Вещий сон

Анна Рожкова

Вещий сон

В ночном воздухе отчетливо чувствовался запах дыма. Посередине большой поляны, весело горел костер, выбрасывая высоко в воздух сноп искр. Вокруг суетились женщины, одетые в длинные платья. Мужчины с длинными волосами, украшенными перьями, неспешно о чем-то беседовали, передавая из рук в руки трубку. Дети помладше с хохотом бегали поодаль, занятые интересной игрой. От костра потянуло жареным мясом. Я почувствовала, что голодна, рот наполнился слюной. Один из мужчин, сидевших спиной, повернулся ко мне. В душе что-то отозвалось, потянулось навстречу… Как не вовремя зазвонил будильник. Мне так ни разу не удалось разглядеть лицо мужчины. Каждый раз, когда я видела этот сон, я мучительно пыталась вспомнить. Не покидало чувство дежавю.

Новогодние праздники приближались с неумолимостью боевого танка, кося ряды сотрудников. Катя, извиняясь, упорхнула к парикмахеру: «У меня запппись». Иван в перерыв убежал за подарком для своей девушки, да так и не вернулся, прохвост. Остались мы вдвоем с Лесей. Я – чтобы доделать отчет, Леся – по более банальной причине, упорхнуть ей мешали три спасательных круга на месте, где должна быть талия, убежать – сильная одышка.

– Ну и погодка сегодня, – протянула Леся.

– Угу, – откликнулась я, продолжая сосредоточенно стучать по клавишам. Судя по кликам Лесиной мышки, ее хозяйка снова раскладывала пасьянс.

– Боюсь, на Новый год так заметет, откапываться придется, – Леся громко вздохнула.

– Ничего, Лешка лопатой помашет, – отозвалась я. «Ему полезно. На пару с супругой. Да и детям не помешает. Воображение услужливо нарисовало картину: «Четыре поросенка с лопатами». – Чего сидишь, шла бы уже домой.

– Лешку жду, – меланхолично отозвалась Леся. «Нет бы прогуляться пару кварталов, жирок согнать, будет сидеть на пятой точке и ждать».

– Ууу, какие планы на выходные? – спросила я из вежливости.

– Как, какие? – удивленно вопросила Леся. – Поедем за продуктами. А ты?

– Что я?

– Когда за продуктами поедешь? – «Какой же праздник без горы пирогов, ведра оливье и тазика холодца. Впору переименовывать, вернее, перефамиливать Лесю в Холодцову. А что? Леся Холодцова – звучит!»

– Никогда, – я пожала плечами.

– Как? – Лесины подбородки, по одному на год замужества, обиженно затряслись. Кажется, я посягнула на святое. – А как же ты Новый год встречать будешь?

– Спать лягу.

– Как спать?! – Лесино мировоззрение рушилось на глазах.

– Да вот так, – я невольно улыбнулась. Люблю быть внезапной.

Леся выпала в осадок, воцарилось молчание. Даже мышка перестала щелкать. Во всем надо искать плюсы.

– Может, к нам придешь? – наконец выдала коллега.

«Стоп. Что это было?» – Я оторвалась от экрана и ошарашенно уставилась на свою благодетельницу. Леся сидела довольная, ее щеки порозовели. Она искренне считала, что делает мне одолжение. Мне… состоявшейся женщине с успешной карьерой, хорошей зарплатой и стройной фигурой. От возмущения я только открывала, как рыба, рот.

– А что? Лешка будет доволен, да и детишки тоже, – Леся решила закрепить свой успех.

«С чего она взяла, что я хочу провести праздник со скучным Лешкой и двумя спиногрызами? Есть из ведра плавающий в майонезе оливье и заедать холодцом?»

– Спасибо, как-нибудь обойдусь, – процедила я сквозь зубы, выключая компьютер. Все настроение улетучилось.

– Да ты не стесняйся, я с Лешкой поговорю, мы, правда…

– У меня другие планы, – резко выпалила я. Хотелось ее ударить, честно.

– Ты же сказала, спать ляжешь, – Леся подозрительно сощурила поросячьи глазки.

– Я просто говорить не хотела, улетаю я, – компьютер, наконец, жалостливо пикнул и выключился. Я поднялась со стула, желая, как можно скорее закончить неприятный разговор.

– Куда?

– В США, – процедила я и выбежала из кабинета, возмущаясь бестактности коллеги.

– Подумай, до Нового года еще три недели, – донесся до меня голос Леси из кабинета.

«Ага, держи карман шире».

Я села за руль, завела двигатель, внутри все кипело. Хотелось вернуться и выплюнуть Лесе в лицо все, что я о ней думала, да и о всех русских бабах вкупе. Кто вообще сказал, что женщина должна обязательного найти мужа? Радоваться, что непьющий и не бьет? Стоять у плиты, стирать носки и заглядывать в рот любимому, вдруг оттуда что-то умное случайно вылетит? В печенках сидят сочувственные взгляды знакомых. Достали вопросы мамы: «А замуж когда?».

– Доченька, родила бы хотя бы для себя, годы-то идут, – выдала мама во время нашего последнего разговора.

– Тебе замужество много счастья принесло? Или забыла пьяные выходки отца и как вкалывала на двух работах, чтобы меня выучить? – не сдержалась я, теперь жалела. Мама повесила трубку. Мы и так редко видимся.

Да и про США зря ляпнула. Что теперь делать? Я не любила бросать слов на ветер. А вот возьму и полечу. В конце концов, чем черт не шутит? Тем более…

Со Стивом я познакомилась пару месяцев назад, я помогала ему с русским, он мне с английским. Так, ни к чему не обязывающая переписка: «Как дела?», «Где живешь?», «Чем занимаешься?». Он довольно сносно говорил по-русски, выкладывал прикольные видео. Стив жил в Майами, занимался программированием, любил пиццу и терпеть не мог морепродукты. А неделю назад стал настойчиво звать в гости. Как-то странно для иностранца, обычно они… Да откуда мне знать, какие они? Я американцев вживую пару раз видела от силы и то издалека. Не люблю стереотипы, а сама туда же. Они в своей Америке тоже считают, что у нас по улицам медведи ходят в шапках-ушанках и на балалайках играют. Но все же как-то слишком быстро. Это настораживало. Я отшутилась, что уж лучше вы к нам. Стив объяснил, что в Москве сейчас холодно, а у них тепло и даже можно купаться, если повезет. Поэтому, в другой раз. Четко и по существу. Как я люблю.

– Как дела? – пиликнул телефон. – Чем занимаешься?

– С работы еду. Ты?

– На работу. Напишу позже. Кстати, мое предложение все еще в силе (смайлик).

– Хорошего дня.

Потеплело, словно лучик теплого солнца Майами долетел до заснеженной Москвы.

И понеслось. Анкета на десять листов, отпечатки пальцев, собеседование на английском:

– What is the purpose of your visit? Have you ever visited the United States?

Мы по часу висели со Стивом на телефоне, болтали ни о чем и обо всем, мешали языки, с легкостью переходя с английского на русский и обратно. Леся смотрела подозрительно, но молчала, слава богу. Мама была на седьмом небе от счастья, она уже видела меня в белом платье с округлившемся животом. Я… я не загадывала наперед. В крайнем случае, побываю в США. Терять голову было немного преждевременно.

Заветный паспорт с визой я получила перед самыми праздниками. Трясущимися руками купила билеты на самолет. Лететь было страшно до дрожи в коленках. Все наперебой давали советы, что с собой взять. Вагон и маленькую тележку. Ничего не забыть: прихватить лекарства, запастись теплыми вещами, положить купальник, разумеется, новый, раздельный, самый соблазнительный, подчеркивающий фигуру и скрывающий недостатки. Список постепенно уменьшался. Меня трясло и лихорадило. Парикмахер и специалист по депиляции знали все лучше меня. Как всегда. Людочка с умным видом рассуждала, что в США одни бандиты. Маша под мои сдавленные стоны мечтательно вспоминала об одном клиенте-иностранце, который депилировал грудь. Правда, он был турок, но красив, как бог. Машины мечты пошли прахом, турецкий бог оказался банальным геем.

До вылета оставалось два дня. Я сидела на чемоданах, из-за нервов расстроился желудок и постоянно тошнило. Я пила воду и не выходила из дома. Телефон разрывался. Звонили Стив, мама, коллеги. «Я? Нормально. Не ем, пью. Хорошо, обязательно сварю себе бульон. Таблетки – положила, солнцезащитный крем – взяла, купальник – уже в чемодане». Ночью одолевали кошмары и тяжелые мысли. Хотелось сдать билет, свернуться калачиком и выключить телефон. Обострилась злость на Лесю. Может, лучше съесть ведро плавающего в майонезе оливье и тазик холодца? Затошнило еще больше. Стало жаль себя и все бабское человечество, задавленное бытом.

Такси приехало ровно в назначенное время. Я каждую секунду выглядывала в окно, втайне надеясь, что такси опоздает и придется остаться дома. Не нужно будет покидать свой уютный мирок. Он еще сигналит, как будто я не вижу. Я потащилась с чемоданом к лифту.

– Что вы туда наложили? Кирпичи? – Таксист, пыхтя, закинул чемодан в багажник.

Я с тоской смотрела на исчезающий в вихре снежинок дом. Желудок подкатывал к горлу, я судорожно сжала в кармане блистер с успокоительным.

– Приехали вовремя, можете не спешить, – бодрым голосом сообщил водитель.

– Вижу, – буркнула я.

– Волнуетесь перед полетом? – посочувствовал шофер.

Я кивнула, горло сжал спазм.

– Не переживайте, все будет хорошо.

Еще один. Все всё знают лучше меня.

Люди обтекали с двух сторон, кто-то больно ударил локтем. Я медленно двинулась к зданию аэропорта. В здании было душно, людно, шумно. На подгибающихся ногах добралась до стойки регистрации, прошла таможенный досмотр. Самолет набирал высоту, когда я, наконец, забылась таблеточным сном.

– Мы приземлились в аэропорту Майами. За бортом семьдесят семь градусов по Фаренгейту. Спасибо, что пользуетесь услугами нашей авиакомпании, – пропела стюардесса.

– Семьдесят семь? – как заведенная, повторила я. – Да мы все сгорим, – я глупо хихикнула.

– Двадцать пять по-нашему, – услужливо подсказал кто-то в соседнем ряду.

– Спасибо, – кивнула я, как китайский болванчик.

Вокруг розовый кисель. В Америке не знают, что такое кисель. Значит, желе. Желе знают? Розовое желе. Я прыснула. Кто-то из пассажиров поспешил отойти подальше. Чемодан катался на ленте. Как же ухитриться его поймать? Или это не мой чемодан? Ух, какой тяжелый. Кто-то помог.

– Спасибо. – «Все-таки мир не без добрых людей и не без злых. Смешно».

Кто-то подхватил чемодан. Рыжий паренек. Или не рыжий.

– Привет, – я помахала рукой, расплывшись в улыбке чеширского кота.

Он что-то забубнил, назвал меня по имени, подхватил за локоток. «Может, я феминистка», – возмущенно подумала я. Усадил меня в такси, какой самонадеянный. «Кажется, меня хотят похитить».

– Help! – что есть мочи заорала я.

Очнулась я в кровати. В чужой. В одном белье. Голова трещала и грозила лопнуть. Во рту пустыня Сахара. Душно. Я стянула простыню. За окном смеркалось, трещали цикады. «Сейчас меня будут похищать, – я зачем-то зажмурилась. – Вот дура, меня уже похитили. Значит, убивать». Пролетающие за окном машины заливали комнату светом. Убивать никто не приходил. Надоело ждать. Я села на кровати, держась за голову, включила лампу на прикроватной тумбочке. Возле кровати стоял чемодан. Я натянула на голову первое попавшееся платье, черное в красные розочки, сунула ноги в балетки. «Блин, как я в них летела?» Стельки топорщились. Я с трудом наклонилась и вытащила из-под каждой копию паспорта, зашвырнула бесполезные бумажки в чемодан. Мамин дурацкий совет, насмотрелась детективных сериалов. Видимо, придется отправляться на поиски убивцев самой. «Нет, ну все приходится делать самостоятельно. Даже убить не могут по-человечески. Что за время?» Я поплелась к двери, нажала на ручку, боязливо выглянула в коридор. Никого. Холл застелен ковровым покрытием, как в гостинице. Зато шагов не слышно. Никем не замеченная, благополучно добралась до лестницы, спустилась в большой холл. Весь дом погружен в темноту. Как будто про меня забыли. Стало даже немного обидно. Я миновала холл. «Судя по столу со стульями, это столовая. Значит, рядом должна быть кухня. Мисс Марпл, блин». Ага, дверь из столовой вела на кухню. На фоне пламенеющего заката выделялся женский силуэт. Дама курила, выпуская струю дыма в окно. Невысокая, с мальчишеской фигурой и военной выправкой.

– Дурацкая привычка, никак не могу избавиться, – низкий голос с хрипотцой без намека на акцент. Она даже не повернулась. Мне оставалось любоваться на ее спину.

– Можно воды? – взмолилась я.

– Конечно, стакан на раковине.

Я налила полный стакан и залпом выпила. «Пить воду из-под крана? Привычка, оставшаяся от жизни в России? Как одна из версий».

– Наркоманка? – вдруг спросила она. – Спала восемь часов.

– Летать боюсь, – призналась я.

– Понятно. Меня Эстер зовут, – представилась она. – Я мать Стива.

– Оля, – пискнула я. «Эстер? Что-то подсказывало мне, что Эстер вовсе не Эстер. Я уже думаю, как в дешевых сериалах про доблестную отечественную милицию. Или полицию? Какая разница, «хрен редьки не слаще», – как любит выражаться мама. Мама! Надо позвонить маме! Она уже, наверное, с ума сошла от беспокойства».

Эстер тщательно затушила сигарету в стоявшей на подоконнике пепельнице, схватилась за прислоненную к стене трость, тяжело опираясь, направилась к столу.

– Есть хочешь? – она села за стол, отложив трость и вытянув больную ногу. – Я кивнула. – Сандвичи в холодильнике.

Пока я шла к холодильнику, чувствовала на себе оценивающий взгляд.

– Можно я свет включу?

Она царственно кивнула. Я включила свет и села за стол, напротив хозяйки. Есть под цепким взглядом Эстер было некомфортно, но голод пересилил. Мы молча смотрели друг на друга. Она давала мне возможность насытиться. Я не без интереса изучала визави. Эстер была женщиной без возраста. Высокий покатый лоб, умный цепкий взгляд карих навыкате глаз, орлиный нос, тонкие губы. Вьющиеся мелким бесом некогда темные волосы с проседью, небрежно схваченные резинкой. Мужская белая рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей открывает длинную шею. Унизанные перстнями натруженные руки с сильно выступающими венами покоятся на столе. «Еврейка. Умная. Величественная». Тут же родилось прозвище – Королевишна.

– А где Стив? – нарушила я молчание.

– Стив придет поздно, работы много.

«Хотелось бы верить».

Спать совершенно не хотелось. Набрала маму. Сквозь всхлипы, как могла, объяснила, что все хорошо. Долетела нормально. Таблеток перебрала. «Проснулась, гипс». Стив – чудесный. Сразу же познакомил с мамой. Мама тоже чудесная. Дом? О, дом – сказка. Американская мечта. Большой, стильный, современный. Какая у Стива машина? «А пес ее знает». Большая машина. Ну да, все американцы любят большие машины. «Миром рулят стереотипы». Прислать фото? Так темно на улице. Завтра обязательно. Какой из себя Стив? «Час от часу не легче». Красивый. Зубы? «В рот не заглядывала, я же не стоматолог и не работорговец». Зубы – белые. Ну да, в Америке отличные дантисты, не то, что у нас. Я громко зевнула. Да, устала. Долго спала? Так еще хочу. «Фу, как будто марафон пробежала. Интересно, у всех мамы такие дотошные?»

Сидеть в комнате без телевизора было скучно, и я снова высунула нос наружу. Так же тихо, только еще темнее. Я направилась вниз практически на ощупь. «Лишь бы с лестницы не грохнуться». С трудом преодолев ступени, нащупала выключатель. В огромном холле загорелся свет. «Вау. Да дом и вправду огромный. Хоть в этом я маму не обманула». Гостиную с телевизором я обнаружила рядом со столовой, пощелкала пультом. Нашла-таки канал на русском. Целых два. Первый и второй. По первому показывали детективный сериал. Привет маме! По второму новости. «Скукотища! Книгу, что ли, почитать?» У входной двери послышался шум. «Кажись, блудный женишок вернулся». Я прокралась к двери, выглянула из-за угла. «Пьяный в хлам. Может, взять скалку и встать в дверях, уперев руки в боки? Вот смех-то будет». Стивен пытался стянуть кроссовки. У него это плохо получалось. Он бормотал что-то на английском. «Сдается, что-то не совсем приличное». Наверху послышался стук. «Вот черт! Эстер проснулась. Или не проснулась, ждала?»

– What the hell are you doing?

Я быстро выключила свет и телевизор, затаилась за диваном, не дыша. Не хватало еще, чтобы меня здесь застукали. Вскоре все стихло, свет погас. «Ну, все. Хватит приключений. Спать!»

Завтрак был накрыт на террасе. Эстер тянула чай из изящной фарфоровой чашечки. Я предпочла кофе. Смазанные тонким слоем масла круассаны таяли во рту, абрикосовый джем был просто бесподобен. Ласковое солнце окутывало теплом, легкий летний бриз шуршал в кронах деревьев. «Лепота!» Я чувствовала себя героиней «Унесенных ветром» или, на худой конец, «Римских каникул». Огромные солнцезащитные очки и широкополая шляпа Эстер усиливали впечатление.

– Чем вы занимаетесь, Ольга? – «Ну вот, начинается. Отдохнула, называется».