Помоги проекту - поделись книгой:
О. Д. Лордкипанидзе
ГОРОД-ХРАМ КОЛХИДЫ
Редакционная коллегия
Ответственный редактор
© Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1978.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Кто не слышал о древней Колхиде, которой был посвящен один из самых прославленных мифов древней Эллады — сказания о походе аргонавтов за золотым руном? Сюжеты и образы этих сказаний, известные еще Гомеру, в течение многих столетий вдохновляли мастеров античной литературы и изобразительного искусства — выдающихся древнегреческих поэтов Гесиода и Евмела, великих трагиков Эсхила, Софокла и Еврипида, безымянного ваятеля фриза сокровищницы сифносцев в Дельфах, замечательного афинского вазописца Дуриса, лирических поэтов Мимнерма, Анакреонта и Пиндара, поэта и ученого эллинистической эпохи Аполлония Родосского, римского писателя и мыслителя Сенеку и многих других.
Первое упоминание племени колхов и их страны исследователи находят в надписи ассирийского завоевателя Тиглатпаласара I, правившего на рубеже XII–XI вв. до н. э.: «Страны Наири от Тумме до [стран Дайаэни, Химуа, Пантери и Хабхи (Килхи)] я завоевал» (перевод Г. А. Меликишвили). Несколько позже урартские и ассирийские источники будут часто упоминать о царстве колхов (Кулха), ведшем кровопролитные войны против государства Урарту. А Геродот (485–425 гг. до н. э.), описывая политическую ситуацию Передней Азии первой половины VI в. до н. э., наряду с могущественными монархиями Мидии и Ирана назовет и Колхиду.
Воспоминание о некогда сильной и богатой стране колхов пронизывает всю античную литературу: «Никто не может сравниться властью с Айэтом, царем колхов. Он хоть живет далеко, — коль захочет, пойдет на Элладу», — читаем в поэме «Аргонавтика» Аполлония Родосского (ок. 295–215 гг. до н. э.). А Страбон, великий географ древнего мира, в I в. н. э. писал: «Какою славою пользовалась в древности эта страна, показывают мифы, повествующие о походе Язона».
Но историческая наука до недавнего времени мало что знала о Колхиде, и поэтому многие считали ее какой-то легендарной страной, плодом неисчерпаемой фантазии древних эллинов. Лишь бурное развитие археологии и планомерные раскопки, особенно в течение последних лет, шаг за шагом приоткрывают неведомые страницы истории и истории культуры древней Колхиды. Исследователям открывается высокоразвитая культура эпохи бронзы III–II тысячелетий до н. э., подготовившая расцвет блестящей и самобытной колхидской культуры античной эпохи. Но, пожалуй, нигде так ярко, во всем своем величии и сложном разнообразии не предстала перед нами цивилизация древней Колхиды, как в Вани.
Вани — это небольшой поселок, районный центр, расположенный в Западной Грузии — в Имерети (в 24 км к юго-востоку от узловой станции Самтредиа), в живописном ущелье р. Сулори, левого притока широко известной в древности колхидской реки Фасис (Фазис), ныне Риони, которую еще в VII в. до н. э. древнегреческий поэт Гесиод назвал в числе знаменитых рек мира:
От Океана ж с Тефиен пошли быстротечные дети.
Реки Нил и Алфей с Эриданом глубокопучинным,
Также Стримон и Меандр с прекрасно струящимся Истром,
Фазис и Рес, Ахелой серебристопучинный и быстрый…
На западной окраине поселка Вани возвышается невысокий треугольный холм, с двух сторон которого находились глубокие овраги, служившие некогда естественными защитными рубежами. Холм этот господствует над плодородной и обширной рионской долиной, известной своими виноградниками и фруктовыми садами. В ясную погоду видны снежные вершины Большого Кавказа. Местные жители называют этот холм по фамилии дома Ахвледианов, переселившихся сюда в конце XVII в. из горной Грузии, «Ахвледиант убани» (квартал Ахвледианов) или «Ахвледианебис гора» (холм Ахвледианов).
Здесь в каждом дворе, на каждом отрезке проселочной дороги выступают на поверхность мощные сырцовые стены и остатки каменных зданий, отчетливо видны и следы сильного пожара. Довольно часто во время земляных работ местные жители натыкались на древние погребения, в которых находили золотые и серебряные украшения: не зря называют этот небольшой холм древнеколхидскими Помпеями.
Более ста лет прошло с тех пор, как ванские древности стали привлекать внимание краеведов-энтузиастов и ученых-историков. А начатые в 1947 г. и продолжающиеся планомерные раскопки привели к открытию выдающихся в научном отношении памятников, свыше двух тысяч лет скрытых под землей, но сейчас получивших широкую мировую известность. О том, как были открыты эти замечательные памятники, и будет наш рассказ.
ДОЖДЬ ПРИНОСИТ ЗОЛОТО
1876 год. В грузинской газете «Дроеба» («Времена»), издававшейся в Тбилиси, читаем: «Каждый раз после дождя ливень сносит к ахвледиановым дворам то разные золотые украшения, то золотые цепочки, то монеты и кто знает еще какие предметы». Речь идет о знакомой уже нам «горе Ахвледианов». По сообщению газеты, «местные жители тайком друг от друга продают древние предметы. Один из них продал золотую чашу, другой — золотое сито. Кто-то приобрел здесь золотые перстни, в том числе с альмандиновым камнем, на котором было вырезано изображение прекрасного женского лица… Много старого добра должно быть здесь. Кто знает, сколько ценных памятников истории найдено, но утеряно из-за невежества их обладателей, а кто может знать, что еще хранится в недрах этого удивительного холма».
Так появились на печатных страницах первые сведения о находках археологических предметов в Вани, что, по всей видимости, уже не было диковинкой для местных жителей, и молва о них давно уже шагнула далеко за пределы самого Вани.
В 1847–1848 гг. по Грузии и Кавказу путешествовал замечательный французский грузиновед, историк и филолог академик Мари Броссэ, автор первой на французском языке «Истории Грузии». И вот во время пребывания в Кутаиси почетному гостю подарили найденную в одном из погребений на холме Ахвледианов статуэтку, которая, по описанию Мари Броссэ, «изображала мужскую голову, с пышными шевелюрой и бородой, с большим орлиным носом и сардонической улыбкой». Увы, мы сейчас не знаем, какая судьба постигла эту статуэтку (быть может, изображавшую мифический персонаж Дионисийского круга) и где она может храниться.
Со временем случаи находок археологических предметов в Вани стали привлекать все более пристальное внимание передовых представителей грузинской интеллигенции. И вот 18 ноября 1880 г. в Тбилиси на заседании подготовительного комитета V Всероссийского археологического съезда грузинский писатель и общественный деятель Георгий Церетели докладывал об археологических находках в Вани и необходимости их научного исследования. В докладе, между прочим, говорилось и о том, что «некий дворянин Ахвледиани в одном из курганов нашел целый клад золотых и медных предметов».
Эти сведения привлекли внимание Московского археологического общества, которое в 1889 г. поручило проведение раскопок в Вани известному в то время краеведу, директору Кутаисской гимназии Александру Стоянову, болгарину по происхождению. О произведенных Стояновым работах краткие сведения можно найти в тогдашних русских газетах «Кавказ» и «Кутаисские губернские ведомости», издававшихся в Грузии. Сообщалось, что Стояновым «были найдены погребения древнегреческой эпохи. Найденные здесь золотые предметы представляют большой научный интерес».
В том же, 1889 г. в Вани раскопки проводил и француз Якоби, которому удалось обнаружить развалины каменного здания, а под его фундаментом — каменную гробницу. «Находка гробницы вызвала большой переполох среди местных жителей. Все думали, что здесь будет много сокровищ, и поэтому потребовали с француза определенную долю. Переговоры продолжались целую неделю, в течение которой гробница усердно охранялась вооруженной стражей. Однако, когда вскрыли гробницу, там оказались одни человеческие кости», — читаем в книге Е. Такайшвили «Археологические путешествия и заметки». Не повезло французскому кладоискателю: он наткнулся на развалины христианской церкви и средневековое захоронение без погребального инвентаря.
С 1896 г. по поручению Московского археологического общества в Ванн к раскопкам приступил выдающийся грузинский ученый и общественный деятель, впоследствии академик Академии наук Грузии Еквтимэ Такайшвили, который, по его же словам, «тогда был единственный грузинский археолог, ведущий раскопки по разрешению и поручению Российской археологической комиссии». Е. Такайшвили принадлежит честь проведения первых научных раскопок в Вани и первых научных публикаций его древностей. В работах ученого сохранились интересные сведения о случайных и не дошедших до нас находках 70-х годов прошлого столетия: «По словам местных жителей, здесь нашли очень богатое погребение, в котором были в большом количестве золотые браслеты, перстни, серьги, монеты, диадема, золотые конские украшения, золотой жезл, медный котел и другие предметы, но никто не ведает, куда они девались».
Благодаря усердию и неутомимой энергии Е. Такайшвили удалось собрать некоторые случайные находки и спасти их для науки: и сейчас в Государственном музее Грузии хранятся доставленные им из Вани золотые розетки, бронзовое изображение орла, монеты, керамика и другие предметы.
Е. Такайшвили первым правильно определил хронологию археологических памятников Вани и предсказал их научное значение: «Этот небольшой холм мне напоминает знаменитую Митридатову гору в Керчи. Не сомневаюсь, при будущих раскопках этого замечательного городища античной эпохи будут сделаны выдающиеся открытия».
В начале XX в. систематические археологические работы в Вани прекратились, но были отдельные находки различных предметов, и о них создавались легенды, порой весьма правдоподобные. Местные жители рассказывают, что лет шестьдесят назад один из Ахвледианов нанял для земледельческих работ сванов, которые поработали два месяца, но в один прекрасный день исчезли бесследно, даже не потребовав заработка… Только спустя некоторое время хозяину стала известна причина столь. таинственного исчезновения землекопов — они нашли в его имении древнее погребение с множеством золотых предметов.
С конца 20-х годов античные золотые предметы из Вани начали поступать в Государственный музей Грузии. Тогда же была доставлена в музей великолепная золотая бляха с чеканным изображением юноши, сражающегося с тигром (по мнению некоторых исследователей, это Геракл).
В 1936 г. в Вани побывала разведочная экспедиция, возглавляемая акад. Н. Бердзенишвили, в состав которой входили молодые археологи Л. Мусхелишвили и Н. Хоштариа. При разведочных работах, продолжавшихся и в последующие годы, были собраны весьма разнообразные археологические материалы (обломки черепиц, амфор, черно- и краснолаковой керамики), которые сделали очевидной необходимость проведения широких археологических работ. Однако вскоре началась Великая Отечественная война, и начало планомерных археологических исследований было отложено еще на несколько лет.
ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Первая археологическая экспедиция Института истории Академии наук Грузии отправилась в Вани 12 сентября 1947 г. Возглавила ее Нино Виссарионовна Хоштариа, первая грузинская женщина-археолог.
Экспедиция начала раскопки на самой вершине холма Ахвледианов, и ее работы сразу же ознаменовались весьма интересными открытиями: ряд сооружений III–I вв. до н. э. и несколько погребений, среди которых одно оказалось довольно загадочным. В высеченной в скальном грунте небольшой яме был «погребен» железный человечек — статуэтка мужчины, высотой 32 см (III в. до н. э.) В ушах его красовались золотые серьги, а на шее — золотая гривна. И поныне гордо стоит этот человечек на археологической выставке Государственного музея Грузии и волнует умы и воображение не только многочисленных посетителей, но и специалистов: кто он? божество или символическое изображение погибшего на далекой чужбине человека и поэтому похороненное со всеми человеческими почестями? «Погребение» имело черепичное перекрытие (и таким образом имитировало земное жилище), а статуэтка была накрыта погребальным льняным саваном, от которого сохранились некогда украшавшие его золотые бляшки и розетки.
В следующем году было открыто еще одно погребение — на этот раз детское. Могильное сооружение было сложено из прямоугольных каменных плит и предназначено для отпрыска знатного рода, о чем свидетельствовали довольно многочисленные золотые украшения: роскошный головной убор, составленный из розеток; увенчанные скульптурными львиными головками гривна и браслеты; украшенные крупным жемчугом серьги; серебряная чаша — килик греческий (аттической работы), IV в. до н. э.
Таким образом, уже первые годы работ сулили интересные перспективы и тогда экспедиция под руководством Н. Хоштариа приступила к разведочным работам в соседних с Вани деревнях.
В результате этих работ стало очевидным, что Вани и его окрестности заселены с эпохи неолита, но наиболее интенсивная жизнь наблюдается во II и 1 тысячелетиях до н. э. Разнообразные памятники (остатки поселений, могильники или отдельные погребения, клады бронзовых предметов, монеты и т. д.) были зафиксированы как в самом Вани, так и на окружающей его широкой территории (в селениях Цихесулори, Гора, Бати-нети, Мтисдзири, Инашаури и др.). Однако основные работы велись на холме Ахвледианов.
Экспедиция под руководством Н. Хоштариа работала в течение 1947–1963 гг., с некоторыми перерывами. Было проведено 12 кампаний, правда, масштабы работ были невелики. Почти каждый год приносил новые интересные находки, а порой и сенсационные открытия. Наиболее примечательным оказался сезон 1961 г.
Лето подходило к концу. На нижней террасе холма, во дворе одного из местных жителей были исследованы остатки зданий II–I вв. до н. э. и довольно мощный культурный слой почти до самой скалы. Как будто все шло к последнему аккорду. Но на одном небольшом отрезке вдруг появился слой черного цвета, резко отличавшийся от остального, уже исследованного. В глубине показалась серебряная ложка, ручка которой была увенчана скульптурной головкой лебедя, а также два небольших сосуда из разноцветного (так называемого финикийского) стекла.
Н. Хоштариа сразу же предположила, что археологи наткнулись на более древнее (чем вышеупомянутые остатки зданий) погребение. Оно оказалось чрезвычайно богатым. Там было найдено множество золотых, серебряных и бронзовых украшений: роскошная золотая диадема с чеканными изображениями львов и кабанов; увенчанные скульптурными головками льва, тура и теленка золотые браслеты; великолепная золотая чаша; разнообразные золотые серьги и украшения, среди которых совершенно уникальны изображения всадников на колеснице («всадниками Великой матери богов» называют подобные изображения, широко распространенные в мифологии многих народов мира). Там же была найдена великолепная пектораль — подвешенное к золотой фибуле нагрудное украшение в виде золотой пластинки с позолоченными изображениями грифонов и миниатюрных птиц, инкрустированных разноцветной пастой. По определению антропологов, это было захоронение женщины лет двадцати пяти. Погребение содержит предметы V и первой половины IV в. до н. э.
В 1963 г. раскопки в Вани временно были приостановлены, так как накопившийся материал требовал тщательной научной обработки и скорейшей подготовки к публикации. Однако едва ли кто сомневался, что земля древнего Вани скоро вновь призовет археологов. Так и случилось: с 1966 г. раскопки возобновились.
ВОРОТА ДРЕВНЕГО ГОРОДА
Весной 1966 г. в Институт истории, археологии и этнографии Академии наук Грузии сообщили, что при расширении проселочной дороги в Вани, на холме Ахвледианов, обнаружены остатки каменных стен и фундаментов. Сразу же в Вани была откомандирована группа археологов под руководством заместителя начальника экспедиции Русудан Путуридзе. При расчистке разрезов и выявленных бульдозером стен показалась часть мощенной булыжником площадки, напоминающей улицу. Возобновление археологических раскопок в Вани стало, таким образом, неотложным делом, и Институт истории, археологии и этнографии вновь снарядил в Вани археологическую экспедицию. К тому времени первый руководитель экспедиции — И. Хоштариа была тяжело больна и не могла принять участия в раскопках, но тем не менее руководителем экспедиции мы назвали Н. Хоштариа. Заместителем руководителя, как и в прежние годы, была назначена Р. Путуридзе. Руководство полевыми исследованиями было возложено на автора этих строк.
Вновь образованная экспедиция приступила к полевым исследованиям 5 июля 1966 г. С тех пор и по сей день постоянная Ванская археологическая экспедиция ведет здесь раскопки ежегодно, одновременно на нескольких участках, но в первую очередь на северной окраине нижней террасы холма, где весной того же года была обнаружена часть вымостки, похожей на улицу. Толщина культурного слоя, образовавшегося над вымосткой, в некоторых местах достигла 5 м. Осторожно разбирая пласты культурного слоя, мы постепенно все более углублялись в толщу древних напластований, и в итоге был открыт интересный и сложный архитектурный комплекс, оказавшийся городскими воротами, построенными в III в. до н. э.
Основная стена, сохранившаяся на высоту 1,5 м, имеет толщину до 3 м и сложена из прекрасно отесанных и плотно пригнанных насухо (без скрепляющего раствора) друг к другу белокаменных рустованных квадров. Над кладкой в свое время была возведена стена из частично или полностью обожженных сырцовых кирпичей (длиной 50–52 см при толщине 10–12 см), которая была срыта при варварском разрушении города в середине I в. до н. э. У самого входа на каменном постаменте воздвигнута небольшая прямоугольная колонна (высотой 67 см), на которой лежит мраморная плита. В верхней части этой плиты имеется квадратное углубление, края которого залиты свинцом, а внутри его найдены мраморные обломки стоявшей здесь некогда статуи богини-хранительницы. Рядом на стене сохранилась начертанная по вертикали неуверенной рукой и с некоторыми ошибками греческая надпись, в переводе означающая: «Молю (тебя), владычица-богиня». Таким образом, мы узнали, что у входа в город с наружной стороны была воздвигнута статуя богини-хранительницы. Факт этот представляет огромный интерес, так как сооружение статуи покровителя города у входа с наружной стороны является необычным для греко-эллинистических городов. Это местная особенность, о которой мы раньше могли только догадываться по весьма скудным сведениям античных авторов.
За пьедесталом для статуи, в кладке стены по всей высоте вырезай неглубокий паз (шириной 10 см), в котором закреплялась спускная железная решетка, замыкавшая вход во время опасности. Затем стена выступает на 50 см, имея вполне определенное конструктивное назначение: в лежащей у ее основания каменной плите высечено квадратное углубление для дверного ствола. Дверь, вероятно деревянная, была обита железом, о чем красноречиво свидетельствовали найденные там же фрагменты железной обивки с гвоздями и неистлевшие остатки дерева. Этот, северный вход в город был предназначен для пешеходов, т. е. представлял собой «малые ворота». Много десятилетий входили люди в город через эти ворота; каменные плиты порога, скрепленные железными скобками, сильно изношены от ходьбы. Эти плиты помогли нам восстановить размеры двери: если изношенная часть порога приходилась по центру, то ширина калитки равнялась 1,8 м.
С восточной стороны к городским воротам примыкала полукруглая в плане башня (диаметр — 12 м), пристроенная к оборонительной стене. Последующие Исследования показали, что в 20 м от круглой башни была еще одна башня, многогранная.
Внутри, за крепостной стеной, сохранился каменный фундамент удлиненного в плане здания с сырцовыми стенами на каменном основании и черепичной кровлей. По всей видимости, здесь находилась казарма для стражи, охранявшей ворота, или арсенал. У оборонительных стен найдено много каменных ядер различных калибров. Они могли быть, как предполагают, метательными снарядами палинтона (баллисты).
Городские ворота древнего Ванн и его оборонительная система, как показали специальные исследования, построены по всем правилам античной, точнее, греко-эллинистической фортификации: об этом говорят и строительная техника, и конструктивное устройство ворот, основанное на принципе дипилона (двойных ворот).
Однако, удачно используя достижения передовой для того времени эллинистической строительной техники, местные зодчие строго соблюдали и собственные древние традиции, о чем свидетельствует статуя богини-хранительницы у входа в город. Это, как мы уже отмечали, необычно для греко-эллинистических городов, но находит некоторые параллели на древнем Востоке. Местные традиции, с чуждыми для греко-эллинистической культуры признаками, еще более очевидны в архитектуре комплекса городских ворот. С внутренней стороны стены облицованы рустованными квадрами, что уже было нарушением правил эллинистического зодчества, использовавшего такие плиты, как правило, для фасада стен (впоследствии мы и в других зданиях увидели использование рустованных квадров в интерьере). Выяснилось, что к основной стене городских ворот (с внутренней стороны) пристроено небольшое святилище, открытое с восточной стороны. У западной стены святилища воздвигнут алтарь — на прямоугольном каменном столбе ступеньками уложены две плоские, прекрасно обработанные плиты. Тут наше внимание привлекла в первую очередь одна деталь: алтарь плотно примыкает к стене (впрочем, как и постамент для статуи у ворот), что также необычно для античных культовых сооружений, где алтарь, как правило, стоит в центре здания или перед ним. И тут нельзя было нс вспомнить, что в раннехристианских грузинских церквах трапеза (наследие языческого алтаря) также прислонена непосредственно к стене, что в свое время византийской (и затем русской) православной церковью было объявлено кощунством. Однако эта традиция упорно сохранялась при строительстве церквей в Грузии и после принятия христианской религии. Исследователи, подчеркивая эту особенность, не могли объяснить столь удивительный факт. И вот решение загадки неожиданно нашли в Вани, где был открыт пристроенный к стене святилища языческий алтарь III в. до н. э.
Под грудой обвалившихся сырцовых стен, у подножия алтаря и вдоль западной стены были найдены 23 глиняных сосуда: миски, украшенные красными поясками, одноручные и двуручные кувшины, амфоры. Это были приношения. Две амфоры наполнены просом, которое, судя по грузинским этнографическим материалам, играло весьма важную роль в ритуале в честь божества плодородия.
Еще более интересны другие параллели, которые имеются в этнографии горных районов Грузии. Известный грузинский этнограф Вера Бардавелндзе зафиксировала среди хевсуров весьма своеобразные святилища: огороженные с трех сторон невысокой грядой камней здания, внутри которых воздвигнуты алтари-жертвенники, где совершались некоторые обряды с богатыми и разнообразными приношениями. Эти святилища называют по-грузински «гвтис кари», что в переводе означает «ворота бога» (невольно вспоминается аналогичный термин «ворота бога» для обозначения храма-святилища в эпиграфических памятниках Урарту). Именно такую функцию, должно быть, несло привратное святилище древнего Вани.
Поделиться книгой: