Помоги проекту - поделись книгой:
Майор пошел вдоль шланга, и через некоторое время увидел указатель: «Завиральный Федерв – туда. Форт Кокс – чуть дальше».
Майор проследовал «туда», и ему предстало мрачное черное здание желтого цвета без окон и дверей. В большое отверстие в стене был ввинчен жирный пылесосный шланг, который пищеварительно хлюпал, что-то закачивая в «завиральный федерв».
Вокруг здания изобиловала охрана. Их форма походила на форму имперских штурмовиков, но только не белая, цвета добра, а напротив – черно-желтая, неизвестно что символизирующая, сразу же вызвавшая у Проникаева неприязнь.
– Проникаев не стал вступать тары-бары с охраной «федерва», а пошел дальше и влился в толпу. Толпа состояла из развращенных женщин, похожих на мужчин, и развращенных мужчин, похожих на женщин.
Все они, как правило, восседали на носилках под балдахинами, а каждые носилки несли 8-12 носильщиков, скользких от пота и черных от тяжкого труда. Лица представителей праздного класса были какими-то серо-буро-малиновыми, и тоже лоснились – от классового превосходства.
Майор немедленно поздравил себя: нашлись сразу ингредиенты «А» и «Бэ» для его рецепта революции – эксплуататоры трудового народа и сам трудовой народ.
– Теперь требовалось смешать все элементы, взболтать коктейль революции и вызвать рвоту в этом космическом черном желудке. Тогда ценности вернутся в Галактику, а труднейшее задание, казавшееся невозможным, можно будет считать выполненным.
Дело оставалось за малым: уговорить местный трудовой народ поднять красное знамя восстания.
Почему красное? Ну, это элементарно, сказал бы майор.
В черной дыре, где все черное, красный цвет – самый заметный, и вокруг него легче всего собрать бойцов и повести их в атаку.
(Желтый цвет, в принципе, тоже был заметным, но Проникаев его отклонил. Из-за того, что город эксплуататоров имел в своем названии слово «желтый», майор сообразил, что этот цвет не пользуется любовью у эксплуатируемых).
– Но как их уговорить? На первый взгляд, трудовой народ черной дыры U426s показался Проникаеву деморализованным и смирившимся со своей незавидной участью.
Требовалось придумать план.
Проникаев принял вид уличного зеваки, разглядывающего витрину, а сам стал напряженно думать…
– Вскоре он пришел к выводу, что самый угнетенный и оттого самый злобный трудовой народ обитает на окраинах города, в трущобах, – как это он неоднократно видел на самых разных планетах.
Этих трудящихся будет легче всего уговорить поднять красное знамя, подумал Проникаев.
Почему? Да потому, что он, по своему богатому сыщицкому опыту, знал, что у них обычно ничего нет за душой, кроме пары грязных носков и просроченной ипотеки.
А значит – этим трудящимся совершенно нечего терять, поскольку нельзя потерять то, чего нет.
Придя к такому выводу, Проникаев направился в трущобы.
Там он нашел то, что искал: кучу озлобленных пролетариев, пролетевших мимо своей жизненной удачи. И поэтому живущих в сараях и картонных коробках. Судя по выражению их черномазых рож, знамя они были готовы поднять прямо сейчас.
«Но у них нет партии Проникаевского типа, – подумал майор, – поэтому они не могут организоваться. Сейчас мы это исправим».
Майор залез на покореженный и обгоревший полицейский броневик, который торчал тут же, – посреди трущоб и фавел.
«Похоже, власти подавляли демонстрацию, а народ взял и плеснул на броневик напалму», – догадался Проникаев. – «Как бы там ни было, это кстати».
Майор влез на броневик и зычным голосом крикнул:
– Доколе! Доколе, братва, мы с вами будем это терпеть? А??
Это подействовало. Вокруг майора стали собираться оборванцы.
– Это что же это делается, а? Братцы! Вы ведь знаете, что серобуромалиновые черным трудящимся на головы сели. И что характерно, не собираются слезать.
Слова Проникаева вызвали живой отклик.
Во-первых, многие заплакали. Особенно бабы, – то есть женщины пролетарского происхождения.
Тут выяснилось, что жители черной дыры вовсе не все черные, как вроде бы положено в черной дыре. Слезы разъяснили ситуацию.
Часть трудящихся, натурально, была-таки черного цвета. Но еще были какие-то смуглые, какие-то, пардон, желтоватые, и даже – и причем много – пролетариев с вполне нормальными розовыми лицами, как у всех людей в Галактике – там, за пределами черной дыры.
«Интересная взрывчатка. Ну, подожжем фитиль», – сказал сам себе Проникаев.
Вдруг он заметил у одного трудящегося красную майку.
– А ну, подь сюды! – проникновенно сказал Проникаев с броневика.
Трудящийся подошел.
– Ты знаешь, что мы организуем партию нового типа, чтобы бороться серобуромалиновыми?
– Нее.
– Теперь знаешь. Майку давай.
– Зачем?
– Затем, что мы из нее сейчас сделаем знамя революционной борьбы. Ты понимаешь? Ты, трудовой элемент?
С этими словами Проникаев содрал с пролетария красную майку и привязал ее за углы к арматурному пруту, который ему сунули снизу. Затем он воткнул это импровизированное знамя революции в какую-то дырку в башне броневика.
– Вот, таперя у нас есть знамя, – провозгласил Проникаев.
Толпа ответила троекратным «ура!», и майор понял, что дела идут на лад.
– А таперича, кореша, коли у нас есть красное знамя, – грянул майор, – вали записываться в партию Проникаевского типа!
– Это за каким еще? – выкрикнул кто-то.
– А за таким, дурья твоя башка, – ответил Проникаев, – что вот вы все… вы хотите проникнуть во дворцы и банки серобуромалиновых?? Где полно добра, отнятого у трудового народа, то есть – у вас??
– А то!! – заорал трудовой народ.
– То-то. Вот затем и партия Проникаевского типа, – сказал Проникаев. – Чтобы проникать туда, где добро. Ясно?
– Ясно!!
– Дык айда записываться!
Под партейные билеты майор приспособил жилищные договора, которые были напечатаны на приличной бумаге. С договоров Проникаев пообрывал поля, на которых не было ничего напечатано, и приказал женщинам нарезать из них более-менее ровные квадратики.
На первых 20 квадратиках он написал: «Член ППт (Партии Проникаевского типа) с 2345 года. Партейный билет дает право на проникновение во все особняки, банки и ювелирные магазины в эксплуататорской части Города Желтого Даймона. Подпись: основатель майор Проникаев К. К.».
Затем писанина ему надоела, и он поручил это дело женщинам.
К наступлению условного вечера (в черной дыре любое время – вечер или ночь) Проникаев закрыл лавочку и прекратил раздавать партбилеты, заявив, что костяк уже сформирован. Остальные, если хотят, – заявил он, – пускай отберут свое право в борьбе.
Затем он выдернул арматурный прут с алой майкой из броневика, помахал им из стороны в сторону, и сказал:
– Ну а таперича, парни, предлагаю вам всем доказать на деле, заслуживаете ли вы лучшей участи, или незавидная судьба дана вам классом эксплуататоров вполне справедливо. Вперед, на штурм Завирального Федерва!
– И Форта Кокс! – выкрикнул из толпы какой-то интеллигент в очках.
– И вообще всего дорогого и ценного, что есть там, у серобуромалиновых! – в несколько тысяч глоток заревела толпа.
И под руководством майора, осененного красной майкой, толпа повалила к по направлению к центральным кварталам.
По пути в лаву бунтовщиков, или, точнее, сказать, революционеров, вливались ручейки, ручьи и реки изо всех трущоб и фавел, через которые они проходили.
Когда толпа подошла к Форту Кокс, она представляла собой уже очень внушительный людской поток, вооруженный отнюдь не только арматурными прутьями.
– Навстречу восставшим шагнули батальоны черно-желтых штурмовиков, а в воздухе застрекотали боевые вертолеты.
Но левый фланг штурмовиков продавил оседланный восставшими, невесть откуда взявшийся старый танк, – превратив около роты врага в мясной фарш.
По наступающим ударили было ракетами с антиматерией, но тут что-то ухнуло и полыхнуло, а в тылу эксплуататорских сил вздулся ослепительный гриб. Похоже, кто-то рванул карманный термоядерный заряд, чего, честно сказать, во время городских боев делать не рекомендуется.
Электромагнитный импульс взрыва вернул летательные аппараты властей к суровой реальности, то есть – на землю. А ударная волна бросила штурмовиков на сильно разозленных потерями восставших, все смешалось, и началась кровавая баня.
Революция в желудке под названием «черная дыра U426s», о которой не так долго говорил, – но больше делал – майор Проникаев, началась.
– Революция в черной дыре U426s, согласно плана майора Проникаева, началась и длилась ровно десять дней. После этого, как и предполагал майор, от революции в желудке случилась рвота, и он изверг в Галактику всё, украденное Нулёвым. (Физики говорят, что это возможно благодаря излучению Хокинга, но мы, галактполовцы, люди простые и в такие космогонические дебри не вдаемся).
– И не надо: главное, цель была достигнута, и задание можно было считать выполненным.
Император сдержал слово: он произвел Проникаева из майоров в генерал-майоры, и подписанный указ ушел в Министрерство Внутренних Дел, где и хранится в особом сейфе.
– Но неужели храбрец Проникаев погиб?? – ахнули дети.
– А вот и не угадали! – торжествующе пророкотал Честнов. – Проникаев не погиб, он живее всех живых. Дело в том…
– И что? – не поняли дети.
– А то. Он не ограничился десятидневной революцией, одноразовой рвотой и возвращением только небольшой части награбленного.
Ведь, напомню я вам, – Проникаев обнаружил, что черная дыра U426s высасывает ценности из всей Галактики! Сколько она уже высосала, и сколько можно было бы вернуть обратно!
И сколько всего хорошего можно было бы на эти возвращенные деньги сделать! Ну, хотя бы новые носки вам купить, – крякнул Честнов, бросив беглый взгляд под парты.
– И много, много всего, ребята. Даже подумать страшно!
– Вот, ребята, Проникаев и задумал вернуть в Галактику если не все ценности, то хотя бы самую ценную их часть. А для этого нужна перманентная революция в черной дыре и перманентная рвота из нее.
– Но почему бы не организовать мега-рвоту? – спросил какой-то умный мальчик.
– Ээ, – молодой человек, – не все так просто, – ответил Честнов. – Во-первых, Проникаев еще не победил серобуромалиновых.
– Но почему же он не может победить гадов? Ведь он такой сильный и смелый! – взвизгнула от восторга девочка из третьего ряда.
– Почему, почему, – подполковник Честнов слегка потускнел. – Во-первых, дети, Проникаеву противостоят крупные силы. По нахалке их не сковырнуть. Одни ваффен-грузчики Завирального Федерва чего стоят!
Во-вторых, наш Император, – да живет он вечно! – постоянно проводит переговоры с правительством серобуромалиновых. Когда идут переговоры, революция по договоренности сторон прекращается. Нет революции – нет рвоты!
– Это что же, наш любимый Император всерьез думает, что с этим говном без совести действительно можно о чем-то договориться? Они ведь даже не умеют держать простое честное слово! – невинно спросил мальчик с первой парты.
– Не дерзи, засранец! – взорвался Честнов. – Император на то и император, чтобы знать то, чего не знаем мы, простые смертные. Ведь он так и сказал: Галактика никому не хочет зла и никого не хочет ставить в Созвездие Рака. В том числе и черную дыру U426s. Хоть U426s и ставит в это Созвездие Рака всю нашу Галактику.
– Это называется: «Непротивление злу насилием», – завершил Честнов. – Древний и мудрый принцип. И вообще Императору видней. В одном его мизинце больше ума, чем во всех четырех звездных скоплениях-сателлитах. Поняли, ребята? А потому – не спорьте!
С места поднялась наставница:
– Я немедля напишу докладную с представлением – отчислить подростка Умнова из школы, выселить из квартиры, поместить в интернат тюремного типа, отобрать компьютер и дать двадцать пять шпицрутенов. Чтобы он не распространял тут завиральных идей, которыми нагло лгут враги Императора! – крикнула она.
Подросток Умнов посерел.
Поделиться книгой: