Помоги проекту - поделись книгой:
ЛАДЬЯ ПОД ПИРАМИДОЙ
(ЦАРСКАЯ ЛАДЬЯ ФАРАОНА ХЕОПСА)
THE BOAT BENEATH THE PYRAMID
Thames and Hudson Ltd,
London, 1980
К. P. АШРАФЯН, Г. М. БАУЭР,
чл. кор. АН СССР Г. М. БОНГАРД-ЛЕВИН (председатель),
Р. В. ВЯТКИН, Э. А. ГРАНТОВСКИЙ,
И. М. ДЬЯКОНОВ, С. С. ЦЕЛЬНИКЕР,
И. С. КЛОЧКОВ (ответственный секретарь)
Ф. Л. МЕНДЕЛЬСОНА
© Thames and Hudson Ltd, 1980.
© Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1980.
Глава первая
Введение
Шем эн-Несим — один из древнейших египетских праздников, который, вероятно, восходит. к эпохе Птолемеев, а может быть, и к более ранним временам. Это один из многих праздников в египетском календаре, который объединяет молодых и старых, мужчин и женщин, богатых и бедных, мусульман, коптов, греков и евреев. Шем эн-Несим означает: «дышать морским воздухом»; первого мая все население Египта выходит из домов, чтобы надышаться свежим воздухом, пока летний зной не обрушился на страну и не погрузил ее в летаргию.
Богачи покидают Каир, чтобы отпраздновать этот день на своих загородных виллах, зажиточные горожане веселятся вокруг бассейнов в садах для интуристов. Однако для основной массы каирцев, которые могут позволить себе истратить лишь несколько пиастров на свою многочисленную семью, этот праздник сводится к поездке за город в переполненном дребезжащем автобусе. Он привозит их на лоно природы — на узкую замусоренную береговую полосу между Нилом, катящим свои кофейно-коричневые воды, и нескончаемым потоком автомашин на двухрядном шоссе, протянувшемся по самому берегу реки.
На берегу женщины готовят угощение, из многочисленных транзисторов разносится арабская музыка, и молодежь вторит ей, отбивая такт на небольших барабанах. Острые запахи костров, наперченного жареного мяса, помоев, навоза и гниющих фруктов смешиваются с неповторимым, густым, глинистым запахом самой реки. Солнце клонится к вершинам пальм на далеком берегу Гизе и заливает Нил закатным сиянием, похожим на пурпурную кольчугу. Фелюги снуют взад и вперед, подгоняемые упругим ветром, и их латинские паруса почти касаются воды.
Перегруженный пароходик и маленькие, верткие суденышки, которые перевозят каирцев с одного конца огромного города на другой, смело борются с течением, а гребные лодки, да если еще в неумелых руках, беспомощно крутятся, как водяные жуки, и порой переворачиваются. Праздничная толчея, всевозможные звуки и запахи, чувство свободы, до сих пор сдерживаемое и нищетой, и строгостью религии, захватывают всех и царят над всем. В Египте часто возникает ощущение, что вы присутствуете на каком-то древнем магическом действе, которое до сих пор сохранило свое религиозное значение и так же эмоционально насыщено. Во всем ощущается гипнотическое влияние трехтысячелетней истории до рождества Христова.
Я прибыла в Каир как раз под праздник Шем эн-Несим, чтобы увидеть самую древнюю ладью в мире, которая, по мнению многих историков и археологов, когда-то плыла по Нилу, возможно во время такого же веселого и радостного празднества, какое предстало передо мной. Но это была не просто самая древняя ладья в мире, а самая большая и лучше всех сохранившаяся из старинных лодок, известных археологам: изящное, элегантное судно длиной более 43 метров от носа до кормы, построенное из прочнейшего кедра с далеких Ливанских гор. Эта ладья — важнейший источник сведений о кораблестроении в древности, искусстве, столь же суровом и выразительном, как строительство пирамиды, для которой эта ладья предназначалась.
В 1954 году под кучей щебня чуть южнее Великой пирамиды в Гизе обнаружили две длинные замурованные траншеи. Они были вырублены в известняковом массиве плато Гизе и явно входили в погребальный комплекс Великой пирамиды, гробницы фараона Хеопса, второго правителя IV династии Древнего царства, повелителя Верхнего и Нижнего Египта, правившего в середине III тысячелетия до нашей эры.
Древняя ладья в разобранном виде была обнаружена в одной из траншей. Все ее 651 деталь были аккуратнейшим образом уложены друг на друга в тринадцать слоев. По-видимому, это произошло тогда же, когда и сам фараон Хеопс был погребен в своей пирамиде, то есть 4500 лет назад. Как это ни невероятно, но, когда деревянные части ладьи извлекли из траншеи, они оказались почти в полной сохранности! Однако потребовались годы терпеливой, изобретательной и тщательной работы, прежде чем большая ладья предстала перед нами во всем своем былом великолепии. И совершил этот подвиг практически один человек, Ахмед Юсеф Мустафа, главный реставратор Департамента древностей Египта, человек, прославленный своим почти легендарным искусством.
Сегодня Хаджа Ахмед Юсеф, как его стали называть после священного паломничества в Мекку, совершенного им в 1935 году, является хранителем ладьи. Невысокий коренастый старик лет семидесяти, он сохранил острый ум и чувство юмора, которые отражаются в его ясных карих глазах. Он делит свое время между построенным в 1960 году рядом с пирамидой музеем, где укрыта ладья, и небольшим, но вполне комфортабельным глинобитным домом, предоставленным ему Департаментом древностей в нижней части пустынного вади между плато пирамид и современной деревней Кафр эс-Самман. В тот жаркий и ветреный майский вечер, когда весь Египет праздновал Шем эн-Несим, я переправилась к пирамидам, чтобы встретиться с Хаджей Ахмедом и увидеть наконец знаменитую ладью. За последние месяцы мы не раз встречались и беседовали с Хаджей Ахмедом, но все время какие-то препятствия мешали мне посетить музей. Для этого надо было получить разрешение от Департамента древностей, а он выдает такое разрешение неохотно и при этом ставит непременное условие, чтобы всех посетителей сопровождал сам Хаджа Ахмед, который, впрочем, искренне радуется возможности показать редким гостям свое сокровище. В тот день разрешение на осмотр ладьи получила делегация пакистанских археологов, находившаяся в Египте с официальным визитом, и Хаджа Ахмед через своего знакомого передал мне, что я могу проскользнуть в музей, смешавшись с их группой.
Из некоторых районов Каира три пирамиды Гизе видны как горные вершины, вознесенные над пустыней, пылью и дымами города. К пирамидам ведет длинное современное двухрядное шоссе, вдоль которого выстроились дешевые ночные заведения вперемежку с приземистыми, уродливыми домами, занимающими каждый свободный фут вдоль насыпи. Выхлопные газы автомобилей вместе с пылью пустыни образуют мутное марево, и все это оседает на пальмах и акациях, обрамляющих шоссе. Надо всем величаво возвышаются пирамиды. Совсем недавно, каких-нибудь пятьдесят лет назад, когда Нил во время разлива достигал деревни Кафр эс-Самман у самого края плато пирамид, мощные контуры этих гробниц отражались в зеркале нильских вод. Должно быть, тогда легче было представить себе, как выглядел Египет в древности. Современный же Египет со всем его шумом, копотью и суетой слишком властно вторгается в романтические грезы.
Как известно, в Египте насчитывается около восьмидесяти пирамид. Они расположены неровной полосой на западном берегу Нила. При этом большая часть из них сосредоточена в районе между Абу-Роашем, чуть севернее Гизе, и Фаюмской долиной, близ которой возводили свои гробницы правители Среднего царства. И тем не менее упоминание о пирамидах всегда вызывает в воображении большинства людей пирамиды на плато Гизе, несомненно самую известную группу памятников в мире. Великая пирамида фараона Хеопса (Хуфу) — самая большая и самая древняя из трех пирамид.
За ней идет средняя пирамида фараона Хефрена (Хафра), одного из сыновей Хеопса. Она ниже пирамиды Хеопса примерно на семьдесят сантиметров, но поскольку стоит на более высоком месте, то с отдельных точек кажется выше, чем ее старшая сестра.
Пирамида Микерина (Менкаура), вероятно внука Хеопса, меньшая из трех. К пирамидам Хеопса и Микерина примыкают по три небольшие пирамиды, воздвигнутые, очевидно, для главных цариц обоих фараонов, поэтому весь «комплекс Гизе», как его называют египтологи, состоит в действительности из девяти пирамид.
От дома Хаджи Ахмеда к музею ведет короткая тропа: сначала вверх по «священной дороге» (пандусу) с еще сохранившимися древними каменными плитами, а затем вдоль мастаб времен Древнего царства — больших прямоугольных гробниц; их сооружали вокруг пирамид для знатных египтян.
— Великая пирамида, — объяснял мне Хаджа Ахмед, пока мы шли по древней дороге, — построена первой на плато Гизе. Более ранние правители, такие, например, как отец Хеопса, фараон Снофру (у которого, как считают, было три пирамиды), воздвигали свои гробницы южнее, близ Мемфиса, столицы Древнего царства, ныне затерянной среди болот и каналов на западном берегу Нила, напротив современного промышленного города Хелван. Но когда северный ветер разгоняет пыльный воздух над пустыней, можно разглядеть весь комплекс великих пирамид, вытянутый в южном направлении: в Абусире возвышаются более поздние памятники фараонов Пятой династии; в Саккара — ступенчатая пирамида фараона Третьей династии Джосера, самая древняя из всех известных царских пирамид; а еще южнее, вдали можно различить Красную пирамиду и ни с чем не сравнимый ромбовидный силуэт Наклонной пирамиды — обе они стоят уже в Дашуре и воздвигнуты фараоном Снофру. Почему же Хеопс решил построить свою пирамиду севернее других? На этот вопрос египтологи, наверное, никогда не найдут ответа: скорее всего на выбор Хеопса повлияли великолепие и изолированность пустынного плато — самое подходящее обрамление для гробницы великого фараона.
Впрочем, эта изолированность была вскоре нарушена. Правда, преемник Хеопса, фараон Джедефра, построил себе самую северную гробницу примерно в пяти милях севернее Гизе, в Абу-Роаше; теперь от нее осталась только куча камней. Но уже фараон Хефрен вернулся к месту захоронения своего великого отца и всего через несколько лет воздвиг здесь вторую пирамиду.
Музей со стеклянными стенами, в котором хранится Царская ладья Хеопса, расположен у южного подножия Великой пирамиды, непосредственно над ныне пустой глубокой траншеей, в которой была найдена ладья. Для туристов этот музей — недоступный храм, ибо их туда не допускают, и лишь немногие ученые удостаивались этой чести. Местные специалисты уверяли меня, что такой музей в пустыне просто нелепость: его стеклянные стены и крыша создают чудовищные перепады температуры и влажности, подвергающие деревянные части ладьи чрезмерным перегрузкам, и поэтому за будущее Царской ладьи трудно ручаться.
Мы шли по маленькому музею, рассматривали фотографии, рисунки, модели, отдельные образцы веревочных узлов и циновки, некогда покрывавшие разобранные части ладьи. Хаджа Ахмед рассказывал мне, как происходили раскопки и реконструкция судна, занявшие у него в общей сложности почти 16 лет! Ладья после целого ряда неудач была наконец собрана и выставлена в музее над ее погребальной траншеей только в 1970 году.
На меня и раньше производили впечатление размеры и древность этого судна, о чем я читала или слышала от Хаджи Ахмеда. Но я была совершенно не подготовлена к огромному эстетическому восторгу, который охватил меня при виде ладьи. Древние кедровые доски источали темно-золотое сияние, их теплый, смолистый аромат царил в пыльной атмосфере музея. Изящные очертания ладьи поражали необычайной красотой, ее высокоподнятый нос и плавные линии явно восходят к древним папирусным челнам, должно быть первым суденышкам Египта. Но помимо чистоты линий и величия общего замысла в этой ладье просматривались изящество и тонкость деталей, столь свойственные всей культуре IV династии. И выражалось это не только в искусно вырезанных бутонах лотоса или пальмообразных капителях стройных колонн корабельного навеса над каютой, но и в таких прозаических деталях, как дверные ручки. Эти три основные особенности — лаконичность, величие и изящество — вновь и вновь повторяются в искусстве той эпохи: в скульптуре, архитектуре, даже во фрагментах настенных росписей и рельефов, уцелевших от тех времен. IV династия поистине наложила свою печать на всю египетскую цивилизацию, определив классические каноны последующих поколений. Об этом следует постоянно помнить, оценивая ладью фараона Хеопса с точки зрения произведения искусства, как религиозный или ритуальный символ, или, наконец, с точки зрения ее функционального, практического назначения.
В музее нет кондиционера для поддержания постоянной температуры и влажности воздуха. Объясняется это разными причинами, но, пожалуй, самая реальная — недостаток на плато электроэнергии: ее не хватает для огромного охлаждающего аппарата, который ржавеет у стен музея. Казалось бы, почему не подвести сюда дополнительную линию? Но подобного рода вопросы не волнуют египетское правительство, которое проявляет в данном случае удивительную беспечность. Сколько раз я спрашивала у археологов, египтологов и работников музея: «Почему же вы ничего не предпринимаете?»
И мне всегда отвечали с неопределенной улыбкой: «Сразу видно, что вы не знаете Египта».
Хаджа Ахмед внимательно следит за Царской ладьей, но для ее сохранности мало только его преданности и усердия. Царская ладья Хеопса просуществовала более 4500 лет, но, если не принять самых решительных мер, она вряд ли продержится еще одно десятилетие.
Что представляло собой это огромное по тем временам судно, для какой цели или каких целей оно было построено? Эти вопросы волнуют археологов и историков с первых дней находки Царской ладьи. Одни египтологи называют ее Солнечной ладьей, ритуальным судном, предназначенным для покойного владыки Египта, который ныне вместе с богом Солнца совершает в ней вечный путь по небосводу. Другие считают, что это была погребальная ладья для перевозки набальзамированного тела фараона вниз по реке от Мемфиса до Гизе, к построенной им еще при жизни пирамиде. Наконец, третьи утверждают, что эта ладья служила для паломничества фараона в святые места Египта при жизни или в будущей жизни. Я придерживаюсь мнения шведского специалиста по древним судам Бьёрна Ландстрёма, который называет это судно Царской ладьей Хеопса, потому что оно, несомненно, было ладьей фараона, а что касается прочих его функций и назначений, то они пока не доказаны.
Помимо официальных отчетов о находке Царской ладьи и нескольких научных статей, интересных только для специалистов-египтологов, до сих пор о ней ничего не опубликовано. Ландстрём в своем подробном каталоге древних египетских лодок рассказывает о Царской ладье, однако его материал оказался слишком обширен, и ему пришлось ограничиться лишь кратким описанием конструкции ладьи. Это описание безусловно важно, однако не следует забывать, что Царская ладья не просто образец кораблестроения древних египтян. Она — произведение культуры, плод одной из самых высоких цивилизаций в древней истории человечества и один из самых древних ее образцов.
Быстрый и бурный расцвет культуры в век пирамид не только установил каноны для последующих тысячелетий египетской истории; он также создал свой стиль в искусстве, литературе, архитектуре и, как мы увидим, в кораблестроении, оставил множество памятников и предметов, которые будут поражать грядущие поколения как своей совершенной технологией, так и своим изяществом. Достижения такого рода не могли возникнуть вдруг в период правления IV династии. За изяществом и силой искусства той эпохи стоят целые столетия развития. И Царская ладья Хеопса наряду с пирамидами является свидетельством высот той цивилизации.
Солнце уже село, когда мы покинули музей; праздничные толпы давно разошлись.
Ветер утих, в воздухе начала разливаться ночная прохлада. Пирамиды возвышались над нами во всем своем великолепии: гигантскими темными силуэтами на фоне последних бледно-оранжевых отблесков на западной кромке неба. Ночью на плато Гизе холодно и безлюдно: остаются лишь немногочисленные сторожа пирамид, завернувшиеся, как мумии, в свои бурнусы от ночного ветра, да стаи злобно рычащих и лающих бродячих собак.
В далекой древности, задолго до правления фараона Хеопса, это плато было священным местом погребений, и даже сегодня здесь сохраняется атмосфера благоговейной таинственности, особенно в часы ночного безмолвия. Народ, который воздвигал эти пирамиды и хоронил в них своих царей, для нас так же таинствен, как и сами пирамиды. Кто построил их, кто захоронил рядом с ними великолепные огромные суда, подобные Царской ладье Хеопса, как и для чего они это делали? На эти вопросы Мы попытаемся дать хотя бы приблизительный ответ. Но прежде чем мы сможем понять предназначение Царской ладьи и причины ее тщательного захоронения в траншее рядом с Великой пирамидой, следует побольше узнать о цивилизации, которая ее создала, и о том, как она осознавала окружающий ее мир.
Глава вторая
Строители пирамид
Египтяне — один из первых в мире народов, у которых появился письменный язык. В III тысячелетии до нашей эры, примерно за пятьсот лет до восшествия на трон фараона Хеопса, иероглифическое письмо и язык приобрели классическую форму, сохранившуюся еще на три тысячи лет, хотя и письменность и язык претерпели за это время значительные изменения в словаре, грамматике и орфографии. Последние из до сих пор известных иероглифических надписей, найденные на острове Филе в Асуане, датированы 394 годом нашей эры. Таким образом, египтяне также один из первых народов, сохранивших записи событий своей истории. Разумеется, чем дальше в глубь веков, тем отрывочнее эти записи. И все же мы, наверное, знаем о древних египтянах больше, чем о любом другом народе на заре истории.
Шумерийцы Нижней Месопотамии изобрели зачаточную систему своей письменности примерно в то же время, что и египтяне, но у них не было того преимущества, которое так облегчило нам знакомство с древним Египтом. Это преимущество — климат. Сухой раскаленный песок пустыни сохраняет все, что погребено под ним, и, может быть, поэтому египтяне избрали пустыню местом погребения усопших.
И тем не менее, несмотря на все исторические записи и сохранившиеся предметы, мы все-таки знаем очень мало о ранней истории и цивилизации древних египтян. Частично это объясняется тем, что сообщения древних историков очень скупы, а зачастую они вообще опускали те или иные факты, считая их не заслуживающими внимания. Так, о периоде Древнего царства мы знаем лишь то, что открывают нам захоронения. Не осталось ни городов, ни жилых построек, никаких поселений, и даже об их расположении и плане мы можем судить лишь по образцам более позднего периода. Создается впечатление, что древние египтяне были чрезвычайно мрачным народом, одержимым мыслями о смерти. И хотя заупокойный культ действительно занимал огромное место в представлениях древних египтян, они были веселым и жизнерадостным народом, который мало чем отличался от современных жителей Нильской долины, возможно их потомков.
Искусство письма не могло, конечно, появиться внезапно в завершенном виде в 3000 году до нашей эры — этому предшествовала длительная эволюция, которую мы можем лишь с трудом проследить на протяжении многих веков. И тем не менее в Египте в начале III тысячелетия до нашей эры случилось нечто весьма знаменательное. Какие именно события произошли и в какой последовательности, мы точно не знаем, однако письменность бурно развивалась не только как средство общения для малочисленной, но могущественной группы образованных людей. В это же время произошло политическое событие первостепенного значения: объединение Верхнего и Нижнего Египта с новой столицей — Мемфисом, стены которого были воздвигнуты, по общеизвестной легенде, фараоном Менесом (Миной), первым правителем I династии. Объединение всей Нильской долины под властью одного правителя, основание I династии, а также «изобретение» письменности — события почти одновременные и взаимосвязанные. Важнейшим фактором, определявшим силу и стабильность нового политического строя, являлась возможность передавать сообщения зачастую на далекие расстояния, чтобы тот или иной эдикт или указ, написанный в Мемфисе и скрепленный личной печатью фараона, мог быть доставлен на кораблях в Верхний Египет или в дельту Нила или же гонцами в восточную пустыню и в рудники для неукоснительного исполнения.
Ко времени установления IV династии, очевидно вскоре после 2600 года до нашей эры, древний Египет представлял собой высокоразвитое общество. Фараон был центром и средоточием всей власти. Считалось, что только от него зависело плодородие полей, а не от регулярных разливов Нила, когда река заливала долины и оставляла там слой плодородного ила, принесенного с африканских плоскогорий, где находились ее истоки. От плодородия земли, разумеется, зависела вся жизнь Египта, поэтому фараон был как бы посредником между египтянами и их богами. Похоже, что все дары богам приносились на имя фараона. И он сам, наверное, был для них живым богом. Поэтому египтяне и строили пирамиды для бессмертных душ фараонов, которые они поддерживали своими дарами и молитвами.
С точки зрения архитектурного совершенства пирамиды ни с чем не сравнимы. Если учесть скудные технические возможности египтян периода IV династии, то их подвиг кажется вообще невероятным. Только тысячу лет спустя египтяне узнают, что такое колесо, и научатся его применять. У них не было в то время ни блоков, ни других подъемных приспособлений. Вплоть до прихода римлян они использовали только простые рычаги. Их арифметические расчеты были тоже довольно просты. И тем не менее они примерно лет за семьсот построили по крайней мере семь пирамид, а возможно, завершили и восьмую. Только на строительство Великой пирамиды ушло два миллиона каменных блоков весом до- пятнадцати тонн каждый. Большинство из этих громадин вырублены на месте, но гранитные блоки привезены из таких отдаленных мест, как Асуан, расположенный у первых порогов Нила Верхнего Египта.
Но главное не в самих пирамидах: каждая из них являлась как бы центром огромного комплекса, занимавшего сотни гектаров. На границе возделанных полей, куда доходили воды Нила во время ежегодного разлива, стоял Долинный храм с наклонной пристанью для погребальных и других лодок, а рядом был сообщающийся с рекой канал, по которому эти лодки или ладьи могли доходить сюда, даже в периоды самого низкого уровня воды в Ниле.
Высокая, защищенная стенами дорога вела от Долинного храма к пирамиде на Ливийском плато — это был пандус, протянувшийся на сотни миль от западного берега Нила. Напротив восточной части пирамиды стоял Поминальный храм, обращенный к востоку. Внутри Поминального храма сохранилась замурованная так называемая «ложная дверь», характерная для всех погребений; она позволяла покойному фараону «проникать» в храм из своей пирамиды и принимать приносимые ему дары. Высокие стены «теменоса», или стены святилища, окружали весь комплекс пирамиды, и доступ в нее был дозволен только жрецам или чиновникам, прошедшим особый ритуал очищения, который совершался во время ежедневных служб.
В комплексе пирамид, но по большей части вне священных стен находились другие, меньшие пирамиды. Мы мало о них знаем, однако большинство археологов считает, что это гробницы главных жен фараона или его дочерей. Но вполне возможно, что они предназначались для церемониального захоронения различных царских регалий: корон, жезлов, царских посохов и т. д. Рядом с большинством пирамид IV династии остались глубокие траншеи для захоронения судов. Но были ли они когда-нибудь там и могли ли сравниться по своим размерам и великолепию с Царской ладьей Хеопса, мы, наверное, никогда не узнаем.
Египтяне были не только гениальными строителями, но и великолепными организаторами, иначе им не удалось бы воздвигнуть подобные сооружения и снабдить их всем необходимым.
Д. Данхэм из Бостонского музея изящных искусств предполагает, что на строительстве Великой пирамиды работало одновременно не менее 2500 человек. Но он не учитывает тех сотен людей, а может быть тысяч, которые занимались вырубкой и перевозкой каменных блоков, а также художников, скульпторов и искусных камнерезов, создававших богатые украшения гробниц и храмов (изваяния вельмож, рельефы, надписи, статуи фараона и богов), не говоря уже о подсобных рабочих (мясниках, пекарях, пивоварах и т. д.), необходимых для содержания этой армии рабочих.
Самые ранние египетские погребения, известные нам, представляли собой неглубокие могилы в песке пустыни, где хоронили тела, обернутые в льняные полотна, с простейшими погребальными дарами: драгоценными украшениями, оружием, орудиями труда, ритуальными сосудами. Постепенно эти захоронения становились все более сложными. Могилы облицовывали изнутри кирпичом-сырцом, сооружали над ними деревянные кровли, а под ними несколько подземных комнат. Ко времени I династии этот простой тип захоронения уступил место мастабам, названным так, как говорят, из-за схожести низкой прямоугольной надстройки над захоронением со скамьей — мастабой — в современных домах Верхнего Египта.
Гробница-мастаба фараона Аха в Саккара, по свидетельству Уолтера Эмери, который раскопал целый ряд царских погребений I и II династий в конце 30-х годов и немного позднее, состояла из двадцати семи небольших комнат со стенами из кирпича-сырца, наполненных разными приношениями фараону для его загробной жизни. Среди них были реальные предметы, как, например, драгоценности и сосуды с зерном и маслом, и чисто символические: модели из более долговечного, а зачастую более драгоценного материала, заменявшие бренные вещи. И наконец, среди приношений находились миниатюрные модели предметов, которые были либо слишком велики, либо по каким-то другим причинам не могли быть положены в гробницу.
К северу от внушительной гробницы Аха Уолтер Эмери обнаружил траншею для захоронения ладьи, которая явно входила в погребальный комплекс фараона. Эта глубокая траншея имела длину более девятнадцати метров, и над ней была сделана надстройка из кирпича-сырца, «довольно грубоватая, что позволяет думать, что она воздвигнута после того, как ладью опустили в траншею». Фрагменты деревянных частей и веревочных узлов, найденные в этой и других, более ранних «лодочных траншеях» в Саккара, подтвердили мнение Эмери, что в них когда-то действительно были захоронены лодки.
С каждым последующим поколением царские погребения становились все обширнее и роскошнее. Они как бы отражали могущество фараона-божества, которое он не терял и после своей смерти, ибо и тут его окружали гробницы придворных и знатных людей.
Первый значительный архитектурный сдвиг произошел во времена правления III династии: для воздвижения монументов начали использовать каменные блоки. Камень применяли и раньше, но лишь для архитектурных деталей, таких, как обрамление оконных и дверных проемов. Однако лишь для постройки Ступенчатой пирамиды фараона Джосера в Саккара кирпич-сырец впервые был заменен известняковыми блоками, из которых сложена массивная семиступенчатая пирамида со всем окружающим ее ритуальным комплексом.
Такой качественный скачок в архитектуре явно отражал рост могущества фараона. Но у нас нет об этом точных свидетельств. Так или иначе, гробница фараона перестала быть просто одной из самых больших гробниц среди множества подобных. Отныне царская гробница по своей форме, а может быть, и по назначению стала совершенно иной.
Ступенчатая пирамида возвышалась над всем некрополем: ее можно было видеть с расстояния многих миль, и в частности из Мемфиса, белостенной столицы, расположенной в зеленой долине ниже плато пирамид. Но, кроме того, Ступенчатая пирамида Джосера представляла собой нечто совершенно отличное от мастабы фараона Аха с ее двадцатью семью комнатами для жертвенных приношений. Она уже была не только вечным обиталищем души покойного фараона, столь же величественным, как и он сам при жизни, но и его святилищем, где ежедневно должны произноситься жертвенные молитвы и восхваления в честь обожествленного владыки.
Следующий значительный шаг египетская архитектура сделала чуть позднее, в конце правления III или в начале правления IV династии, когда совершился переход от ступенчатых пирамид к «истинным, правильным», первой из которых стала пирамида в Медуме.
Ныне разрушенная пирамида в Медуме находится южнее всех гробниц Древнего царства, то есть всего некрополя Мемфиса. Почти на тридцать миль выше по течению Нила от древней столицы Египта находятся развалины этой пирамиды, мрачные и одинокие, едва возвышающиеся над кучами щебня, оставшимися после того, как осыпалась облицовка самой пирамиды. Кто-то из ученых предположил, что пирамида обрушилась вскоре после ее постройки[1]. Однако даже попытка воздвигнуть истинную пирамиду является сама по себе свидетельством дерзания новой архитектуры — архитектуры каменных блоков, характерной для гробниц фараонов IV династии, веривших в свое бессмертие. Эта уверенность воплотилась в создании пирамид в Гизе при последующих поколениях.
Достаточно было бы привести лишь размеры пирамиды фараона Хеопса, как это делалось не раз, чтобы представить себе всю грандиозность этого сооружения. И все же нелишне напомнить, что этот рукотворный памятник, эта каменная гора, занимает площадь, на которой уместились бы сразу и лондонский собор св. Павла, и римский собор св. Петра. Эта пирамида построена из местных известняковых блоков, вырубленных на плато Гизе, а затем облицована белыми плитами турского известняка из карьеров на холмах аль-Мукаттама, расположенных на другом берегу, за современным Каиром. Эти облицовочные плиты были пригнаны так аккуратно и точно, что между ними, как свидетельствует археолог Флиндерс Питри, невозможно просунуть даже почтовую открытку. Поминальный храм был украшен колоннами красного гранита из Асуана в Верхнем Египте. Черные базальтовые булыжники храмового двора до сих пор сохранились у восточной стороны пирамиды. Когда Геродот в V веке до нашей эры описывал крытую галерею над пандусом — мощенной камнем дорогой, ведущей к пирамиде, стены этой галереи еще сохраняли рельефные изображения. И хотя все это давно исчезло, мы можем судить о великолепии самого пандуса и галереи по отдельным каменным блоками и фрагментам Поминального храма, которые были снова использованы фараоном XII династии в его пирамиде в Лиште. А Долинный храм Хеопса на берегу Нила в начале пандуса до сих пор не раскопан: развалины его лежат под деревней Кафр эс-Самман у подножия плато пирамид.
Задолго до открытия двух замурованных траншей с ладьями фараона вблизи южной стороны пирамиды археологи уже знали о других открытиях и пустых траншеях, которые были найдены на плоскогорье вблизи пирамиды и составляли часть погребального комплекса. Две такие траншеи расположены вдоль восточной стороны пирамиды, очень близко от северной и южной стен Поминального храма. Третья траншея шла параллельно пандусу, который вел от пирамиды в долину Нила. По-видимому, это были траншеи для лодок, связанные с так называемыми пирамидами жен фараона. В отличие от недавно найденных захоронений вдоль южной стороны Великой пирамиды, которые имеют прямоугольную форму, все эти ранние траншеи, вырубленные в известняковом массиве, серповидной формы.
Вполне возможно, что помимо двух траншей для лодок, расположенных вдоль южной и восточной сторон пирамиды, такие же траншеи с ладьями находились у западной и северной сторон, но они еще ждут археологов. Такое симметричное расположение вполне в духе строителей пирамид. Однако пока эти траншеи с ладьями найти не удалось.
До сих пор неизвестно, находились ли настоящие ладьи в траншеях у восточной стороны пирамиды. Однако в этом совершенно уверен американский археолог Джордж Райзнер, который в 20-х годах раскопал одну из этих траншей. На дне траншеи он нашел кусочки позолоченного дерева и обрывки веревок, аналогичные тем, что обнаружил позднее Уолтер Эмери в лодочном захоронении в Саккара. Точно так же как и Эмери, Райзнер справедливо предположил, что в этом колодце когда-то была погребена настоящая ладья.
Одной из неразрешенных загадок IV династии остается количество пирамид: их больше, чем число захороненных в них фараонов. Известны семь пирамид: развалившаяся пирамида в Медуме; Наклонная и Красная (или Северная) пирамиды в Дашуре; три пирамиды в Гизе; разрушенная, а может быть, и незаконченная пирамида в Абу-Роаше. А фараонов было всего шесть: Снофру, его сын Хеопс (Гизе), сыновья Хеопса Джедефра (Абу-Роаш) и Хефрен (Гизе), Микерин (Гизе) и, наконец, Шепсескаф, по-видимому последний правитель IV династии, который вообще предпочел не строить для себя пирамиду и вернулся к древнему погребению в мастабе.
Одно время предполагали, что пирамиду в Медуме построил фараон Снофру, отец Хеопса и первый правитель IV династии, о доброте которого передавались легенды из поколения в поколение. Почти через тысячу лет после того, как был воздвигнут погребальный комплекс в Медуме, безвестный информатор XVIII династии написал на стенах Поминального храма, что он совершил сюда паломничество, «чтобы увидеть прекрасный храм фараона Снофру». И он почувствовал, что здесь небесная высь и что солнце восходит здесь. И добавил: «Да снизойдет небесный дождь с благовониями, да будут его капли пропитаны ароматом и да падут эти капли на кровлю храма фараона Снофру»[2].
Однако покойный Ахмед Фахри доказал своими исследованиями в Медуме, а также в Дашуре, что фараон Снофру в действительности не строил себе пирамиду в Медуме, а просто завершил строительство пирамиды, которое начал его тесть и предшественник фараон Хуни. Более поздняя легенда ошибочно отождествила Хуни с самим фараоном Снофру. Курт Мендельсон в книге «Загадка пирамид» (1974) предполагает, что, когда Снофру воздвигал свою Наклонную пирамиду в Дашуре, пирамида в Медуме внезапно обрушилась. Эта катастрофа послужила причиной изменения наклона граней Наклонной пирамиды, в результате чего она обрела столь характерную и своеобразную форму с ромбовидным профилем. Очевидно, Снофру старался избежать подобной катастрофы любой ценой и не хотел, чтобы его пирамида тоже обрушилась.
