Погоня за ветром

При этом, «первое поколение» «корабля поколений» тоже рассчитывало дожить до прилёта в «рай», используя технологию усиления регенерации тканей умножением стволовых клеток и весь прочий арсенал средств борьбы со старением, благо медицинский отсек корабля это тоже позволял. В своём обращении к «отсталым землянам» эти люди называли себя уже теперь физически бессмертными, потому что отныне никто не помешает им регенерировать свои ткани до бесконечности, отключить «ген старения», а также, копировать содержащуюся в мозгу информацию, что, по их мнению, сделает «записанную» в мозгу личность бессмертной. Ну а катастроф и убийств, так мешающих «бессмертию» на Земле, в их мире и вовсе не будет.

Закончилось всё не начавшись и весьма трагично. Оказалось, что подобные туристические лайнеры в принципе не способны уйти за пределы Солнечной системы, поскольку не могут развить третью космическую скорость – их двигатели, как термоядерные, только теоретически должны были бы это позволять, практически же делаются специально ограниченными по скорости сжигания топлива и по времени непрерывной работы. Кроме того, бортовая электроника не позволяет лайнеру выполнять гравитационный манёвр ускорения с целью преодоления гравитационного притяжения Солнца (равно как не позволяет ни с чем столкнуться). Всё это было предусмотрено чтобы лайнер, в случае какого-либо технического сбоя, не мог случайно улететь слишком далеко. Предусмотрительность инженеров пригодилась, хотя сбой оказался не техническим, а человеческим.

К сожалению, несколько сектантов не смогли пережить своего провала и покончили с собой. Остальные же вернулись на Землю, самостоятельно приведя лайнер к причалу геостационарного комплекса. Все выжившие сектанты проходили длительную реабилитацию, причём достаточно успешно, благодаря усилиям множества специалистов, привлечённых этой громкой историей.

III. Неспокойный гений.

Среди огромной армии современных учёных, научных сотрудников и просто интересующихся немного найдётся столь же авторитетных и известных, причём заслуженно известных и не напрасно авторитетных, как этот совсем не гордый, и даже всегда подчёркнуто скромный, и к тому же, достаточно молодой ещё (а на вид, так и вовсе юный) человек, оправдающий, конечно, в ближайшем будущем ещё более смелые ожидания.

Проницательный и разносторонне образованный – замечательный пример возвращения науки к многопрофильности и междисциплинарности – он теоретически обосновал физический предел технического прогресса, внёс немалый вклад в глобальные исследования экзопланет, предложил единую систематизирующую концепцию для экзобиологии и предбиохимии, при этом, выступая против механического соединения своей теоретической концепции с синтетической теорией эволюции, обращая внимание на принципиально неустранимый в рамках обеих теорий «зазор» между теоретически восстановленными предбиотическими процессами и эмпирически (с помощью генетики и других наук) восстановленной эволюцией видов, восходящей к последнему универсальныму общему предку.

Надо сказать, он вообще любит обращать внимание коллег на необходимость внимательнее относиться к сфере применения любой науки или теории, во избежание некорректной экстраполяции. Так, введя понятие ранней ноосферы, не раз указывал на принципиальные различия биологической эволюции и исторического развития, настаивая, что биологического homo sapiens некорректно отождествлять с историческим человеком, приводя очевидные и наглядные аргументы: всякий биологический вид является частью биосферы и существует по законам биосферы, – будучи частью экосистемы, в течение палеонтологически (геологически) значимых отрезков времени практически не меняется сам и не изменяет окружающей среды. Так, более сотни тысяч лет неизменным оставался биологический homo sapiens и никак не нарушал своим существование экологическое равновесие. Если условия жизни вида и меняются (например, ареал обитания), то безотчётным, неразумным путём. Так, в течение десятков тысяч лет, происходили ранние миграции homo sapiens. Так же биологические виды используют окружающую среду – неосознанным (инстинктивным) путём, примером чего служат предметы, долгое время описываемые как орудия труда, однако являющиеся, при этом, видовым (или надвидовым, совместным с близкими видами) признаком того или иного вида (или близкородственных видов) рода homo. Следуя логике отождествления этих предметов с человеческой ремесленной деятельностью, нужно было бы говорить об инженерной деятельности птиц, разные виды которых проектируют специфические инженерные конструкции – гнёзда. Налицо не осознанное обучение ремеслу и совершенствование ремесла, а эволюционное развитие инстинктивной деятельности, причём наглядно соответствующее эволюционному развитию тела. При этом, возможна и передающаяся из поколения в поколение определённая детализация навыков, образование своего рода культур, не изменяющих, однако, общего эволюционного контекста развития. Аналогичные специфические традиции группы, тоже передающиеся из поколения в поколение, наблюдаются также у дельфинов и китов, однако не выделяют их из общего контекста экосистемы.

Принципиально иначе (по принципам ноосферы) происходит взаимодействие с окружающей средой исторического человека (собственно человека) – в исторических отрезках времени, с очевидным господством над природой, коренным изменением экосистемы и относительной (по сравнению с биологическими видами) независимостью от неё, не говоря уж об очевидных специфических человеческих признаках: орудиях труда и оружии – изобретённых в ходе развития ремесленной обработки камня, кости и рога, а не генетически наследуемых навыках изготовления грубых каменных орудий; искусстве – а не вообще «неутилитарной деятельности» биологических видов рода homo с использованием охры или ракушек, которая только напоминает для пристрастного современного взгляда абстрактное искусство, так же как «игры» высших млекопитающих могли бы кому-нибудь показаться неким абстрактным танцем. Равно как только собственно человеку свойственно строительство поселений, укреплений, городов и ирригационных систем, – и в целом, как явления, цивилизации.

Интересно, что эти специфически человеческие явления делятся, в свою очередь, на два – как хронологически, так и по степени сложности. Первыми возникают, и десятки тысяч лет, несмотря на известное культурное разнообразие, не получают существенного развития, словно парализованные неким пороком, явления предыстории человечества, предцивилизационного его развития: орудия труда и оружие, поселения, искусство. Отметим, что даже на этом этапе предыстории человек, однако, не является частью экосистемы, о чём свидетельствует её коренное им изменение – вымирание множества доминирующих прежде видов – крупнейших травоядных, саблезубых хищников и, конечно, остальных представителей рода homo. Кроме того, несмотря на наиболее суровую фазу оледенения, человек расселяется по всей Земле, являясь, таким образом, её хозяином и в территориальном смысле – к нему не применимо биологическое понятие ареала обитания.

Но при всём относительном разнообразии предцивилизационных культур и при явном господстве над биосферой, люди тех времен как будто не испытывают потребности в чём-то большем – оттуда не доносится гром бунта против смерти Гильгамеша, ни проповедь Эхнатона о просвещающем всю тварь животворящем Едином Боге, и не оттуда сквозь тысячелетия разошлись, преображая мир, усыновлённые богодухновенному страннику Аврааму – равно как не находится среди предцивилизационных людей и тех, кто сохранял бы предание для потомков. Те, допотопные, довольны были своим положением хозяев природы, их богом можно назвать широко растиражированную ими палеолитическую венеру. (Кроме, видимо, считанных исключений – допотопных праотцов). Поэтому и обновляется мир катастрофически для вспышки собственно исторической цивилизации: укреплённых городов, опирающихся на масштабные ирригационные системы государств, нового уровня искусства и принципиально иной религии – религии Откровения…

Наш герой вызвал также целую бурю дискуссий в научном сообществе заявлениями о наглядной антропоцентричности развития Вселенной, если смотреть на этапы усложнения форм организации материи: неживая природа десяток миллиардов лет готовит в термоядерных недрах звёзд потребную для жизни химию Вселенной – готовится породить звёзды высокой металличности, пригодный для построения органических соединений материал планет, – наконец, Солнце, Землю и жизнь. Примитивная докембрийская жизнь – низкоорганизованная, малоподвижная и мягкотелая – миллиарды лет готовится к появлению позвоночных и членистоногих и к выходу на сушу; позвоночные – сотни миллионов – к расцвету млекопитающих; те – десятки миллионов – к роду homo; оный – миллионы – к физическому телу человека; которое – более сотни тысяч – ждало одухотворённой человеческой истории.

Несмотря на наглядность этих десятичных шести шагов, не стоит отождествлять их с библейским Шестодневом, где дана не хронология событий, а скорей онтология. Где свет творится в первую очередь и независимо от светил; где Земля создаётся словно на глазах у наблюдателя, находящегося на её будущей поверхности, разделением единой бездны газопылевого облака на бездну космическую и бездну океанскую; где Моисей видит процесс образование материка Пангеи, собиранием вод, «которые под небом», в одно место, а суши – в другое, и параллельно, заселение его пышной растительностью Девона и Карбона; где Солнце и Луна сотворены синхронно с глобальной волной звёздообразования; где появляются сначала рыбы в воде, затем из воды выходят животные, «пресмыкающиеся по земле», а по небу летят птицы; и где только шестым «днём» землю занимают звери и человек…

Однако при всей многогранности гения нашего беспокойного героя, основным направлением его научных интересов всегда была и остаётся фундаментальная физика, где он в совершенстве изучил не только современные представления, но и все ступени, по которым восходила эта великая наука, от метких догадок Ньютона и блестящих прозрений Эйнштейна, до всех существующих на сегодня «теорий всего», к которым он собственнолично добавил ещё несколько, столь же изящных в своём простом совершенстве, как и его незабываемый внешний облик.

Опасная планета.

Вот уже несколько недель Митя мало занимался наукой, у него было что-то вроде отпуска, довольно, впрочем, затянувшегося. Он уехал в один из самых уединённых своих домов – расположенный в считавшемся эксклюзивным живописном краю, несколько в стороне от элитного дачного посёлка; и подальше от супруги – красавицы и тоже большого специалиста по фундаментальным наукам. Взял с собой только домашнего питомца – гибрид кошки и карликовой овечки – порождение любительской генной инженерии, популярной теперь забавы.

Он собирался было любоваться великолепным в этих местах звёздным небом через антикварный зеркальный телескоп, но так и не собрался; вместо этого бродил много по окрестностям, без определённой цели, не слишком чему-либо радуясь. А гибрид весело скакал вокруг него, вскидывая к голове тонкие белые ножки с маленькими раздвоенными копытцами, а иногда тыкался кошачьей мордочкой в хозяйскую голень или тёрся о неё мягкой волнистой шёрсткой. Одинокому на всём белом свете уродцу, жертве чьей-то праздной фантазии, жизнь этим тёплым погожим днём казалась прекрасной. Мити же его жизнь, рано вышедшая на широкую, заслуженно уважаемую и столь, казалось бы, многообещающую дорогу, представлялась теперь тем безрадостнее, чем дальше эта дорога простиралась.

Его отсутствия никто не хватится – потому что отсутствия как бы и не было – в различных рабочих встречах он мог принимать участие удалённо, не покидая этого уголка дикой природы, равно как общаться с немногочисленной роднёй. Он даже заблудиться здесь не мог, используя нейрокомпьютерный выход в интернет с его навигацией, или мог просто вызвать такси, которое доставило бы его в любую точку планеты, или к лифту на орбиту… Можно было бы отправиться в круиз по планетам и спутникам Солнечной системы, например, на знаменитый спутник Юпитера Ио с его колоссальными вулканами и потрясающими полярными сияниями, или астероиды с их карьерами и экскаваторами, или даже в поисках нового найти и посетить среди астероидов какие-нибудь самые затерянные, на которые, как говорят, не ступала нога человека, но только он видел уже и вулканы с сияниями, и всякую технику, и тем более, великое множество самых разных застывших пустынь, и ему больше не интересно было оставлять свои следы на их пыльном реголите.

Мите пришёл на ум случай из истории освоения космоса, как лет двести тому назад, когда впервые пришли спорные данные от какого-то зонда, исследующего какую-то экзопланету, народы Земли готовы были послать туда первую пилотируемую межзвёздную экспедицию. Технически это было вполне возможно и безопасно, трудность была только в том, что полёт туда и обратно занял бы десятки лет (по современным меркам, зонды добрались ещё не так уж далеко). Осталось найти желающих лететь. Конечно, среди многих миллиардов землян таковые нашлись, вот только странные были это люди, пожелавшие оставить всё ради непонятно чего… При дальнейшем отборе оказалось, что потенциальные звёздопроходцы все как один на Земле были несчастны и одиноки, не имели определённых занятий, да ещё большинство из них в прошлом наблюдались у психиатров, многим же и теперь потребовалась психиатрическая помощь, когда им сказали, что никто никуда не полетит.

Позже экзопланета эта, в ходе дальнейших исследований зондами, оказалась примерно такой же, как любая другая, хоть и с нетипичным составом атмосферы. До сих пор продолжаются споры о возможности существования на ней (как и на ряде других) некой примитивной и очень не похожей на земную, а потому незаметной, жизни, или протожизни, или жизни в далёком прошлом, или протожизни в далёком прошлом, а также, о вероятности появления жизни в отдалённом будущем… А вообще, что хотели бы увидеть все эти искатели других миров на ней или на любой другой? Целый зоопарк причудливых форм жизни? Или космическую полинезию неведомых этносов? Так всё это уже есть на Земле! Или, может, обнаружить следы посещения таинственной сверхцивилизации, чтобы самим оказаться в положении букашек, утопающих в пустых консервных банках, оставшихся после инопланетянского «пикника на обочине»?

Нет, Мите нравилось, что человек является царём природы, и обладайте ею! Это Первородство не передаётся никаким звёздным оплодотворителям, а экзистенциальный голод не утоляют чечевичной похлёбкой бредовых фантазий!

Лёжа на покорном зелёном ковре и глядя в покорившееся бескрайнее синее небо, он читал в интернете текст, проецируемый инвазивными нанолазерами прямо на сетчатки его задумчивых светлых глаз: «Сколь глубоки слова Твои, Боже! Вот перед нами поверхность: её чистая гладь улыбается детям Твоим; но какая под ней глубина! С почтительным трепетом вглядываешься в неё, с дрожью великой любви»…

Затем произошло нечто настолько неожиданное, чего бы Митя никогда не мог и помыслить: кто-то сильно пнул его в бок, схватил за отворот рубашки и рывком поднял на ноги. Перед ним стоял человек с маленькими и злыми глазами фанатика, и с ним ещё несколько таких же. Интернет сразу же отключился, – очевидно, при них была «глушилка»; а гибрид, бросив хозяина, убежал куда-то в сторону посёлка.

Мите заломили руки за спину и повели по полю; прилетел небольшой самолёт, и Митю запихнули в салон. Самолёт взмыл в воздух и пошёл на малой высоте, копируя рельеф местности. Лёжа на жёстком полу со связанными за спиной руками, Митя впервые в жизни молился.

***

Террористическую банду спецслужбы выслеживали давно, и новое громкое похищение помогло обнаружить их горную базу – целую сеть укреплений и лабиринт пещер, – как позже выяснится, во многих места заминированных. Фанатики ещё прежде захватили уединённый монастырь и доставили на свою базу неизвестное число монахов, послушников и паломников, посещавших монастырь в поисках исцеления.

К месту действия стянули спецназ и все оказавшиеся поблизости медицинские службы. Операцию по освобождению заложников решили провести стремительно, с ходу, используя фактор внезапности, причём действовать приходилось без использования тяжёлых вооружений, лишь только «оглушив» всю возможную электронику базы электромагнитным ударом.

Мишина бригада оказалась здесь как будто случайно, переброшенная с проходивших поблизости учений по преодолению чрезвычайных ситуаций. Именно наличие большого количества медицинских служб позволило свести число жертв к минимуму.

Когда катера бригады подходили по горному ущелью к месту событий, штурм уже начался. Спешивались с катеров и бросались в плохо освещённые лабиринты пещер с аптечками экстренной помощи в руках, вслед за закованными в броню бойцами спецназа и под непрекращающийся грохот разрывов десятков и сотен гранат – как светошумовых, так и летальных – осколочных.

Судьбоносная встреча произошла так быстро, что её участники лишь задним числом поняли, что случилось. Михаил оказывал первую помощь своему раненому товарищу Петру, подорвавшемуся на мине-ловушке при попытке проверить пульс у неизвестного погибшего. Группа спецназа, чтобы не терять тактической инициативы, ушла дальше, прокладывая путь светошумовыми гранатами. В тесном коридоре рядом с Мишей оказалось трое только что освобождённых заложников – Вася с Валей, жавшиеся к нему и к Пете как к единственным знакомым людям, нежданно встреченным в этом хаосе взрывов, и какой-то хрупкий молодой человек, совершенно оглушённый происходящим. И тогда передовую группу спецназа постигла неудача – в тесноте столкнуться лоб в лоб с целой толпой боевиков. Противники почти мгновенно истребили друг друга ураганным огнём современного оружия. Уцелел лишь один ошалевший боевик, – пробежав по телам убитых и раненых, кинулся к группе безоружных людей; отбросив пробитый осколками автоматический гранатомёт, выхватил из-за пазухи оружие смертоносное и проверенное временем – ручную гранату – выдернул чеку и отпустил рычаг, желая убить себя и других. Не думая ни секунды Миша бросился на террориста, сбил с ног и навалился на него, прижимая к полу. Мгновения падали в вечность бесконечно долго, потом их бросило в разные стороны – одного вверх, другого вниз.

Не конец.

В церкви Мишу провожали множество людей – друзья, коллеги, родня. И среди них вдова с лицом от скорби мудрым и тремя дочерьми двенадцати, десяти и девяти лет.

Здесь же стояли рядом друг с другом и четверо таких разных – Петя, Митя, Вася и Валя, навсегда соединённые одной короткой встречей. Чувство бесконечной благодарности рождало молитву всё более горячую, и всё яснее и яснее становилось, что земляной оскал могилы всего лишь дерзкая ложь; и как бы ни было отвратительно убийство его молодого, могучего тела, дух его никогда не умирал, а тело однажды воскреснет в совершенстве и нетлении.