Немая смерть

Меня сунули под командование представителя младшей ветви, а напарниками назначили двух худших учеников школы. Понятно. Правитель продолжает демонстрировать свое неудовольствие.

Насколько я понимаю, к тому моменту, когда меня выпустили из больницы, решение было принято. Доверить биджу неадекватному джинчуурики Совет не решился. Рассуждали они, думаю, просто: сегодня она попробовала покончить с собой, что мешает повторить завтра? Переубедить вряд ли получится, ибо известны Узумаки своей упёртостью, а шепотом передающиеся страшилки о ментальных закладках здорово преувеличивают их эффективность. Менталисты очень хорошо делают одноразовых «болванчиков», резкое же изменение точки зрения на какой-либо вопрос удается им не всегда, особенно если у объекта крепкая сила воли. Тем более, что в клане сильных менталистов нет, мы ж не Яманака.

Словом, отправить меня в Коноху они не решились. Клану нужен свой джинчуурики — верный, не затаивший зла, готовый отвергнуть посулы Сарутоби и согласный использовать демона, а не боящийся его до помрачения рассудка. Пришлось Узукаге и старейшинам менять давно сложенные планы, причем в быстром темпе. Конечно, они разозлились.

Кара последовала незамедлительно.

Во-первых, ирьенинам запретили пришивать мне язык. Наш любимый правитель высказался, что, дескать, раз сама откусила, пусть сама и пришивает. Во-вторых, меня буквально выпихнули на экзамен, и надеждам задержаться в школе на один лишний год настал конец. Впрочем, это не так уж и плохо, потому что Юмико-саму «внезапно» уволили с работы и теперь весь её доход состоит из сумм, полученных от продажи печатей. Учитывая, что сложные печати она из-за травмы рисовать не в состоянии, деньги нужны. Надеюсь, на практике удастся хотя бы себя обеспечить, чтобы не быть обузой.

Посмотрим, что за сенсей нам достался.

Знакомство команды наставник решил проводить на одном из полигонов. Их вокруг деревни много нарезано, основная часть представляет собой квадрат земли двести на двести шагов, в одном из уголков которого обязательно расположен участок с вкопанными столбами, турником и другими примитивными тренажерами. По границе, разумеется, расположены барьеры, во время тренировки поднимаемые в обязательном порядке. Пока мы шли, я тайком разглядывала спутников и пыталась вспомнить о них хоть какую-то информацию. Кроме того, что в списке успеваемости оба находились в самом низу, а Шу известный по всей деревне хулиган, не вспомнила ничего.

— Так, — наставник уселся на брус, бросив папку с документами рядом. — Присаживайтесь. С вашими делами я ознакомился, теперь хочу понять, чего от вас ждать. Про тебя, — он ткнул пальцем в мою сторону, — я слышал, дура ты или умничка, еще не определился. А с вами что делать будем, бойцы?

Первым отреагировал Шу, гоповатого вида парень с соответствующими манерами. Вот зачем ему рисунок спирали на щеке?

— Чё мы сделали-то? — немедленно включил он стандартную отмазку.

— Что вы сделали — мне насрать, — доступно и лаконично объяснил сенсей. — Вопрос в том, что вы делать будете. Позволь-ка объясню, если не понимаешь.

В команде три человека плюс наставник. За два года я должен показать вам, чем живут шиноби и подтянуть до уровня, который позволит выполнять заказы самостоятельно. Что дальше будет, сейчас неважно, но обычно команды продолжают ходить на миссии вместе, потому как дураков нет сработавшееся подразделение разбивать. Так вот, готовность или не готовность генинов к самостоятельной работе зависит от силы команды, потому что если в деле у вас не будет хотя бы десятка миссий С-ранга и парочки В-ранга, никто вас до экзамена не допустит. Что такое С-ранг? Работа на дружественной территории без столкновений с противником, владеющим чакрой. Когда вы сможете такие миссии выполнять? Когда я решу, что вы готовы.

Вот из этих бумажек, — Кента-сан помахал папкой в воздухе, — следует, что мне достались бездарности. Не то, чтобы я ожидал чего-то другого, но всё же. С чакрой работать не умеете, законов не знаете, только и достоинств, что у одного башка крепкая, а другой бегает быстро. Все! Вы нихрена не умеете и, сдается мне, учиться не хотите.

Только я ведь не школа, пацаны. Заставлять никого не буду. Не хотите — дело ваше.

— Да просто в школе фигню всякую рассказывают, — не выдержала душа поэта, и Дайсукэ высказался. — Нахрена мне знать, в каком мохнатом году пришли в страну Огня? Или там стишки наизусть зубрить, от них какая польза? А с боевкой у нас все нормально, это вам и сенсеи подтвердят.

Его собрат по разуму активно кивал.

— Со временем дойдёт, — посулил наставник. — Или не дойдёт, вам же хуже. Короче! С восьми и до двенадцати я занимаюсь на этом полигоне. Кому нужны тренировки — пусть приходит, кому не нужны — может не приходить. Бегать ни за кем не стану, просто имейте в виду, что слабаки умирают быстро. Вопросы?

Я достала собственноручно сшитый из нескольких листов бумаги блокнотик и написала на нем несколько кандзи. Развернула текстом к сенсею.

— Какая проверка, лапушка? — в голосе сенсея появились глумливые нотки. — Будто я не вижу, как вы двигаетесь. Если хочешь знать, на что твои сокомандники способны, ну так сама у них спроси, они расскажут, наверное. Или покажут, если есть что. Все, бывайте, до завтра не встретимся.

Сложив пару печатей, мужчина исчез в шуншине. Что же, первое впечатление… Характер резкий, но шиноби опытный. Цацкаться с подчиненными не станет, в то же время однозначно дал понять, что от обязанностей сенсея отлынивать не намерен. Для начала достаточно — любовь и трепетная забота мне не нужны, лишь бы учил.

Размышления прервал возжелавший пообщаться Шу.

— Слышь, Кушина-химе, а тебя-то к нам за что сунули? Ты ж вроде гений и всё такое?

Парень, по-видимому, просто не знал, как себя вести. Принцесса из правящей ветви, отличница, плюс непонятная история, после которой я вдруг потеряла язык. Про биджу в деревне старались не упоминать, поэтому общественности просто было сказано, что я вызвала неудовольствие Узукаге. Более осведомленные личности молчали, в результате сплетней по деревне ходил вагон и маленькая тележка. Хотя правдивые слухи всё равно просочились.

Словом, Шу-кун скрывал стеснение под напускной наглостью.

— Чего это ты написала? — недоуменно оглядел он иероглифы. — Я не понял нифига.

Иными словами, в кандзи он не разбирается. Пришлось писать то же самое хираганой.

— Разногласия с Узукаге?! — присвистнул парень. — Ну, ты даёшь!

— Народ, про нашего сенсея слышали что-нибудь? — вмешался Дайсукэ. — Что хоть за человек? Я на миссии хочу, мне надо побыстрее.

— Что, тоже с деньгами напряг?

После слов Шу оба покосились на меня. Я пожала плечами и снова застрочила карандашом в блокнотике:

— Не раньше, чем через полтора месяца. До тех пор — работа внутри деревни.

— Это какая? — парни напряглись, чувствуя подлянку.

— Разная. Постройка дома, помощь рыбакам, рытьё канав.

— Да мы шиноби! Нам такого не поручат!

— Увидишь.

— Это ты увидишь! Наверняка сопровождение купцов поставят, или доставку печатей, или охрану какого-нибудь толстосума! Небогатого, мы ж учебная команда.

Возражать не стала. Блокнотик не особо велик, а карандаши вообще приходится делать самостоятельно, поэтому я их берегу. Тем временем, общение набирало обороты:

— Главное, сенсея убедить, что на нас можно положиться.

— Точно. Меня слушайтесь, и все пучком будет!

— Эй, а почему это тебя?

— Да потому что я здесь самый сильный, ясно?!

— Хренасно!

В общем, произошло именно то, что должно было произойти. Мальчишки подрались. Подождав, пока они немного спустят пар, я тихонько подошла сбоку и шлёпнула на каждого по парализационной печати, после чего с чистой совестью и спокойным сердцем направилась домой. Действие печати пройдет минут через пятнадцать, повреждений друг другу они нанести не успели, а мне ещё с Юмико-сама поговорить надо.

Вставать теперь приходилось в шесть, чтобы успеть к семи появиться на полигоне. Час уходил на разминку, короткую медитацию и гимнастический комплекс, стимулирующий очаг. Потом, всегда ровно в восемь, появлялся учитель, на живот шлепалась блокирующая чакру печать, на плечи подхватывался деревянный чурбачок, и мы в темпе начинали рысить по кругу. К чести мальчишек, за месяц они не опоздали ни разу.

Бегали до приказа «стоять», однажды так все четыре часа и перебирали ножками с поленом на загривке. После бега шли упражнения на гибкость, отработка стоек, ударов, блоков, перемещений, потом сенсей снимал печать и с каждым занимался индивидуально. Один его клон давал Шу расширенный курс тайдзюцу и показывал установку простейших барьеров, второй тренировал Дайсукэ с метательным оружием и пытался объяснить принципы наложения гендзюцу, оригинал же с садистской настойчивостью пытался выяснить пределы моих способностей.

— Тай у тебя неплохое, учитывая возраст, — размышлял он вслух во время первого урока. — В больничке ирьенины хвалят, говорят, при другом раскладе могла бы на чье-то личное ученичество рассчитывать. Фуин тоже освоен на приличном уровне. На воде стоишь, значит, контроль достаточный для природной трансформации. Есть еще что-то, чего я не знаю?

— Слабые сенсорные способности.

— Какая талантливая юная госпожа! — с нечитаемым лицом выдал сенсей. — Самой-то что больше всего нравится?

— Медицина и печати.

— С этим не ко мне, я больше по нин и тай. Хотя основы показать могу.

Основ мне на данном этапе хватало за глаза и за уши. По сравнению с обучением в больнице, Кента-сенсей вещи давал простые и строго функциональные, зато требовал отрабатывать их до автоматизма. К примеру, после урока по атэми вадза, точечной технике, он соорудил земляного манекена и увешал его барьерами, бившими током при криво нанесенном ударе. То есть попал в болевую точку — пальцы болят от удара по камню, промахнулся — весь организм потряхивает райтоном. Здорово стимулирует и точность, и освоение методики укрепления тела, и чужую чакру из организма учит выводить.

К слову сказать, упражнениями на контроль кейракукей и стимуляции очага мы должны были заниматься самостоятельно. Сенсей их показал раз, объяснил, зачем нужны, и больше к этой теме не возвращался. Схожим образом дело обстояло и с развитием сенсорных способностей, но тут он примерно раз в неделю результат проверял. Что ещё? Голос наставник не повышал, гадости говорил спокойно, словно ничего иного от тупиц не ожидал, и, если считал, что кто-то ленится, без раздумий пускал в ход бамбуковую палку.

Таким образом, утром мы занимались под руководством наставника, а время после обеда было целиком и полностью оставлено на наше собственное усмотрение. Лично я тратила его на то же, что и раньше — занятия в больнице и освоение фуин. Надо сказать, что среди ирьенинов многие принадлежали к правящей ветви, и с недавних пор их отношение ко мне было двояким. С одной стороны, своим поступком я подвела клан, а в местном менталитете это что-то сравнимое со святотатством. В то же время, биджу, особенно Девятихвостый, прочно вошли в местный пантеон, и взваливать подобную ношу на плечи ребенка многие считали недостойным. Ругали и жалели, если коротко.

Людей, чьё мнение для меня было важным, не так уж и много, однако Юмико-сама входит в их число. Вот перед ней реально стыдно. Женщина, несмотря на собственное сложное положение, взяла меня в свой дом, заботилась, воспитывала в меру сил, объясняла непонятные вещи и в целом относилась не хуже, чем к родной дочери. А я её, получается, конкретно подставила.

Гнев Узукаге обрушился и на неё. Когда я вернулась из больницы домой, выглядела Юмико-сама — краше в гроб кладут. Оказывается, по секрету сообщила Кана-оба-сан, опекуншу таскали на допросы, скорее всего, хотели вызнать несуществующую вину. Типа для чего вы, госпожа Юмико, внушили ребенку вредные идеи и не злоумышляете ли против клана? Повезло ещё, что биджу мы не обсуждали вообще, и женщина отбрехалась. Всё-таки бывает и от менталистов польза.

Я понимала, какие неприятности доставила ей. Поэтому, войдя в комнату, встала перед опекуншей на колени и склонилась к полу, безмолвно прося прощения:

— Хотела бы я знать, зачем тебе это понадобилось, — радости в её голосе не чувствовалось. — Поднимись.

Я выпрямилась и посмотрела женщине в лицо. От тяжести встречного взгляда по спине побежали мурашки.

— Ты хотя бы понимаешь, что натворила? — Я кивнула. — В самом деле? И что же ты понимаешь?

Насчет лечения языка меня уже обрадовали, тогда же ирьенины отжалели пачку листов бумаги и тонкий уголек. Уголек — чтобы стирать написанное и писать поверх снова. Поэтому я вытащила лист и принялась строчить на нём.

— Для Совета я слишком удобна. Сирота, подходящая чакра, не глупая. Теперь придется искать другую джинчурики. Найдут.

— С нами что будет, по-твоему?

— Плохо. Накажут. Думала, казнят. Обошлось.

— Почему ты вообще отказалась? — горько выдохнула Юмико-сама. — Печать крепка, Лис не достал бы тебя.

— Страшный. Зло. Ненависть. Гнев. Лучше смерть.

Опекунша с удивлением смотрела на кривые кандзи, вырисованные дрожащими руками, а я думала, что смерть действительно лучше. Даже на фоне местных фаталистов я отношусь к ней спокойно. Наверное, потому, что они верят в реинкарнацию, а я — знаю?

Кроме того, один раз переродилась, может, и во второй получится? Не то, чтобы собралась проверять, но надежда есть, и это успокаивает.

— Где ты могла встретить Лиса? Ты даже Мито-саму видела всего один… О. — Юмико-сама внезапно замолчала, застывшим взглядом уставившись в пространство, затем медленно покачала головой. — Сенсор. Ты же сенсор. Вот оно что…

Я долго не решалась прервать её размышления, но в конце концов не выдержала.

— Простите.

— Не у меня прощения проси, — дернула уголком губ приёмная мать. — С меня взять нечего. Мику-тян придется куда тяжелее.

— Я поговорю с ней.

— Ну, попробуй. Объясни ребенку, обычному ребенку, просто хорошей девочке, что и почему сделала. И как это на нас отразится.

Кажется, объясниться с сестрой я смогла. Во всяком случае, друзьями мы остались, в отличие от почти всех одноклассников и моей «первой любоффи» Тошики-куна. Дети завистливы и с радостью отворачиваются от тех, кого вчера превозносили, называли гением и маленькой надеждой клана. Сейчас ветер переменился, «надежда» вместе со всей семьей впали в немилость, да и родители наверняка приказали держаться подальше… Да, Мику действительно пострадала сильнее.

Из-за травмы кейракукей Юмико-сама не могла рисовать печати выше определенного уровня, что, однако же, не мешало ей прекрасно помнить теорию. По вечерам она уделяла как минимум час на мое обучение. Думаю, простила трусиху малолетнюю, хотя, может, просто рассудила, что деньги семье нужны и чем раньше я начну зарабатывать, тем лучше. Как бы то ни было, учила качественно.

Первую миссию сенсей взял спустя месяц после знакомства, и заключалась она в помощи лесникам. Клану требовалось много чакропроводящей бумаги, изготавливаемой из особой древесины, выращивать которую довольно сложно и трудоёмко. Или можно добывать в местах скопления природной чакры, что намного опаснее. Поэтому основная часть дерева закупалась у Сенджу, тем не менее, на острове имелись свои посадки — на случай блокады или просто так, для экономии.

Каждое растение следовало обойти, напитать служивший резервуаром энергии фуин, полить, подкормить, осмотреть на предмет вредителей и всё в том же роде. Чакра уходила влет, мальчишки из-за плохого контроля перестарались и чуть не схлопотали истощение. Небольшой участок леса мы обрабатывали три дня.

Пацаны тяжко вздыхали, но не роптали. Близкое общение с бамбуковой палкой сенсея частично вправило им мозги. Другое дело, что и Шу, и Дайсукэ оба были сиротами и тоже отчаянно нуждались в деньгах, отчего даже простенькие задания в пределах острова были для них очень важны. Впрочем, что значит тоже? Я с третьей недели взяла за правило готовить бенто сразу на всех, о том, в какую рвань они одеты, вовсе молчу. У нашей-то семьи ситуация на порядок лучше.

Сенсей всё прекрасно видел, потому и проводил тренировки каждый день.

Короче говоря, через три месяца после формирования команды в нашем активе числилось двенадцать миссий Д-ранга. Мы построили сарай, очищали русло речки, подготавливали поле под посадки риса, запечатывали всякую всячину в свитки длительного хранения, служили на побегушках у таможенников, эту всячину закупавших, заряжали барьеры вокруг полигонов… За это время наставник дважды исчезал, каждый раз на неделю — уходил на короткие миссии. Тем не менее, за нашим прогрессом он следил внимательно.

— Хоть вы и похожи на плод противоестественной связи черепахи и ленивца, все трое, — объявил он в один прекрасный день, — на люди вас вывести можно. В не шибко приличное общество. Завтра уходим на миссию в Рогатой Бухте.

Если бы команда дружно не валялась на земле после очередной попытки втроем хотя бы оцарапать сенсея, парни наверняка бы заорали что-нибудь восторженное. Бил Кента-сан аккуратно, но сильно.

— Давайте, развлеките меня своими глупостями, — подбодрил он нас, разрешая задавать вопросы.

— Сенсей, а чё за миссия?

— В Бухте сидит наш представитель, он принимает заявки, у него узнаем. Скорее всего, сопровождение, — предположил сенсей. — Но постольку, поскольку нормальные принцессы сидят дома, придется тебе, Шу-кун, обойтись купцами. Толстыми, жадными и крикливыми.

— Сроки?

— Рассчитывай на две недели, Кушина-чан.

На следующий день рано утром команда покинула деревню. Первое, что сенсей сделал после встречи у причалов — распотрошил наши рюкзаки и едко прошелся по собранным мальчишками вещам. Странно. У Дайсукэ жив дед, Шу обмолвился, за ним семья двоюродного брата присматривает. Неужели не помогли?

Деревня Водоворота в плане географии представляет собой длинный овал, один конец которого упирается в порт, а второй направлен в сторону клановой цитадели. В случае нападения врагов, если прорвана внешняя линия обороны, всё население отступает вглубь острова и прячется в крепости, соответственно, чем дальше от порта, тем престижнее место. Больше шансов, что дом уцелеет.

У причалов стояло три больших корабля и пяток лодок поменьше. Впрочем, что значит больших? Обычные джонки метров пятнадцать длиной. Сенсей уверенно направился к самой дальней и, взойдя на борт, протянул стоящему у трапа мужчине в некогда богатом, а ныне потасканном кимоно, какую-то бумагу.

— Здравствуйте, Хоши-сан. Мы что, сегодня одни?

— Почему же? — вернул поклон моряк. — Есть ещё две команды, просто они идут в страну Огня.

— Понятно. Скоро отходим?

— Уже сейчас, вон Осаму-кун со свитками бежит.

По улице действительно пылил смутно знакомый парень, тащивший за спиной здоровенный короб, в каких обычно перевозят печати. Их ведь тоже упаковывать надо, пусть чакробумага и более устойчива к влаге.

Нам выделили уголок и настойчиво попросили не путаться под ногами. Точнее, попросили меня, потому что заметили символику представительницы правящей ветви на одежде, пацанам приказали. Между прочим, очень актуальное предупреждение, ибо Шу уже наметился забраться на мачту и проверить, сильно ли качает наверху. О гиперактивности учеников сенсей прекрасно знал, сам когда-то был таким же (тоже ведь Узумаки), поэтому быстро закончил трепаться с капитаном и приставил нас к делу. К тренировкам, разумеется.

— Что такое «природная трансформация» все знают? — без вступления спросил наставник, усаживаясь в том же закутке.