Роковая наследственность

– Дмитрий Михайлович, уже не надо никуда идти, ваше дежурство закончилось.

Открыв глаза и увидев перед собой медсестру, он наконец проснулся.

– А-а-а, это вы Галочка. Спасибо, что разбудили.

– Ваша жена звонила.

– Да, а почему вы меня не разбудили, я же просил? – занервничал хирург.

– Не волнуйтесь, я объяснила ей что у вас было тяжёлое дежурство, что вы побоялись заснуть за рулём и поэтому решили поспать. Она попросила Вас не будить и сказала, что позвонит позже.

– Боже! Сколько же я спал?

– Почти три часа, – ответила Галочка.

– Так Танюша ещё раз звонила?

– Да, совсем недавно. Голос у неё был очень радостный, она просила передать, что всё отлично и вас ждут дома.

– Ура-а-а! – вскочив с дивана радостно закричал Волжанов. – Ура-а-а! Ай да котёнок! Вот молодчина!

– А что случилось и чему вы так радуетесь? Ведь ваша жена больше ничего не сказала.

– Сказала, сказала, но это только мне понятно, – не переставая радоваться ответил хирург. – Смотри, сейчас почти одиннадцать, а экзамен у Катюшки был в девять. И если всё отлично, и они ждут меня дома, то это значит, что наша дочь стала студенткой. Ну, теперь поняла?

– Поняла, поздравляю Дмитрий Михайлович. Я должна сказать, что ещё звонил директор и просил вас зайти к нему.

– Конечно, конечно, спасибо Галочка. Я обязательно к нему зайду, вот только моих ночных пациентов проверю. Кстати, как их самочувствие? – перейдя на рабочий тон спросил хирург.

– У обоих состояние средней тяжести, стабильное, ухудшений нет, – деловито ответила Галочка.

– Ну и славненько, – ответил Волжанов потирая руки. – Спасибо, вы свободны.

Отвернувшись, он хотел было уже начать приводить себя в порядок после сна, как вдруг заметил, что медсестра не торопится его покинуть. Держась за ручку двери, она никак не решалась уйти.

– Галочка, есть ещё вопросы?

– Да… Извините Дмитрий Михайлович, а можно спросить? – и не дожидаясь разрешения смущаясь продолжила, – Куда поступила ваша дочь, в медицинский?

– Ах вот вы о чём. Нет, не в медицинский. В детстве она мечтала стать врачом, но с годами у неё открылись способности к гуманитарным наукам, поэтому она поступила в Университет на филологический факультет. Вы имеете представление, что это за наука?

– Да-а, конечно, – пытаясь сделать умное лицо ответила медсестра. – Ну я пойду, до свидания, – и она наконец-то ушла.

Галочка шла по коридору, недовольно бурча себе под нос.

– Филология, филология, наука… Подумаешь, лучше бы в медицинский поступила.

Проверив всех своих пациентов и передав дежурство, Волжанов помчался в кабинет директора института. В приподнятом настроении от хороших новостей, забыв про усталость, он мчался по лестнице перепрыгивая через ступеньки как мальчишка. Достигнув цели, переведя дух, Димыч вошёл в приёмную, и убедившись у секретарши, что «патрон» на месте, постучался и открыл дверь кабинета своего друга, Анатолия Сергеевича Баринова.

За большим столом, покрытым бордовым сукном сидел мужчина неопределённого возраста. Ему можно было дать и сорок пять, и пятьдесят, и даже чуть больше. Полный, приземистый, с небольшой кучкой волос на голове, с серыми лукавыми глазами и с круглыми очками на носу, он был похож на какого-то мультяшного героя. Нельзя было не заметить, что хозяин этого кабинета человек с юмором, так как прямо у двери стоял муляж человеческого скелета с табличкой в руках, на которой было написано – Будьте здоровы!

– Приветствую вас, директор! Звали сударь? – сказал Волжанов исполнив замысловатый поклон в мушкетёрском стиле. Затем повернувшись к скелету и пожав его костлявую руку, поздоровался и с ним.

– Привет Вася! Как жизнь?

– Рад тебя видеть! Но что это с тобой? Говорят, дежурство у тебя было тяжёлое, а ты будто из отпуска вернулся, прям сияешь. А ну колись, – встав из-за стола и пожимая руку друга сказал улыбающийся директор.

– А что, заметно сияю? – ответил Волжанов, подражая имиджу Остапа Бендера. Сев на стул, закинув ногу на ногу он перебросил за спину воображаемый шарф.

– Ещё бы! Али я тебя не знаю, – ответил директор, подыгрывая другу.

Вздохнув полной грудью, а затем резко выдохнув, избавляя себя от накопившихся за последний месяц переживаний, Волжанов с гордостью заявил.

– Ну да, причина веселью есть! Наша Катюшка сегодня в Университет поступила! Представляешь какая молодец!

– Вот это новость, так новость. Поздравляю! Есть причина встретиться и отметить это событие. Назначай день, – сказал обрадованный директор.

– Спасибо Толя. Посоветуюсь с девчонками и тогда закатим пир на весь мир!

Вы где предпочитаете – у нас дома или на даче?

– Как вам будет угодно. Смотрите по погоде, – ответил директор.

Глядя в счастливые глаза друга, он не мог не выразить ему своё восхищение.

– Да Дима, любой скажет – дочь у вас золото! И умница, и красавица, а скромница какая… Счастливые вы с Танюшкой родители! Дай Бог, чтобы так было всегда.

– Спасибо, конечно, но у тебя то сын тоже, парень хоть куда! Два высших образования, шутка ли.

– Каких два высших? Ты что, забыл? Первый институт так и не закончил, бросил после третьего курса. Второй закончить никак не может, уж две «академки» брал. Корчит из себя самостоятельного, только эта самостоятельность за счет родителей. Он, видите ли, себя ищет. Мы с женой теряемся в догадках, как долго это великовозрастное дитятко собирается ещё себя искать? В позе мыслителя можно простоять всю жизнь, но ничего путного так и не придумать. Он же не дело своей жизни ищет, а то, что приносило бы ему хорошие деньги. Обидно, ведь парень то не глупый.

– Да ну ладно. Ты как-то пессимистически настроен. Дай ему ещё время, подрастёт, поумнеет.

– Да вырос уже. Куда больше то? Он же всё-таки мужик, а не девчонка. Вот я поэтому и говорю, что вы с Танюшкой счастливые родители.

– Хм… Может покажусь не скромным, но признаюсь – счастливые. А ведь я на самом деле мечтал о сыне, хотел, чтобы он продолжил нашу династию хирургов. Но когда родилась дочь, то и думать про это забыл. У Катюши другие таланты. Как и все женщины в нашей семье, она чистый гуманитарий. Уж больно ей все восторгаются, прям боюсь, не сглазили бы, – сказал Волжанов, после чего три раза постучав по ножке стола, трижды плюнул через левое плечо.

Увидев это, директор от души рассмеялся.

– Вот это да-а-а… Ты ж не суеверный!

– Станешь тут суеверным, – слегка погрустнев сказал Димыч. – Знаешь, я как-то раньше об этом не задумывался, а теперь…

– Ты о чём? – настороженно спросил друг.

– А о том, что наша дочь вступает во взрослую жизнь. Что ждёт её там в этой жизни? Какой она у неё будет? Времена меняются, только и слышишь – перестройка, ускорение, демократизация, гласность. А пройдёшь по улице и понимаешь, что люди демократию с анархией перепутали. Для них демократия – это вседозволенность. Страшно становится. Дай Бог, чтобы хуже не стало.

После этих слов в их разговоре настала короткая пауза. На мгновение каждый задумался о чём-то о своём, о самом дорогом и сокровенном. Затем обсудив несколько рабочих вопросов и договорившись о скорой встрече, друзья расстались, пожав друг другу руки.

Глава II

Прошло меньше полугода, как вдруг коллеги перестали узнавать своего любимца. От прежнего Димыча не осталось и следа. Его виски резко поседели, глаза поблекли, спина стала ещё более сутулой, напоминающей панцирь старой черепахи. Ещё совсем недавно этот красавец мужчина, хирург – золотые руки, счастливый семьянин, культурный, внимательный, всегда и всем готовый прийти на помощь, теперь казался замкнутым, не общительным, а временами даже рассеянным, что категорически не допустимо в работе хирурга. Опоздание на работу для него стало нормой. Видя ужасные изменения в облике и поведении обожаемого начальника, сотрудники хирургического отделения то и дело спрашивали друг друга – что происходит с Димычем, и по какой причине он так сильно изменился? Но ответа никто не знал. Отношения с женой у него были прежними. Они продолжали созваниваться по несколько раз в день. Но именно с недавнего времени, по окончанию рабочего дня, Димыч стал пулей убегать из института. Казалось, что именно этого момента он только и ждал весь день.

В один из рабочих дней, после утреннего обхода пациентов, к Димычу подошла медсестра и передала просьбу директора, немедленно зайти к нему. Ничего не ответив, хирург направился в его кабинет. Держась за перила, медленно преодолевая ступеньку за ступенькой он предугадывал тему предстоящего разговора.

Холодно поздоровавшись, не дожидаясь приглашения Димыч сел на стул и скрестив на груди руки понуро опустил голову. В этот момент он был похож на несчастного заключенного находящегося в ожидании обвинительного приговора. С изумлением глядя на друга, директор начал неприятный для обоих разговор.

– Дима, что с тобой происходит? У тебя проблемы?

– Понятно, жалуются, – сказал хирург с не свойственной ему иронией.

– Да нет, не угадал. Не жалуются, а переживают. Говорят, ты стал не узнаваемым. И как я понимаю – это абсолютная правда.

Высказав своё мнение, директор продолжил говорить спокойным уверенным тоном, тщательно подбирая слова.

– Мы давно не виделись, не общались. У меня то совещания, то командировки, я домашних то своих вижу редко, не то что друзей. Послушай, – продолжил он, пытаясь удержать разговор на дружеской ноте, – Кажется последний раз мы общались на торжестве, посвящённом поступлению твоей дочери в Университет? Да, точно! У вас на даче. Ну и пир вы тогда закатили!

– Да-да-а-а, пир… – глядя куда-то в сторону, сквозь зубы проговорил Димыч.

– Что случилось? Посмотри до какого состояния ты дошёл! У тебя руки скоро начнут трястись, а ведь ты хирург, при том не просто хирург, а хирург гениальный. Ты человек, который помогает людям вернуться к нормальной жизни, а подчас и сохранить жизнь!

Отсутствие со стороны Волжанова какой-либо реакции очень удивило директора.

– Послушай Дима. Я твой начальник, но в первую очередь я твой друг, и я хочу помочь своему другу. Не думал, что когда-нибудь мне придётся объяснять тебе прописные истины. Скажу одно, в таком состоянии и с таким настроением у тебя скоро начнутся ещё большие проблемы. Ты это понимаешь?

– Да понимаю. И ещё я понимаю, что мне действительно нужна помощь. Вопрос только в одном – кто может мне помочь? – резким тоном ответил Волжанов, впервые за время визита взглянув на Анатолия.

Заметив у Димы слегка опухшие веки и покрасневшие глаза, директор понял, что друг в беде. Ничего не ответив, он встал из-за стола, подошёл к двери и приоткрыв её сказал секретарше.

– Валентина Петровна, пожалуйста, в ближайший час меня нет ни для кого! Только если что-то архиважное.

Затем сев на стул около Волжанова и положив руку ему на плечо, директор по-дружески сказал.

– Ты слышал, у меня есть время, оно твоё. Рассказывай, ведь я от тебя не отстану.

Нервно ломая пальцы, Дима пытался собраться с мыслями. Наконец, после глубокого вдоха и резкого выдоха, что помогало ему избавиться от нервного напряжения, он заговорил.

– Ты Толя первый, кому я поведаю правду о том, что произошло. Может для кого-то эта ситуация покажется ерундовой, но для нашей семьи – это трагедия! Нет-нет, не беспокойся, все живы и здоровы. Как бы это объяснить… Понимаешь, нарушен покой, нарушен до такой степени, что ещё чуть-чуть и я окончательно сорвусь.

От услышанного директор побледнел.

– И кто ж посмел? Не томи, говори.

– Удивишься, но это наша дочь, наш Котёнок.

– Что-о-о? Катя? Каким образом?

Да таким, что той Кати, которую все знали, как ласковую, скромную и воспитанную девочку, теперь уж нет!

– А кто есть? Прости, я не совсем понимаю. Она что, перевоплотилась?

– Вот-вот, ты нашёл подходящее определение – перевоплотилась. Прям как в сказке, по не известной причине превратилась девочка не понятно в кого. Только мы не сказочные герои, и у нас с Танюшей нет более сил бороться с её хамством, наглостью и непристойным поведением.

– Ничего себе. Вот удивил, так удивил. Да как такое возможно? Нет, конечно, я тебе верю, но объясни с чего всё началось? Так вдруг резко измениться? Можно подумать, что она действительно заболела. Но! Любое заболевание имеет причину, определив которую, и желательно вовремя, можно помочь больному. – в шутливой форме заявил директор, изображая из себя лектора мединститута.

– Шутить изволите, а мне не до шуток, сударь. Вот получить от вас дельный совет – это было б здорово. Ладно, – глубоко вздохнув сказал Волжанов, – Расскажу всё подробно, иначе не разобраться.

– Говори, я слушаю, – сосредоточившись ответил директор.

– Так вот, Катенька поступила в Университет сама, своими силами, а не по блату, как многие из её подруг. Этой победой она очень гордилась, и мы тоже. По этому поводу на большом семейном совете было решено устроить праздник. Ты помнишь, какие замечательные подарки были преподнесены ей, приглашёнными к нам на дачу гостями?

– Ещё бы! – широко улыбаясь ответил директор.

– Да, девочка студенткой стала. Прошло то время, когда её задаривали игрушками и красивыми платьицами. Все постарались от души. Ну а как иначе, единственная дочь, единственная внучка, единственная правнучка. Моя мама подарила ей золотое колечко с брильянтиком, очень красивое и элегантное. Мы с Танюшкой шикарную импортную дублёнку и сапоги на высоком каблуке. Специально для этого случая деньги копили. Спасибо тёще с тестем, обменяв деньги на чеки, они помогли нам купить всё это в «Берёзке». А какой замечательный портфель из натуральной кожи подарили ей Танюшины родители, помнишь?

– Конечно помню! Честно говоря, я тогда позавидовал твоей дочери. Уж больно портфель был хорош, точь-в-точь как у нашего замминистра.

– Ну не скромничай. А ручка с золотым пером? Ваш подарок оказался под стать тому портфелю. Однако признаюсь, что больше остальных своим подарком нас удивила наша Маша. Я потерял дар речи, когда увидел – это! Серьги, необыкновенной красоты, два огромных каплевидных изумруда висящих на брильянтовых бантиках. На мои попытки дознаться откуда у неё такое богатство, бабуля шутливо уходила от ответа, каждый раз повторяя одно и то же.

– Не твоё внучек дело. Дарю – что хочу, а где взяла – там уж нет, – и точка.

Вспоминая этот момент праздника, Анатолий не мог не высказать своего мнения.

– Да уж, тогда Мария Александровна удивила всех. Её подарок оказался поистине царским. А что сама Катя?

– Ты же видел, она была в восторге от всех подарков и даже в знак благодарности пообещала стараться жить и учиться так, чтобы мы могли ей гордиться.

– Помню, помню. Рассказывай дальше.

– Через месяц жена уезжала с театром на гастроли в Ригу и так как мне дали отпуск в то же время, Катюше пришла замечательная идея, поехать туда всем вместе. Рига – прекрасный город, есть чем полюбоваться! Дождавшись, когда Танюша освободится от работы, мы втроём бродили по городу, знакомясь с его историей и культурой. Но самое большое впечатление на нас произвёл Домский собор, с его незабываемыми концертами органной музыки. Это было восхитительно! Слушаешь и растворяясь в музыке улетаешь в далёкое прошлое… Из Риги я позвонил моему сокурснику по мединституту, который живёт в Юрмале. Узнав, что я с женой и дочерью нахожусь в Риге, Иварс сделал нам сюрприз. По окончании гастролей Танюшиного театра, он приехал за нами на машине и забрал к себе в гости. Побережье Балтийского моря, необыкновенный воздух, сосны и гостеприимный дом моего друга делали наш отпуск по истине райским. Вечерами гуляя по набережной, мы обязательно заходили в уютное кафе, где наслаждались ароматным кофе и вкуснейшими пирожными. Однажды, выйдя из кафе мы направились по набережной домой. Я взял жену под руку, Катюша шла впереди нас. Высокая, стройная, длинноногая, в лёгком шифоновом платье она напоминала «Бегущую по волнам». У неё было весёлое настроение, она не просто шла, она кружилась, напевая какую-то мелодию. Вдруг, к ней подошёл молодой человек и положив руку на плечо, что-то шепнул на ухо. Дочь побледнела и резким движением скинув с плеча руку незнакомца закричала.

– Па-а–па! Ма-а–ма!

– Увидев подбегающих родителей, парень исчез. Катюша долго не могла успокоиться. Рыдая у меня на груди, она не переставая повторяла одни и те же слова. – За что? За что?

– Что он тебе сказал? – спрашивали мы.

– Гадость, ужасную гадость! Я не смогу этого повторить!

– Конечно придя домой я рассказал об этом инциденте другу. К нашему удивлению, он не задумываясь объяснил причину происшедшего. Оказалось, нашу дочь приняли за приезжую проститутку, которых не мало появляется на побережье, именно в летнее время. И дабы впредь нам избежать неприятностей такого рода, Иварс пояснил.

– Вы что не видите, у вас же дочь – королева красоты! Когда она идёт по улице, мужики шеи сворачивают. Уже все соседи поинтересовались – откуда взялась эта красавица? А парень пристал к ней потому, что шла она, как ему показалось одна. Здесь вечерами по набережной приличные девушки без сопровождения не ходят. В добавок ко всему, Иварс счёл нужным дать совет, который мы, к сожалению, тогда недооценили.

– Ну родители, вы даёте! – говорил он, посмеиваясь над нами. – Вырастили такую красоту, теперь держитесь, от ухажёров отбоя не будет, и не только от них… А что бы её красота ей боком не вышла, об этом уж сейчас вам стоит позаботиться, и поторопитесь…