Египтологи уверены, что у Снофру было по крайней мере две пирамиды. В официальном докумёнте, составленном примерно через 350 лет после царствования Снофру (его копия сохранилась на каменной стеле, найденной вблизи Красной пирамиды в Дашуре), речь идет о принудительных работах и налогах в двух припирамидных поселениях Снофру. Это говорит о том, что Красная пирамида в Дашуре тоже, по-видимому, принадлежала фараону Снофру.
Раскопки Фахри вокруг Наклонной пирамиды, расположенной южнее Красной пирамиды, показали, что это сооружение несомненно было гробницей Снофру. Среди других доказательств — найденная вблизи пирамиды огромная стела, на которой фараон Снофру изображен в одеяниях для ритуала «хебседа», магического омоложения фараона, особой церемонии, которая периодически оповещала о вечном восстановлении сил и могущества правителя Египта. На этом рельефе Снофру увенчан двумя коронами: белой конусовидной короной Верхнего Египта, надетой поверх красной короны Нижнего Египта.
До сих пор неясно, почему фараон Снофру построил для себя столько пирамид. Прежние правители довольствовались всего двумя гробницами: одной в Абидосе, южном святилище, посвященном Осирису, всемогущему богу подземного мира, и второй в Саккара, на виду у белостенной столицы.
Уолтер Эмери определил, что гробницы в Саккара были настоящими местами погребения, а в Абидосе — кенотафами, «ложными гробницами» в честь властителя Верхнего Египта. Значит, решил Эмери, должен быть и другой кенотаф для владыки Нижнего Египта, в Буто, еще одном святилище в дельте Нила. Но поскольку почти все памятники в дельте давно уже исчезли под слоями ила в результате ежегодных разливов Нила, гипотезу Эмери сейчас уже трудно проверить. Другие фараоны, подобные Снофру, могли иметь по две или более пирамид или же пирамиду и другого вида погребальный памятник. Но если это так, нам еще предстоит найти эти погребальные сооружения или же научиться их распознавать среди уже найденных.
Если Снофру действительно принадлежали и разрушенная пирамида в Медуме, и две пирамиды в Дашуре, возникает, как говорят египтологи, «странная ситуация»: выходит, что фараон за короткий срок, всего за двадцать четыре года своего правления, построил три пирамиды, что должно было потребовать неимоверной затраты сил. Геродот рассказывает, что строительство только одного пандуса, ведущего к Великой пирамиде Хеопса в Гизе, заняло десять лет, а постройка самой пирамиды — около двадцати. Как же Снофру сумел построить столько пирамид за двадцать четыре года? Возможно, конечно, что Геродот ошибался: ведь он писал обо всем этом более чем две тысячи лет спустя. Современные египтологи, например, такие, как Дж. Эдвардс, полагают, что для сооружения этих памятников потребовалось гораздо меньше времени. При этом они ссылаются на сохранившиеся на известняковых блоках Красной пирамиды даты выемки их из каменоломни. И тем не менее каждый, кто видел эти огромные сооружения даже в их теперешнем состоянии и способен представить, какими они были тысячи лет назад, будет потрясен до глубины души. Просто невероятно, какой огромной затраты труда и времени и какой сложнейшей организации потребовало возведение этих гробниц!
Без сомнения, назначение и функции пирамид являются предметом ожесточенных споров с древнейших времен. Трудно поверить, что обыкновенная могила даже для такого великого властителя, как богоподобный фараон Египта, требовала столь невообразимо пышных и огромных сооружений. И все же доказательство — почти 80 пирамид — налицо; при этом далеко не все эти пирамиды относятся к эпохе Древнего царства. Пирамиды явно имели два назначения: с одной стороны, обиталище для останков покойного фараона, пышный памятник в его честь, и, с другой — ритуальный храм, где возносились моления о вечном благополучии фараона в загробной жизни и тем самым о вечном благоденствии всего Египта.
В своей великолепной книге «Египетские пирамиды» Дж. Эдвардс подробно описал сложный ритуал погребения, который происходил после смерти фараона. Описание Эдвардса основано на исследовании Текстов пирамид, сложнейшей системе заклинаний, заговоров и молитв, начертанных иероглифическими знаками на внутренних стенах пирамид фараонов V и VI династий, но часто относящихся к более раннему периоду[3].
Тело покойного фараона, очевидно, переправляли из Мемфиса через Нил в Долинный храм на погребальной ладье, формой напоминающей древние лодки из стеблей папируса и весьма похожей на Царскую ладью Хеопса. Здесь, в Долинном храме, тело фараона подвергалось ритуальному омовению в знак очищения и возрождения его души, как бы повторяя действо бога Солнца, который каждое утро возрождается из вод озера Лилий. Это был первый этап сложнейшего и тем не менее точно определенного ритуала, который обеспечивал возрождение души фараона для его загробной жизни. Самым главным считался обряд «Отверзания уст»; он производился не на теле покойного фараона, а на его статуях, выполненных в полный рост и хранимых в нишах центрального зала Долинного храма. (Так, в Долинном храме Хефрена, единственном сравнительно хорошо сохранившемся памятнике времен IV династии, были найдены двадцать три статуи фараона из диорита, сланца и алебастра.)
Сыну фараона или его наследнику надлежало сбрызнуть статуи водой, умастить благовониями, совершить перед ними жертвоприношения и прикоснуться ко рту каждой статуи священными «орудиями», такими, как тесло и резец. После этого ритуала каждая статуя в Долинном храме как бы обретала способность хранить в себе ожившее божественное «Ка» фараона, ту часть его духа, которую можно лишь приблизительно перевести словом «душа», «двойник».
После завершения этих церемоний в Долинном храме набальзамированное тело фараона со всеми царскими знаками его власти и с его внутренними органами (их извлекали из тела, бальзамировали и помещали отдельно в особых сосудах — канопах) торжественная процессия, в которой могли участвовать лишь ритуально очищенные лица, относила в Поминальный храм. Процессия эта двигалась по пандусу… Стены галереи, воздвигнутой на пандусе, были достаточно высоки, чтобы уберечь процессию от непосвященных глаз. В Поминальном храме повторялся ритуал «Отверзания уст» над статуями покойного, и лишь после этого тело повелителя Египта несли к месту его вечного упокоения в глубине пирамиды. Мы не знаем, было ли погребение фараона, его переход к вечной жизни поводом для великого празднества или же для глубокого траура, но, во всяком случае, это происходило весьма торжественно и сопровождалось самыми сложными обрядами. Здесь нельзя было допустить ни малейшей ошибки, в церемониале царского погребения ничто не могло быть упущено, ибо от воскрешения «Ка» фараона и его благополучия в загробной жизни зависели жизнь и благоденствие всего Египта.
В период правления IV династии столь сложный ритуал погребения соблюдался только для фараонов, и только одних фараонов хоронили в больших пирамидах с окружавшим их храмовым комплексом. Даже перворожденного сына фараона, если он умирал раньше отца, хоронили в простой мастабе, как, например, наследного принца Каваба, который умер раньше своего отца, фараона Хеопса, и был погребен в большой мастабе чуть восточнее комплекса Великой пирамиды. Мы можем предположить, что церемония погребения престолонаследника Каваба, как и представителей знати, была упрощенной.
Некоторые египтологи утверждали, что, хотя фараон и считался посредником между Египтом и богами, сам он не носил божественного титула. Однако. в период правления IV династии фараоны, по-видимому, приравнивались к богам. Возможно, потому, что фараон признан был тогда «Великим богом», только он удостаивался высшего погребального ритуала. Мы еще вернемся к сложному вопросу о религиозных верованиях древних египтян, но здесь следует подчеркнуть, что представление о божественной роли фараона — краеугольный камень всей системы Египта как в теологическом, так и в политическом и административном аспекте, во всяком случае в период Древнего царства.
Пирамиды фараонов окружены могилами чиновников и знати, царевичей, царевен, которые как бы сопровождали своего повелителя и после его смерти. Рядом с погребальным комплексом Великой пирамиды Хеопс соорудил шестьдесят четыре каменные мастабы для своих придворных; выстроенные правильными рядами, они образовали к западу от Великой пирамиды нечто вроде города мертвых. А к востоку от нее стоят восемь огромных двойных мастаб для любимых детей фараона, среди них для наследного принца Каваба, о котором шла речь выше. Предполагалось, что погребенные здесь по-прежнему будут служить фараону в его загробной жизни и нахождение их гробниц вблизи царской позволит им разделить бессмертие богоподобного владыки.
Тесная связь фараона с его слугами даже в вечной загробной жизни, несомненно, является самым ярким проявлением религиозного абсолютизма египетского государства времен IV династии. Все государство существовало прежде всего и только для того, чтобы служить божественному фараону. Он был средоточием всей экономической и религиозной жизни страны. И все же не стоит говорить о единовластии фараона или жречества, ибо сам фараон, как и все его подданные, был пленником и жертвой религиозного государства.
Стены жертвенных святилищ в мастабах царского некрополя украшены не только надписями, где перечислены титулы и деяния покойного владельца гробницы, но также рельефами и росписями, изображавшими повседневную жизнь египтян того времени. Эти жертвенные святилища, или святилища для приношения даров, остаются нашим главным источником сведений о повседневной жизни египтян эпохи Древнего царства. К сожалению, от самой IV династии сохранилось очень немного, но мы полагаем, что жизнь в течение этого столетия не слишком отличалась от жизни египтян в более ранние или более поздние времена Древнего царства.
Для знати и высших классов жизнь была преисполнена наслаждений. Основу экономики составляло сельское хозяйство, хотя мы знаем об экспедициях в рудники Синая и восточной пустыни за медью и бирюзой, в таинственную страну Пунт (Сомали? Йемен?) за экзотическими благовониями и пряностями, в Ливан и Киликию за кедром и другими деревьями, которые не росли в Египте. Однако прежде всего на росписях и рельефах отображена жизнь простого народа Нильской долины с любовно и точно вырисованными подробностями: сцены пахоты и уборки урожая: охоты в пустыне и рыбной ловли в обширных, поросших тростником болотах, и сегодня обрамляющих берега Нила; изображение снующих по реке разнообразных судов, от самых простых челноков, связанных из тростника, до больших кораблей, предназначенных для морских путешествий; сцены строительства судов, в которых, как мы увидим дальше, были неоценимые подробности для понимания и реконструкции Царской ладьи фараона; бытовые сценки: как веяли тогда зерно, как изготовляли пиво. Цветущие растения и населявшие тогда заболоченные низины и пустыню животные, речные рыбы изображены на этих рельефах и росписях с необычайной точностью и натурализмом, так что сегодня мы можем безошибочно определить папирус, лотос, антилоп, гиппопотамов, уток и всех прочих представителей животного и растительного мира.
Картины, отображавшие богатство Нильской долины, были, видимо, одинаково приятны художникам и их заказчикам, ибо последние хотели обеспечить себе в загробном царстве все удовольствия, которые они имели при жизни. А художники соревновались друг с другом в изображении этой прекрасной жизни во всем ее многообразии. Искусство мастеров и любовь древних египтян к своей Нильской долине позволили создать высокохудожественные рельефы и росписи в гробницах и жертвенных святилищах. Такое впечатление, что перед нами пусть идеализированная, но все же правдивая история уверенного в себе народа, который жил активной, энергичной жизнью, в гармоничном сочетании с окружавшей его природой.
Мы очень мало знаем о жизни египтян того периода. Лишь несколько столетий позднее, когда централизованная власть фараона пошла на убыль, знатные египтяне тоже начали повествовать о своих личных заслугах, дабы они остались в памяти поколений. Однако от периода IV династии до нас дошли в основном лишь их титулы. Иногда эти титулы только дразнят наше воображение, как, например, надпись на маленькой статуе Бесмеса, которая хранится в Британском музее. Она лишь сообщает, что Бесмес был корабелом, и все. А чаще всего титулы остаются для нас непонятными: «Единственный друг царя» или «Казначей Верхнего и Нижнего Египта». Они не говорят нам ничего о личности покойного. Иногда удается уловить сведения о взаимоотношениях между членами царской семьи. Мы знаем, например, что везир Хемиуну, «Надзиратель над всеми работами царя», по всей видимости, руководил, строительством Великой пирамиды Хеопса и, возможно, его Царской ладьи. Мы можем лишь догадываться, что он был царским внуком, младшим братом или сводным братом самого Хеопса, поскольку везири (верховные сановники), подобно другим высшим чиновникам Древнего царства, обычно были близкими родственниками фараона, которому они служили. Не случайно при взгляде на статую везира Хемиуну (Пелицеус музея в Хильдесгейме) создается впечатление, что перед нами ответственный чиновник и могущественный человек. Красивое волевое лицо наводит нас на мысль, что, возможно, именно он участвовал в сооружении Царской ладьи.
Как уже говорилось, мы мало знаем о жизни людей того времени, но еще меньше о политических и военных событиях. Одним из важнейших исторических документов периода ранних династий остается Палермский камень, большая диоритовая плита, названная так потому, что самый крупный ее фрагмент хранится в столице Сицилии (другие фрагменты находятся в Каирском и Лондонском музеях). Аккуратно и отчетливо ровными рядами на черном камне высечены имена фараонов Египта, начиная с полумифических додинастических правителей, о которых нам почти ничего не известно, и кончая фараонами V династии. Для каждого года царствования отмечался самый высокий уровень Нила при половодье и перечислялись важнейшие события. В основном в этих записях сообщалось о воздвижении храмов, жертвоприношениях и других религиозных церемониях и об экспедициях к рудникам. Там же отмечались и более драматические события. Так, мы узнаем, что фараон Снофру воевал на юге с нубийцами, захватил семь тысяч пленников и двести тысяч голов скота, а также почти с таким же успехом совершил поход против ливийцев. Но нам до сих пор неясны цели этих военных операций: то ли для охраны торговых путей, то ли для захвата рабов и скота, а возможно, для расширения ранее завоеванных территорий.
Непосредственно к истории Царской ладьи относится рассказ о том, как Снофру отправил экспедицию, скорее всего в Библ, важнейший торговый центр на побережье Ливана, расположенный к северу от Бейрута. Сорок кораблей вернулись в Египет, нагруженные кедром и другими деревьями хвойных пород, и, как отмечено в записях, в последующие годы из этой древесины были построены три корабля, каждый длиной около пятидесяти метров, и множество барж. Кедр использовался для изготовления дверей во дворце фараона, и вполне возможно, что часть той древесины пошла на балки для склепа в Наклонной пирамиде Снофру в Дашуре. Эти балки до сих пор может увидеть каждый, у кого достанет ловкости, чтобы пролезть сквозь узкий вход в пирамиду.
По удивительнейшему стечению обстоятельств и благодаря необычайной внимательности опытных археологов мы знаем о царице Хетепхерес, жене фараона Снофру и матери Хеопса, гораздо больше, чем о других личностях периода IV династии.
В 1925 году один из фотографов, работавших в некрополе Гизе в составе экспедиции Гарвардского университета, в буквальном смысле слова наткнулся на вторичное тайное захоронение этой великой царицы. Раскопки гробницы, проведенные под руководством главы экспедиции Джорджа Райзнера, до сих пор остаются образцом археологических изысканий по самым высоким современным стандартам, которые требуют от ученых осторожности, тщательности, трудолюбия и прежде всего терпения, ибо, хотя площадь погребальной камеры составляла всего пятнадцать квадратных метров, археологи потратили два года на то, чтобы извлечь ее содержимое в полной сохранности. Таков был скрупулезный стиль работы Райзнера.
А содержимое гробницы оказалось необыкновенно интересным: позолоченная мебель — кресла, кровать и балдахин; сундуки с занавесями и ларцы с изысканными украшениями царицы, с ее ожерельями и браслетами. Изящные золотые иероглифы рассказывали о владелице этих сказочных сокровищ: «Мать царя Верхнего и Нижнего Египта, Спутница Гора, Надзирательница над делами гарема (?) Все то, что сказано, то и сделано для нее. Дочь Бога от его плоти, Хетепхерес».
Могила находилась чуть южнее «священной дороги» (пандуса), которая вела от Великой пирамиды Хеопса к его Долинному храму, и немного севернее трех «пирамид цариц». Это было наиболее древнее из до сих пор Найденных уцелевших царских захоронений, но когда археологи подняли крышку алебастрового саркофага, то увидели, что он пуст. Позднее они нашли в стенной нише маленький алебастровый ларец, канопу с царскими внутренностями, погруженными в бальзамирующие масла, но и это не могло смягчить их разочарования: ведь сама мумия царицы исчезла!
По всем правилам царицу Хетепхерес должны были похоронить вблизи одной из пирамид Снофру в Дашуре. Ахмед Фахри полагает, что самая южная из них, Наклонная пирамида, и была подлинным местом погребения фараона Снофру.
Казалось бы, могила Хетепхерес должна находиться рядом, возможно в ее собственной малой пирамиде. Почему же тогда пустой саркофаг царицы с богатейшими погребальными предметами оказался в тайном захоронении в Гизе?
Поскольку ее именовали «Матерью царя Верхнего и Нижнего Египта», Хетепхерес умерла уже после того, как на трон взошел ее сын, фараон Хеопс. По теории Дж. Райзнера, она действительно была погребена в Дашуре, но вскоре после похорон грабители вскрыли ее саркофаг, забрали все драгоценности, какие смогли унести, вытащили мумию царицы в пустыню, там, под лунным светом, сняли с нее все украшения и в паническом страхе бросили на растерзание шакалам. Столь смелое предположение характеризует Дж. Райзнера скорее как писателя-фантаста, а не как опытного археолога, тем не менее совершенное преступление было ужасным святотатством. Осквернение могилы считалось тягчайшим грехом, особенно если речь шла о царском погребении. Дж. Райзнер предположил, что исчезновение мумии царицы повергло всех в такую панику, что никто из чиновников, даже везир Хемиуну, не осмелился сообщить об этом преступлении фараону. Вместо этого Хеопсу предложили совершить благочестивое деяние: перехоронить тело его матери в другую гробницу вблизи его собственной пирамиды, которая воздвигалась на плато Гизе, чтобы царица Хетепхерес могла разделить с ним все предназначенные ему в будущем молитвы и жертвоприношения. И никто никогда не сказал ему, что в действительности был захоронен пустой саркофаг.
Хетепхерес была, по-видимому, дочерью фараона Хуни (или Ху), малоизвестного последнего правителя III династии, о котором мы почти ничего не знаем. Титул «Дочь Бога от его плоти» давался только старшей дочери правящего фараона и подчеркивал, какую значительную роль она играла в престолонаследии. В этом отношении царствующие дома древнего Египта придерживались в основном матриархальной линии. Женщины в египетском обществе той эпохи не имели особо высокого положения, хотя писательница Маргарет Мёррей и утверждает, что все семейное достояние в те времена наследовалось по женской линии, от матери к дочери. Но царицы занимали особое положение. Только они, Дочери Бога, старшие из выживших дочерей фараона и дочери главной жрицы, обеспечивали восшествие на престол фараона. Именно это определяло браки между царственными сестрами и братьями в древнем Египте, которые сегодня так смущают наши умы. Но тогда для того, чтобы сохранить полную законность своей власти, у наследного царевича был только один путь: он должен был жениться на своей родной сестре, «Дочери Бога от его плоти». Следы престолонаследия по материнской линии мы находим и в летописи на Палермском камне, где имя фараона обычно сопровождается именем его матери как свидетельством его законнорожденности и неоспоримого права на престол. Этот архаический обычай сохранялся в царских домах в виде наследования по материнской линии на протяжении всей истории Египта.
Поделиться книгой: