Примером может послужить убийство президента США Дж. Кеннеди в Далласе 22 ноября 1963 года. Это событие было заснято на телекамеры, показано в прямом эфире американского телевидения, его свидетелями стали тысячи людей. И тем не менее споры вокруг убийства Кеннеди не утихают: помимо официальной версии, существует множество неофициальных. Известно место и время убийства, известны многие подробности, но продолжаются споры о том, кто был фактическим убийцей, какова была мотивация, кто был заказчиком, остаются невыясненными многие сопутствовавшие обстоятельства.
Споры вокруг Иисуса Христа, Его личности и учения, суда над Ним, Его смерти и воскресения вряд ли когда-нибудь утихнут. Между тем, рассматривая повествования Евангелистов, мы видим, что при некоторых незначительных разногласиях в деталях, никаких разногласий по существу между ними нет. Общая картина восстанавливается на основе четырех свидетельств, которые по существу не противоречат одно другому, а лишь дополняют друг друга. Степень их соответствия друг другу намного выше, чем степень соответствия между свидетельскими показаниями, относящимися к убийству Кеннеди.
Все четыре Евангелия следуют одной и той же исторической канве и рассказывают, каждое по-своему, одну и ту же историю. Этим четырем источникам абсолютно не соответствуют представления о том, что Иисус был революционером, который пытался свергнуть власть римлян. Наоборот, евангельский текст свидетельствует об обратном: Он вообще не был социальным реформатором и считал, что Его Царство – не от мира сего.
Небылицами являются не евангельские рассказы, а измышления людей, считающих Евангелия недостоверными источниками. Можно сколько угодно доказывать, что Джон Кеннеди был женщиной, или что он не был убит, или что он не был женат, или что у него не было детей, или что он не был президентом США. Но совокупность имеющейся информации не подтвердит ни одну из этих теорий. Точно так же не имеют никакого документального подтверждения домыслы тех писателей, которые пытаются превратить Иисуса в неудавшегося революционера.
Со второй половины XVIII века и вплоть до настоящего времени в либеральной западной науке ведется поиск «исторического Иисуса». Идея заключается в том, чтобы отделить Того Иисуса, Который существовал в действительности, от Того, Который изображается в Евангелиях и церковном Предании.
Каждый из ученых, избравших такой подход, рассматривал жизнь и учение Иисуса на основе некоей философской установки или идеологической предпосылки: вначале определялся исходный принцип, а затем этот принцип применялся к тексту для достижения искомого результата. Если тот или иной новозаветный текст не укладывался в рамки заданного принципа, он мог быть просто отброшен, объявлен исторически недостоверным или не заслуживающим внимания.
Так, например, в 1980-е и 90-е годы в Америке действовал «Семинар по Иисусу» (Jesus Seminar), собравший около 150 человек, в число которых входили как ученые, представлявшие крайне либеральное крыло в сообществе исследователей Нового Завета, так и просто любители пообщаться и подискутировать. Своей задачей эти люди ставили воссоздание образа исторического Иисуса путем выявления в Евангелиях материала, который, с их точки зрения, исторически достоверен. Было исследовано 387 отрывков, касающихся 176 евангельских событий. Решения о степени достоверности того или иного отрывка принимались голосованием, и отрывку присваивался тот или иной цвет: красный (означавший, что члены семинара «имели достаточно высокую степень уверенности в том, что событие в действительности имело место»), розовый («событие, по-видимому, имело место»), серый («событие маловероятно») и черный («рассказ о событии является фикцией»). Из 176 событий только 10 были помечены красным цветом и 19 розовым.
«Семинар по Иисусу» является скорее курьезом в истории исследований в области Нового Завета, чем событием, имеющим какую-либо значимость для изучения Нового Завета. Трудно представить себе семинар по медицине, который объединил бы людей, заведомо не доверяющих медицине, и в который, наряду с дипломированными медиками, входили бы разного рода любители, путем голосования выносящие вердикт относительно тех или иных лекарственных препаратов или методов лечения. Наука не должна превращаться в шарлатанство. Тем не менее взгляды шарлатанов в области новозаветной науки продолжают оказывать свое тлетворное воздействие на широкую публику, подрывая доверие к Евангелиям как историческому источнику.
К концу ХХ века стало очевидно, что поиск «исторического Иисуса», продолжавшийся более двухсот лет, потерпел фиаско. Тем не менее предпринимаются все новые и новые попытки реанимировать этот процесс. Каждый год на полках книжных магазинов появляются очередные «революционные биографии» Иисуса, авторы которых делают фантастические открытия, основанные не столько на новых научных данных, сколько на собственных интересах, вкусах, симпатиях или антипатиях.
23. Многие просвещенные философы и писатели с уважением относились к христианству, но видели в Иисусе Христе не Бога воплотившегося, а учителя нравственности, ставя Его в один ряд с ветхозаветными пророками, с Буддой, Конфуцием, Магометом. Почему надо непременно считать Иисуса Христа Богом?
Церковь никогда не игнорировала аргументы тех, кто утверждает, что Иисус не был Тем, за Кого она Его выдает. В разной форме и в разных вариантах те или иные лица или группы высказывали предположение, что Церковь постепенно, в течение веков создала образ Сына Божьего из человека Иисуса, пусть и наделенного особыми дарованиями и особой мудростью. Многие до сих пор искренне верят в то, что лишь после нескольких столетий споров о том, является ли Иисус Богом или простым человеком, вера в божественность Иисуса восторжествовала среди церковной иерархии, а затем была «навязана» всей Церкви. На подобного рода обвинения Церковь всегда реагировала и продолжает реагировать.
Сам Иисус не считал Себя лишь одним из учителей нравственности и не ставил Себя в ряд с древними пророками. Он говорил о Себе не как о пророке, а как о Сыне Божьем, Который равен Богу Отцу. Низвести Его до одного из учителей или философов, поставить Его в один ряд с другими – значит пройти мимо Его свидетельства о Самом Себе. Церковь всегда относилась к таким попыткам крайне отрицательно.
Новый Завет говорит об Иисусе Христе как о Боге и человеке в одном лице. Наиболее явным утверждением веры ранней Церкви в Божество Иисуса Христа является пролог Евангелия от Иоанна, в котором Иисус отождествляется с вечным Словом Божиим: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его… И Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин. 1:1–5, 13–14).
Именно эти слова четвертого Евангелия являются манифестом веры древней Церкви в божественность Иисуса. В них содержится признание того, что Слово Божье, Единородный Сын Божий, есть Бог. Слово «стало плотью», воплотилось, сделалось Человеком и жило среди людей. Именно в том, что Бог стал человеком, и заключается Благая Весть, которую принесли миру евангелисты и апостолы Иисуса. И именно в этой Вести – новизна христианства как Нового Завета между Богом и людьми.
На протяжении веков Церковь боролась с учениями, отрицавшими божественность Иисуса. Когда Арий отказался признавать Иисуса Сыном Божиим, единосущным Отцу, Церковь осудила его на двух Вселенских Соборах – в 325 году и повторно в 381 году. Много веков спустя, в начале XX века, Православная Церковь объявила отпавшим от нее писателя Льва Толстого, попытавшегося подменить Евангелие своим собственным учением об Иисусе как моральном авторитете, лишенном божественного достоинства.
В этом смысле можно говорить о том, что учение Церкви о божественности Иисуса Христа было последовательным на протяжении всей христианской истории. И даже в наши дни, когда христианство существует в форме различных конфессий, деноминаций и общин с обширным списком взаимных разногласий, все христиане – и католики, и православные, и протестанты – признают Иисуса Христа Богом и Спасителем.
Евангельскую историю Иисуса Христа можно сравнить с коллекцией сокровищ двухтысячелетней давности, находящейся в сейфе под двумя замками. Чтобы прикоснуться к этим сокровищам, необходимо, прежде всего, открыть сейф, а чтобы его открыть, требуются два ключа. Один ключ – это вера в то, что Иисус был полноценным человеком со всеми свойствами реального человека из плоти и крови. Однако необходим еще второй ключ – вера в то, что Иисус был воплотившимся Богом. Без этого ключа сейф не откроется, и сокровища не засверкают: евангельский образ Христа не предстанет перед читателем во всей своей сияющей красоте.
24. Одно дело – верить в Бога. Другое – в трех богов. В Библии ничего не сказано о Троице. Странное учение о трех богах отпугивает многих от христианства
Перед вознесением на небо Иисус заповедал ученикам крестить людей «во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28:19). Здесь впервые все три Лица Святой Троицы упомянуты вместе в одной лаконичной формуле. Но еще раньше Отец, Сын и Святой Дух были явлены людям: в тот момент, когда Иисус крестился от Иоанна. Тогда прозвучал голос Отца, а Святой Дух в виде голубя сошел на Сына Божия.
Учение о том, что Бог един, но в трех Лицах, не является изобретением богословов. Оно вытекает естественным образом из Нового Завета. В основу этого учения легли упоминания Иисуса Христа о Своем Отце и о Святом Духе, особенно многочисленные в Евангелии от Иоанна. У апостола Павла мы также встречаем многократные указания на трех Божественных Лиц. Одно из своих посланий он завершает словами: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами» (2 Кор. 13:13).
Термин «Троица» не встречается в Новом Завете. Не встречается он и в Символе веры, сформулированном в IV веке. Однако этот термин появился в христианском богословии не позднее II века и прочно вошел в богословский словарь христианской Церкви. Этим термином обозначается Единый Бог, прославляемый в трех Лицах.
Вера в Святую Троицу никоим образом не противоречит вере в то, что Бог един. Троица – это не три бога, но Единый Бог. При этом каждое из Лиц Троицы является не частью Бога, но всецелым Богом. Таким образом, Отец – Бог, Сын – Бог, Святой Дух – тоже Бог. Но все трое вместе – Единый Бог.
Источником Божества в Троице является Отец: от Него рождается Сын и исходит Дух Святой. По учению Церкви, и рождение Сына, и исхождение Духа – не события, происходящие во времени: это личные качества, или свойства, Сына и Духа, присущие Им от вечности. Церковь верит, что Бог всегда пребывал в трех Лицах, только истина эта не была явлена в Ветхом Завете: эту истину явил людям Иисус Христос.
Три Лица Пресвятой Троицы вечно пребывают в союзе любви и единстве мысли и действия. Между Ними нет и не может быть никакого конфликта, противоречия или несогласия.
В молитве верующие обращаются и к Отцу, и к Сыну, и к Святому Духу, и к трем Лицам Троицы вместе. Пример молитвы к трем Лицам Святой Троицы – древнее песнопение «Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас». Считается, что каждое из трех прошений обращено к одному из Лиц Святой Троицы: первое к Отцу, второе к Сыну, третье к Духу Святому. Но вся молитва вместе обращена к Единому Богу, единой и неделимой Троице.
25. В Евангелиях много интересных и поучительных историй, но вот в то, чтобы человек мог ходить по воде или укрощать бурю, исцелять одним мановением от тяжелой болезни или возвращать умершего к жизни, – во все это поверить невозможно. Если чудес не бывает в наши дни, то почему мы должны верить, что они происходили во времена Иисуса Христа?
В Евангелиях перед нами проходит грандиозная панорама чудес Иисуса Христа: от первого чуда – претворения воды в вино в Кане Галилейской – до последнего – воскрешения Лазаря. Мы видим разных людей – слепых, глухих, немых, скорченных, кровоточивых, парализованных полностью или частично, – исцеленных божественной силой Иисуса. Мы видим бесноватых, которых Он вернул к полноценной жизни, видим умерших, которых Он воскресил. Видим, как Он на глазах учеников преобразился, и через Его человеческую плоть просияло неземным светом Его Божество. Видим, как Его божественному слову повиновались стихии.
Все эти истории, занимающие существенную часть евангельских повествований, были записаны либо самими непосредственными свидетелями и участниками событий, либо со слов свидетелей их учениками.
Когда Иисус предстал перед судом, эти свидетельские показания не были востребованы. Он был осужден накануне пасхи, в спешке: иудеи не хотели испортить себе праздник Его невыносимым для них присутствием. Но суд истории оказался иным, и два тысячелетия спустя эти свидетельские показания с благоговением читают миллионы людей по всему миру. Самый несправедливый за всю историю человечества судебный приговор обернулся самой сокрушительной победой над несправедливостью, неправдой и злом, а страшная, позорная казнь стала величайшей победой над смертью.
Каждое из описанных в Евангелиях чудес было победой Иисуса – над болезнью или беснованием, маловерием или неверием, физической или духовной слепотой, смертью духовной или телесной. Чудеса Иисуса не только показывали Его способность преодолевать естественные законы, но и наделяли других людей такой способностью. Опыт людей, которых Иисус исцелил или воскресил, из которых изгнал беса или на чьих глазах повелевал стихиям, был по-своему уникален. Но этот опыт продолжился в опыте апостолов, которых Иисус наделил силой совершать чудеса, а затем и следующих поколений христиан.
Этот опыт продолжается в жизни Церкви по сей день. Приведу пример. На рубеже XIX и XX веков по всей России гремела слава протоиерея Иоанна Ильича Сергиева – простого приходского священника из Кронштадта. Его деятельность сопровождалась многими документально засвидетельствованными чудесами. Исцеления, которые он совершал, происходили на глазах у тысяч людей, о них писали газеты, о них рапортовали журналисты.
Кронштадтский чудотворец жил в эпоху широкого распространения рационализма и нигилизма, когда Церковь подвергалась нападкам со стороны интеллигенции, в том числе таких ее рафинированных представителей, как Лев Толстой. Атмосфера, сложившаяся вокруг Иоанна Кронштадтского, в чем-то напоминала описанную на страницах Евангелий. Такие же толпы людей, жаждущих услышать слово пастыря, прикоснуться к его одежде, исцелиться от болезней, получить утешение в скорбях, встать на путь праведной жизни. И такая же непримиримая оппозиция в лице скептиков, рационалистов, либералов и интеллигентов, которых не убеждали ни поучения Кронштадтского пастыря, ни совершаемые им чудеса.
История повторяется, и феномен чуда продолжает оставаться камнем преткновения для многих. Чудо способно как сплачивать людей и вдохновлять их, так и, напротив, разделять, расставлять по разные стороны идеологических баррикад. В русском обществе начала ХХ века по разные стороны баррикад оказались Церковь и либеральная интеллигенция: чудеса Кронштадтского пастыря, хотя и привели к вере многих, не убедили тех, кто решил до конца оставаться на позициях рационализма и позитивизма. Идеологическое противостояние между Иисусом и иудеями Его времени было не менее острым, и Его чудеса не смогли поколебать неверие тех, кто «по принципиальным соображениям» не принимал ни то, что Он говорил, ни то, что Он делал.
И еще один пример. В первой половине ХХ века в Москве жила простая женщина по имени Матрона. Она была слепой от рождения, на 17-м году жизни у нее отнялись ноги. Но она с юности отличалась многими духовными дарами, включая дар прозорливости и исцеления от болезней. Всю жизнь Матрона прожила на частных квартирах, занимая то отдельную комнату, то угол в комнате у знакомых или дальних родственников. Время было лютое, советское, гонения на религию бушевали по всей стране, ни о какой рекламе или публичности не могло быть и речи. Если следовать обычной человеческой логике, после смерти о ней должны были быстро забыть, как забывают об инвалидах, которые при жизни воспринимаются как обуза для родственников и на чью смерть реагируют вздохом облегчения.
Ничего подобного, однако, не произошло. Поток паломников к могиле Матронушки (как ее с любовью называли) тонкой струйкой лился на протяжении всей второй половины ХХ века, а в 1990-х годах превратился в многотысячную людскую реку. В 1998 году тело усопшей извлекли из могилы, на следующий год она была причислена к лику святых. Ее мощи почивают ныне в Покровском монастыре в Москве, и тысячи паломников со всего мира ежедневно простаивают в многочасовых очередях, чтобы помолиться у ее гроба, получить исцеление от болезней, решение семейных и бытовых проблем, укрепиться в вере. Летопись чудес, произошедших у гробницы блаженной Матроны, включает сотни историй, не поддающихся никакому объяснению с точки зрения естественных законов.
Так что чудеса происходят и в наши дни. О них редко пишут в газетах, о них, как правило, не говорят в телевизионных сводках новостей, но они бережно складываются, как в копилку, в память Церкви, чтобы будущие поколения могли узнать о том, что происходило с их отцами и дедами.
Конечно, и в наше время есть немало рационалистов и скептиков, которые не желают верить в чудо даже вопреки всякой очевидности, а скопления людей у мощей чудотворцев объясняют массовым психозом, внушением, рекламой, суеверием или иными подобными причинами. Человека невозможно заставить поверить в чудо, если он этого не хочет.
Жизнь многих людей, по крайней мере, для внешнего наблюдателя, представляется развивающейся исключительно в соответствии с естественными законами. Но бывают такие ситуации, когда чудо вдруг оказывается единственным выходом из положения. Например, если человек тяжело болен, и усилия врачей ни к чему не приводят. В таких случаях говорят: «спасти его может только чудо».
И здесь есть два варианта развития событий: либо чудо не происходит и человек умирает, либо чудо происходит – по молитвам родственников, по его собственной горячей молитве, по предстательству святых, по прямому вмешательству Бога, благодаря участию человека в таинствах Церкви, по иным причинам. Если чудо произошло и тяжелобольной неожиданно выздоровел, верующий увидит в этом руку Божию и возблагодарит Бога. Неверующий припишет произошедшее удачному стечению обстоятельств.
Чудеса могут быть разные – яркие, становящиеся известными тысячам людей, и малозаметные, имеющие ценность для одного человека. О таких малозаметных чудесах человек иной раз даже стесняется рассказать другим, так как их сверхъестественный характер очевиден только для него.
На протяжении всего Евангелия на примерах многих людей раскрывается чудо преображения человеческой души. Это чудо происходило с людьми благодаря их встрече с Богом, пришедшим к ним в человеческой плоти. Очень часто оно было сопряжено с исцелением от неизлечимой болезни или другим сверхъестественным событием подобного рода. Но не всегда. Иногда одного присутствия Иисуса оказывалось достаточно для того, чтобы человек полностью изменил свой образ жизни или образ мыслей.
Подобного рода чудо происходит в Церкви постоянно. В Церковь приходят наркоманы и алкоголики, грешники и преступники, блудники и прелюбодеи, потерявшие надежду на спасение и утратившие человеческий облик. И постепенно – на глазах у священника и церковной общины – происходит духовное перерождение этих людей через веру и покаяние, через участие в таинствах Церкви и добрые дела, которые они начинают совершать не по приказу сверху, а по зову сердца – потому что к этому призывает их Христос.
26. Церковь учит, что смерть Иисуса на кресте была искупительной и спасительной. Но неужели Бог не мог спасти людей менее жестоким способом? Почему Богу Отцу понадобилось принести в жертву Своего Сына?
Спасение – важнейший термин христианского богословия. Боговоплощение, согласно Символу веры, произошло «ради нашего спасения». Для этой же цели Сын Божий жил на земле, совершал чудеса, наставлял людей, пострадал, умер на кресте и воскрес из мертвых.
Человек не может спастись своими силами: это один из основных постулатов христианского богословия. Чтобы спастись и достичь соединения с Богом, нужен Спаситель. Таким Спасителем для всего человеческого рода стал Иисус Христос, пострадавший и умерший за людей. Его божественная благодать спасает тех, кто уверовал в Него и живет по Его заповедям.
Спасение в христианстве понимается не просто в том смысле, что Бог пришел к людям на помощь. Бог – не Тот, Кто бросает спасательный круг утопающему и сочувственно смотрит, как тот выкарабкивается из воды: Он Сам ввергает Себя в штормовые воды человеческой жизни, чтобы человек мог ухватиться за Него и спастись.
Христианство говорит людям: хватайтесь за Бога, держитесь за Него крепко, не отпускайте Его – и вы никогда не утонете. Именно такой образ Бога – не просто сочувствующего на дистанции, но разделяющего с человеком все скорби и испытания его жизни, – открывает людям Богочеловек Иисус Христос.
Жизнь, страдания и смерть Иисуса Христа стали новым откровением Бога о человеке. Явив человечеству лик Божий, Иисус одновременно явил ему лик подлинного человека. Он показал, каким может и каким должен быть человек. Для христиан Иисус Христос – абсолютный идеал духовного и нравственного совершенства.
Страдания и смерть Иисуса Христа стали новым откровением Бога о Самом Себе. Они явили лик Божий таким, каким люди никогда его не видели. Бог, проливающий кровь за людей, страдающий и умирающий на кресте в страшных мучениях, – такого Бога человечество узнало впервые.
Христианский Бог – не тот, которого проповедуют философы-деисты: создавший мир, установивший в нем естественные законы, но затем удалившийся и предоставивший миру развиваться в соответствии с этими законами. И это не просто Бог, Которого являет Ветхий Завет: активно вмешивающийся в человеческую жизнь, совершающий чудеса и знамения, но при этом остающийся далеким и недоступным, недостижимым, непостижимым и невидимым, вызывающим страх, трепет и ужас. Христианство открыло того же Бога по-иному: Он не взирает на страдания человека с небесных высот, но Сам входит в гущу человеческих страданий, принимая их на Себя и умирая за людей.
27. Поверить в то, что Иисус воскрес, невозможно. Либо Он не воскрес, либо Он не умирал. Может быть, Он просто впал в летаргический сон, а потом, когда Его сняли с креста, ожил? В современной научной литературе по Евангелиям много интересных гипотез, позволяющих объяснить, как появилась вера в воскресение Христа
История воскресения из мертвых Иисуса Христа лежит в самой сердцевине христианства. Если вынуть из него эту историю, оно перестает быть самим собой. Апостол Павел писал коринфским христианам: «если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1 Кор. 15:14). Павел не боится заявить о том, что без веры в воскресение христианство не имеет никакого смысла: в этом случае напрасна и проповедь апостолов, и вера тех, кто на нее откликнулся. Разве недостаточно следовать нравственным принципам, установленным Христом, исполнять Его заповеди? Оказывается, нет. Вера в воскресение Христа – вот ключ к пониманию и Его личности, и Его учения.
Не случайно противники христианства на протяжении веков главным объектом своих нападок делали именно эту историю, объявляя ее вымышленной и предлагая различные альтернативные версии того, что могло произойти с Иисусом и Его общиной после смерти. Одна из таких версий: распятый Иисус не умер, а впал в летаргический сон или глубокий обморок. После того, как Его тело было положено в пещеру, прохладный воздух и запах благовоний помогли Ему очнуться, а благодаря землетрясению от гробницы отвалился камень. Сбросив погребальные пелены, Иисус переоделся в лежавшую там одежду садовника. Такие идеи развивали некоторые немецкие рационалисты XIX века.
Данная теория, однако, вызвала острую критику вскоре после своего появления даже в среде теологов-рационалистов. Один из них, автор книги «Жизнь Иисуса» Д. Штраус писал по этому поводу: «Вышедший из гроба полуживым, ходящий в болезненном виде, нуждающийся во врачебных пособиях и уходе, и, наконец, изнемогающий от томительных страданий, Иисус Христос никак не мог бы произвести на учеников то впечатление победителя смерти и владыки жизни, которое послужило основанием всей дальнейшей их деятельности. Такое возвращение к жизни только ослабило бы впечатление, какое Иисус производил на учеников при Своей жизни и смерти, исторгло бы у них плачевные вопли, но никак не могло бы их скорбь превратить в воодушевление, их почтение к Нему довести до обожания».
Пожалуй, наиболее живучими оказались теории, согласно которым повествования Евангелий о воскресении Христа следует понимать метафорически – как свидетельства о том, что память об Иисусе бережно хранилась в сердцах Его последователей. В той или иной степени эти теории восприняты многими современными авторами из либерального лагеря.
Один из этих авторов, Дж. Д. Кроссан, считает, что изначальное «Евангелие креста», лежавшее в основе Евангелия от Марка, не содержало в себе описаний явлений воскресшего Иисуса. И хотя в Евангелиях от Матфея, Луки и Иоанна явления Воскресшего описываются, сами евангелисты якобы не одобряли эти рассказы. Хромая логика неизбежно приводит к кривым выводам. Основанная на голословных утверждениях и подкрепленная лишь гипотетическими источниками замысловатая и искусственная конструкция призвана доказать, что никакого воскресения не было.
Однако если вера в воскресение Христа не была изначальной частью христианской проповеди, то как эта вера могла появиться? Если воскресение не было историческим событием, то откуда взялась та уверенность в воскресении, которой пронизана вся раннехристианская проповедь?
Уникальность евангельских повествований заключается в том, что все они описывают события, имевшие место в истории. Вопреки мнению тех, кто считает, что воскресение Христа было исключительно предметом веры, а не историческим событием, евангелисты утверждают прямо противоположное: оно
В то же время воскресение всегда оставалось и будет оставаться предметом веры. Даже в общине учеников поначалу были сомневающиеся и терзаемые неверием. Евангелисты не только этого не скрывают, но каждый из них по-своему это подчеркивает (Мф. 28:17; Мк. 16:14; Лк. 24:21, 37; Ин. 20:25). Тем не менее явления воскресшего Иисуса были достаточно многочисленными, чтобы сомнения рассеялись и на их место пришла твердая убежденность в факте воскресения – убежденность, которая духовно оплодотворила первохристианскую общину, дала ей второе дыхание после ухода ее Основателя.
Сомневающиеся и неверующие всегда были и всегда будут. Верить или не верить в историчность евангельских свидетельств – дело выбора каждого человека. Но нельзя не увидеть глубокую внутреннюю недоброкачественность в выводах авторов тех произведений научной и художественной литературы, в которых рассматриваются евангельские сюжеты, но при этом ставится под сомнение или отвергается достоверность свидетельства евангелистов. Добровольно покидая твердую почву свидетельств очевидцев, основанных на неопровержимых (по крайней мере, с точки зрения самих очевидцев) исторических фактах, такие авторы становятся на зыбкий грунт домыслов и спекуляций, начинают выдвигать фантастические гипотезы, вынуждены придумывать несуществующие источники и слепо верить в них.
Чудо воскресения Христа продолжает вдохновлять миллионы людей. Что заставляет их верить в это главное чудо евангельской истории и в пасхальную ночь тысячами собираться в храмах, чтобы услышать, как священник торжественно и многократно возглашает: «Христос воскресе!»? И почему, когда звучит этот ликующий возглас, на лицах людей появляются слезы радости, и они с не меньшим ликованием восклицают: «Воистину воскресе!» – будто факт воскресения из мертвых некоего иудея, распятого на кресте две тысячи лет назад, имеет какое-то отношение к их личной жизни, будто в их собственной семье произошло что-то особое, экстраординарное, заставляющее их испытывать радость, умиление, восторг?
Ответить на эти вопросы можно только изнутри Церкви, став ее членом и на собственном опыте испытав ее оживотворяющее и спасительное действие. Несмотря на всю антицерковную и антихристианскую пропаганду, которая существует в мире, вера в воскресение Христа объединяет более двух миллиардов людей на нашей планете. И к этой вере ежедневно присоединяются тысячи людей, так что христианство продолжает оставаться не только самой многочисленной, но и самой быстрорастущей религией.
28. Христианская нравственность, как она изложена в Евангелии, нереалистична. Разве может нормальный мужчина не испытывать вожделение к женщине? А уж советы вырвать глаз, отрубить себе руку или себя оскопить – это вообще какой-то мазохизм
В учении Христа представлен нравственный идеал, на который христианину предлагается ориентироваться. Но, в отличие от фарисеев, которые имели рекомендации на все случаи жизни, Христос не оставил Своим ученикам детального и исчерпывающего свода нравственных правил. Он лишь указал им основные векторы духовного развития, изложил главные принципы, на которых они призваны строить свои взаимоотношения с Богом и друг с другом.
Иисус часто говорил метафорическим языком, и не все Его слова следует понимать буквально. Вырвать глаз и отрубить руку (Мф. 5:29–30) – это метафоры, призванные проиллюстрировать решительность, с которой христианин призван противостоять соблазнам.
Слова Иисуса о скопцах ради Царствия Небесного (Мф. 19:12) тоже не должны пониматься буквально: речь в них идет о людях, которые добровольно воздерживаются от вступления в брак. Это учение Христа нашло воплощение в монашеской традиции. Монахи дают обет безбрачия, но отнюдь не оскопляют себя.
В словах Иисуса о том, что «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28), имеется в виду женатый мужчина, засматривающийся не на свою жену. Эти слова направлены на то, чтобы оградить целостность и неприкосновенность брачного союза. Говоря о браке, Иисус не только предостерегал против развода и прелюбодеяния, но и касался тех уклонений от супружеской верности, которые относятся исключительно к мысленной или эмоциональной сфере жизни человека. Именно в этой сфере Он призывал искать решение проблем, проявляющихся в конкретных греховных деяниях и ведущих к распаду брачного союза.
В Своих поучениях Иисус нередко обращается к тому, что происходит внутри человека, к его сердцу. Именно там сокрыт источник преступлений и грехов. По словам Иисуса, «из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15:19).
Обращенность к внутреннему миру человека, к тайникам его души и сердца – важнейший аспект учения Иисуса о браке, разводе, прелюбодеянии и вожделении. Грехи, касающиеся половой сферы, лишь на первый взгляд являются грехами плоти. Источники этих грехов лежат в душевной области, в сердце человека. Иисус призывает не просто избегать греховных поступков, но и бороться с теми помыслами и чувствами, которые к ним приводят.
29. Подставлять левую щеку, когда тебя ударяют по правой, разве не значит спасовать перед злом? А любить врагов – как это возможно? Если бы наши отцы и деды, воевавшие с немцами, их любили, как бы мы победили в войне?
Слова Иисуса Христа о непротивлении злу силой нередко толкуются ошибочно. Может ли христианин служить в армии, защищать отечество с оружием в руках, убивать людей ради спасения своих близких? Лев Толстой отвечал на эти вопросы отрицательно. Он проповедовал радикальный пацифизм, оправдывая свои идеи словами Иисуса Христа о необходимости подставлять левую щеку, когда тебя ударили в правую.
Отказ от службы в армии по религиозным убеждениям практикуется в некоторых современных религиозных общинах и сектах. Однако абсолютное большинство христиан – и православных, и католиков, и протестантов – исходят из иного понимания христианского учения. Призывы Иисуса к миротворчеству и к непротивлению злу силой они воспринимают как относящиеся к сфере межличностных отношений и не распространяющиеся на ситуацию войны: в этой ситуации действуют особые правила.
Чтобы понять, как учение Иисуса о непротивлении злу может применяться на практике, надо посмотреть на Его собственный пример, а затем на то, как это учение комментируется в христианской традиции. С одной стороны, в Иисусе мы видим пример непротивления злу силой: наивысшей точкой этого непротивления является Его смерть на кресте. С другой стороны, рассматривая отдельные эпизоды из жизни Иисуса, мы отнюдь не видим в Нем безоговорочной пассивности перед злом и агрессией. Зная о том, что Ему предстоит умереть за людей, Он, тем не менее, предпринимает усилия для спасения Своей жизни.
Начало Его служения ознаменовано эпизодом, рассказанным Лукой: слова Иисуса, произнесенные в капернаумской синагоге, вызвали ярость слушателей, которые, «встав, выгнали Его вон из города и повели на вершину горы, на которой город их был построен, чтобы свергнуть Его; но Он, пройдя посреди них, удалился» (Лк. 4:28–30). В Евангелии от Иоанна приводится случай, когда иудеи хотели побить Иисуса камнями, но Он спросил их: «Много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями?» (Ин. 10:31–32). Затем они попытались схватить Его, но Он «уклонился от рук их» (Ин. 10:39).
В этих эпизодах Иисус предстает отнюдь не как пассивный пацифист: Он предстает как Человек, Который не сопротивляется злу силой, но при этом не пасует перед злом, а старается доказать Свою правоту. Более того, в Евангелии от Иоанна рассказывается, как, когда слуга первосвященника на суде ударил Иисуса по щеке, Он сказал: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин. 18:23). В ответ на пощечину Иисус не только не подставил другую щеку, но еще и оспорил право слуги наносить Ему удар.
Одного этого эпизода было бы достаточно, чтобы показать, что слова Иисуса не следует понимать буквально. Его поведение в данном и в других перечисленных случаях трудно отождествить с таким безоговорочным пацифизмом, который предполагает полную пассивность перед лицом зла.
В отношении службы в армии в христианской традиции сложилось твердое убеждение в том, что такая служба не только не противоречит учению Христа, но и является подвигом. В «Основах социальной концепции» говорится: «Признавая войну злом, Церковь все же не воспрещает своим чадам участвовать в боевых действиях, если речь идет о защите ближних и восстановлении попранной справедливости. Тогда война считается хотя и нежелательным, но вынужденным средством. Православие во все времена относилось с глубочайшим почтением к воинам, которые ценой собственной жизни сохраняли жизнь и безопасность ближних. Многих воинов Святая Церковь причислила к лику святых, учитывая их христианские добродетели и относя к ним слова Христа: “Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих” (Ин. 15:13)».
Заповедь о любви к врагам можно назвать квинтэссенцией всей христианской нравственности: в ней, как в фокусе, отражены другие заповеди Иисуса. Но эту заповедь следует рассматривать прежде всего в контексте отношений одного конкретного человека к тем, кто его окружает. Иисус призывает не делить окружающих на друзей и врагов, а видеть в каждом ближнего и относиться к нему по-доброму.
Основная мысль Иисуса: отношение к человеку не должно зависеть от его отношения к нам; любовь не должна быть только взаимной; добро не может быть только ответным. В проявлении любви и делании добра христианин призван занимать проактивную, а не реактивную позицию: он должен не просто реагировать на чувства и поступки других, но сам становиться источником любви и добра.
Учение Христа о любви к врагам не следует распространять на ситуацию войны. Известны слова святителя Филарета Московского, которыми он завершил свою проповедь о любви к врагам: «Гнушайтесь врагами Божиими, поражайте врагов отечества, любите врагов ваших». Эти слова, во-первых, отражают тот общий принцип, которым всегда руководствовалась Церковь в своем отношении к еретикам, безбожникам и богохульникам; во-вторых, указывают на ситуацию, в которой заповедь о любви к врагам не может быть применима: ситуацию войны. Здесь вступает в силу иная логика, начинают действовать иные законы.
Если внимательно вчитаться в слова Иисуса, мы увидим, что слова «любите врагов ваших» являются общим принципом, который затем конкретизируется в трех других призывах: «благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5:44). Все три призыва очевидным образом относятся к сфере личной нравственности. При этом лишь один предполагает конкретные действия («благотворите»), два других («благословляйте» и «молитесь») скорее говорят об умонастроении человека, его внутреннем расположении. Здесь никоим образом не затрагивается ситуация войны, и извлекать из этих призывов основание для отказа от борьбы с вооруженным противником было бы откровенной натяжкой.
Когда гитлеровские войска напали на Советский Союз 22 июня 1941 года, тогдашний глава Русской Церкви митрополит Сергий стал первым, кто призвал народ сплотиться против врага. В своем радиообращении он говорил: «Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг… Путем самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за родину и веру во все времена нашествий врагов на нашу родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой жизнью своей. Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины». Свое обращение митрополит Сергий закончил простыми, но пророческими словами: «Господь нам дарует победу».
Вскоре после начала войны по призыву митрополита Сергия по всей Церкви начался сбор средств на создание танковой колонны имени Дмитрия Донского. На собранные средства было построено 40 танков, из которых, по официальным данным, было уничтожено более 1400 немецких солдат, 40 вражеских орудий, более 100 пулеметов, 17 бронетранспортеров, более 100 автомобилей. Экипажи этих же 40 танков уничтожили или захватили целыми 38 вражеских танков.
На протяжении всей войны Церковь была вместе с народом. Священники благословляли воинов на ратный подвиг, помогали раненым, уносили с поля боя убитых, участвовали в партизанском движении. Среди послевоенного духовенства Русской Церкви было немало ветеранов Великой Отечественной войны.
Глава III. Церковь и современность
30. Церковь отстала от жизни. Пример – то, как она принижает роль женщины. В семье, по мнению церковников, должен сохраняться отживший патриархальный уклад: «жена да боится своего мужа». Разве можно в XXI веке жить по законам Домостроя?
В свое время именно христианство радикальным образом пересмотрело тот взгляд на семью, который существовал в древнем Израиле и других патриархальных обществах. Ветхозаветное брачное право было построено на представлении о том, что жена является собственностью мужа. В Законе Моисеевом написано: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего… ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его… ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20:17; ср. Втор. 5:21). Жена здесь стоит в одном ряду с домом, рабами, волом, ослом и прочим имуществом.
Закон Моисеев гораздо более суров к женщинам, чем к мужчинам. Двойные стандарты в отношении мужчин и женщин в браке существовали во многих патриархальных обществах. Они отражены в греко-римском праве, которое оказывало определенное влияние на иудейскую традицию, и исходят из общераспространенного в Древнем мире представления о женщине как существе, всецело подвластном мужчине. Вступление в брак воспринималось как освобождение женщины из-под власти отца и переход под власть мужа. Честь мужчины в значительной степени основывалась на чистоте женщин, с которыми он находился в родственной связи: матери, сестер, жены, дочерей. От самого мужчины чистота не требовалась.
В христианстве мужчина и женщина представлены как имеющие равные права и возможности в семье. Если в Ветхом Завете жена представлена как собственность мужа, то в учении Иисуса Христа муж и жена предстают как имеющие общую ответственность за сохранение целостности брака. По учению Христа, не только муж имеет право рассчитывать на верность жены, но и жена на верность мужа.
Что же касается слов апостола Павла, то, чтобы их понять, нужно их процитировать целиком: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос Глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее… Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя… Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа» (Еф. 5:22–33).
В этих словах не следует видеть лишь отражение древнего патриархального уклада, в соответствии с которым муж является главой семьи, а женщина занимает подчиненное положение. Акцент делается прежде всего на супружеской верности: любовь мужа к жене должна быть жертвенной, он должен заботиться о ней и любить ее по образу жертвенной и самоотверженной любви Христа к Церкви, а жена должна стремиться ни в чем не оскорбить мужа. Слова «да боится» можно перевести как «да уважает». Из слов Павла следует, что уважение супругов друг к другу должно быть взаимным.
Церковь учит, что перед Богом все равны – и мужчины, и женщины. Однако она исходит из того, что в семье у мужа и жены разные функции, разные призвания. Только женщина может быть матерью, и только мужчина отцом. В этом не проявляется какое бы то ни было ущемление прав одной или другой половины в браке. Речь идет не о неравных правах, а именно о разных служениях и о разной ответственности.
Отношение христианства к женщине с достаточной полнотой раскрыто в «Основах социальной концепции». Здесь говорится: «В дохристианском мире бытовало представление о женщине как о существе низшего порядка в сравнении с мужчиной. Церковь Христова во всей полноте раскрыла достоинство и призвание женщины, дав им глубокое религиозное обоснование… С самого начала бытия церковной общины женщина деятельно участвует в ее устроении, в литургической жизни, в трудах миссии, проповедничества, воспитания, благотворительности».
Согласно документу, «высоко оценивая общественную роль женщин и приветствуя их политическое, культурное и социальное равноправие с мужчинами, Церковь одновременно противостоит тенденции к умалению роли женщины как супруги и матери. Фундаментальное равенство достоинства полов не упраздняет их естественного различия и не означает тождества их призваний как в семье, так и в обществе».
Церковь не призывает «жить по законам Домостроя». В то же время Церковь устами своих служителей последовательно и на разных уровнях выступает за сохранение традиционного семейного уклада, видя в нем залог духовного здоровья как отдельных наций, так и всего человечества. И если Церковь выступает против такой формы эмансипации женщины, при которой утрачивается представление о ее призвании к супружеской верности и материнству, то это происходит не из-за неуважения к женщине, но, наоборот, из заботы о ней и ее потомстве. И когда Церковь выступает против усыновления детей однополыми парами, то она это делает во имя сохранения традиционного семейного уклада, обеспечивающего счастье всем членам семьи, включая отца, мать и их детей.
31. «Сексуальная революция» второй половины ХХ века нанесла мощный удар по Церкви. Вряд ли Церковь когда-нибудь от него оправится. Сегодня на церковные нормы в своей половой жизни ориентируются лишь фанатики. Большинство христиан их не соблюдает. Не пора ли Церкви признать поражение на этом фронте?
Вхристианстве существует представление о браке как богоустановленном союзе мужчины и женщины. Христианство настаивает на уникальности и принципиальной нерасторжимости брака, осуждая развод как грех (хотя из этого правила и существует ряд исключений). В православной традиции брак воспринимается как пожизненный союз супругов, скрепленных не только физической, но и духовной близостью.
Согласно православному пониманию, неотъемлемой составляющей брачного союза, плодом любви мужа и жены становятся дети, рождение и воспитание которых является одной из основных целей брака. В соответствии с этим представлением Православная Церковь считает недопустимым добровольный отказ от деторождения и искусственное прерывание беременности. Категорически осуждается аборт, который Церковь приравнивает к убийству. На основании Священного Писания и Предания Церковь осуждает гомосексуальные половые связи.
До 2-й половины XX века вышеперечисленные нормы считались общепринятыми в большинстве государств мира. Однако послевоенная «сексуальная революция» и всплеск феминистического движения в 1960-е годы на Западе привели к радикальной трансформации семейной и половой этики. Началась лавинообразная либерализация законодательства в области морали, продолжающаяся по сей день.
Грандиозная, беспрецедентная по своему размаху социальная ломка, вызванная сексуальной революцией, затронула практически все страны Запада. За неполные полвека традиционные представления о семье и сексе оказались ниспровергнуты: они уступили место «прогрессивным», основанным на либеральном мировоззрении нормам. Это не только коренным образом изменило весь облик западной цивилизации, но и создало непреодолимую пропасть между нею и теми цивилизациями, где традиционная семейная и половая этика продолжает сохраняться.