Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Моя новая маска - Полина Ром на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Привкус крови во рту был омерзительным. Болело тело, но довольно странно, не грудная клетка, хотя я чётко помнила, как она крошилась, а левое бедро и вся нога почти до самой щиколотки. Казалось, что там содрали кожу. Сильно саднил разбитый локоть, но мысли были ясные, наверное, двойной кофе помог. Я с трудом открыла глаза, а потом от удивления распахнула их ещё шире — это совершенно точно не больница!

Под высоким потолком, на широкой полосе лепнины, в ярком свете медленно-медленно колыхались клочья паутины. Абсолютно точно это был не свет фонаря. Я дёрнулась и, чувствуя странную лёгкость тела, села на кровати.

Чужая, незнакомая и обшарпанная комната. Потолок покрыт частой сетью трещин, в центре крюк, на котором, похоже, когда-то висела люстра, пустой зёв камина, чуть дальше по стене стол с двумя стульями, в углу темнеет громада шкафа. Два больших окна в пол занавешены чем-то вроде драной мешковины. Неровно и небрежно сшитые куски одной «шторы» были сдвинуты, и сквозь пыльное стекло комнату заливал яркий, режущий глаза лунный свет.

Спустив ноги с кровати на покрытый несколькими слоями грязи паркетный пол, я уловила краем глаза в углу комнаты какое-то шевеление. Невольно дёрнулась в ту сторону и сообразила, что одна дверца шкафа зеркальная. Начав смутно о чём-то догадываться, прошлёпала по полу, ощущая под ногами крошки, песок и какой-то мусор, и упёрлась руками в холодное стекло зеркала.

Тощая девица лет шестнадцати с тёмными длинными волосами и испуганным лицом смотрела мне прямо в глаза, чётко повторяя каждое движение. Мешковатая сорочка без рукавов из ветхой фланели доходила до середины икр.

Я зябко поёжилась, обхватила себя руками — в комнате было очень холодно, и то же самое сделала девица в зеркале. Зашипела от боли — то, что мне сперва показалось грязью, покрывающей левое предплечье, на самом деле было широкой подсыхающей ссадиной. Начав соображать, задрала повыше сорочку — на левом бедре красовалась такая же подсыхающая рана, десятки косых параллельных царапин спускались почти до ступни.

Я отвернулась от зеркала и вернулась на кровать, укуталась в одеяло и попыталась подумать. Как ни странно, голова была ясная, но место и тело, в котором я очнулась, чётко объясняли, что это не мой мир. Я нервно хихикнула: «Ну и где мой принц драконов, где моя истинная пара или, хотя бы, маленькая кучка слуг, что спасёт свою королеву от этого свинарника?». Ответов не было…

Немного посидев и согревшись, но совершенно не понимая, что делать, я решилась выглянуть в окно. Накинув на спину одеяло, неуклюжим коконом двинулась по комнате. Пейзаж за окном был странноватый. Дома был конец лета, а здесь ещё, или уже, местами лежит снег, клочьями покрывая что-то вроде трёх могилок. Из-под снега неровными кучками торчали сухие бодылья каких-то растений. Наконец, я сообразила, что это не могилы, а просто три заснеженные прямоугольные клумбы. Дальше виднелись резко освещённые силуэты деревьев. Похоже на что-то вроде парка.

Нельзя сказать, что я испытала восторг от попаданства, но всё же, наверное, это лучше смерти. Хотя чёткого мнения у меня пока не было… А ещё вспомнился влажный чёрный нос Грея, его тускнеющие глаза… Слёзы навернулись сами собой.

Ещё немного потупив у окна, я решила поискать одежду, однако лунный свет стал тускнеть и через пару минут полностью погас — возможно, луна спряталась за тучу. Всё же шок от осознания чуждости этого мира был сильнее, чем я думала. Закутавшись в одеяло с головой, просто чтобы согреться, я не заметила, как уснула.

— Элен, Элен…

Кто-то робко пытался стянуть у меня с головы одеяло. Высунув нос наружу, я села, придерживая одеяло у груди. В комнате было светло — похоже, проспала до утра.

Я увидела у кровати худощавого бледного подростка в странной одежде — застиранная белая рубашка с ветхим, местами порванным кружевным жабо, чёрная суконная курточка, чёрные же суконные узкие штанишки чуть ниже колена, грубой вязки чулки и неуклюжие кожаные башмаки на два размера больше, чем нужно.

За ним возвышалась монументальная фигура женщины с суровым, немного бульдожьим лицом. Её одежда разительно отличалась добротностью, качеством и новизной. Коричневое плотное и тёплое платье, не доходящее до пола сантиметров двадцать, новое и качественное, украшенное белоснежным воротником и таким же белоснежным фартуком с двумя большими карманами. К гладко подобранным тёмным волосам приколота нелепая накрахмаленная шапочка, чем-то похожая на неуклюжий берет.

Похлопав со сна глазами, я поняла, что сейчас пойду по классическому пути всех попаданок. Вспомнив свою «маску силы», я собралась с духом и, картинным жестом сжав виски руками, слабым голосом сказала:

— Я ничего не помню. Кто вы такие?

Мальчик молчал, только испуганно таращился на меня, а вот женщина, пожевав узкими губами, недовольным, басовитым голосом сказала:

— Кёрста Элен, у вас нет денег, чтобы пригласить доктора.

— Мне вовсе не нужен доктор, я вполне могу шевелить руками и ногами. Наверное, я ударилась головой, так как не помню кто я и где. Поэтому будет лучше, если вы мне расскажете.

— Что рассказать, кёрста Элен?

— Всё! Начните с того, кто вы такая.

Женщина недовольно фыркнула, но спорить не стала. Строго взглянув на мальчика, она сказала:

— Где мне взять стул, кёрст Линк?

Эта сцена мне очень не понравилась. За спиной у женщины у стола стояли два стула и, входя в комнату, она не могла их не увидеть, но вмешиваться я не стала. Линк покорно сделал несколько шагов до стола и по очереди перенёс стулья к кровати. Они уселись, и я начала разговор со стандартного вопроса:

— Как вас зовут?

Звали её Берта, она была служанкой в доме соседки, кёрсты Монкер. Три дня назад на центральной площади Виргонта столкнулись две кареты, погиб кучер и четверо прохожих, в том числе и «мои родители». Элен, то есть, теперь уже я, отделалась лёгкими ушибами.

Судя по тому, что я вселилась в тело девушки, не такими уж и лёгкими были эти самые ушибы. Однако, Берта продолжала говорить, и я вынуждена была слушать.

На моём попечении остались: мой брат, вот этот самый Линк, полоумная прабабушка, кёрста Рангер, которая сейчас умирает в одной из комнат от застарелой простуды, и моя сестра кёрста Эджэн, которой на данный момент исполнилось два с половиной года.

Матерь божья, и что я буду делать со всем этим семейством? На кой оно мне сдалось?!

Благородная кёрста Монкер, помня заповеди, данные нам святым Айлюсом, оплатила скромные похороны моих родителей — кёрста Джиона и кёрсты Марион — тут служанка сделала очень странный жест, коснувшись по очереди двумя пальцами правой руки левой брови, правой брови и губ. Кроме того, в помощь бедным сироткам милосердная кёрста Монкер отправила служанку, эту самую Берту, сроком на пять дней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Три дня, как я понимаю, уже прошли — похороны родителей состоялись вчера.

То, что я услышала, ужаснуло. Меня не смущало молодое тощее тело, но то, что в этом мире у меня есть сестра, брат и полоумная бабушка, о которых я, якобы, обязана заботиться, мне не нравилось совершенно.

Как я поняла, моя «новая семья» была не богаче церковных крыс, именно поэтому Берта смотрела на меня вопросительно, то ли ожидала каких-то приказов, то ли у неё самой были вопросы к этой самой Элен. Голова просто лопалась от обилия информации и всех этих «кёрстов и эжен», я совершенно не представляла, что нужно делать и говорить дальше, но долго размышлять мне Берта не дала:

— Кёрста Элен, в холле ожидает трок Валим, прикажете принять?

Я впала в лёгкий ступор.

Минуту подумав, всё же сообразила спросить, кто такой трок Валим. Берта брюзгливо поджала губы:

— Купец…

Она произнесла это слово так, как будто статус купца равнялся статусу болотной лягушки.

Памятуя о том, как вели себя попаданки в книгах, я, в общем-то, понимала, что нужно делать. Она — прислуга, я — вот эта вот самая «кёрст». Судя по всему, это какой-то местный титул. Поэтому я посмотрела на мальчика и сказала:

— Линк, будь добр, подожди за дверью.

Мальчик, не поднимая на меня глаз, покорно кивнул и вышел, а я с замиранием сердца отдала новый приказ, тихо надеясь на то, что делаю всё правильно:

— Берта, помоги мне одеться.

Я внимательно смотрела на её лицо и видела, что приказ ей мой совершенно не понравился. Как ни странно, это было ожидаемо — понемногу у меня в голове сложилась чёткая картинка: обнищавшая дворянская семейка, не успевшая проесть и промотать вот этот самый особняк, но наверняка погрязшая в долгах, и их богатая соседка, возможно, ханжа и сноб, желающая выслужиться перед местными святыми и выглядеть милосердной в глазах своего окружения.

И вот эта самая Берта, горничная из богатого дома, заражённая и снобизмом, и ханжеством своей хозяйки, отправлена в помощь нищим соседям. Разумеется, ей это не нравится. И очевидно, она считает минуты до момента возвращения в богатый дом кёрсты Монкер, но та всего лишь прислуга и ослушаться меня не осмелится.

Эта картинка так быстро и чётко сформировалась у меня в мозгу, что я ни на секунду не усомнилась в своей правоте. Поэтому я посмотрела на Берту и очень спокойно повторила:

— Берта, помоги мне собраться.

Глава 4

Поджав губы, служанка вышла из комнаты и через две минуты вернулась с кувшином воды, большой миской, в которой на дне лежал кусочек мыла и ветхим полотенцем через плечо. Я остановила её попытку налить воду в миску.

— Сперва мне нужно оправиться, Берта.

Она кивнула на угол комнаты, где стояла неприметная серая ширма. Там я, вполне ожидаемо, нашла ночной горшок. Вздохнув и внутренне содрогнувшись, я смирилась — выбора всё равно не было. Вышла из-за ширмы и прервала вторую попытку Берты налить воду в не слишком чистую миску.

— Нет, Берта, не нужно так делать, ты польёшь мне из кувшина.

— Кёрст Элен, я не знаю, что это вы тут придумали… — недовольно начала Берта.

— Я не собираюсь рассказывать тебе, что и как я придумала. Если ты отказываешь мне в помощи, можешь вернуться домой, а я вечером зайду поблагодарить кёрст Монкер за помощь.

Лицо Берты пошло красными пятнами, и она молча и аккуратно стала сливать мне холодную воду. Я умылась, вытерла лицо ветхой тряпкой, которую Берта подала мне с насмешливым поклоном. Я не стала цепляться к ней по мелочам. Она распахнула шкаф, оглядела внутренности и с иронией спросила:

— Какой туалет изволите выбрать, кёрст Элен?

Это была неловкая ситуация, я понимала, что одежды у Элен немного, но даже не представляла, что именно ответить, потому подошла и встала рядом.

Шкаф был устроен более чем странно — не было обычной перекладины с вешалками, зато всю внутреннюю поверхность украшали разнообразные крючки, прибитые в два, а местами в три ряда. Гардероб Элен очень скуден.

Тут у меня возникло ещё одно затруднение — траур. Я не представляла, как в этом мире принято выражать скорбь. Решив уточнить позже у Линка, я ткнула рукой в одно из трёх висящих на крючках платьев.

Оно было спокойного серого цвета, из толстой мягкой шерсти, когда-то, видимо, дорогое, а сейчас изрядно заношенное и лоснящееся на локтях.

Процесс одевания вызвал у меня раздражение. Прямо на фланелевую рубашку, в которой я спала, Берта через голову натянула на меня платье, зашнуровала его на спине, достала потёртый кружевной воротник и попыталась накинуть на шею. Мне совсем не нужна была эта ветхая роскошь.

— Нет, Берта, в знак печали и скорби я не буду пока носить кружева.

В её лице что-то смягчилось, очевидно, и она вспомнила о том, что Элен не просто поцарапалась сама, но и потеряла отца и мать. Минуту подумав, та ещё раз заглянула в шкаф, открыв уже другую дверцу, ту самую, с зеркалом.

Там оказались вполне обычные полки, шустро пробежав по ним взглядом, она выдернула с одной из них огромный шерстяной платок тёмного, тускло-серого цвета. Совершенно такой, какие в моём мире любили носить бабульки. Кажется, их вязали из козьей шерсти. Встряхнув, она накинула его мне на плечи и, закрыв шкаф, отодвинулась, давая мне возможность посмотреть в зеркало.

Сейчас, при дневном свете, я видела, что хоть одета, как нищенка, и тоща, как палка, в целом, у меня довольно миловидная внешность. Пожалуй, не помешало бы ещё привести в порядок волосы. Берта уже стояла рядом, держа в руках широкий деревянный гребень. Она усадила меня на стул и, тяжело вздохнув, споро расчесала волосы, свернув их неким подобием улитки и заколов почти обычными шпильками. Только не чёрными, к которым я привыкла дома, а медными. Потом забормотала:

— Куда же я сунула… — роясь в бездонных карманах фартука. Наконец, вынула небольшой моток довольно широкой атласной ленты чёрного цвета и протянула мне на ладони:

— Вот… Кёрст Монкер послала…

Я посмотрела ей в глаза:

— Берта, я не шутила. Я действительно потеряла память и не знаю, что с этим делать.

Вздохнув и с жалостью покачав головой, она закрепила ленту у меня на голове довольно странным образом — траурной полосой на лбу, скрепив на затылке вынутой из кармана булавкой. Снова порывшись в карманах, вытащила маленькие ножницы и, обрезав остаток ленты, протянула мне со словами:

— Вот, тут ещё кёрсту Линку и кёрст Эжэн хватит.

— Спасибо, Берта. Я очень благодарна и тебе, и кёрст Монкер за заботу.

Не важно, почему эта самая кёрст Монкер решила помочь соседям, но я действительно была ей благодарна. В конце концов, она не обязана была делать даже это. Немного помявшись, я всё же решила спросить:

— Берта, как ты думаешь, а что хочет от меня трок Валим?

И тут Берта преобразилась прямо на глазах. Как-то радостно взблеснув глазами, она быстро-быстро заговорила:

— Ой, вчера Тина, ну, которая у Фингеров, ну, которая личная горничная… она же дружит с Метой, знаете, этой поварихой… а за Метой как раз начал ухаживать Гнат, ну старшего сына лакей. Понимаете?

Совершенно обалдев от этого потока имен, отрицательно помотала головой — я не понимала вообще ничего. Берта от досады аж всплеснула руками и затараторила дальше.

Пробираясь через дебри её трескотни, удивляясь в душе, как такая солидная тётка могла оказаться такой матёрой сплетницей, я выяснила следующее — трок Валим присутствовал при смерти моих родителей и, сразу после того, как обезображенные тела повезли к храму, вернулся домой, велел заложить двуколку и до вечера разъезжал по делам.

Разъезжал он по делам и на следующий день. И эти дела касались непосредственно меня — ушлый купец скупил долговые расписки родителей, а сейчас, по мнению Берты, пришёл сватать меня за своего старшего сына.

— Это, конечно, наглость несусветная! Мыслимо ли дело, урождённую кёрст — за купеческого сына… Он, конечно, вам не ровня, кёрст Элен… Да и матушка его, признаться, больно скандальная… Только ведь у вас, кёрст Элен, и выбора-то особо нет. Кто же ещё о вас позаботится?

Всё это время глазки Берты жадно бегали по моему лицу. Она явно ожидала каких-то эмоций, может быть слёз, а может быть даже и истерики, но держать покерфейс я научилась давным-давно, ещё в своём детстве. Похоже, Берта была разочарована, не получив желаемого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Спасибо, Берта.

Я чувствовала пустоту и растерянность — мне отчаянно не хватало информации. Но не сплетен, которые восторженно вывалила мне Берта, а чёткого понимания местных реалий и законов. Могут ли меня отдать замуж насильно? Мне нужна была небольшая передышка.

— Берта, будь добра, подай троку Валиму чего-нибудь выпить и попроси Линка зайти сюда.

Берта недовольной баржей выплыла из комнаты, а в дверь, робко поцарапавшись, просочился тот самый «брат».

— Садись, Линк.

Он довольно робко сел на край стула и, глядя мне в лицо, спросил:

— Элен, а ты совсем-совсем ничего не помнишь?

Я чуть поморщилась. Вопрос не из приятных, но нужно отвечать честно:

— Совсем не помню. Поэтому расскажи мне, что сможешь.

Мальчик потупился, неуверенно пожал хрупкими плечами и сказал:

— Ну, спрашивай…

Я задавала вопросы, и в голове складывалась пусть ещё неполная, но достаточно яркая картинка.

Пьющий, истеричный отец, который ради поддержания городского образа жизни и «чести семьи» одно за другим продал три принадлежащих ему села и наотрез отказался продавать городской особняк, утверждая, что не пристало высокородному кёрсту прозябать в деревне. Даже Линк помнил, как ещё три года назад в доме было шесть человек прислуги и собственный выезд, у него был личный гувернёр и дважды в день приходили учителя. А кучер, хоть и не жил в доме, но ухаживал за двумя красивыми кобылками серой масти, а в остальное время занимался садом возле дома.

— Даже к тебе приходили учителя, Элен. И бина Дельм танцевать учила, и бина Пист грамоту преподавала.

Линк был ещё слишком мал, чтобы понять, что именно случилось тогда, но, в один далеко не прекрасный момент, в доме появились «чёрные люди» — я так поняла, что это что-то вроде судебных исполнителей или чиновников — именно тогда вывезли фамильное серебро, картины, матушкин клавесин и ковры.

После этого рассчитали всю прислугу, и хрупкая кёрста Марион взвалила на себя уход за семьёй. Какие-то деньги у отца ещё оставались, но он почти беспробудно пил, шпынял жену за отсутствие нормальной еды и совсем не разговаривал с детьми. В общем-то, картина была хоть и безрадостная, но абсолютно понятная.

— Скажи, Линк, а кто занимался с Эжэн?

— Иногда мама, иногда я, — он по-прежнему не смотрел мне в глаза.



Поделиться книгой:

На главную
Назад