Помоги проекту - поделись книгой:
— И готовился к худшему?
Киваю, соглашаясь с очевидным. Ясно дело, что британцы себя не обидят. Вот совсем и абсолютно, особенно учитывая тот факт, что в Натале с не столь давних пор засел довольно нестандартно по их меркам мыслящий лейтенант-губернатор, ко всему прочему, близкий родственник британского посла у нас, в Ричмонде обитающего. Сдаётся мне, что вся затеянная им возня с зулусами, натравливание их на буров — это не с целью ослабить Трансвааль с Оранжевой, а для расширения владений Британской империи за счёт зулусов и прочих тамошних дикарей. Причём провёрнуто явно будет так, что те сами прибегут и взмолятся о защите. Если уже не взмолились.
А ведь не Африкой единой, да и наши местные дела тоже не есть альфа и омега мировой политики. Совсем не альфа, если вспомнить о главном «театре военно-политических действий», то бишь Европе. Там тоже всё было ни разу не тихо! Всего полгода прошло с момента окончания Второй Шлезвигской войны, по итогам которой Пруссия и Австрия отщипнули от Дании все её провинции с солидной долей немецкого населения и должны были их поделить. Только вот хитромудрость Бисмарка, железного канцлера, и откровенная косность и некоторая отсталость от жизни дипломатов австрийских дали Пруссии возможность довольно тонко, но жестоко издеваться над австрияками. Уровень издевательств был даже выше, нежели в знакомой мне истории. Причина? Так здесь кайзер и его канцлер, зачастую играющий монарха как умело и непринуждённо управляемую куклу, знал, что у него есть поддержка от одновременно России, Испании и Американской империи. А что было у Австрии, кто готов был, случись что, действительно за неё вписаться? Франция? Ну допустим. Британия? С огромными оговорками, да и то в случае, если пруссаки совсем уж берега потеряют.
Вот и получалось, что императора Франца-Иосифа пока что доводили до белого каления, равно как и его министров. Про послов в Пруссии и Союзном собрании Германского союза и говорить нечего — эти хлебали яд, источаемый Бисмарком, даже не полной ложкой, а скорее большим таким черпаком. Цель? Провокация с целью разъярить австрийцев до потери теми здравого смысла. Чтобы те, убаюканные впечатлениями — ложными, откровенно говоря — о своих возможностях и превосходстве над Пруссией, рискнули довести дело до предвоенной ситуации, когда достаточно малейшего изменения обстановки для появления casusbelli. А уж при благожелательном отношении к желаниям Пруссии со стороны России, Америки и Испании, да ещё учитывая желание Италии откусить от Австрии пару вкусных кусков…
Война. Вторая по счёту для обновляемой Пруссии, да аккурат после столь удачно сложившейся первой. К этому стремился Бисмарк, это же было на руку и нам. Очень уж мешали далеко идущим планам две державы — Австрия и Франция. Первым делом тем, что проводимая ими политика порой пованивала, а порой так и вовсе откровенно смердела. А поскольку бить врага, расположенного далеко, лучше всего чужими руками, то… Как раз Пруссия, у которой были большие претензии что к Австрии, что к Франции, подходила на роль сокрушителя как нельзя лучше. Да и знания из той ещё, родной ветви реальности чётко говорили о том, что пруссакам это вполне по силам, даже если просто не мешать. Если же ещё и помочь… опосредованно, косвенными методами плюс, само собой, дипломатической поддержкой — тогда расклад окажется и вовсе отличным.
Некоторые мысли да ночью, да под стук колёс, очень хорошо усыпляют. Усталость после «эротической гимнастики» с очаровательной девушкой опять же. Неудивительно, что меня сморило, отправляя в страну сновидений.
Альбукерке. Изначально чисто испанское строение, один из колониальных постов, заложенный в начале XVIII-го века. Затем, понятное дело, стал мексиканским городом, а под власть США без малого двадцать лет тому назад, по итогам войны с Мексикой, которую последняя позорнейшим образом продула по целому ряду понятных причин.
Город был важным опорным пунктом, ибо географическое положение тому способствовало. Более того, являлся чуть ли не самым важным и мощным узлом обороны на многие десятки километров во все стороны. Укрепления и хороший гарнизон, естественно, прилагались. Неудивительно, что прокладываемая железная дорога проходила через Альбукерке. Уже прошла, поскольку работы велись уже значительно западнее.
Почему тогда целью моего визита был именно этот город? Да просто не было по пути в Сан-Франциско более крупного и вообще сколь-либо развитого поселения. Лишь малые города, форты, совсем уж малозначительные населённые пункты. Нью-Мексико и Аризона — это же не штаты, а всего лишь территории, которые должны были стать очередными штатами империи лишь после того, как там будет достаточно и населения, и городов, и инфраструктура подобающая образуется. Так что Альбукерке, и иных вариантов просто не имелось. Там, к слову сказать, был и основной логистический и управленческий центр Трансконтинентальной железной дороги. Той части, которая прокладывалась в направлении с востока на запад, разумеется.
Нас встречали. Не сам мэр и не командир гарнизона — и слава богам, потому как все эти ненужные и откровенно лишние церемониалы мне нафиг не сдались — но люди при форме и погонах. Безопасность уже давно стала не пустым звуком. Особенно после некоторых случившихся в империи событий.
— Майор Грискомб, заместитель командира гарнизона Альбукерке, полковника Фогеля, — вытянулся в струнку главный среди встречающих нас на станции, едва мы с Вайноной и сопровождением вышли из вагона. — Жду ваших распоряжений.
— Расслабьтесь, майор, — отмахнулся я от лишнего официоза. — Давайте сперва в мэрию, а там хотелось бы поговорить с начальником строительства Восточного участка, да и с местным начальником отделения тайной полиции тоже есть о чём побеседовать.
— Как прикажете, — и впрямь слегка сбросил ощутимую до этого напряжённость Грискомб. — Прошу к экипажу. Новому, таких в Альбукерке только два.
Меня этими самыми новинками было не удивить. Оно и понятно, ведь все «последние писки прогресса» первым делом появлялись как раз в столице империи, а уже оттуда расползались по провинциям. Вот и экипажи нового типа, они же паромобили, добрались и до Альбукерке. Причина? Как ни крути, а главный город территории Нью-Мексико, да ещё и логистический плюс управляющий центр Восточного участка Трансконтинентальной железной дороги.
Вон он, стоит, уже готовый двигаться, с «разведёнными парами». На вид — вот реально как закрытый экипаж, пускай приземистый. Массивный да и труба в задней части, из которой шёл едва заметный дымок, о многом говорила понимающему человеку.
— Стимпанк-эра подкралась незаметно, — одними губами, чтоб точно никто не услышал, произнёс я, под руку с Вайноной направляясь к паромобилю, осматривая как его, так и просто окружающие виды.
Паромобиль — явление, созданное давным-давно, но сильно тогда недооцененное в силу косности мышления многих власть и деньги имущих. Вот выгоду от железных дорог ухватили относительно быстро, а про паромобили упёрлись, не в силах осознать очевидное. Ещё в последней трети XVIII-го века были созданы первые прототипы, работающие вполне себе неплохо. Сперва Франция, потом Англия… К началу века следующего XIX-го, подобные «паровые кареты» даже вошли в моду у некоторых эксцентричных аристократов Европы, особенно в той самой Англии. Неудивительно, что в последующие несколько десятилетий изобрели нормальное рулевое управление, ручной тормоз и даже многоступенчатую коробку передач. Изобрели, испытали, получили очень хорошие результаты, однако…
Та самая Британская империя, в которой и производилась большая часть «паровых карет», несмотря на не только представительскую, но и коммерческую успешность, всего год тому назад приняла откровенно дебильный закон «Локомотив акт», в котором прямо требовалось, чтобы «на общественных дорогах королевства перед самоходными машинами шёл человек, размахивающий красным флагом и дующий в сигнальную дудку». Скорость паромобилей при таких раскладах, естественно, падала до пяти и ниже километров в час, что делало их применение совершенно бессмысленным. Угораздило прочитать кое-что из этого воплотившегося в законах безумия. Настоящие перлы, право слово! «…впереди каждого паромобиля, на расстоянии 55 метров, должен идти человек с красным флагом. При встрече с каретами или всадниками он должен предупреждать путников о том, что за ним следует паровик. Второе правило: машинистам строго воспрещается пугать лошадей свистками. Выпускать пар из машин разрешается только в случае отсутствия на дороге лошадей. Третье правило: скорость движения паровика не должна превышать в деревне шести километров в час, а в городе — трёх километров». Вот бред же! Самый настоящий бред, приличествующий разве что находящимся в хроническом запое или курильщикам опиума с многолетним стажем. Ан нет, не нашлось никого из правительства, кто дал бы кретинам по их протянутым не туда ручонкам.
Бред? Да. Однако он оказался для нашей промышленности, уже начавшей выпуск паромобилей, настоящей «манной небесной». Причины? Британские изобретатели и промышленники, разрабатывавшие и выпускавшие различные паромобили, были вынуждены либо переключаться на работу в области железнодорожных машин, либо пробовать продвигать локомобили в сельском хозяйстве. Однако сельское хозяйство, а точнее владельцы обширных земель сельскохозяйственного назначения, также отличались избыточным консерватизмом и редко когда готовы были покупать подобного рода новинки.
По сути всем этим прогрессивным и очень даже неглупым людям грозило разорение. А их патенты, мастерские, запасы материалов стремительно падали в цене. «обрушиваясь стремительным домкратом» на их же умные головы. Что и дало возможность нашим представителям в Британии перекупить патенты, выкупить сами производства, дав владельцам, помимо денежных сумм ещё и некоторую долю акций в новообразуемых производствах по ту сторону океана, но лишь при условии переезда туда и включения в работу по полной программе.
Отказавшихся, что неудивительно, практически не было. Как ни крути, но после подобного удара от собственного государства да по нижней анатомии, накал патриотизма резко спадает, а вот озлобленность и желание отомстить за чуть было не случившееся разорение и таки да имевшее место быть унижение цветут пышным цветом. Вот и добавились к уже существующим в Американской империи производствам новые. Да ещё и почти все патенты перекочевали сюда, в империю по крайне выгодным ценам.
Долго ли, умеючи, перевезти производства не в чисто поле, а на уже удобренную достижениями промышленности почву? Верно, не долго. Вот и стали из цехов выходить не единицы уже, а десятки паромобилей самого разного назначения — от легковых до предназначенных для перевозки грузов, сельхозработ, тягачей и прочего. Не знаю, что там насчёт других стран, когда власть имущие в них поймут все выгоды использования этих самых пока ещё паромобилей. но пока у нас в империи их производство будет лишь наращиваться. Да и внедряться станут в самые разные области. Уверенность? Вне всякого сомнения уже потому, что если самая что ни на есть элита империи лично пользует эти «безлошадные экипажи», то и другие следом тянутся. Ну, пока лишь те, у кого есть финансовые возможности. Что до промышленного использования… Вон, та самая железная дорога, а точнее дороги. Экскаваторы, бульдозеры, грузовые краны, просто тягачи, подвозящие что нужно и куда нужно. Все видели очевидность пользы от применения данной техники и то, что она заметно уменьшает число малоквалифицированной рабсилы, да и скорость заметно повышает.
Пока же… Ехать до мэрии было всего ничего, но престиж, куда без него. Нобилесс оближ, как говорил один забавный демонёнок со шкодливым характером.
— Милый городок, — смотря в окно, высказалась Вайнона. — Испанский такой. Всё в центре, от собора и мэрии, до арсенала и самой важной и дорогой гостиницы. А остальное уже вокруг достраивается. И речка…
— Хорошая речка, длинная. А уж ближе к океану Рио-Гранде и вовсе полноводной, внушительной становится. Надо будет как-нибудь по ней на пароходе в небольшое путешествие отправиться.
— Со мной!
— Куда ж я от тебя денусь, чудо ты моё воинственное, — чмокнув прелестно-дикое создание, куда смог, то есть сейчас чуть ли не в макушку, я добавил. — Хотя, учитывая статус. как бы не на речном мониторе пришлось бы красотами наслаждаться. Очень уж в Мексике много тех, кто меня с радостью пристрелит. Даже сейчас, даже после того, как сторонники Хуареса вроде бы и изгнаны-поперестреляны.
Надулась Вайнона? Нет, ошибочка с моей стороны. Просто-напросто задуматься изволила гордая дочь индейского народа. О чём? А вот бес его знает, поскольку короткая поездка наша подошла к концу. Вот она, мэрия. Выйти из паромобиля, сделать несколько десятков шагов, по форме приветствуя почётный караул из числа гарнизонных вояк. Ну как же, для Альбукерке прибытие одного из министров и вообще видного в империи лица — большое событие. Для кого-то может оказаться полезным. Для кого-то реальной угрозой. Тут ведь от многих факторов зависит.
Постоянно присутствие рядом телохранители. Прошедшие «Крым и Рым» ирландцы О’Тул и О’Ши, держащие руки на рукоятях револьверов, давно уже стали привычными, как солнце ясным летним днём. Доверие близкое к абсолюту. В их умениях тоже сомневаться не приходится — с завидным постоянством тренируются, повышают, так сказать, навыки, необходимые в их положении, основные из которых: найти угрозу, закрыть охраняемый объект, а только после этого при возможности, постараться её ликвидировать. Или же, если позволяет ситуация, один прикрывает, а второй ведёт прицельный или же подавляющий огонь. Случаи, они разные бывают, ой как разные. Как человек, на которого уже далеко не единожды покушались, да самыми разными способами, могу это со всей уверенностью подтвердить. Не в последнюю очередь поэтому никаких смешков за спиной и двусмысленных комментариев — умеющие читать хотя бы по складам и пускай изредка просматривающие газеты не могли не натыкаться за подобные, хм, сенсации.
Ай, даже вспоминать не хочется. Очень уж печальные последствия случались после этих самых покушений. Потеря друга, чуть было не потерянная любимая женщина. Я уж не говорю про постоянно витающую вокруг тень «бледной леди», к которой ой как не хочется привыкать.
Нет, точно всё, а то либо озлоблюсь, либо впаду в жёсткий цинизм, который здесь и сейчас будет несколько неуместен. Мэр тут явно ни при чём, начальник Восточного участка Трансконтинентальной железной дороги Кениг тоже. Разве что главе местного филиала моего министерства подполковника Ринальди клизма со скипидаром и молотыми кактусами не повредит взбодрения ради. Он ведь сюда не в провинциальную дыру послан, а как координатор всех сотрудников министерства, что работают по Трансконтинентальной.
Телеграф всюду протянул свои щупальца-провода. Уж про такие важные места, как стоящаяся железная дорога и тем более. Естественно, ещё до своего сюда прибытия я знал многое, в том числе и в результате беседы по «прямому проводу», благо уж для министра занять линию на некоторое время было делом несложным. По делу, естественно, а не узнать «почём яблоки на базаре». По большей части беседа шла с подполковником Ринальди, но и мэру Антонио Мендосе досталось «от щедрот», и с ним плохим настроением с удовольствием поделился. Осмысленно, конечно, а не тупо срывая злость, только чисто гражданскому чиновнику от этого не особо легче стало. Вот потому он и встречал меня, будучи в ясно взбудораженном состоянии, опасаясь если не за должность, то получить отметку в личное дело. Ага, личные дела на каждого чиновника, военного, просто важную личность из числа не встроенных в уже давно официальный «Табель о рангах» — они давно в архиве хранятся, в папочках. Где? Одна копия на Базе, другая — в Его Величества Императорской кацелярии — этого гибрида архива, статистическо-аналитического ведомства и… ещё одной спецслужбы, начальный персонал которой Владимир I притащил с собой из Санкт-Петербурга. Большей частью из господ жандармов. Подсобил папа сыну — это дело понятное. Однако, что самое любопытное. я не только не возражал против появления своего рода конкурента, но и всячески это приветствовал. Одна спецслужба — штука опасная, способная выйти из-под контроля. Зато если её сдерживает конкурент. А лучше два — тогда ситуация несколько выправляется. Баланс сил и интересов, уж это мы проходили и успели убедиться в истинности подобного. Учиться то лучше всего не на своём, а на чужом опыте. А уж если этот опыт из не то несостоявшегося, не то одного из параллельных вариантов грядущего — оно и вовсе великолепно.
Кстати, вот и вся честн
— День добрый, джентльмены, — приветствую я их и, выслушав ответные приветствия, адресованные как мне, так и спутнице, добавляю. — Полагаю, ни у кого нет сомнения, что близ железной дороги завелась одна большая, разжиревшая, но очень опасная крыса. Может и не одна, а успевшая наплодить некоторое число крысёнышей. Есть сомнения? Возражения?
Оскорблённая невинность на породистом латинском лице мэра. Вина и готовность исправить допущенные ошибки со стороны Джино Ринальди. Внешняя бесстрастность, но гнев Кенига, очень болезненно воспринимающего, что в зоне его ответственности творятся разные непотребства. Столь сильно задевающие склонную к «орднунгу», то бишь порядку, немецкую душу. Вот и прекрасно. Следовательно, не станут пытаться заболтать ситуацию, смягчить или пробовать сделать ещё что-то сейчас неуместное. Разве что мэр… но уж его легче прочих придавить авторитетом. Даже проще, чем своего непосредственного подчинённого. Всё ж чины тайной полиции, они такие, давлению слабо поддающиеся. Не в последнюю очередь эта грань личности являлась важной как для работы. Так и для выживания.
А сейчас… Начнём, пожалуй.
Интерлюдия
Февраль 1865 г, Африка, британская колония Наталь.
Сэр Генри Гаскойн Бульвер был в состоянии, близком к бешенству. И вовсе не из-за того, что бурско-зулусская война проигрывалась дикарями с таким треском, что он не ожидал даже в худших своих прогнозах. В конце концов, негры, они негры и есть, в какой бы части света не находились. К тому же это самое поражение было предусмотрено изначально, уж слишком неравны были силы. Просто он надеялся, что поддержанные оружие и какими-никакими, но инструкторами из числа мулатов-гриква. зулусы смогут показать хоть что-то… Не показали. Да и бог с ними,
Другое дело — неожиданный визит сюда, в Наталь, самого губернатора Капской колонии, сэра Генри Баркли — фигуры куда более весомой и значительной, недели он, всего лишь лейтенант-губернатор маленького Наталя. И приносящего короне совсем незначительные, в сравнении с Капской колонией, прибыли. А прибыли для королевы Виктории и особенно Сити были порой куда важнее всего прочего, даже политических выгод… тем более рассчитанных на длительную перспективу и окупающихся не сразу и даже не за несколько лет.
Ну а какие прибыли с маленького Наталя? Такие же невеликие. Даже учитывая то, что он, лейтенант-губернатор, уже успел сделать, приложив немалые усилия. Посадки сахарного тростника стали давать хороший доход, стоило только сменить ленивых и никчёмных негров на законтрактованных индийцев. Это ему уже поставили в заслугу, но хотелось то большего. Отсюда и затеянная игра с бурами и зулусами, для начала которой он сделал всё, что было в его силах — воспользовался как собственными возможностями, так и попросил поддержки у самого, пожалуй, сильного своего покровителя и союзника, посла в Американской империи. Ведь Генри Бульвер-Литтон был его дядюшкой, а значит… Нет, обычные родственные чувства здесь стояли не на первом месте. Просто дипломат, чья звезда взошла быстро и всего за несколько лет, считал, что иметь своего человека в Африке — а к тому же не чужого по крови — это правильно и полезно. Оттого сперва учил там, в Америке, потом помог с назначением на пост лейтенант-губернатора Наталя, да и затем помогал в меру своих сил, не таких уж и малых. Да, совершенно не малых, ведь усидеть на должности посла, сперва казавшейся малозначительной, зато потом ставшей одной из ключевых для всего министерства иностранных дел Британии — это нужно было постараться. У Бульвер-Литтона получилось зарекомендовать себя незаменимым, ну или хотя бы тем, чья замена станет большей проблемой, нежели оставление на месте не самого родовитого и не обладающего действительно могучими покровителями посла.
Генри Бульвер-Литтон смог усидеть на своём месте. Усидеть, укрепиться, обзавестись связями и должниками. И теперь уже к нему прислушивались, его дружбы и покровительства искали даже те, кто раньше считал его если и фигурой, то далеко не самой важной в британской политике. А причины тому…
Поморщившись от шума, лейтенант-губернатор не то чтобы потерял мысль — причины то он знал, да и как могло быть иначе — просто нарушилась выстраиваемая цепочка, что могла привести к чему-то действительно важному и нужному. А виной тому свара между работниками на плантации того самого сахарного тростника. Что поделать, подобное было обыденностью и вместе с тем иногда забавляло, а иногда напротив, сильно раздражало. Заранее угадать никак не получалось.
Что он сам делал на плантации? Просто прогуливался в сопровождении охраны, смотрел, оценивал… Не работу негров и индусов, конечно, а общее впечатление. Быть ближе к тому, что приносит доход либо способно принести иные, менее материальные плоды — вот что помогало Генри Бульверу думать, а потом принимать решения, большей частью верные.
— Тупые и жалкие ублюдки, — процедил его «тень», с недавних пор ставший личным секретарём, а на деле куда дольше бывший поверенным в самых тайных и грязных делах, Лайонел Палмер. — Без кнута они просто не могут работать.
— Не хотят, Лайонел. Потому и индусы вместо них. Скоро я постараюсь заменить всех местных дикарей. Захотят получать хоть что-то — сами приползут.
— И будут делать вид, что работают, — презрительно скривился бывший капитан, успевший повоевать в самых разных частых света и не только под британским флагом. — Вы же были в Конфедерации, сэр, да и дядя ваш должен был рассказывать и показывать как эти чёрные «работают», если над ними не стоят надсмотрщики.
Бульвер лишь кивнул, смотря на то, как драку между неграми и индийцами — зачинщиками которой стали именно негры, а пострадавшими именно индусы — уже успели прекратить, а виновники получили… Кулаками и прикладами по угольно-чёрным лицам они получили, разумеется, но так, чтобы оставались способными работать. И на попытки криков, что они уволятся… О нет, тут даже тенью угрозы не пахло! Плантаторы Наталя успели сравнить работоспособность и пригодность негров и индусов. Она явно была не в пользу первых. Однако…
— Завезти сюда много индусов можно, — протянул Генри Бульвер, обращаясь не токсекретарю, не то к самому себе. — Но что делать с этими, которых в моём Натале слишком уж много? К нормальному труду и осмысленным действиям они едва ли способны. Глупы, назойливы, агрессивны и в то же время трусливы, едва только чувствуют угрозу.
— Плохие работники, плохие рабы, никакие солдаты, — согласился Палмер. — Они будут хоть что-то делать или из-под палки, или когда нечего жрать. И никакого труда, что сложнее носить или копать. Испортят даже не по умыслу, а по непониманию.
— Это значит…
— Соперничество, сэр Генри.
Интерес на лице. Жест, показывающий, что лейтенант-губернатор желает услышать, что имел в виду его доверенный человек. Ну а самого Лайонела Палмера дважды просить не требовалось, он слишком долго и тщательно подбирался к тому, что должен был стать его покровителем, а заодно защитить от возможных неприятностей, которые тянулись за бывшим капитаном сразу из нескольких мест, где он успел наследить.
— Сейчас у местных дикарей, их вождей или как они там именуются, остаётся главное — земля. Собственность на неё. Они могут улизнуть туда, где хоть и могут голову отрубить или просто съесть на обед, но сильно работать не заставят. Это их родное, естественное, они к нему тянутся. Лишите их этого, сэр. Не сразу, конечно, а постепенно. Земля должна принадлежать только белым. Это просто звучит, но поможет управлять колонией так, как другим губернаторам и присниться не сможет. Да и поддержка вашего дяди… Он может помочь, защищая эту политику, опираясь на происходящее в Американской империи. Её теперешнее сельское хозяйство, промышленность. Их эффективность и уровень доходов уже становятся предметом зависти для Сити и не только.
— Вы предлагаете опасные вещи, Лайонел, — Генри Бульвер не отрицал сказанное, скорее просто пребывал в раздумьях. — Никто не позволит. Стоит лишь открыть рот и… Палата общин, немало из Палаты лордов, крики прессы и критика в салонах либеральной направленности. Опасно!
— А если молча?
При всей простоте сказанного Палмером мысль проникала в разум лейтенант-губернатора медленно. Медленно, зато настойчиво и где-то даже уверенно. Молчание порой действительно золото. Золотом же и оборачивается, если молчать правильно. Далеко не все в Британии приняли новые веяния, заключавшиеся в отмене работорговли, которая и произошла то всего тридцать с небольшим лет назад. И даже немалая часть тех, кто одобрял саму отмену рабства как пережитка прошлого, не собирались предоставлять бывшим рабам и вообще чужакам иных рас какие-либо права, считая это опасным и разрушительным. Что было особенно интересным и потенциально важным для только-только зарождающегося в голове Генри Бульвера плана — именно война между США и Конфедерацией придала оплоту именно того, старого консерватизма новые силы и подарила весомые доводы, которыми его представители могли защищать свои убеждения. Ситуация с неграми до начала гражданской войны в Америке. Случившееся во время войны, особенно выходки аболиционистов и буйство вооружённых негров из так называемых «свободных полков», которые в глазах немалой части европейцев дискредитировали саму идею о каком-либо вооружении туземцев и тем более использования их в качестве вспомогательных войск. А ещё было Гаити, то есть как показательное уничтожение этого как бы государства, так и последовавший за этим публичный процесс, устроенный в одном из городов уже не Конфедерации, но Американской империи. Настолько мерзкие, но в то же время наглядные и запоминающиеся факты из далёкого и не очень прошлого того места, где негры взяли власть в свои руки… Даже самые либеральные из либеральных газет предпочитали стыдливо отмалчиваться и вообще не поднимать тему Гаити и особенно международного трибунала.
Оплеуха — весомая и унизительная. Именно этим стал трибунал. А ещё отрезвляющим лекарством для кое-кого из прогрессивной молодёжи, которые до того момента витали в каких-то невнятных эмпиреях, принимая за реальность свои обманчивые сны.
И теперь — довольно неожиданное, но несущее в себе здравый смысл и немалые выгоды предложение Палмера. Призадумавшись, Генри Бульвер начинал уже планировать, что и как лучше сделать для реализации идеи. Равно как и ту помощь со стороны, которую мог получить без опаски за своё нынешнее положение. И в этом ему мог и даже должен был помочь губернатор Капской колонии сэр Генри Баркли. Друзьями они не были, но вот временными вынужденными союзниками стать были обречены. По какой причине? Положение самого Баркли было отнюдь не таким безоблачным, каким бы тот желал. Очень не безоблачным с учётом резких изменений, которые из Лондона до последнего времени не то не видели, не то просто закрывали глаза, опасаясь замечать.
Зато он, главный человек в Натале, успел заметить может и не раньше других, но вовремя принял меры… те, что были в его силах. У Американской империи возник интерес к бурским республикам? Значит, необходимо постараться помешать этому интересу, но не просто так, а с возможностью усилить значимость Наталя и его лейтенант-губернатора. Не получилось наскоком, чёрными руками зулусов и гриква, причинить вред посланцам из Ричмонда? Перенаправить усилия на разжигание противостояния между бурами и дикарями, рассчитывая, что обе стороны будут таскать каштаны из огня для третьего лица… для него.
Ему это удалось. Не всё получилось идеально, буры, поддержанные из-за океана, оказались куда сильнее, а зулусы с гриква, соответственно, гораздо слабее и бестолковее ожидаемого. Ну так и что с того? В план с самого начала была заложена большая гибкость. Как раз по тем особенностям, коими отличались затеи чёртовых американцев из их конфедерации-империи. Ведь учиться у врагов — это нужно, это правильно. Если конечно, эти самые враги достаточно умны и прозорливы. А в этом дикси из Ричмонда и прочих городов сложно было отказать. Но пока…
— Сэр, — привлёк внимание Бульвера подошедший к нему и Палмеру лейтенант Винстольм. — Губернатор Капской колонии сэр Генри Баркли просит вас о встрече.
— Хорошо, Роберт. Скоро отправимся обратно.
Глава Наталя с трудом мог удержаться от улыбки. Слова, они очень многое значили в Британии. Если уж губернатор куда более большой, важной для Лондона колонии не просто прибыл в гости к нему, но ещё и не требует, а просит о встрече — это не просто так. Письмо сэру Баркли оказалось правильным, нашедшим отклик в его душе. Точнее, вызвавшим серьёзные опасения, что при стремительно меняющейся геополитической обстановке в одной вполне конкретной колонии фамилия губернатора может и поменяться. Быстро. Теперь осталось убедиться, что прибывший в Дурбан гость и впрямь готов к правильному разговору. С ним… ну и его столь полезной тенью, Лайонелом Палмером, без которого Генри Эрнест Гаскойн Бульвер уже не хотел обходиться. Слишком много пользы было от этого мрачного, жестокого, язвительного, но порой незаменимого помощника.
Генри Бульвер скучал по своему родному поместью в метрополии. Знакомая с детства природа, привычный, хотя и холодный климат, но вместе с тем ощущение родного края, с местной природой не сравнимое. Здесь же, в Дурбане… Ну да, резиденция лейтенант-губернатора и прилегающая к ней территория с растущими на юге Африки деревьями и кустарниками была заметно более впечатляющей, это он признавал. Тепло опять же, слуги… Да, слуги. Часть из них, меньшая, что была привезена из Англии — тут всё в порядке. Обученность, услужливость, чёткое и явное понимание того, чего от них желает хозяин. И часть большая, из даже не местных, а завезённых из Британской Индии. Тут и с сообразительностью куда как хуже, и понимание того, что именно желает благородный джентльмен, близко к зачаточному. Но… у всего и всех есть как достоинства, так и недостатки. В том числе и относительно платы. Индусы, они были откровенно дешевы. К тому же поручать им поддерживать в порядке сад, убирать грязь и пыль — на это они… годились.
— Вы устроили тут словно маленький кусочек родной Англии, дорогой друг.
Слыша это от Генри Баркли, Бульвер лишь улыбнулся, кивнул в знак согласия, после чего предложил тому свернуть в сторону, где был выкопан небольшой пруд, по берегу которого было весьма приятно прогуливаться. Попутно же вновь подметил, до чего явно и показательно демонстрирует свою приязнь губернатор Капской колонии. Всего то и нужно было, что сперва намекнуть в письме о том, что в Лондоне пусть и с некоторым запозданием, оценили высказанные Джорджем Греем, бывшим губернатором. Идеи о создании общего «федеративного южноафриканского государства» во главе с вице-королем. По примеру той же самой Индии, где это было не только реализовано, но и показало свою эффективность. Намекнуть то в письме, а теперь подтвердить и при личной встрече.
Чем подобное пугало Баркли? Казалось бы, он являлся губернатором самой крупной и весомой колонии в регионе, следовательно мог претендовать на пост вице-короля с большей вероятностью. Так? Совсем не так. Сэр Генри Баркли был неплохим управленцем, хорошим экономистом, мог умело управлять уже запущенными механизмами колонии в спокойной обстановке. Тут да, он был на своём месте. В случае же резких изменений, когда требовалось принимать нестандартные, порой рискованные решения — тут он мог растеряться, начать совершать ошибки и, не зная, как выбраться из ситуации, ещё сильнее осложнить своё положение. Это знали как его недоброжелатели, так и союзники. Знал и он сам, хотя пытался скрывать. Да только скрывай, не скрывай, а против истины не пойдёшь.
Единое, но в то же время федеративное государство на манер Индии с вице-королём. Оно ведь должно было вобрать в себя не только Капскую колонию и Наталь, но и иные территории. Джордж Грей это прекрасно понимал, потому и возился с теми же гриква, по сути помогая в создании Грикваленда. Искал подход и к зулусам, свази, иным туземцам, чтобы перевести их сперва в состояние полузависимых, а потом поглотить уже как просто части «федеративного южноафриканского государства». И не туземцами едиными. Грей во время своего губернаторства не пожалел ни времени, ни денег, чтобы установить связи и с Оранжевой бурской республикой, искусно балансируя между интересами собственно Британии, буров и даже туземцев. Цель? Не дать бурским республикам объединиться, держать их в прозябающем состоянии и манить преимуществами вступления в ту самую «южноафриканскую федерацию».
Тогда в Лондоне подобную политику сочли слишком сложной, рассчитанной на избыточно долгий срок и чересчур затратной. Тогда, но не теперь. Усиление буров из-за торговых и готовящихся к подписанию иных, более значимых договоров с Американской империей уже изменило расстановку фигур на шахматной доске. Что уж говорить о том, что в заливе Делагоа, несколько южнее португальского Лоренцу-Маркиша, появился Форт-Тейлор. Законно появился, поскольку эта земля была выкуплена у Португалии за довольно существенную сумму золотом. Не только прибрежный участок, но и «коридор» к Трансваалю.
Коридор, дающий бурским республикам пусть не прямой, но косвенный выход к морю, а значит и возможность получать столь нужные им товары не от нейтральной Португалии, на которую, случись необходимость, Британия легко могла надавить, а от Американской империи. Той, правители которой плевать хотели на желания Лондона, особенно если те входили в противоречие с проводимой ими политикой. И теперь по этому коридору шли караваны фургонов, доверху загруженные ценными для Трансвааля товарами. Отпущенными, понятное дело, в кредит, но на выгодных для буров условиях, под очень низкие проценты. Для экономики Трансвааля, находившейся чуть ли не на последнем издыхании — не в последнюю очередь из-за направленной на поглощение Оранжевой политики Преториуса, что требовало больших расходов — это стало настоящей манной небесной. Война с зулусами опять же, способная стать не только источником расходом, но и настоящим «эльдорадо» при верном подходе. А если рядом с Капской колонией и его Наталем образуется единое бурское государство, опирающееся к тому же на союз с этими проклятыми богом дикси… Тогда у Британии появится серьёзный конкурент в этой части Африки, претендующий на захват территорий, что пока находились под властью туземцев. И малое число собственно буров… Всегда можно найти тех, кто сможет стать им подобными. Если, конечно, в том будет проглядывать очевидная выгода. Это сейчас образ жизни буров мало кого привлекал. Довольно тяжелый труд, ортодоксальная ветвь христианства, предельно консервативный образ жизни. В теперешнее время.
Всё может быстро измениться. Особенно если изменения будут проходить под мягким и ненавязчивым — а ещё очень действенным — присмотром тех, кто уже занимался подобным. Вот это могло оказаться ещё более опасным. Только рассказывать всё губернатору Капской колонии Генри Бульвер не собирался. Не из скрытности, она тут была бы излишней. Не из опасения, что его замыслы будут перехвачены и реализованы конкурентом, ведь тот не был одарён подобным талантом интригана и готового рисковать политика. Просто…. сэр Генри Баркли мог не просто не понять, но ещё и не одобрить столь радикальный подход вместе с чрезмерными опасениями по поводу того, что ещё и произойти не успело. Так что Бульверу оставалось играть лишь на струнах опасений губернатора Капской колонии потерять занимаемое им место. И, разумеется, на страхе перед самым реальным претендентом на должность — сэром Джорджем Греем.
— Да, дорогой друг, возня с этими новозеландскими каннибалами маори уже подходит к концу. Дела Грея там завершаются, и Её Величество может счесть необходимым переместить своего верного слугу обратно в Кейптаун. Лорд Пальмерстон уже намекнул ей на это, да и Дизраэли не высказал возражений. Решение ещё не принято, но оно близится. И если к тому времени, как столь нежелательные слова прозвучат, мы с вами не сможет оправдаться действительно значительными успехами… Боюсь, что тогда проект «южноафриканской федерации» состоится так, как мы бы не хотели.
— Этого не хочу я по понятной причине, — не медля, ответил Баркли. Но добавил то, что вновь охарактеризовало его именно как экономиста и управленца мирного времени. — Ведь вы, Бульверы и Бульвер-Литтоны, давно в хороших отношениях с семейством Греев. Почему тогда всё это?
— Политика, Генри, — развел руками лейтенант-губернатор, изображая пускай и не предельную доброжелательность, но заинтересованность в союзнических отношениях. — Я хочу расширить Наталь за счёт зулусских земель и стать настоящим губернатором, отбросив столь досаждающую «лейтенантскую» приставку. А желаемое Греем создание федерации, образование нового вице-короля… пусть всё это будет, но несколько позже, когда и я достигну своих целей, да и вы укрепите своё положение при дворе Её Величества Виктории достаточно долгим и успешным губернаторством в не самой плохой колонии. Как видите, у нас с вами общие интересы. Но для этого необходимо не сидеть в креслах, почивая на лаврах… если они вообще у нас есть. Необходимы активные и срочные действия, с которыми поодиночке не справится ни один из нас. Вы же согласны с этим?
О да, Генри Баркли был согласен, что и поспешил подтвердить. Точнее сказать, активно действовать он особенно не хотел, зато не возражал, если эти самые действия станут предпринимать другие. Оставив ему то, с чем он умел справляться, то есть экономику. Однако именно это и хотел получить от временного союзника лейтенант-губернатор Наталя. Поддержку финансами, людьми, ну и имеющиеся у губернатора Капской колонии связи должны были усилить имеющееся у него в Лондоне влияние. В основном, конечно, не личное, а дяди, посла в Американской империи, но это уже частности.
— Зулусы разбиты, бегут, их страх перед бурами становится всё сильнее, — раскрывал перед Баркли часть доселе скрытых в «руке» карт лейтенант-губернатор. — Купленные мной дикари в нужное время уже должны были сказать Мпанде и Кечвайо, что единственное их спасение — обратиться к нам, представителям великой и могучей Британии. Что только мы можем спасти их от полного военного краха. Помочь удержать за собой хотя бы часть Зузуленда. Признать, появиться тут, в Дурбане, после чего подписать договора о переходе под покровительство Её Величества. Но не простом, а при котором у этих дикарей останется от власти … Почти ничего от неё не останется. И ещё гриква.
— А что гриква?
— Тоже… как бы независимое их государство, этот Грикваленд, — поморщился Бульвер. — И их лидер или вождь, капитан Кок, он уже полностью покорен и готов делать то, что приказывают. Можем и ещё нескольких туземных корольков добавить, чтобы всё выглядело внушительнее. Дикари сразу нескольких «королевств» в едином желании оказаться под властью британской короны. Это можно и нужно обыграть. Особенно в прессе. И ещё есть Оранжевая республика…
— Это как раз идеи Грея!
— Частью из которых мы должны воспользоваться в своих целях, — расплылся в улыбке Генри Бульвер. — Не зря же именно у вас, в Капской колонии его любили и в бытность губернатором, и сейчас, спустя годы после отъезда. Я слышал даже памятник прижизненный не последние джентльмены колонии в Кейптауне поставить намерены. Деньги собрали, малую модель скульптор создал и даже надпись готова. Как оно там? Ах да! Во славу губернатора, который своими высокими качествами как христианина, государственного деятеля и джентльмена, заслужил любовь всех сословий и который своей глубокой преданностью лучшим интересам Южной Африки, умелым и справедливым управлением заслужил похвалу и признательность всех подданных Её Величества в этой части её владений. Показательно и примечательно, на зависть многим и нам с вами более других.
Зависть. Досада. Готовность из всех имеющихся сил противодействовать влиянию бывшего губернатора. Именно эти чувства легко читались на лице Баркли. Казалось, нынешнему губернатору Капской колонии напрочь изменило всё подобающее джентльмену хладнокровие и выдержка. Только именно этого Бульвер и добивался. Показать себя союзником губернатора. Затем изложить уязвимую позицию последнего, после предложить путь выхода из не самой простой ситуации… ну и как завершение — разъярить собеседника, но при этом перенаправив эту самую ярость на их общего соперника. Смысл именно такой последовательности? Заострить внимания на одних аспектах и как бы убрать в тень другие, внимание к которым от ситуационного союзника на ранних стадиях плана могло оказаться слишком вредным.
Вредным, да. Особенно касаемо нюансов договоров, которые предстояло заключать с дикарями. И относительно осторожных дипломатических танцев с частью буров. Той частью, которая находилась у власти в Оранжевой республике и совсем не хотела попасть под власть президента и самого влиятельного человека в Трансваале, Мартина Вессела Преториуса. Разделяй и властвуй! Эта максима была прекрасно знакома лейтенант-губернатору. Именно её он и собирался применить. Снова… в очередной раз.
Глава 2
Март 1865 г, Американская империя, Альбукерке
— Подавай!
И в ответ на мой возглас из довольно примитивного, но всё же действующего механизма вверх, в небо взмывает «летающая тарелочка» из глины. Б-бах! «Спенсер» новой модификации, с десятизарядным отъёмным магазином, не подвёл. Да и с чего бы ему подводить? Заранее пристрелянный, к которому уже успел привыкнуть. Стрелок я опять же далеко не косорукий. Качнуть «рычаг», выбрасывая тем самым стреляную гильзу и загоняя в ствол новый патрон. Приготовиться… Новый снаряд из подавателя и очередной выстрел. Ещё один, ещё, и так до опустошения магазина.
— Девять из десяти, — радостно улыбаясь, констатировала Вайнона, наблюдающая за моей стрельбой. Свою уже закончила, причём попала аж семь раз. Хороший для неё результат, учитывая расстояние до «летающих тарелочек», собственно их габариты и скорость движения целей. Очень хороший.
— Нет предела для тех, кто желает совершенствоваться. Ну как, ещё одна серия или пока отдохнём?
— Отдых, обязательно отдых! — чуть ли не выкрикнула девушка. — Ты сам говорил, что один вид отдыха должен сменять другой. Тогда лучше всего себя чувствовать начинаешь.
— Говорил и отказываться не собираюсь, — ответил я, вещая винтовку на плечо, с примкнутым новым магазином, но, вестимо, без досланного в ствол патрона. — Просто пройдёмся, посидим в тенистом уголке?
— Не-а, лучше ещё постреляем, — сверкнуло глазищами неугомонное создание. — Но уже из револьвера хочу. И по не летящим мишеням. Можно?
— Желание женщины… Дерзай, прелестница. А вообще, есть мысли устроить полноценные соревнования по стрельбе к концу весны или началу лета. Разные. Винтовки и пистолеты с револьверами, может даже изрядно позабытые, но полезные в некоторых случаях арбалеты. Разные дистанции, мишени движущиеся и неподвижные. Стрельба просто и скоростная. В общем, чтобы на любой вкус, для любого мастера своего дела подходящий вариант нашёлся. Так сама как считаешь, с популярностью хорошо будет?
Кивает на зависть десятку китайских болванчиков. Нравится Вайноне идея. Ну просто очень-очень. А рука к собственному револьверу тянется. Пострелять из того типа оружия, которое более прочих освоено. «Кольт», но спецзаказ, из того варианта, который опять же начал набирать популярность. Предельно облегчённый не в ущерб качеству вес, улучшенная экстракция патронов, про использование скорозарядника и вовсе говорить не приходится. Ах да, ещё прикладываемое усилие для спуска, оно тоже важно. Тугой спуск — это вообще великая беда для немалой части стрелков. Здесь, конечно, самое начало развития относительно пристойного оружия, с привычными мне по XXI веку образцами не сравнить, но кое-что можно и нужно было улучшать и сейчас. Вот как у этого «малыша», что прописался в кобуре на поясе индеаночки. Ой, уже и не в кобуре, а в руке, готовый к стрельбе. Пусть развлекается. Уж кто-то, а я точно возражать не собираюсь.
Отдых должен быть разный, тут правильно сказано. И стрельба разных видов. И конная либо пешая прогулка. И природа, пусть здешние виды довольно специфические по моим меркам. Ну и более культурные виды досуга вроде бильярда, карт, общения с местным светским обществом опять таки. Всё вместе, перемешанное и хаотически чередуемое — самое оно после тех напряжённых дней, которые случились после нашего прибытия в Альбукерке. Хоть и ожидалось, что именно тут встретим, но глубина и опасность выстроенной нашими недоброжелателями сети неприятно поразила. И ведь лазейку враги-конкуренты использовании не новую, а напротив, старую, словно мир. Древнюю, аки гуано вымершего зверя-мамонта! Зато столь же действенную хотя бы по той причине, что слишком многие предпочитали от этого направления несколько… глаза отводить. Не злого умысла или небрежности ради, просто выработавшийся за последние десятилетия, а то и дольше шаблон. Шаблоны — это вообще штука вредная, особенно в работе тайной полиции. Да что там, простой тоже, просто сейчас несколько не о ней речь.
Чёртовых саботажников координировали грамотно, умело, использовав в качестве маски для резидентов… личины различных служителей культа. О, никаких квакеров или близких к ним — они себя успели во время войны с США так показать, что репутация пробила все возможные уровни днища. А вот классический католический священник или там прибывший из Дезерета из-за разногласий с доктриной Бригама Янга мормонский проповедник, а то и вовсе как бы индеец из племени шайенов. Умело выбирали тех, под кого маскироваться хоть и сложнее, зато если всё сделать правильно, то и подозревать подобную публику будут далеко не в первую очередь.
Вот их и не подозревали. Реально. Нет, ну а как с ходу в текущем времени и всех его особенностях быстро и надёжно определить, кто именно из появившихся близ строящейся железной дороги обычный служитель культа, а кто коварный засланец с далеко идущими и ни разу не полезными для империи намерениями? Тут ведь покамест ни интернета, ни нормальной пересылки фотографий, ни полных и качественных досье на разных представителей рода человеческого. Так, жалкие зачатки и не более. Полное раздолье для ценителей шпионских игр. Это, что логично, может работать как в нашу пользу, так и совсем наоборот.
Опять же постоянные потоки внутренней миграции и мигрантов, в страну въезжающих сразу с нескольких направлений. Да-да, именно с нескольких. Через теперь уже вполне доброжелательно настроенную Мексику большей частью мигрировали латино. Не только из этой страны, но и из находящихся южнее. Мексика становилась для них своего рода перевалочным пунктом. С севера были США, откуда желающих свалить тоже хватало. Ага, сильно аукнулась янки политика двух их последних президентов-аболиционистов. И если Линкольн был аболиционистом вынужденным, использующим оную идеологию в политических целях, то тупая упёртость Ганнибала Гэмлина — это уже настоящая клиника. В любом случае, недовольные подобным и не замазанные в прошедшей войне на уровне выше, чем простой участник, тоже потихоньку меняли место жительства. Ну и, конечно, европейцы, ищущие за океаном лучшей доли. Разные, чуть ли не из всех стран Старого Света. Откуда-то в большем количестве, откуда-то в меньшем, однако…
Поделиться книгой: