Она вздохнула, закрыла футляр, коробку спрятала в кусты и отправилась за сестрой, волоча скрипку.

В тире, куда направилась Света, раздавались звуки выстрелов. Дина заглянула: какие- то дядьки стреляли, а Света смотрела во все глаза. «Тоже хочет, а денег нету», – Дина полезла в карман, но потом передумала, решив сделать запас. Для них обеих, между прочим, не все же отдавать этому мелкому.

Стреляли там по свечкам, которых вначале горело пять. Самый толстый и огромный промазал. Из четырех затушил только три, и все над ним посмеивались. Толстый ворчал на хозяина тира: «Ружье-то пристреляно?»

Хозяин в черной майке, с лысиной, сам тоже черный, как цыган, отвечал непонятно:

– Обязательно, обязательно пристреляно, дорогой, должно быть, наверно...

Верзила сделал последний выстрел и снова промазал. Разозлился, вытащил из кармана деньги и бросил на стойку. Деньги себе в карман положил самый маленький и симпатичный. Повернулся к другим: «Ну, кто еще хочет?» Никто не хотел.

– А можно мне? – вдруг спросила Света и сделала шаг вперед. «Сейчас она им покажет», – обрадовалась Дина.

– Давай, – сразу согласился красавчик. – Чего ставишь?

– Как это? – не поняла Света.

– Ну мы на деньги играем, а ты что ставишь?

Кто-то хмыкнул. «Чего ржут, как дураки», – обиделась Дина и неуверенно потрогала в кармане деньги. Света молчала.

– Ладно, ставь шарманку свою, – заявил красавчик. Света посмотрела на ящик с колой.

– Это не мое, – и опустила ящик на пол.

– Бывает, что и чужое проигрываешь.

Он уже взял ружье и прицелился. Света молча наблюдала. Стрелок он был неплохой. Можно сказать, силы были равны. Она успокоилась. В худшем случае ничья. Парень промазал только один раз, и у Светы появился шанс.

Дина снова выглянула из-за двери. Света взяла ружье, и теперь все смотрели на нее. Слышно стало, как цокали пульки, и одна за другой гасли свечки. Тишина стала полной, когда осталась горящая свечка одна.

«Давай же, давай, покажи им», – Дина изо всех сил сжала на двух руках пальцы крестом и отвернулась, чтоб не видеть последнего выстрела. Села на корточки спиной к тиру, крепко зажмурилась. Наконец выстрел раздался, она вскочила и заглянула внутрь. Последняя свечка потухла. Дина была горда. В тире все молчали.

– Молодец, малая, – красавчик вытащил из кармана и протянул Свете деньги.

– Как ружье-то? – уважительно спросил Свету верзила.

– Да так себе.

Все загалдели, но верзила обвел всех грозным взглядом и уперся в хозяина:

– Понял, чудилка?

Компания, весело переговариваясь, высыпала наружу. Красавчик пристально посмотрел на Свету.

– В телохранители пойдешь ко мне? – спросил серьезно. Света небрежно пожала плечами, но сердце отчего-то заколотилось. Она ответила как можно равнодушней:

– Пойду.

– Забили. Подрастешь, я тебя заберу отсюда, – он подмигнул: – в Москву.

Все уже уселись в машину. Верзила оказался водителем. Красавчик все еще медлил и вдруг спросил уже совсем всерьез, даже глаза его перестали улыбаться, когда он смотрел на Свету:

– Слышь, малая, никакая тварь тебя не обижает здесь?

Света молча помотала головой. Почему-то в горле встал комок. Правильный был вопрос, но не могла же она ему рассказать про родственников, которые их не пустили, про пожар, про цыгана в куртке, хватавшего ее, про «яичного желтка», наконец... Он все равно был чужой, из того, Аликового мира.

– Если тронет кто, мне скажешь. Ну бывай, малая, – он улыбнулся, подал ей визитку, и Света улыбнулась в ответ.

Странный получился разговор. Словно бы они о чем-то сговорились, но о чем? И слова значили совсем не то, что улыбки и взгляды. Странные какие-то взгляды, словно намек или обещание. Но обещали они хорошее, и Света продолжала улыбаться, пока «мерседес» не скрылся за поворотом. Потом медленно, точно запоминая навсегда, прочла написанное на визитке имя и бережно спрятала в карман.

– Что, влюбилась? – спросила, откуда-то вывернувшись, Дина.