Дорогой скорби: «Долиною смертной тени»

Стражник по-видимому скрылся с верхотуры башни и спустя пару минут он уже стоял перед пилигримами. Азариэль удивился, когда увидел, что перед ними мужчина нордской внешности, с крупным лицом и светлыми русыми волосами, да поглядывает на них голубыми очами.

– Путники, говорите. Как-то неделю назад один человек прибыл к нам. Он тоже говорил, что недолго ютиться тут будет, да засел на семь дней и пудрит головы народу честному… даже нашему градоначальнику всё словами перепутал в душе, отчего тот стал похож больше на кабеля, – недовольство так и проистекает из уст стражника.

– О чём вы молвите, милсдарь?

– Да, эта гадость месяц назад в Рихаде засела, оттуда эти чернокапюшонники и ходят, народ смущают, – стражник приложил руку к подбородку, на запястьях обтянутую наручами. – Пришёл один и сколько говорит… убеждает народ, что мол, можно оскотниться до самого низа, что государства в скором времени не понадобятся и что надобно приносить жертву новому божеству Ильгамешу… только вот учился я и чую, что это всё даэдрической ересью попахивает.

– А где его можно найти?

– Да он только и делает, что трындит на главной площади… это недалеко. Ступайте вперёд, к ней и выйдите, но только аккуратнее… возле него много фанатиков собралось.

Двое направились вглубь города, как Азариэля привлекли зазывания торговли, и он едва ли не утянул учителя с собой к прилавку. У простенькой лавки для продажи с навесом стоит полноватый кареглазый смуглый мужчина, и призывает всех купить свой товар.

– Чем торговлю ведёте?

– Дайте воды! – перебил Варкут’нель-Гайна Азариэль.

– О, добрые путники, – с добротой заговорил торговец и протянул эльфу бутылку, которая тут же была схвачено золотокожей рукой и прижата горлышком к сухим губам. – Я Зариф, местный торговец, спрашивайте, что вы хотите или покупайте.

– Двадцать медняков хватит? – бодро спросил альтмер, осушив бутылку и протягивая горсть звенящих монет.

– Конечно, добрый господин, – деньги «слизнул» с ладони мягкой рукой торговец и спрятал их в кармане.

– Кинжал северной работы? – удивился Азариэль, увидев оружие на прилавке торговца, мирно ютящееся рядом с книгами, зельями и бытовыми принадлежностями.

– О, господин, – в глазах купца воссияли огоньки торгового азарта, – слышали ли вы о великих воинах с севера? От них я получил это оружие. Лирою и Готфридом именуемые.

Душа молодого эльфа вздрогнула, наполнилась светом, теплом и приятным чувством в груди, когда он услышал о знакомой девушке и друге.

«Лира, она тут тоже здесь? А Готфрид? Он же хотел служить в Хай Роке? То, что они могут быть тут шанс… малый. Но что это если всё-таки она? О, Единый, как бы я хотел её снова увидеть».

Девушка, которую некогда знал парень, которую любил, могла быть тут, рядом, и он желал бы продолжить разговор с торговцем, желал бы всё узнать об этом и сердце его разразилось страшной тоской, когда он справа ощутил тяжёлую ладонь своего учителя и услышал его глас:

– Азариэль, – Варкут’нель-Гайн взял парня за плечо и настойчиво его потянул за собой.

Альтмер, понимает, что он обязан следовать за наставником, ибо для спасения души от тлетворного влияния клятв и деяний прошлого, которые обрекли его на посмертное служение тьме. Он сам дал обеты в день своего посвящения, поклялся служить делу возрождения веры и теперь, чтобы их исполнить он вступит в бой с новым злом.

«Но зачем мне это нужно?» – родилась бунтарская мысль в уме Азариэля, но он тут же от неё отмахнулся, понимая, что назад нет дороги.

Они скрылись в глубине городка, аккуратно ступая по мощённой улице, углубляясь в него и продвигаясь к площади. Варкут’нель-Гайн заметил, что лицо его ученика сделалось хмурым, а в глазах селится печаль.

– Азариэль… смыслю, что чувства тебя гложут, что ты желаешь быть с той девой, но нас ждёт наше предназначение.

– Я понимаю, просто…

– Не нужно молвить. Доверь свои печали Единому.

Пройдя ещё десяток метров они прошли в сердце города, представленное небольшой площадью, где глаз радует пара традиционно хаммерфельских строения, в виде одноэтажных домиков и двухэтажной виллы градоначальника, обнесённой стенами и которые «венчаются» воротами.

Там, у маленького фонтана, где играя с солнцем поверхностью, журчит немного воды, стоит высокая фигура, облачённые в чёрный балахон. Рядом с ней четверо воинов в одёжках пустыни – серые рубахи с кожаными жилетами на них и объёмные штаны, уходящие под невысокие сапоги. Каждый из них несёт на бедре по ятагану.

Азариэль выхватил среди них ещё одно существо – ниже всех, словно карлик. Зелёнокожее существо с заострёнными ушами и клыкастой пастью одето не в шкуры, а в тёмно-синий камзол, расшитый золотом, и штаны из ткани. Только его лапы оголены, и он перемежается с ноги на ногу, не давая нагретой брусчатке его сильно обжечь. Его верхние конечности связаны.

– Слушай вольное племя, слушай народ, стадо для фермы свободы! – стал взывать проповедник к народу. – Внемли мне, пастырю от пастырей свободы! Я вам неделю говорю, что вы отказались от своих идеи и приняли то, что несомо мной, ибо поклонение Ильгамешу есть путь к исполнению ваших желаний.

Люди и несколько эльфов, как заворожённые слушают странные речи. Он словно пленил их сладостью, которая течёт из них и пьянит обещаниями от грядущих благ. Полтора десятка человек будто бы под гипнозом – смотрят только на него, выгнулись вперёд и кажется, что вот-вот откроют рты, потеряв связь с реальностью.

– Ещё один безумец, говорящими о свободе? – поинтересовался Азариэль у учителя.

– Давай с ним поговорим, – служитель Единого сделал шаги в проповеднику, стуча посохом о брусчатку, переманивая взоры на себя; он уверенно шагает к распространителю нового учения, и всё больше людей, слушающих пришедшего из Рихада, приковываются взглядом к страннику, который отбросил с главы своей капюшон, показывая старое лицо. – Скажи, странный словотворец, по чём ты народ смущаешь? Во имя кого призываешь оставить старое?

– Я – проповедник новой веры, я несу слово Ильгамеша в массы и призываю их разделить его, ибо грядёт новая эра, где Ильгамеш станет почитаемым лицом и делателем всякого благостного для чувств дела! – горделиво объявил вещатель в чёрном и простёр свои руки к Варкут’нель-Гайну.

– Кто такой Ильгамеш?

– Он тот, кто служит нашему славному вершителю всякой интриги и порабощению свободе и освобождению от рабства, – лукавая речь говорящего насыщена его самодовольством и бахвальством. – Ильгамеш – наш верховный жрец с востока, который практически вознёсся в бога, который сотворил чудеса с силой нашего бога и послал нас на проповедь, дабы мы несли слово в Империю.

– И о чём же проповедует ваш Ильгамеш? – Варкут’нель-Гайн взял посох в другую руку, правой же провёл по бороде. – Расскажи нам, в чём смысл реченного им.

– Он несёт слово для всех, чтобы мы вкусили плоды благостней его. И сказал он нам – выбирайте в веру себе любое божество, воздвигайте себе любые культы и пантеоны, ибо так говорит Ильгамеш.

– А если людям должно поклониться даэдра или Ситису? А если народ возведёт себе учение антигосударево?

– Хм-м-м, – прорычал проповедник и продолжил, уйдя от ответа. – А ещё Ильгамеш говорит, чтобы мы оставили всякую ветхую мораль, и предались тому, чему нас учат некоторые принцы обливионские, не несущие зла прямого нам!

– То есть, вы хотите устроить сангвиново пиршество?

– А что в этом плохого? – усмехнулся проповедник.

Азариэль уже слышал эти речи и мотив слов ильгаметянина ему знаком. Тогда в его Ордене всё так и начиналось, а затем он пал, был разорван в клочья, как первая преграда Люция на пути к власти и могуществу. Чёрная мантия говорящего отразилась в воображении той тьмой и легионами дремор, накрывших остров, а идеи – сутью учения, которое распространял Люций. Только сейчас эта гнусь идёт не в тайне, а вышла наружу и стремится пленить умы многих. Раньше её разносчики сидели в тайне, вели скрытую борьбу, собирая и укравшая от ока Империи целые культы и секты, а теперь ведётся война явная и Азариэля интересует только один вопрос.

– Суть его учения в том, чтобы уподобиться Идеальным Повелитеям в чём-то… они разорвали узы смертных плотских оков и стали совершенными.

– Идеальные Повелители? – смутился Варкут’нель-Гайн. – Как говорит Писание, они были магами, которые перевили себя в иную форму бытия. С ними вступал в противоборство один из древних пророков молодого Тамриэля и сказано, что «сделались тела их кристаллическими, а за всякую неправду, и зло, которое они творили, не нашлось места для них в Тамриэле и были низвергнуты они туда, где живут и рыщут тьмы твари». И что же вы нам после этого предлагаете?

– Откажитесь от всего, что вы зовёте правильным и моральным! – с напыщенным самодовольством раскрыл уста противник Варкут’нель-Гайна. – Поклонитесь новому богу, поклонитесь Ильгамешу!

– То есть ты, проповедник Ильгамеша, предлагаешь наплевать на Империю и государя её? В твоих речах есть зерно мысли мятежной, чтобы плёл народ интриги против властей земных?

– Если то потребует Ильгамеш, значит так тому и быть! – яростно прокричал говорящий и голос его стал жесток, а прежнее «добродушие» растаяло. – Империя нам не указ!

– Но это против закона! – заявил во всеуслышание Варкут’нель-Гайн, выведя проповедника к нужной ноте. – Ты – преступник и гнить тебе в камере, пока суд не решит судьбу твою, – слуга Единого простёр руки, вопрошая у всех. – Кто возьмёт преступника? Кто исполнит закон Империи? – и когда все стыдливо замолчали, опустив головы, учитель Азариэля, взяв посох в боевое положение, грозно сказал. – Никто, тогда будет вершино это мной.

– Скажи проповедник, – в диалог вмешался Азариэль, попридержав учителя. – Знаешь ли ты Люция Лириона?

– Некто с таким именем ходил вместе с Ильгамешем и наш пастырь даже упоминал его как одного из дельцов дела нашего.

Азариэлю хватило этого. Он обнажил клинок и тот засиял внутреннем светом, играя солнечной лазурью.

– Так! – на этот раз вершить безумные дела не дал стражник, который встретил двоих у входа в город, подошедший сюда с отделением воинов. – Я не позволю творить в городе беззаконие. Что здесь происходит?

– Этот человек призывает к поклонению даэдра! – клинком Азариэль показал на проповедника, возле которого сомкнулись четверо его охранников.

– Это так? Сидели есть?

– Вся площадь, – подтвердил Варкут’нель-Гайн.

– Арестовать до выяснения всех обстоятельств, – кинул стражник и только стал поворачиваться, как раздался крик:

– Не дадим в беду нашего владыку! – прокричал кто-то из стражников, одурманенных речами обольстителя, и всё вокруг закружилось, в вихре боя.

Две стороны ударились друг в друга и звон пляшущей стали заполнил всю площадь, возвещая о битве, от которой народ с визгом и воплями стал разбегаться. Азариэль встретил своим мечом ятаган врага, направленный в неумелом вхзмахе. После чего он второй рукой из кармана односекундно вынул свиток и дал заточённой в нём магии выплеснуться в виде трёх ледяных осколков, которые пронзили врага и отбросили его на обогревшую брусчатку. Стражники щитами встретили копья бывших сослуживцев и ответили своими выпадами, опрокидывая мятежников.

Тем временем Варкут’нель-Гайн встретился с проповедником. Его посох тычком попытался достигнуть тела врага, но тот юрко отскочил право и попытался ранить слугу Единого кинжалами. Но старик оказался не промаха и со блокировал удары, после чего широкой дугой задел врага в бог. Посох сокрушил рёбра, и недруг схватился за раненную плоть и кости, пульсирующие жуткой болью, пятясь назад и вынимая магическую бумагу. Через мгновение она стала огнём, чей поток ударил по Варкут’нель-Гайну, но посох, выставленный вперёд уподобился щиту и заклинание развеялось, не поразив цели.

– Единый – моя броня и мой пастырь, Единый ведёт меня и не буду я сражён слугами тьмы! – запел Варкут’нель-Гайн и перешёл в наступление.

Кто-то из стражников пытался защитить своего кумира, но старик отбил выпад копьём и молниеносным ударом оглушил его, «приложив» посох к уху противника. Второй блюститель закона попытался остановить Варкут’нель-Гайна, но Азариэль вовремя подоспел и плечом оттолкнул стражника, не дав копьём поразить учителя. Эльф тут же вывернул щит и раздался крик – слабая рука не смогла удержать обороны. Следующим ударом он пронзил ногу врага, и заставил его лежать в стенаниях боли.

– Ильгамеш покарает! Ильгамеш покарает! – стал вопить поверженный враг, когда боль повалила его на щемлю и через мутнеющей взор он видит, как его охрана опрокинута, и он остался последний.

– Конечно, – Варкут’нель-Гайн остановился возле него и осмотрел поле мимолётной схватки

Сегодня большое везение, из-за тлетворного влияния разносчика нового учения мог кто-то погибнуть, но никто пока не преставился. Кто-то потерял сознание от потери крови, но ими уже занялся местный маг-медик, целящий от ран и готовящий их на передачу правосудию.

Рядом с Варкут’нель-Гайном встали стражник с русыми волосами и Азариэль, убирающий клинок в ножны. Ревнитель Единого показал посохом на тяжело дышащего проповедника, которые подполз к самому фонтану и стал грозно говорить:

– Закон Империи, за даэдрапоклонничество, предписывает заключение. Подстрекательство к мятежу, сопротивление аресту, попытку убийства, только добавляет к его вине.

– Это не вам решать, – указал стражник. – Он окажется на суде у градоначальника, который и оценит его вину.

– Он! – возопил поверженный, марая брусчатку багрячнцем. – Он оценит мои слуги по достоинству!

– Вряд ли, – вставил своё слово Азариэль. – Ваш градоначальник, по вашим словам, благоволит этому человеку. Я бы советовал его отдавать сразу по имперский суд.

– Нет! – закричал враг.

– Ладно, ступайте… мне всё ещё нужно оформить, – растерянно перебирает слова стражник. – Я не думал, что сегодня придётся биться со… своими.

Тем временем народ снова стал стекаться к площади. Пока люди и эльфы подбирались к центру событий, учитель Азариэля занял место проповедника и сам взял пламенное слово:

– Народ Норд Холла! – воззвал Варкут’нель-Гайн с того места, откуда вещал проповедник. – Не видите ли вы, что пошли против Того, кто истинный Отец ваш? Мало того, вы готовы были предать закон Императора и пойти против государства! Вы готовы были стать преступниками, ради обещаний этого еретика!

Пока Варкут’нель-Гайн взывает к народу с призывами покаяния, Азариэль подошёл к тому, кто его интересовал и тут же услышал низкий хриплый, отчётливо мужской голос:

– Эй-эй-эй! Да-да, ты седовласка! – Азариэль кинул удивлённый взор на существо, которое упирается ему едва ли не в бёдра. – Ну что ты вылупил зенки? Никогда говорящего гоблина не видел?

– Честно признаться, нет, – удивился Азариэль.

– Ой да ладно. Меня из родного дома ухватила и воспитала тётка из твоего племени, – в чёрных глазах гоблина Азариэль увидел блеск азарта, чему был поражён, так же и тому, как пасть этого существа выдаёт членораздельную речь.

– Как тебя зовут?

– Крог. Меня звать Крог, – гоблин протянул когтистые лапы, опутанные толстыми канатами. – Слыш, освободи меня, а то я пожать тебе руку не могу.

– Хорошо, – Азариэль достал нож и быстрыми движениями перерезал пути, и протянул свободную руку для рукопожатия; в ответ гоблин смачно плюнул на свою и заключил в объятиях ладоней конечность эльфа, ехидно говоря:

– Ой, да ладно тебе будет. Это братское пожатие! А вообще спасибо, что спасли меня от этих кодл. И вы, в рабство они меня взяли, – гоблин, заведя как одного из них проводят рядом в кандалах, не удержался и с разбегу пнул пленника, крича. – Что б тебе рыбья кость поперёк горла встала, лишенец!

– Откуда ты, Крог? – Азариэлю пришлось суть согнуться, чтобы было удобнее разговаривать с гоблином и пытаясь избавиться от удивления тому, что перед ним говорящее существо из этого вида.

– Я жил возле Анвила и как раз шёл в магаз, чтобы купить что-то для хижинки моей, как эти дряни давай меня дразнить. Я то думал, сейчас дам им пинка, но не вышло. Они меня пленили и использовали как кухарку – в пути пожрать им приготовить, сварить чё-нить. Так бы и всыпал им ядовитого колокольчика, токма эти гады давали делать есть им из их продуктов.

После ответа гоблина, закончил обращение к народу Варкут’нель-Гайн, рассказав людям и мерам, что поклонение ложным божествам ничего хорошего не несёт и оставив грозное предостережение, что за всякое нарушение закона, будь государева или духовного, следует кара.

– И куда мы сейчас? – вопросил Азариэль.

– Народ Рихада особенно поддался тьме. Предупредим государя того, что зло его окутало.

– О, отлично. Тут за племенем этих людишек, есть отличный телепортер. Он нас и швырнёт куда нужно, – вторгся в разговор гоблин. – Вы чё-то мутите? Я вижу, что вы чё-то мутите. Возьмите меня с собой. Я вам помогу, так сказать за свободу. Да и меня счёты с этими типами.

– Хорошо, – согласился Варкут’нель-Гайн. – Веди нас к своему телепортеру.

Глава четвёртая. «Очи Империи»

Вечер. Рихад.

По сравнению с гигантами Империи, это средний портовый городок, в котором народ занимается торговлей, ремеслом, а чуть южнее разбросаны его поля для земледелия, которое полностью зависит от дождей и ирригационных систем. За пустынно-бежевыми стенами кипит жизнь городская и одному из людей предстоит узнать, распробовать новое бытие этого града.

Мужчина, в несменяемом облачении – укреплённой изнутри эбонитовыми пластинами, кожаной куртке с штанами, которые пронизаны мифрило-магическими нитями, сапогами и рубахой, сотканной из зачарованного шёлка, идёт по его вечерним улицам. На его глаза попадаются самые разные строения – от хаммерфелльских таверн и храмов, до псевдосиродильских домов в цвете охры, с покрашенными в алые и синие цвета фасадами. Под ногами мерно постукивает каблук о серо-чёрную плитку. Это отличительная черта этого города – его плитка, которая сделана из чёрного и серого камня и настилающая всё подножье.

Ариан внимательно смотрит, его интересуют детали, мельчайшие изменения и отклонения, которые могут показаться странными… с виду всё нормально, всё, как и в любом имперском городе, но эта «нормальность» не более чем иллюзия. Метким взором парень заметил, что большинство жителей носят мелкие украшения или делают татуировки с изображением двух крыльев. Мужичина среди толпы всё время встречал людей, которые облачены в чёрные балахоны с капюшонами, отличными от тех, которые носят жрецы культа девяти. Его глаз заметил, что у некоторых храмах, где раньше проходили ритуалы и обряды во имя девяти, сейчас бродят люди в тёмных доспехах, а сами храмы стали более закрытиями, словно уподобились вместилищами тайных мистерий. Меньше народу возле них, сами жрецы не прокидают капищ и переодели в неприветливые наряды. Местами то и дело попадались рисунки буквы «I» и двух крыльев, промеж которых пустота

Но глаза ещё не многое скажут, ибо бывший разведчик доверяет и ушам, которые среди рыночных пересудов, криков стражи и брани мужиков, выхватывали странные напевы и бормотание. Ариан пытается раскрыть их сущность и собирает в единые строки, улавливая суть того, что все они воспевают хвалу какому-то Ильгамешу.

Всё это странно для того, кто годами охотился за еретиками, обнаруживал их и выслеживал, чтобы потом дать Империи вершить правосудие. Раньше они прятались и вели тихую пропаганду, заманивая по одному в свои культы, а тут целый город оказался под их влиянием.

Пройдя ещё несколько метров он всё также тихо идёт по дороге и выискивает, где может быть убежище секты. Но видя, что огромнейшее количество людей уже поддалось влиянию тьмы, Ариан не видит смысла искать штаб-квартиру в старых домах или под землёй, ибо с такой силой главы у самих царских ног уже ходят и наставляют государя на а вступление в свою веру.

Ариан свернул с улицы, где впереди показался силуэт проповедников в чёрном и оказался возле небольшой часовни, посвящённой Акатошу. Желая сокрыться с улицы и перевести дух, он забирается в неё и пройдя за деревянный двери оказывается перед фресками, изображающими дракона. Парень вспомнил, что перед походом в город, Гюнтер снабдил его деньгами и информацией, сказав, что в часовне Акатоша его будет ждать помощник и второй агент, вместе с которым они станут двумя глазами императора в этой местности.

Там, в полутьме часовни, где единственным источником света служит подсвечник, Ариан смог приметить кого-то, кто прячется в тени. Он поднялся и выступил на свет, давая узреть свою одежду – тёмно-синюю мантию, покрывшую просторный стихарь.

– Кто ты странник? – раздался спокойный вопрос. – Хочешь ли ты услышать слово Акатоша?

Ариан узнал эти слова. Гюнтер предупреждал его, что агент назовёт какие-то слова, пароль, для того, чтобы узнать второго слугу Империи.