Помоги проекту - поделись книгой:
ЖЕНЩИНА
В ДРЕВНЕМ МИРЕ
Серия «По следам исчезнувших культур Востока»
основана в 1961 году
Е. Е. Vardiman
DIE FRAU IN DER ANTIKE
Редакционная коллегия
К. З. АШРАФЯН, Г. М. БАУЭР,
чл. — кор. АН СССР Г. М. БОНГАРД-ЛЕВИН (председатель),
Р. В. ВЯТКИН, Э. А. ГРАНТОВСКИЙ, И. М. ДБЯКОНОВ,
С. С. ЦЕЛЬНИКЕР,
И. С. КЛОЧКОВ (ответственный секретарь)
Перевод с немецкого
М. С. ХАРИТОНОВА
Ответственный редактор, автор послесловия
и примечаний А. А. ВИГАСИН
© Econ Verlag GmbH, Düsseldorf
und Wien, 1982
© M. С. Харитонов, перевод. 1990.
© А. А. Вигасин, послесловие, примечания, 1990.
ВВЕДЕНИЕ
Тема отношений между мужчиной и женщиной всегда интересовала и будет интересовать историков. Все сущее имеет свои корни в прошлом, наше поведение и мышление отягощены древним наследством, никому, как говорит пословица, не дано «перепрыгнуть собственную тень». Роковое противопоставление «верха» и «низа», ставшее причиной дисгармоничности нашего общественного устройства, началось даже прежде, чем неандерталец выучился ходить на двух ногах, его можно вести от сотворения мира. В воображаемом раю, насколько можно понять, не было ни голода, ни любви, одна сплошная скука. Лишь любовь и голод пробуждают желания и волю, нежность и гнев. Они приводят в движение мировой механизм. Все, что люди изобрели, сконструировали, придумали, все их творческие достижения порождены голодом и необходимостью. Все, что люди сочинили, вообразили, воспели в песнях, переработали мыслью, воплотили в картинах и увековечили в мраморе, возникло под диктовку любви. В какой-то миг обитателям рая стало вдруг до прозрачности ясно и очевидно, что им необходимо для поддержания жизни и что им может дать лишь любовь. Первой, кто отважился сорвать плод с древа познания, была женщина. Ее звали Ева. Это имя запечатлелось в памяти человечества, как никакое другое. Познание повлекло за собой переоценку ценностей — и обесценение женщины. Она олицетворяла грех.
Пять тысяч лет тому назад — срок в человеческой истории небольшой — люди научились преображать свои мысли в письменные знаки. Найдено множество официальных записей, по которым можно судить, как воспринимали мир народы и правительства, и одно здесь на удивление одинаково и неизменно, хотя жизнь менялась неудержимо. «Пуп земли» — это всегда мужчина, господин, герой, вершитель судеб. Женщина в хрониках если и упоминается, то лишь как второстепенная фигура. Греческий историк Фукидид, предтеча объективной исторической науки в нашем понимании, основоположник так называемой прагматической истории, оставил обширные повествования с подробностями жизни выдающихся людей, но там нет ни одной женской биографии. Женщины появляются лишь на заднем плане — это пассивные, незначительные, побочные персонажи.
Ориенталистика дает нам особенно наглядные примеры патриархальной общественной структуры. Древнейшие тексты законов Двуречья, найденные археологами, хорошо отражают основы устройства рабовладельческого общества, возникшего в результате определенного исторического, политического и социального развития. Лишь последние бедняки не имели рабов. Не существовало никакого естественного равенства людей — и уж тем более никакого равенства полов. Женщина занимала такое же подчиненное положение, как раб, ей полагалось жить замкнуто, выполняя только свои домашние и материнские обязанности. Мужчина был неограниченным господином в доме, недаром римляне называли его «pater familias»[1].
