Трещина в камне

Девушка наклонилась ближе к нему и шепнула:

– Когда все напьются, встретимся на стене западной башни. Как в старые добрые времена.

И она упорхнула, будто сказочная фея.

– Гильметина? – пробормотал ошеломленный Эггерант. Не успел он и опомниться, как его ввели в пиршественный зал.

Эггерант сидел на почетном месте рядом с графом. Новый плащ приятно его согревал. Он пил вкусное вино. Наслаждался сочным мясом. Слушал речи в свою честь. Болтал с двумя другими молодыми рыцарями, да и с самим графом тоже. Это был его день. Это был пир в его честь. Но Эггерант почти не радовался. Он то и дело бросал взгляд на Гильметину. В прекрасном нежно-голубом платье с меховым воротником она казалась ему божественно красивой. И все же внезапная встреча со старой подругой начала пробуждать в нем давно забытые дни, те, что Эггерант не хотел вспоминать.

«Ты Моргана или же Вивиана?» – подумал Эггерант, поймав очередной взгляд Гильметины.

Пир уже близился к завершению, когда девушка встала из-за стола. Она на пару мгновений замерла, пристально глядя на Эггеранта. «Иди за мной», – говорил ее взгляд. Новоиспеченный рыцарь сдержанно кивнул, после чего Гильметина ушла.

Эггерант выдержал некоторое время и, сославшись на необходимость отдохнуть перед завтрашним турниром, собрался уходить. Его собратья, молодые рыцари, конечно же, не упустили повод подколоть его. Как же так? В столь ранний час. Эггерант достойно отшутился и все-таки ушел. Юношу проводил взглядом его дядя. Идо де Вержи понимал, что значит быть молодым, но при всем желании не мог защитить племянника от любовных мук.

С самого детства Эггерант не поднимался на западную башню. Она была самая высокая в замке. С нее открывался захватывающий вид на всю округу. В неспокойные времена здесь всегда кто-то дежурил. Но не сегодня.

Поднявшись по винтовой лестнице, Эггерант сразу же заметил Гильметину. В светлом платье она ярко выделялась на фоне черного неба, украшенного искрами звезд. Лицо девушки тускло освещал стоящий на стене ручной фонарь. Гильметина смотрела вдаль, подставив лицо ветру. Эггерант сомневался, что она что-то видит в ночной тьме, но, вероятно, она с детства хорошо помнила этот вид.

Его выдал звон новых шпор. Девушка обернулась. На ее лице появилась искренняя теплая улыбка.

– А вот и ты, – сказала она.

Вообще, и Эггерант это знал, юноша и девушка не должны встречаться вот так тайком. Чревато проблемами для каждого из них. Обычно очень правильный Эггерант старался избегать сомнительных ситуаций, однако сейчас он об этом не думал. Он встал рядом с Гильметиной, посмотрел туда, куда смотрела и она. Удивительно, но даже ночью можно было различить вьющуюся ленту реки, огромные полости ветряной мельницы.

– Я рад тебя видеть, – наконец сказал Эггерант, позволяя себе взглянуть на старую подругу.

– Я тоже. Ты навеваешь хорошие воспоминания. Воспоминания о свободе. Любой замок – свой или чужой – это клетка. Но здесь нам с тобой удавалось хотя бы иногда делать то, что хотим мы, а не все эти взрослые вокруг нас. Славные были дни. Хоть я осознала это, только вернувшись домой.

Детали их с Гильметиной приключений стерлись из памяти рыцаря, но общее ощущение беззаботности жило где-то в глубине души. Он не испытывал его очень давно. Выбрав путь рыцаря, он согласился следовать правилам. Ему это легко давалось. Он выбрал правильный путь, а все остальное, что ж, если надо отказаться, то это малая жертва.

– Когда отец получил письмо с приглашением на посвящение и турнир, – продолжила Гильметина, – и я увидела твое имя, я решила, что хочу приехать и увидеть тебя снова. Теперь уже все иначе, чем в нашем детстве. Ты теперь рыцарь, как ты и мечтал.

– А что ты? – спросил Эггерант.

– А что может быть у меня? – на лице Гильметины промелькнула печальная улыбка. – Отец мне нашел мужа. Осенью у нас должна быть свадьба. А дальше… что рассказывать? Обычная судьба.

Гильметина коснулась его руки тыльной стороной ладони будто невзначай. Эггерант в ответ на ее жест повернулся к ней всем телом. Они были так близко друг к другу. Опасно близко. Эггерант боялся, что Гильметина поднимет голову, их взгляды пересекутся, и случится то, чему лучше не случаться. Но девушка продолжала смотреть куда-то вдаль. Эггерант чувствовал тепло ее тела. Он замер, ведь любое его движение и тонкая грань будет перейдена окончательно.

Время будто замерло для Эггеранта. Он не знал, сколько они так простояли с Гильметиной, прежде чем девушка от него отстранилась.

– Мне пора идти. А то отец хватится. Увидимся завтра на турнире.

Когда их руки разъединились, Эггерант ощутил неведомое доселе одиночество. Будто что-то важное вдруг исчезло. Когда-то давно мальчик Эггерант мучился, пытаясь забыть Гильметину. Сейчас юноша Эггерант не заметил, как она полностью заняла его мысли. Он думал о Гильметине, пока шел к себе в комнату, пока пытался уснуть. Гильметина была в его беспокойных, ярких снах. Поутру, уже готовясь к поединку на копьях, Эггерант больше думал о своей давней подруге, чем о турнире.

– Волнуешься? – спросил племянника Идо де Вержи, заметивший задумчивость юноши.

– Немного, – ответил Эггерант. – Не хочу опозориться в первом же своем турнире.

– Все будет в порядке. Ты готов, – поддержал племянника Идо.

Мысли от Гильметине отступили на второй план, лишь когда Эггерант выехал на ристалище. Доспехи были непривычно тяжелыми. Из-за закрытого забрала он видел лишь узкую полоску впереди себя. Рыцарь хотел оглядеть трибуны, найти на них Гильметину, но даже повернуть голову было весьма проблематично.

Герольд объявил его имя.

Зазвучали трубы.

Эггерант пришпорил свою лошадь, чтобы проехать и покрасоваться перед графом и гостями турнира. Он не испытывал пиетета перед ярким плюмажем на своем шлеме, цветастой попоной на своем коне и накидкой поверх доспехов. Все это было частью ритуала под названием «турнир», но имело так мало общего с реальной войной. Тем не менее Эггерант делал все, что требовали от него традиции, и даже получал от этого некоторое удовольствие. Любому рыцарю приятно внимания, а Эггерант им пока не был избалован.

Наконец подошло время схватки. Он направил своего нового коня к одному из краев ристалища. Невысокий барьер разделял его и соперника. По команде он опустил свое тяжелое копье. Эггерант напряг руку, сжимающую щит. Основной удар же придется именно на него.

В узкую щель он видел только своего соперника и его копье. Хоть Эггерант и знал, что конец копья не заточен и доспеха он не пробьет, все же он понимал, что поединок на копьях – опасен. Если тебя выбьют из седла, будет больно. Нехитрое дело и шею свернуть.

Герольд дал команду начинать.

Когда Эггерант ударил коня по бокам и тот побежал навстречу противнику, он стал видеть только приближающееся копье, такое опасное и непредсказуемое.

Несмотря на скорость, с которой его нес конь, Эггеранту показалось, что время стало почти недвижимым. Его накрыла странная тишина. Рыцарь слышал лишь свое учащенное дыхание. По напряженным мышцам прошлось странное покалывание, смутно знакомое чувство.

А потом последовал удар – толчок в щит, но не такой сильный, как Эггерант ожидал.

Рука, державшая копье, при столкновении чуть дернулась, но осталась твердой. Видимо, он все-таки попал противнику в щит, но потом копье соскользнуло.

Эггерант остановил коня, заставил его развернуться. Наконец-то у него появилась возможность поднять забрало и нормально оглядеться.

Эггерант увидел своего соперника лежащим на земле. Значит, юноше удалось выбить его из седла. Эггерант перевел взгляд на копье. Оно было расколото в щепки, будто старое, давно пролежавшее на болоте бревно.

Несколько мгновений Эггерант слышал только металлический звон в ушах, а потом его накрыли лавиной звуки.

– Эггерант, ты в порядке? – к нему подскочил дядя.

– Да.

– Не пострадал? Такой же удар, – переживал Идо де Вержи.

– Я почти ничего не почувствовал, – ответил Эггерант. С поднятым забралом он наконец-то смог нормально оглядеться по сторонам. Его взгляд рыскал по трибунам, отыскивая Гильметину. А, вот и она! Смотрит с волнением. По лицу проскальзывает легкая улыбка, когда она перехватывает его взгляд.

Торжественный звук труб – и герольд объявил Эггеранта победителем в данной схватке.

– Давай, тебе надо проехаться перед графом.

Эггерант направил коня к трибунам. На него посыпались цветы. Он произвел благоприятное впечатление на зрителей. Граф одобрительно кивнул, когда юноша, вчера посвященный им в рыцари, проезжал мимо него. Настало время покинуть ристалище и уступить место новым соперникам.

Едва конь Эггеранта оказался за пределами ристалища, к нему бросились оруженосцы, помогли ему слезть с лошади.

– Снимите доспехи, осмотрите его, – командовал дядя.

– Я в порядке, – убеждал его Эггерант, но старый рыцарь успокоился, лишь убедившись, что на племяннике нет даже синяка.

– Да ты везунчик, – заключил Идо де Вержи. – Вышиб противника из седла, сломал его копье, а у самого ни царапины. Ну что, пойдем смотреть на другие поединки.

– Дай мне немного отдохнуть. Я скоро присоединюсь, – сказал Эггерант. Ему хотелось побыть одному хотя бы несколько минут.

Там, на ристалище, что-то произошло. Что-то большее, чем обычный поединок на копьях. Эггерант чувствовал это, но не мог понять, что именно случилось.

Молодой рыцарь недолго ломал голову. Он убедил себя, что во всем виновато возбуждение от сражения, пока еще не очень привычное, и успокоился. Свободный от странных мыслей, Эггерант присоединился к дяде. Идо давал ценные замечания о каждом из появляющихся рыцарей. Завтра с некоторыми из них Эггерант столкнется в пешем бою на мечах. Полезно изучить заранее своих будущих соперников.

Вечером большинство участников турнира отправились в замок, но Эггерант решил остаться в своей палатке. Он знал, что во время очередного пиршества снова увидит Гильметину. Слишком много чувств она у него вызывала, а завтра нужна холодная голова и крепкая рука. Завтра нельзя будет полагаться на везение вроде гнилого копья противника. Завтра будут иметь значение лишь его умения, его сосредоточенность. А с Гильметиной он еще успеет повидаться до окончания турнира.

Первый поединок закончился быстро. Эггерант сражался с другим молодым рыцарем. Хорошо отдохнувший, Эггерант сразу захватил инициативу и буквально за десять минут обезоружил противника. Трибуны ликовали.

Второй поединок должен был быть гораздо сложнее первого. Противником Эггеранта стал опытный рыцарь.

– Жан Куртене, – представил его Идо. – Я сталкивался с ним, когда был помоложе и еще сражался на турнирах. Жан тогда был юнцом. Ему не всегда хватало выдержки, но мне стоило немалых усилий его победить. После этого Куртене набрался опыта и в турнирах, и в реальных сражениях. Бой с ним будет не из простых, – предупредил обеспокоенный дядя.

Эггерант лишь поджал губы. Было бы ложью сказать, что молодой рыцарь не испытывал страха перед своим грозным противником. Конечно, испытывал. Однако его страх ничего не менял. Эггерант должен выйти на ристалище, принять бой и сделать все, чтобы победить. Так – и никак иначе.

Как опытный рыцарь, Жан Куртене позволил Эггеранту вначале атаковать. Молодой рыцарь так и не понял, что его энергичные удары – часть плана Куртене по изматыванию противника. Едва Эггерант немного сбавил темп, Куртене сделал несколько стремительных выпадов. Каждое его движение было выверенным, четким и сильным. Он уверенно теснил Эггеранта.

Молодому рыцарю удавалось отражать удары, но ему было все еще непривычно драться в латах. В них Эггерант чувствовал себя скованным. Из-за шлема он еще плохо видел.

В какой-то момент времени он буквально на мгновение потерял из вида Куртене. Не успел Эггерант опомниться, как получил удар по левому плечу. Доспеха тупой меч не пробил, но боль была такая, что у рыцаря потемнело в глазах. Он сделал пару шагов назад, скорее инстинктивно, нежели обдуманно. Эггерант попытался поднять левую руку, но приступ резкой боли поразил его плечо.

Затем последовал новый удар. На сей раз в голову. От боли, особенно яркой в правой скуле, и противного металлического звона Эггерант потерял равновесие. Тело стало мягким, совершенно не слушающимся его. Он пошатнулся. Ускользающим сознанием молодой рыцарь успел осознать, что он упал.

Очнулся Эггерант уже у себя в палатке.

– Он приходит в себя, – услышал он взволнованный голос дяди.

Эггерант открыл глаза и увидел сидящую рядом с ним Гильметину. У девушки был встревоженный вид. Эггерант не сразу ощутил, что она сжимает ему руку.

Он попробовал подняться, но боль в голове и в плече не дала ему это сделать.

– Лежи, – скомандовал Идо. – И рукой левой не шевели. Мы уже послали за врачом.

По дяде было видно, что он одновременно переживал, злился (наверное, больше на себя, чем на Эггеранта) и старался не показывать своих эмоций.

В глазах постепенно переставало рябить. Эггерант с трудом сфокусировал взгляд на Гильметине, попытался улыбнуться ей в ответ. Не смог – все лицо свело от боли.

– Да, выглядишь ты эффектно. У тебя половина лица синяя. Хорошо, что еще зубы остались целы, – Идо ходил взад-вперед по палатке, пытаясь успокоиться. – Удивляюсь, как эта красавица еще на тебя смотрит.

Издалека послышался властный голос матери Эггеранта:

– Пропустите! Пропустите. Это доктор для моего сына.

Идо де Вержи положил руку на плечо Гильметины:

– Тебе лучше уйти. Не стоит, чтобы кто-то лишний тебя увидел здесь.

Девушка сдержанно кивнула. Она и правда рисковала, вот так придя к раненому Эггеранту. Гильметина наклонилась вперед и шепнула:

– Встретимся там же.

Она успела выпорхнуть из палатки буквально за мгновенье до появления врача и матери Эггеранта.

Такой заботы со стороны матушки, которая то и дело со слезами бросалась к своему брату, молодой рыцарь, наверное, не видел никогда. Даже Идо, повидавший немало всего, был несколько удивлен. Тем не менее, когда врач сказал, что жизни Эггеранта ничего не угрожает и нужно лишь обездвижить руку, матушка успокоилась.

– Я смогу завтра принять участие в общей схватке? – спросил Эггерант. Лицо стало болеть чуть меньше, хотя, может, он привык?

– Какая схватка, юноша? – удивился доктор. – Ваша рука будет восстанавливаться не меньше месяца. Вам ей категорически нельзя шевелить.

– Турнир для тебя закончен, мой мальчик, – резюмировал Идо, успокаивающий прильнувшую к нему сестру.

– Как? – Эггерант не мог поверить своим ушам. Это его первый турнир. Еще вчера он блистал, его благодушно встречали. А теперь он неудачник, пополнивший бесславные ряды турнирных потерь.

– Думаю, Эггеранту будет лучше отдохнуть. Оставим его одного, – предложил Идо, понимавший подавленное состояние племянника.

Когда мать, дядя и врач ушли, Эггерант осторожно перевернулся на бок. Каждое движение причиняло ему боль, поэтому лишний раз шевелиться он не хотел.

Рыцарю было грустно. Менее волевой человек бы сейчас дал волю слезам, но Эггерант просто грустил. Удивительные у него были последние дни: радость от долгожданного посвящения в рыцари, встревоженное Гильметиной молодое сердце, триумф первой победы, горесть первого поражения, беспомощность поврежденного тела. Учившийся сдержанности у своего дяди, Эггерант не был готов к такому калейдоскопу эмоций, накрывших его. Но и их он должен пережить со свойственной ему стойкостью.

Жана Куртене объявили победителем второго дня турнира, вручили серебряную чашу в качестве приза. Вечерний пир должен был быть, собственно, в его честь. Поэтому у Эггеранта появился еще один повод не появляться в замке. Ну, право, не поднимать же тосты за того, кто его сегодня так унизительно победил.

Однако Эггерант хотел увидеться с Гильметиной. Он чувствовал, что рядом с ней у него на душе станет спокойней. Рыцарь поднялся на западную башню, все еще одинокую. Он надеялся сразу застать там Гильметину. Но девушки не было. Эггеранту оставалось лишь ждать ее, надеяться, что она придет, и любоваться ночью.

– Эггерант, – рыцарь услышал свое имя. Он обернулся.

Гильметина с фонарем в руке стояла напротив него. Он видел на ее лице одновременно радость, волнение, беспокойство. Девушка буквально на секунду замерла, а затем бросилась к юноше и крепко его обняла. Эггерант здоровой рукой обхватил ее, прижимая к себе. В тот момент для него во всем мире существовали только они двое. Момент, который длился одновременно вечно и буквально доли секунды. Эггерант испытывал тихое счастье, такое простое и незамысловатое.

– Я так испугалась, когда тебя уносили без чувств, – пробормотала Гильметина, продолжая держать Эггеранта в своих объятиях. – Я бы не смогла жить, если бы ты погиб.

– Прости, что напугал. Прости, что тебе пришлось все это испытать из-за меня. Я этого не достоин, – Эггерант провел рукой по волосам девушки.

– Мне решать, кто достоин моих чувств, а кто нет. Я всегда считала тебя самым прекрасным, самым благородным из всех, кого я знала. Ах, как бы сложилась наша с тобой судьба, если бы отец тогда не забрал меня.

– Гильметина, я… – мир романтических переживаний пока еще не был сильно знаком Эггеранту. Он верил в идеал прекрасной дамы и невинного поклонения ей. Рыцарь должен воспевать свою даму с помощью благородных поступков, а красивые слова нужно оставить менестрелям. Однако Гильметина для него больше, чем просто особа для восхищения. А значит, нужно набраться смелости и признаться ей в своих чувствах. – Гильметина, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной. Была моей.