Зверь и Я (СИ)

— Она смогла убить десяток взрослых оборотней, — хмуро сдвинула брови Вика и вынырнула из его объятий.

— Это не она, — Тод старался говорить спокойно и мягко, но она лишь хмыкнула в ответ.

— Одного главу клана она уже убила, так почему бы ей не убить другого? Она — убийца, а ты держишь ее в замке! — пылко заговорила Вика. Лучше бы она продолжала пылко отвечать на его поцелуи, это нравилось мужчине гораздо больше этого разговора.

— Я доверяю ей. Предателем, может быть, кто угодно, но не она.

Вика резко отвернулась от него. Наспех пригладив волосы, она заторопилась на выход из его спальни, и он едва поспевал за ней.

— Виктория, — попытался перехватить ее руки и развернуть к себе.

— Не стоит, — она накрыла своими маленькими ладошками его руки. — Вдруг это я тот самый предатель.

Эта невыносимая женщина, закрыла дверь прямо перед его лицом, оставив стоять посреди коридора. Ну что она снова себе напридумывала?

Глава 12 — Горечь потери

Тодор сидел за столом, подперев голову руками и бессмысленно глядел в одну, видимую только для него, точку на стене напротив. Он думал о предстоящем вечере, об уходе Виктории, о том, как вернуть ее доверие и при этом не нарушить обещание, данное Апони, не раскрывать ее секрет. Хотя по-хорошему сейчас надо было думать только о том, как обнаружить и обезвредить предателя.

— Доброе утро. Как ты, сынок? — в кабинет альфы медленно вошла Ивет.

— Так все-таки сынок или жених? — не отрывая взгляда от стены напротив, спросил у нее Тодор.

— Ничего не могу поделать, люблю быть в гуще событий, — неопределенно пожала плечами старая оборотница, выглядывая куда-то в окно.

— Ты могла бы стать старшей матерью и быть в гуще так нужных тебе событий, а не устраивать этот фарс, — наконец-то мужчина отвлекся и взглянул на пожилую женщину.

— Заняться мне больше нечем! Я достаточно за свою жизнь волчат воспитала, вот найдешь себе жену — она пусть этим занимается. Если среди них есть хоть кто-то, мало-мальски подходящий на эту роль. Ты, кстати, определился с выбором?

— Определился, — бесстрастно отозвался альфа.

— Ну и чудненько! Быстрее бы это все разрешилось. Не мне одной, между прочим, не терпится закончить поскорее это отбор. Иномирянка наша уже и вещи порывается собирать, — весело защебетала старушка.

На весь кабинет раздался жуткий скрежет от когтей, полоснувших по столешнице, но Ивет даже не шелохнулась.

— Приведи ее сюда, немедленно! — почти зарычал в бешенстве Тод, с трудом сдерживаясь от обращения в зверя.

— Как скажешь, сынок, — слишком податливо проговорила пожилая женщина и спокойно вышла из кабинета.

Не успела фигура довольной собой Ивет скрыться за поворотом, как ее перехватила другая, более крупная с виду.

— Ты не забыла, что ты мне обещала? Сегодня вечером бал, а воз и ныне там! — нависла Марсела над сухонькой старушкой.

— Выпусти мою руку или лишишься своей, — угрожающе заговорила пожилая женщина. — Остынь, все идет, как надо. В этой битве мы с тобой союзники, не забывай об этом.

***

— Вот вы куда подевались! Я уже с ног сбилась, пока вас нашла, — раздался рядом голос Ивет.

Я обернулась на ее голос, мало доверяя ее словам. Я сидела на лавочке у самого входа в парк, наблюдая, как дети играют передо мной, валяясь на сочной зеленой травке. Я же держала в руках большую увесистую книгу, которую дал мне по моей просьбе Захари. Оказавшись не в силах осилить сухое изложение летописи, состоящее в основном только из дат и названия сражений, я просто листала страницы книги и смотрела редкие здесь картинки.

— Тебя Тодор искал, хотел с тобой поговорить, — сказала Ивет, присаживаясь рядом со мной на скамейку.

— О чем? — напряглась я.

— К сожалению, милочка, только мы с тобой вдвоем считаем, что король должен передо мной отчитываться, — заулыбалась старушка, довольная своей шуткой, но мне было совсем не до веселья.

Все утро я старательно избегала встреч с Тодором и дело было вовсе не в обиде или ревности к остальным участницам. Развлечение на одну ночь не провожают таким взглядом, временную утеху не прижимают так сильно к сердцу. Конечно, меня разозлило, как он выгораживал Апони, у него полно разных секретов, и от меня в том числе. Но он настоящий альфа, а не простой пастушок, поэтому наличие таковых вполне объяснимо. Если раньше я хотела поговорить с ним по душам, то теперь этого разговора боялась как огня.

Что он мне скажет? Отправит ли он меня домой, выбрав другую и тем самым разбивая мне сердце? Или выберет меня и тогда наступит мой черед его разочаровать?

Это не мой мир. Если бы я встретила его несколько лет назад, мой выбор был бы очевиден, я бы даже не раздумывала прежде чем выбрать любовь. Но сейчас я должна думать за двоих и ясно понимать, какая опасность ждет в этом мире и меня, и Машу. Сможет ли он нас защитить? А готова ли я рисковать нашими жизнями? Всегда приходится чем-то жертвовать. А за последние четыре года я привыкла уже обделять себя и свои интересы. Но раньше от этого не было больно так, как сейчас.

— Где его найти? — повернулась я к старушке.

— Наверное, он у себя в кабинете. Там, где проходило испытание с кристаллом, — задумчиво протянула Ивет, глядя на резвящихся ребятишек.

Я кивнула, про себя подумав, что это место меньше всего ассоциируется у меня с каким-либо испытанием, а первое, что приходит на ум, именно в этом кабинете мы впервые поцеловались.

— Присмотрите за Машей? — напоследок попросила я пожилую женщину.

— Ворота в замок закрыты со вчерашнего вечера, везде усиленная охрана. Можешь хоть раз ничего не бояться? — недовольно хмыкнула Ивет. — Волков бояться, в лес не ходить.

Я молча выслушала нотации старушки, думая о том, что я-то и в лес не ходила, а все равно у волков оказалась.

Тод действительно оказался там, будто ждал меня. Едва я вошла в комнату, он тут же отодвинул свитки и встал из-за стола.

Невольно вспомнилась песня, которую я пела детям. Про двух влюбленных разделенных стеной, но ждущих с надеждой воссоединения. Между нами сейчас была подобная стена из недомолвок и обид. Может и не стоит ломать эту стену — будет проще расстаться.

— Вика, ты не хочешь мне ничего сказать? — погладил он пальцами мою скулу и подбородок, пытаясь заглянуть в мои глаза.

Я лишь мотнула головой в ответ, отгоняя непрошеные слезы.

— Тогда я скажу, — уверенно начал мужчина. — Сегодня на балу я должен буду выбрать альфа-волчицу, но я не смогу этого сделать.

— Почему? — дрогнувшим голосом спросила я.

— Потому что женщина, которую я хочу видеть рядом с собой, не волчица.

Он притянул меня к себе, жадно впиваясь в мои губы поцелуем, и прижимая к себе. А я не могла сдержать слез от горя и радости одновременно.

— Тодор! — в кабинет влетел запыхавшийся Дамир, громко хлопнув дверью, но увидев нас обнимающихся, стушевался и отвел взгляд.

— Стучать не учили!? — зарычал Тод, больше недовольный тем, что нас прервали, чем отсутствием манер у молодого волка.

— Прости. Виктория, прости, — парень упал передо мной на колени, удивив нас обоих. — Маша пропала…

Мой мир сузился до одной маленькой точки, чтобы в следующую секунду взорваться на сотни тысяч маленьких осколков. Это было нечто сродни панической атаки, а может это она и была. Я оттолкнула от себя двух оборотней и выбежала прочь из кабинета, в парк, где совсем недавно резвилась моя маленькая дочь. Это не может быть правдой, это шутка, нелепая ошибка. Я сейчас заверну за угол и услышу ее смех. Но его не было слышно. Я сейчас выбегу через арку на аллею и увижу ее развевающуюся на ветру светлую копну волос. Но я не видела.

Несколько оборотниц приводили в чувство лежавшего на траве Захари, но я к нему даже не подошла. Он здесь, и его уже осматривают, его жизни ничего не грозит, а моей Машеньки нет.

— Маша! — я вопила во всю мощь своих легких, до рваного кашля и хрипоты.

Мужчины пытались удержать меня от метаний по парку, но я вывернулась из рук Тодора и вцепилась в воротник куртки молодого оборотня. Я сжала ворот так сильно, что послышался треск ткани и рвущихся ниток, я сжала кулаки так сильно, что ногти впивались в кожу, оставляя маленькие кровавые бороздки. Но я не чувствовала ровным счетом ничего. Мне не было никакого дела до боли.

— Где моя дочь? — сквозь слезы не спрашивала, а умоляла его ответить. Умоляла глазами сказать, что это недоразумение, розыгрыш, шутка. Но Дамир молчал, опустив глаза.

Я опустила руки и осела на землю, чтобы через мгновение подскочить вновь.

— Замок же закрыт, ворота закрыты? Значит она где-то здесь! Она просто потерялась и ее надо найти! — Я тараторила как безумная, цепляясь за плечи Тода, подгоняя его начать делать хоть что-то.

— Я был с ними, я не отходил ни на минуту. Я лишь отвернулся на секунду и сразу услышал звук удара. Я повернулся и увидел, как падает Захари. Маши уже не было. Она будто растворилась в воздухе. — Спиной слушаю блеяние трусливого волка. Не уберегла…

Резко повернувшись в руках альфы, попыталась достать до Дамира, но Тод ловко перехватил меня и не дал даже с места сдвинуться. Не обращая внимание на мое сопротивление, крики и проклятья на все волчьи морды и хвосты, он уносил меня прочь. Я лишь на миг прикрыла глаза, а открыла их уже в своей комнате. Нашей комнате, нашей с Машенькой комнате.

Слезы беззвучно катились с глаз, а образовавшийся ком в горле заставили проглотить вместе с лекарством. Бутыльки, стаканы, и снова бутыльки с разной на вкус и запах жидкостью. Неужели они думают, что настой волшебной ромашки поможет унять эту боль или заслонит зияющую дыру внутри?

Как сквозь вату до меня доносились голоса в комнате, а их хозяева казались размытыми разноцветными пятнами из-за пелены слез в глазах.

— Проверить периметр еще раз! Отправьте отряды во все ближайшие деревни! Свяжитесь с охранными постами! — властный голос отдавал приказы так, что и самой хотелось бежать, проверять, отправлять, связываться, если бы не онемевшие руки и ноги.

— Здесь ее не найдут… — старый сиплый голос, очень знакомый. — У девочки моя зачарованная заколка: ее унесли порталом, они быстро перемещаются и пока невозможно определить точное место. Могу сказать только одно, она уже очень далеко отсюда.

С ее словами из моей груди вырвался очередной всхлип. Старая карга! И зачем я только послушала тебя и оставила ее одну! Хотелось сомкнуть свои пальцы на ее тонкой хрупкой шее, но Тод опять удержал силой, заставляя выпить очередной стакан с успокаивающей настойкой.

— Прости, Ивет, — едва слышно сказал мужчина, усаживая меня на колени и баюкая, как ребенка, пока мое сознание застилали вновь разноцветные пятна калейдоскопа.

— За что? На ее месте я бы уже убила всех, — голос старухи звучал искренне, но мне уже было все равно.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я очнулась. По ощущениям казалось, что я только-только сомкнула глаза, но за окном уже начинало смеркаться и вместе с уходящим солнцем и из моей жизни уходил свет. Лишь беспросветные тьма и тоска. Где она сейчас? Напугана ли? Все ли с ней хорошо?

Я присела на кровати, обняла себя за плечи, раскачиваясь как маятник, пока не обратила внимания на странный шелест. И точно, пока садилась, я почти подмяла под себя свернутый клочок бумаги. Я торопливо развернула его, но буквы предательски разбегались и пришлось с трудом фокусировать взгляд на расплывающихся строчках.

«Если хочешь, чтобы твоя девчонка жила, приходи одна к утесу на север от логова в полночь».

— Что это у тебя? — словно из ниоткуда в комнате появился Тодор и взял из моих рук подброшенную мне записку. Он бегло пробежал по ней взглядом. — Это полная ерунда. Я не отпущу тебя одну никуда. Всего лишь очередная уловка, ловушка.

— Очередная? — я ухватила одно единственное важное слово на слух. — Ты получал такие записки?

Тодор понял, что сболтнул лишнее и опустил взгляд.

— Про меня? Про Машу? — допытывалась я, но пазлы картинки начинали сходиться в голове самостоятельно.

Кто мог нас увидеть вместе с Тодором? Да кто угодно! Разве мы смотрели по сторонам, занятые лишь друг другом? А стоило, стоило и смотреть, и не забывать в каком гадюшнике, а не логове, находимся, подумать, на что могут быть способны ревнивые соперницы. Твари!

— Ты знал про записки, ты знал об угрозе, — слезы снова подступали к глазам, а воздуха в легких стало предательски не хватать.

— Вика, я найду ее, я клянусь тебе! — подошел ко мне альфа, пытаясь обнять, но я ему этого не позволила.

— Это из-за тебя, — я взвыла раненным зверем. — Ее похитили из-за тебя! Хоть носом землю рой, но найди мою дочь!

Я принялась колотить его кулаками, но он не оставлял попыток меня успокоить и обнять.

— Я найду ее обязательно, вот увидишь. Я понимаю, что ты чувствуешь…

— Понимаешь? — вскинула на него свои заплаканные глаза. Наощупь я нашла на своей шее тонкую нитку с маленькой бусиной жемчуга и зажав ее в кулаке, сорвала с себя. Ну же, почувствуй всю мою боль, чертов телепат!

Он смотрел мне прямо в глаза, застыв на месте и продолжая держать меня за плечи. Спустя долгую минуту, он опустил свои ладони, сжав ими мои собственные.

— Обещаю, я вернусь к тебе с Машей, — не сказал, а прошептал мужчина и вышел из комнаты.

Обессиленно я опустилась на кровать, сжимая в руках записку вместе с сорванным артефактом. Нить с жемчужиной я вернула на место, а записку, аккуратно сложив несколько раз, засунула под тугую кайму лифа. Можешь обещать мне что угодно, но ты не сможешь меня удержать здесь в четырех стенах. Если понадобится, то я сбегу, но я все равно отправлюсь на ее поиски. Я обязательно пойду на этот чертов утес.

***

— Ты не можешь просто так взять и уйти, — взъерошил пальцами свои волосы Дамир.

— Я все еще альфа? — задал мужчина ему чисто риторический вопрос. — Значит могу.

— Но как ты уйдешь посреди отбора?! Это может вызвать межклановую войну, — опять попытался остановить альфу волчонок.

От ярости Тод взял парня за грудки, тряхнул, приложил к стене и тут же отпустил. Он не виноват во всех его промахах. Сделал ли он все возможное, чтобы обезопасить их жизни? Нет. Допустил самую ужасную ошибку — недооценил противника. Фарс, принятый им за ревность, обрел трагические обороты. Ее мысли и ее боль не давали сидеть на месте. Она считает, что это он виноват. А он что? А он тоже так считает, шакалы его дери.

Из раздумий вывел стук костяшками пальцев о дверной косяк, потому что дверь была выбита им же в гневе — в комнату вошла Апони. Мужчина нахмурил брови, пытаясь понять, а что она-то здесь забыла сейчас. Меньше всего ему хотелось сейчас видеть кого-либо из этих предполагаемых невест, от гибели их спасало только то, что все они были в замке до похищения и после, и доказать чью либо вину пока не представлялось возможным. Но он обязательно доберется до истины. Сам или с помощью дознавателей, но он сделает это.

— Ивет просила передать тебе это, — сказала девушка, протягивая на ладони маленькую жемчужную бусинку. — Она сказала, это поможет найти девочку.

Тодор молча взял артефакт и бережно положил его в потайной карман на груди. Он был благодарен старухе за хоть какую-то помощь, и также ясно понимал, что она не пришла сама, потому что не одобряет его действий. Но мужчина знал, что поступал правильно и воспоминания о том, как билась в его руках убитая горем Виктория только укрепляли его веру в то, что он поступает так, как нужно.

— Присмотри за ней, — попросил альфа оборотницу и она без труда поняла, о ком идет речь.

Он уходил с тяжелым сердцем, но и взять с собой он ее не мог. Тодор не знал, чего ждать. Это не то приключение, которое ему хотелось бы разделить с любимой женщиной.

У Вики и волчицы застывшей в дверях гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд. Может, если бы они встретились при других обстоятельствах, они бы смогли даже подружиться. Обе упрямые, со своими принципами и сильной моралью. Она бы не стала осуждать ее, обвинять и бояться, если бы видела тоже самое, что и он во время испытания с кристаллом.

Да, Апони убивала, Апони мстила, причем жестоко и яростно. Но эти оборотни заслуживали это, в конце концов. Апони мстила за младших братьев и сестер, которых публично наказали за кражу, нанеся увечья. Вот только не от хорошей жизни сироты крадут булку хлеба. Кто, как не глава клана, должен был позаботиться о подрастающем поколении? Ее поступок — неправильный, ведь можно было обратиться за помощью к альфе, но в то же время она поступила по чести. По своей, волчьей, чести.

Глава 13 — Перерождение

Я боялась, что меня обнаружат, поймают или запрут в комнате, поэтому вышла почти за час до указанного времени. Я медленно кралась по пустынным в такое позднее время коридорам, замирая от каждого шороха или голосов.