В мифологии, эпосе, преданиях многое говорит о первоначальном — существовавшем еще в дописьменную эпоху — периоде матриархата, когда женщина играла выдающуюся роль в общественной жизни; в области религиозной этому соответствовало поклонение единственной небесной богине. Magna Mater[2], которая была воплощением и персонификацией плодородящей земли. Раскопки обнаружили следы этой эпохи в различных средиземноморских культурах.
Археология позволяет нам заглянуть и в повседневную жизнь периода патриархата. Среди глиняных табличек и папирусов сохранились частные письма, в которых речь идет о разных торговых и личных делах во всей их противоречивой конкретности. Вопреки всем ограничениям, которые налагало общество, и религиозным предрассудкам женщине благодаря своему уму и личным достоинствам нередко удавалось добиться известного положения и признания у себя в доме. У женщин были возможности для экономической самостоятельности, они владели собственным имуществом. Женщины средних сословий выполняли работу вместе со своими мужьями.
И все-таки потрясает письмо одной богатой египтянки, которая после смерти мужа, оказавшись неспособной к самостоятельной жизни, не смогла «стоять на собственных ногах», продала себя и своих детей в рабство, да сверх того внесла все имущество в уплату за свое содержание[3]. Когда мы читаем или цитируем такие письма, с нами словно непосредственно заговаривает человек былых времен. Это не героический эпос, не хроники, заказанные правителем, — просто истории, какие пишет жизнь.
Получить более полную картину частной жизни женщины в древности позволяют нам кроме письменных также и немые высказывания фетишей, амулетов, вещей, положенных в могилы, рисунков на вазах, настенной росписи, погребальных портретов, моды и многое другое.
Географически наш очерк охватывает весь мир Восточного Средиземноморья. Ближний и Средний Восток, Рим и Грецию. Древнейшие греческие тексты, микенские таблички с так называемым линейным письмом Б. явно указывают, что в культуре этого региона смешались как древневосточные, так и индоевропейские элементы[4]. Связь индоевропейцев-эллинов с соседними народами оказалась «счастливым браком». Каждая культура начинается с такой «свадьбы народов». Со времен «Илиады» греков тянуло на Восток. Туда был устремлен их духовный и интеллектуальный взор, туда направлена была предприимчивость их путешественников и торговцев, их колониальный напор. Поход Александра Великого был скорее исполнением, нежели началом греческой устремленности на Восток. Эллинизация многих народов после 330 г. до н. э. означала их сближение на основе греческого образца. Эллинистами, например, в Деяниях апостолов (6,1) назывались евреи, принявшие греческий язык и культуру.
Греки заимствовали на Востоке многое, в том числе, как утверждают некоторые исследователи, и угнетение женщины. Это бездоказательное утверждение. Задолго до встречи с Востоком те же самые греки, которые обожествили красоту смертных женщин в недосягаемых и поныне скульптурных изображениях, украсив ими свои храмы, в обычной жизни относились к ним пренебрежительно. «Лишних» дочерей подкидывали или приносили в жертву, девушек продавали, а женщин терпели только в качестве безмолвных домохозяек. С присущим им замечательным интеллектом греки подводили под разделение общества на «верх» и «низ» хитроумные философские обоснования. Согласно им, женщина была и всегда останется другим существом, загадочным и угрожающим, манящим и соблазнительным.
Евангелие выдвинуло призыв к новому, «духовному'» устройству жизни, однако апологеты христианства, последовавшие за апостолом Павлом, не помышляли о революционном преобразовании общественной структуры. Раб остается рабом, женщина остается другим существом.
Свободны ли мы сами от предрассудков? Об этом можно судить по тому, как мы относимся к самоопределению женщины и насколько готовы в этом ее поддержать.
ЖЕНЩИНА КАК МИФ
1. МАТРИАРХАТ
Предыстория
Неизвестно, когда двуногий прямоходящий индивид вышел из своего первоначального полуживотного состояния. Людьми в современном смысле мы можем считать лишь те существа, которые, подобно Энкиду из эпоса о Гильгамеше, покончили с дикостью и изоляцией и образовали некую общность. Постепенно возникало родовое общество. Затем появилась оседлость и. наконец. государство.
Всякий культурный прогресс был связан с улучшением условий питания, которое давалось упорной борьбой. Первобытные охотники вели бродячий образ жизни и зависели от возможности добывать свежее мясо. Это приводило к постепенному сокращению и истреблению многих животных. Когда дикие животные (как, например, современный северный олень) меняли свои пастбища, охотник, обитатель лесов, вынужден был следовать за ними. Жил он почти исключительно в обществе мужчин, поглощенный единственным, что его волновало и насыщало. — охотой. Лишь время от времени он начинал искать женщину, не заботясь, однако, о выборе. Он был. как Энкиду, лесной человек.
Постепенно охотник, вынужденный все время заботиться о своем существовании, превратился в пастуха, которому с помощью разумной селекции и ухода удалось одомашнить пойманных диких животных; вместо того чтобы охотиться на них. он стал их охранять и пасти. У кочевников-скотоводов мужчина не занимает более высокого положения. Их общественные и религиозные институты не предусматривали неравенства полов: у них не было частной собственности и наследования, лишь имущество племени и общинные интересы. Люди зависели не от самовластных правителей, а от капризов природы.
Засуха приносила пастушеским племенам, живущим разведением мелкого скота, периодический голод. Это заставляло искать другие возможности пропитания, собирая корни и растения. Можно предположить, что однажды нужда и голод заставили какую-то собирательницу корней и растений на Ближнем Востоке попробовать высадить дикие злаки в подходящую землю. От простого срывания злаков она перешла к их продуманному выращиванию, и, чем дальше, тем больше ей удавалось окультурить эти пригодные для еды и варки дикие злаки, превратив их в хлебные зерна, которые можно было хранить и которые стали надежным резервом питания. На Ближнем Востоке были обнаружены не только древнейшие зерновые культуры, такие, как спельта и полба, но и древнейшие земледельческие поселения. Найденные там остатки семян относятся примерно к 8500 г. до н. э.
Посаженному в землю семени нужно примерно полгода, чтобы вырасти и созреть. Это заставляло первых женщин, занявшихся земледелием, отказываться от кочевок вместе с мужчинами и дожидаться урожая на том же месте, где они посеяли в почву зерно. Забота о детях вынуждала уже первобытную женщину селиться в пещерах, которые могли дать защиту, а позднее ставить на равнине близ засеянного поля хижины из листьев или глины.
Мать должна была жить вместе с ребенком, она была привязана к месту, где надо было проводить земледельческие работы; все это вынуждало женщин объединяться для защиты от двуногих и четвероногих врагов. Так возникли поселения.
«На первобытной ступени общественного развития, до возникновения частной собственности на средства производства женщина заняла господствующее положение в жизни рода и племени, так как ее работа (собирание растений, примитивное земледелие) стала важнейшей для пропитания. Благодаря этому женщина стала выше и в социальном отношении, она была главой семьи. С переходом к более высоким формам обработки земли и к животноводству возникла частная собственность; теперь пропитание обеспечивалось работой мужчины, в результате чего мужчина занял господствующее положение внутри рода. Отцовское право, патриархат. сменило материнское право». Так верно описывает этот процесс Г. Петке в «Лексиконе древнего мира».
Преобразование, которое внес в обработку земли мужчина, отразил, например, греческий миф о Деметре. Деметру почитали как богиню земли, научившую людей земледелию. Ее дочь Кора олицетворяла зерно и произрастающий из него колос; обе они были главными богинями эпохи матриархата. При раскопках в Элевсине найден интересный рельеф: на нем Деметра изображена с Триптолемом — она поручает ему дать людям плуг. Хотя примитивное мотыжное земледелие было изобретено женщиной, лишь с появлением плуга мужчина смог создать прогрессивное, более продуктивное земледелие.
Чтобы стало понятнее значение этого усовершенствования, можно привести некоторые сравнительные цифры из статистики ООН. Индейцу в доколумбовой Америке, который обрабатывал почву мотыгой, нужно было для пропитания 20 квадратных километров земли; обитателю степей Центральной Австралии, живущему только охотой, требовалось 100 квадратных километров. В древнем Египте один-единственный квадратный километр земли, обрабатываемый плугом, мог обеспечить пропитанием 250 человек!
Людям древности, и не только грекам, плуг представлялся чем-то столь чудесным, что они славили его в своих мифах как дар небес. Предание приписывает Триптолему также и другую заслугу: он научил людей цивилизованной жизни.
Лишь после того как былой охотник стал обладателем больших стад — неважно, развел ли он их сам или добыл в разбойничьих набегах. — впервые возникла власть вождя, князя или мелкого царька. К этому предводителю перешло и руководство разрозненными земледельческими поселениями; он оградил их крепкими стенами от нападений, стал заботиться об их защите и создал первый город-государство. Пленных, захваченных в ходе войн, которые надо было вести для укрепления и расширения власти, он заставлял обрабатывать еще большие участки земли. Полученные в результате излишки продукции позволяли ему содержать свой двор. Так ставший воином охотник окончательно утвердил свое превосходство. А став верховным патриархом, возглавив окрепшее пастушеское сообщество, мужчина и в мельчайшей ячейке общества, в семье, получил абсолютную власть над женщиной.
Очень точно характеризует взаимозависимость отношений в семье и в государстве швейцарский психолог К. Г. Юнг: «Психология отдельного человека соответствует психологии нации. Что делает нация, то делает и каждый в отдельности, а покуда это делает каждый в отдельности, это же делает и нация…»
Исследование матриархата
Исследованием материнского права начали заниматься почти одновременно три ученых: американский этнолог Л. Г. Морган (1818–1881). шотландский исследователь права Дж. Ф. Мак-Леннан (1827–1881) и швейцарский историк права И. Я. Бахофсн (1815–1887).
Дж. Ф. Мак-Леннан показал, что ярко выраженный матриархат часто встречался у племен, которые обрабатывали землю палкой-копалкой или мотыгой, а забота об урожае и о злаках все еще оставалась в руках женщин, например, у ирокезов в Северной Америке, у занятых примитивным земледелием племен в Меланезии, в Африке, а также в настоящее время на острове Суматра. где. несмотря на мусульманство. 20 миллионов людей продолжали жить по законам материнского права и где женщины выбирали себе мужей. Вопреки всяким правилам матриархат встречался также у племен австралийских охотников и собирателей кореньев, у некоторых пастухов-кочевников в Африке. Следы полиандрии (многомужества) можно и сегодня найти в Тибете и в некоторых районах Индии, где одна женщина вступает в брак с несколькими братьями.
Л. Г. Морган, изучавший индейские племенные союзы. различал кланы — союзы матрилинейные, ведущие свое начало от одних и тех же почитаемых предков, а «гене» — так он называл патрилинейные роды, — которые возводят свое происхождение к какому-либо предку-герою.
Недостаточно признанный и оцененный современниками базельский ученый Иоганн Якоб Бахофен в своем труде «Матриархат», появившемся в 1859 году, смело утверждал, что им «найден ключ, открывающий многие тайны». Раскрытие этих тайн вызвало бурю возмущения как у ницшеанцев, так и у богословов; противники И. Я. Бахофена утверждали, что такого явного господства женщин никогда не существовало, разве что в мифе о воинственных амазонках. Они называли И. Я. Бахофена «мерзким проповедником материнского права… который, прибегая к легендам… в религиозном отношении ориентируется на неполноценный Восток».
Греческие историки и писатели отмечали гинекократию. матриархат в его «чистейшей форме», у племен нубийцев, ликийцев, мандеев, насамонов и массагетов, у которых женщины держали в подчинении мужчин и осуществляли власть; греки с высокомерным негодованием называли это ужасным «варварством». И Геродот и Страбон умалчивали о том. что полиандрия была известна в древности и греческим племенам. Еще и в наши дни в греческом горном местечке Моноклиссия празднуется по древнему обычаю времен матриархата «день амазонок». В этот день женщины отдыхают или развлекаются в кафе, а мужчины тем временем должны выполнять все женские обязанности — от приготовления еды до пеленания детей.
На упрек противников, почему он в своих рассуждениях опирается больше на мифологию, чем на историю, И. Я. Бахофен отвечал: «Лишь она может показать нам древние времена, ведь, хотя в мифах все переиначено и завуалировано, они сами порождены той же эпохой. Мифология есть изначальная, более великая и более важная действительность». «Ибо, — как выражается И. Я. Бахофен, — что не может произойти, то может, во всяком случае, быть подумано. Таким образом, нам открывается не просто внешняя правда, но правда внутренняя». Мифы отвечают не на вопрос «почему», а на вопрос «откуда», на вопрос о происхождении, о первоистоках, об изначальном состоянии. Большинство историков считают доказанным, что миф — будь то саги или поэмы, легенды или сказки о древних богах, народах, героях и духах — берет свое начало в религиозной сфере и так же древен, как само человечество. Однако по мере общественного развития он получал новое толкование и форму.
В свое время рационализм объявил миф заблуждением, лишенным реального смысла, суеверием, плодом неразвитого, склонного к. излишне наглядным образам мышления. Но если как следует вникнуть, мы должны будем признать, что миф и сейчас отнюдь не чужд нашему повседневному мышлению, он вполне может выдержать научную проверку. Если считать его только заблуждением, то не заблуждения ли тогда все наши научные знания, которые ведь то и дело оказываются неизбежно превзойдены новыми истинами? Миф. в древности помогавший людям осмысливать мир и свое существование в нем, тоже претерпел немало перемен на протяжении долгих исторических эпох. Он дошел до нас в преображенном виде, и теперь его многообразные отголоски помогают нам заглянуть в тайны минувших времен. В них — реальные свидетельства о мире, для разгадки которых нам надо еще приложить много усилий. Они полны очарования, поэзии, полны глубокого смысла. Мифы вдохновляют поэтов и художников, это бесценное наследие нашей культуры, они — как это ни покажется странным — живут в каждом из нас, в наших мыслях, наших чувствах, наших желаниях.
В этих великих изначальных образах воплощены всевозможные человеческие представления, которые передаются по всей земле от поколения к поколению.
В мифах выражены не просто древнейшие и общезначимые чувства и мысли, в них есть нечто вроде души, для которой источником познания каким-то образом служит неосознанное восприятие. В начале нашего века благодаря исследованиям З. Фрейда (1856–1939) «мифические силы», объявленные сказкой и вытесненные из рационалистического сознания, стали объектом научного изучения. До той поры от мифических, то есть необъясненных представлений, страхов и воздействий отмахивались, как от «истерии» и «умопомешательства». З. Фрейд хотел понять механизм душевных процессов и поставил психоанализ как науку о бессознательно действующих силах на естественнонаучную основу. Результаты его исследований не оставляли никаких сомнений в том, что определенные болезни можно объяснить результатом внутренних конфликтов и бессознательных вытеснений у пациентов.
Психе (душа) и сома (тело) развиваются параллельно и относительно самостоятельны, они функционируют по собственным законам и определенным образом влияют друг на друга. Наши предки верили, кроме того, в существование некой магической силы, «маны», которая на все влияет и вокруг которой все вертится. Величайшие и лучшие достижения человеческой мысли опирались на образные представления о неких изначальных таинственных силах. Эти силы могли быть добрыми, могли быть злыми, человека волновала их полярность, вот почему ему всегда нужна была вера в демонов, которые ему угрожают, и в богов, которые его защищают. Без идеи некоего сверхмогучего божественного существа, превосходящей их творческой силы наши предки просто не смогли бы жить.
Весьма странно — или, вернее, весьма примечательно, — что первой из этих сил, которой, как с уверенностью можно доказать, поклонялись, была женщина, богиня-мать. Появление женщины в мифе связано с важнейшими событиями в жизни человека древности. Борясь с чувством одиночества, покинутости, ограниченности и страха, женщина первобытной эпохи заложила основы религии. Она видела в себе часть природы, часть тех мистических, темных, непостижимых и волнующих сил, которые порождают счастье и горе, жизнь и смерть. Ею двигало стремление создавать и поддерживать жизнь, рожать и кормить. Потому она стала посредницей между этим и тем миром. Она открыла дверь к сверхъестественному и сверхреальному.
Вызвавшую столько споров теорию матриархата подтверждают не только исследователи мифов и психоаналитики, но также археологи, которые нашли ей вещественные доказательства в погребениях первобытной эпохи и в предметах, туда положенных.
Госпожа-богиня
К удивлению исследователей, первое изображение божества, которое первобытный человек вырезал из дерева либо вылепил из глины, представляло собой не «господа» бога, а «госпожу» богиню. Это было олицетворение матери-земли, сверхъестественной вегетативной силы, которой люди поклонялись на заре своей «зеленой эпохи»: из нее они вышли, она их кормила, в нее они возвращались.
Когда началась эта «зеленая эпоха»? В 1948 и в 1955 годах американский археолог Р. Брейдвуд из Чикагского восточного института попытался ответить на этот вопрос путем сравнительных раскопок.
В верховьях одного из притоков Тигра в горных областях Ирака он обнаружил пещеры Шанидара, которые датировал концом ледникового периода — между 34000 и 30000 гг. до н. э… — а также небольшое земледельческое поселение Джармо, которое можно было назвать одним из древнейших земледельческих хозяйств и которое относилось к период} между 9000 и 6500 гг. до н. э.
Таким образом, пещеры относились к эпохе среднего палеолита (древнекаменный век), поселение же — к эпохе неолита (новокаменный век). Они. то есть пещеры и поселения, свидетельствовали о двух стадиях человеческого развития: стадии гориллоподобного первобытного человека, который обитал в пещерах, выходя, как зверь, на поиски пищи, и стадии человека, уже умевшего выращивать злаки.
В ходе так называемой «неолитической революции» недавний охотник стал оседлым земледельцем, главенствующую же роль в обществе приобрели женщины. Под словом «революция» здесь имеется в виду не внезапное событие, а процесс, занявший длительное время, может быть многие тысячи лет. Три места археологических находок позволяют проследить этот переход к новой общественной формации: Джармо в Ираке. Ча-тал-Хююк. в 50 километрах к юго-востоку от Коньи в Южной Турции и знаменитый издревле Иерихон, в 25 километрах к юго-востоку от Иерусалима. В этих поселениях были найдены уже каменные орудия для обработки почвы, жернова, ступы и пестики для измельчения зерна. В женские погребения клали зерно и фигурки идолов.
Поразительное исключение представляет здесь Иерихон, где неолитический человек задолго до того, как он выучился изготавливать из глины горшки и обжигать их. укрепил свое поселение массивными каменными стенами и в культовых целях облепливал человеческие черепа гипсом, придавая им с невероятным сходством черты живого человека. Участки плодородной земли в долине Иордана и зернохранилища в Иерихоне вызывали алчность то и дело испытывавших недостаток в еде соседей-охотников, так что для защиты от их нападений потребовались специальные сооружения — вроде знаменитой городской стены Иерихона. — которые нас и сейчас еще изумляют. Потребность в защите сделала Иерихон городом, точно так же как нужда в пропитании привела людей к мысли заняться земледелием. Страх перед силами, угрожавшими жизни, породил религию.
Но если в ледниковую эпоху охотничьи племена украшали свои пещеры изображениями животных и сценами охоты, в земледельческих поселениях после «неолитической революции» появляются многочисленные маленькие фигурки: это неизменно прообразы матери-земли. богини-земли, богини-матери, которая все создает и всех питает. О многообразных видах материнских божеств еще будет говориться подробно дальше.
Интересен ход мысли американского исследователя Р. Брейдвуда, который предлагает такое объяснение «неолитической революции»: «Судя по всему, человек (охотник или кочевник), который предпочел ненадежной добыче оседлую жизнь, не относился к числу способных и оптимистичных; скорее это был человек слабый и разочарованный, отделившийся от своих более удачливых собратьев и предпринявший первую попытку от беспомощности». Р. Брейдвуд не говорит определенно «женщина», но просто «слабый» человек. Зато Дж. Меллаарт, открывший Чатал-Хююк, приписывает стремление к оседлой жизни именно женщине; благодаря своим успехам в земледелии она получила благоприятное, преимущественное положение в обществе. Это доказывают женские погребения в Чатал-Хююке. «Лишь женщинам полагались такие достойные погребения, — констатирует Дж. Меллаарт, — но мужчинам — никогда».
Ф. М. Хайхельхайм в своей «Экономической истории древности» так обобщает результаты всех раскопок в земледельческих поселениях Месопотамии и Иерихона: «С первобытных времен инстинкт и способности женщины по части разведения растений оказывались важней духа предприимчивости, свойственного мужчинам. Женщина додумалась до блестящей идеи не собирать дикорастущие семена, а высевать их в землю. Можно предположить, что столь важное деяние, как это, требующее глубокого и сознательного осмысления жизненных взаимосвязей, осуществлялось в сфере не рациональной, но мистико-символической формы мышления».
Погребения, пещеры, каменные стены и холмы развалин безмолвны, их доказательства лишь косвенны. Можно ли считать предложения, сделанные такими учеными. как Р. Брейдвуд и Дж. Меллаарт, на основании найденных остатков зерна, приспособлений для помола и идолов, чистой гипотезой? Нет! Шумерские клинописные таблички дают им недвусмысленные письменные подтверждения.
Написано на глине
Шумеры считаются изобретателями письменности и основателями первой высокоразвитой культуры человечества в Месопотамии. С. Н. Крамер, профессор-ассириолог из Филадельфийского университета, обнаружил в шумерских мифологических текстах многие мотивы, напоминающие библейские, однако эти тексты более ранние. Один из них описывает положение в мире до сотворения человека: «Когда боги были людьми, они выполняли тяжелую работу, носили доску с кирпичами; а так как доска у богов была велика, их работа была тяжела, требовалось много труда, причем великие боги семикратно заставляли низших богов выполнять работу».
Богиню-мать, создавшую всех других богов, звали Мама, она же. по-видимому, сотворила и человека. Сделано это было при помощи глины, смешанной с кровью убитого бога. К сожалению, в древнем шумерском тексте имеются лакуны, поэтому кое-что остается неясным. Первое человеческое существо звали Лулла, и, так как оно было создано по образу и подобию творящей богинн. это должна быть женщина. По Библии, первым человеком был Адам, мужчина, но. согласно древнешумерскому мифу, прародительница человечества — женщина. Она создана из земли и сама есть часть матери-земли. Почитание матери-земли, богини-матери, от которой зависело произрастание всего живого, которая обеспечивала «хлеб насущный», возникло очень рано. Лулла символизировала плодородие. Она и дочери ее умножили род свой до того. что. как говорится в шумерском мифе, «теснота людей» на переполненной земле стала чрезмерной, и боги решили вмешаться, устроив потоп. Такой высокой рождаемости дочери и внучки Луллы достигли благодаря полиандрии.
Указание на это американский исследователь С. Н. Крамер нашел в одной из ранних надписей шумерского правителя Урукагины. относимой к 2350 г. до н. э.: «В прошлые времена женщины имели у нас обычай брать себе многих мужей; женщина, которая отважится сделать то же сегодня, побивается камнями».
В музеях и в коллекциях мира хранится около полумиллиона найденных при археологических раскопках глиняных табличек с клинописными текстами. Кроме многочисленных мифологических текстов среди них есть и таблички с записями законов, судебных решений. а также частными сообщениями, которые доказывают. что женщина занимала в Шумере весьма почетное положение[5].
Поделиться книгой: