Утром, позавтракав, яичница, всё как я люблю, и оставив хутор, побежал прочь, в сторону Новгорода. Причём путая следы, чтобы по ним не вышли на хутор. Мне этого не нужно. И к дороге ходить запретил, тут до неё километров пятнадцать будет по прямой, хорошо хутор болотами окружён, немцам тут нечего делать было, да и партизан хуторяне не видели. Я едва на километр отбежать успел, как обнаружил купол парашюта на ели, и следы крови. Пробежался по следам, кто-то тут полз, и обнаружил лётчика, раненого, но живого. Только без сознания. То, что это наш, опознал по парашюту, сам недавно под таким куполом опускался. Лётчик был, не разведка или диверсанты. По кубарям лейтенант. Осмотрев раны, тот перевязался исподней рубахой, рука и нога, определил, сутки тут уже. Приподняв голову смог напоить из фляжки, жадно глотал, но не очнулся. Задерживаться я не стал, стянул купол парашюта и на ходу убирая его в парашютную сумку, рванул к хутору. Парашют деду, подарок, дарю за девчат, что выходил раненых и помог перезимовать, и сообщил что обнаружил нашего лётчика. Ранен, без сознания, так что подорвались все. Дед тоже. Передав тем раненого, дед слеги начал рубить для волокуши, коня привести обещал, телега тут не пройдёт, пока Богданова чистила раны на месте и заново перевязывала. Говорит, должна выходить, воспаление небольшое есть, но та почистила раны, главное кровопотеря, обильное питье нужно, но это их дела, а я дальше побежал, продолжая путать следы. Первый пациент у них есть, сам не ожидал что так будет, теперь есть кого охранять и лечить, а я уходил всё дальше. Думаете это всё? Как же. Когда болото осталось позади, наткнулся на наших, разведгруппу, нашей армии. Я как раз обедать присел на поваленный ствол дерева, это сухое, те два что раньше попадались, сырыми были. Вот так расстелил платок на коленях, и стал похлёбку наяривать ложкой, из тех двух котелков, что наготовил ране. Этот последний. Надо ещё приготовить, надо. В прикуску с галетами, хлеб, что был, я весь отдал. А тут приметил, лес шуметь стал по-другому, прислушался, доедая свой обед, и понял, люди идут. Определил по шуму птиц куда, залёг по курсу и стал ожидать. Раньше не встречал в себе таких охотничьих способностей, а тут гляди ты. Вот и замелькали фигуры в таких же камуфляжных костюмах как у меня. Сначала пара в дозоре, потом остальные. Почти два десятка, и среди них трое раненых. Двое сами шли, забинтованы плечи и руки, третьего несли.
Свиснув, я переждал, когда те залягут, и крикнул:
— Вологда!
Чуть помедлив, прозвучал правильный отзыв:
— Киев!
Встав, я направился к группе, ко мне вышел и её старший. Не сразу, но я его опознал, познакомили в штабе армии. Старший лейтенант. Фамилия запоминающаяся, Баталов. А вот тот меня сразу опознал:
— Доброго дня, товарищ подполковник. Какими судьбами тут?
— Генерал Петровский вдруг с чего-то решил, что я тут смогу повторить свои действия на Украине и освобождение Минска разом, выдал напутственного пинка и вот бегаю. Две недели скоро будет, как в тыл забросили.
— Не слышал, видимо засекретили, мы тут уже неделю. Немцы как с цепи сорвались, задание выполнить не получилось, едва удалось сбросить преследователей с хвоста. Перешли к выполнению по уничтожению резервной цели. Центр дал добро.
— Ну тут я, наверное, виноват, разворошил муравейник.
Бойцы уже устраивались кто-где, пользовались краткими минутами отдыха. Двое раненых проверяли. Мы же с Баталовым присев на траву, общались.
— Что с ранеными? — уточнил я. — Связывают?
— Да, хотим устроить скрытый лагерь и оставить пока. Немцев вроде сбросили, дождутся нас.
— Тут я могу помочь, смотри по моей карте. Вот тут хутор скрыт, дед Михай с семьёй проживает. Приютил осенью прошлого года окруженцев. Обозники, под удар танков попали. Девчата. С ними врач, старший военфельдшер. Я там организовал санитарный пункт, уже есть один раненый, сегодня утром лётчика подобрал. Лейтенант, по документам штурман из бомбардировочного полка. Зная что искать, хутор найти не проблема, отправь туда раненых, только смотри, чтобы не навели, я сам следы путал, вот и своим тоже-самое сообщи.
— Спасибо, товарищ подполковник, вовремя вы.
— Тут я, капитан Ветров, такова легенда.
— Понял, — серьёзно кивнул старлей.
— Рация и радист у тебя смотрю есть?
— Это да.
— Тогда отбежишь подальше, отправишь шифровку в штаб армии, за моим кодовым именем. Я тут хоть и немного успел поработать, но кое-какие дела за мной числятся, нужно сообщить в штаб.
— Сделаем.
— Я сейчас накидаю сообщение, радист зашифрует. Значит смотри, вот тут на дороге меня с самолёта сбрили прямо на колонну «СС», семнадцать гавриков, шесть единиц техники. Немцев побил, технику захватил. Потом неделю убил, разгонял в разную сторону, прятал. Там три единицы бронемашин. Когда закончил, начал работать. Среди трофеев тяжёлый миномёт был, наш полковой, использовал его, и нанёс удар вот по этим двум мостам. Автомобильный уничтожен, горел, железнодорожный сильно повреждён. Он и до меня повреждён был, там ремонтная бригада работала, но я и мост побил, и её. Паровозу ремонтного поезда досталось. Там случайно, я миномётчик ещё тот. Дальше рванул в эти края. Вот тут хотел пост взять, но там регулировщиков уже больно стерегут. Ночью не смог, а следующим днём вот тут на озере полсотни офицеров отдыхало, шесть полковников среди них, плюс охрана, ещё полсотни. А рядом у меня как раз схрон с танкеткой, сбегал, пригнал, и расстрелял, мало кто в лес ушёл. Вот список по потерям у немцев, взял пленного, тот и выдал. Из техники у озера побил броневик, зенитку в кузове грузовика, радийную машину, пять грузовиков и полтора десятка легковых авто. Шесть мотоциклов как вишенка на торте. Когда от озера выезжал, столкнулся на трассе с автоколонной, девять грузовиков под охраной бронетранспортёра. Уничтожил, мало кто выжил. Старлей, у них не было санитарных обозначений, я не знал, что раненых везут. Потом уже пленный сообщил. А ты сам знаешь, если немцы наших раненых побьют, то наши немецких в отместку, или наоборот. Не хочется начинателем ответных действий быть.
— Ну и чёрт с ними, — пожал тот плечами. — Наших они всё равно убивают, и никакая Женевская конвенция не пугает.
— Это всё что успел.
— Теперь я понимаю командарма. Один и столько дел. У нас всего уничтоженная колонна в три грузовика и обстрел маршевой пехотной колонны, и всё. Задание не выполнено.
— Что за задание?
— Сами знаете, секретность навели. В общем, захватить пеленгатор.
— Не встречал. Если где увижу, дам знать. На хутор я вернусь дней через пять, край восемь.
— Добро.
— Да, забыл сказать, — я снова расстелил карту и показал на метку. — Здесь свежее минное поле полосой в лесу, между этим болотом и этим озером. «Лягухи».
— Ясно, — помечая на своей карте, кивнул Баталов. — Можно будет снять и использовать. Мы так уже делали, неплохие мины.
На этом мы расстались, те собравшись двинули дальше, с ранеными чуть позже расстанутся, а я по своим делам. Так получись, что шёл по сути по их следам, ну и засёк движение, егеря немецкие шли. Не сбросил тот их с хвоста, тишком те шли за ним. Осторожно, чудом я первый их обнаружил, залёг, и отполз в сторону, отбежав, вернувшись по следам группы Баталова, и поставил пять мин, отлично замаскировал, на растяжку. Зацепят одну, подорвутся все пять. Ну и стал ждать, немцев было два отделения, шли очень грамотно, с боковыми дозорами. Я на дереве сидел, укрывшись в листве. Не заметили, мимо прошли. Дозор прошёл миную ловушку, а основная масса и напоролась. Первый егерь мимо проскочил, второй с «МГ», а третий инициировал. Раздались хлопки и подрывы. Смерч стальных шариков разлетелся во все стороны. Сам видел, как лопнула голова офицера. М-да, я такого и не ожидал. Немцам сейчас точно не до преследования. Парочка успела упасть, как сработали подрывные заряды, что вытолкнули мины вверх, но и только, по сути дозоры и уцелели. Те шли двумя колоннами, мины между ними взорвались, всем досталось. Лучше и не придумаешь. Егеря сначала запрятались, потом убедившись, что рядом никого, тишина, стрельбы нет, начали собираться рядом с ранеными, помогать, перевязывать. Ещё один осматривался на предмет подобных минных ловушек, а я задумчиво на них поглядывая, уцелело семь егерей, что на ногах, решил брать их. Да трофеи уж больно шикарные. Я не говорю про неплохой лесной камуфляж, что мне самому пригодится, а про оружие. «СС» всегда новинками снабжают, вот и тут четыре «МГ-42», который только в апреле был принят на вооружение, и ещё шесть единиц оружия в которых я опознал штурмовые винтовки, что странно, они в конце сорок третьего должны появится. Те самые, «МП-44», но тут я вижу их у егерей. Скорее всего ранние прототипы на испытаниях. Ну и разное оружие, привычные карабины и пистолет-пулемёты, две снайперские винтовки, одна «СВТ», и одна «Маузер». Другое имущество, непривычного вида ранцы, всё высокого качества. Битники егерские на шнуровке, я бы тоже прибрал. Многое конечно побито осколками и кровью запачкано, но себе-то подберу интересное. После войны буду в камуфляже на охоту или на рыбалку ходить. Да, пригодится.
Двое немцев на охране, поглядывали во все стороны, но я ударил на расплав ствола из своего «ППШ», по плотной группе, полдиска выпустил и спрыгнув вниз, рванув в сторону. Четверых точно срезал, остальные шустрые, откатались и разбежались, открывая ответный огонь. Трое преследовали. Я откатился за ствол, и в него впилась пуля, отчего я громко застонал и оставив «ППШ», отполз в сторону. К дереву с трёх сторон, держа мою позицию на прицеле, подходило трое. Я у одного за спиной возник, три выстрела из «ТТ», с молниеносным переносом с цели на цель, с «ППШ» бы я так не смог, и поражены все трое. Добив подранка, подхватив свой автомат, и продолжил охоту. Добил подранков у минной ловушки, похоже никто не ушёл, пробежался вокруг и стал собирать оружие, амуницию, элементы формы, обувь, да всё, что не попорчено. Ранцы. Всё убирал в хранилище, потом переберу и постираю. Так что оставил обнаженные тела. Час на всё про всё ушло, и я уже дальше бегу. Ближе к вечеру вышел к дороге. Выше того поста где хотел регулировщиков взять. Приметив попутную колонну, что спешила, я достал грузовик, и как те проехали, вывернул с боковой дороги, та на лесопилку шла, и нагнав, пристроился замыкающим. Двадцать километров так сэкономил, впереди уже были видны окраины Новгорода. Колонна в город не поехала, к складам свернула. Ну и мне туда. Там вместе с ними через ворота и на территорию складов у железнодорожной станции. Вот это фарт. А хранилище такое маленькое. Придётся выборочно набирать трофеи.
На территории складов колонна пошла дальше, а я свернул на ближайшем перекрёстке и встал у боковой стены одного из пакгаузов. Там и дождался пока стемнеет. Я был в той же немецкой форме рядового Вермахта, снял с одного из миномётчиков, подогнал под свой размер, благо нитки и иголка нашлись среди трофеев. Как стемнело, заправил машину, а то полбака остались, этот «Опель» хоть и имел привод на все колёса, но прожорлив, и убрал тот. Стоит поискать какое другое авто, а этот полноприводный поберечь. После войны такое авто ой как пригодится. Мне нужно продовольствие. Зная, что после войны будут голодные годы, желательно иметь запас. Да и с дедом Михай стоит поделится, раз тот девчат и раненых содержит. То, что я дал это мизер, та же мука очень нужна. Дождавшись, когда окончательно стемнеет, на территории царила светомаскировка, следы бомбёжек я видел, поэтому в тихую двинул дальше. Жаль языка пока не взял, что знал где и что хранится, но я наугад изучал содержимое складов. Оказалось, проникнуть внутрь, не смотря на часовых и патрули, что по складским улицам ходили, для меня не проблема. Нет, я сквозь стены ходить не умею, и ключей у меня нет к замкам на воротах. Всё куда проще. Просто я убирал часть стены в хранилище, в виде овала, а потом, проникая внутрь склада, доставал. Начал с того склада, где машину парковал, а потом в хранилище убрал. Проник внутрь и попадание. Осветил фонариком штабеля, и опознал содержимое. Нет, это не продовольствие. Мины. Вот это странно, обычно такой груз выгружают с вагонов и отвозят подальше, на территории артиллерийских складов. Тут были мины для миномётов. Походив вокруг штабелей, нашёл и для стодвадцатимиллиметровых. Прибрал двести мин. Причём без укупорок, сами мины. Потратил время, но снарядил все. Всё равно потрачу скоро, если не в эту ночь, то в ближайшее время точно.
Следующий склад амуниции, потом формы, инженерного имущества, патронный. Тут задержался. Взял четыре ящика патронов для пулемётов, там прожорливые машинки, один с трассирующими пулями. Три ящика с патронами для «МП», долго искал патроны для тех штурмовых винтовок, с трудом нашёл всего пять ящиков. Мало как завезли, да и эти в уголке скрыты. Следующий склад с медикаментами. На тонну набрал, в основном перевязочные, антисептик, потом разные лекарства, пять сумок санитарных подобрал, набив до полного хирургическими инструментами, шовным материалом, шприцами, перевязочными. Всем необходим для полевой операции и перевязки. Ну и наконец он, продовольственный. Заполнил, как я и сказал, не до предела, две тонны свободного места оставил. В основном брал консервы, их тут неожиданно много было, французские, итальянские, даже из Штатов. А взял вот что из крупы и овощей, двадцать мешков муки, пшеничной, пять мешков ржаной. Двадцать с рисом, пятнадцать с гречкой, пятнадцать с горохом, пятнадцать с сечкой, десять с бобами, пять с фасолью, десять с пшеном, из овощей, сорок мешков с картошкой. Причём картошка была свежая, недавно выкопана. Фасована в бумажные мешки по двадцать кило, помытая. Судя по надписям, из Италии. Ну это может быть. Я потому и стал искать мешки из Италии, там свежий урожай. Так прибрал десять мешков с морковью, пятнадцать с луком, с капустой двадцать, баклажанами пять, один со свеклой, я её как-то не особо люблю, для борща разве что. Видимо овощи недавно завезли, сутки назад, этот склад не самое удачное место для хранения, нужны подземные овощехранилище. Я одно такое приметил в стороне, там часовой маячил, вот и хочу навестить, сняв часового, потому и оставил пару тонн свободного места. Ладно, продолжу. Шесть десятилитровых канистр с подсоленным маслом, пять с оливковым. Также ещё шесть мешков с солью, десять с сахаром, кубиками. Восемь коробок с чёрным чаем и три мешка с кофейными зёрнами. Нашёл коробки с банками какао, взял десять коробок. Увидел итальянские спагетти и макароны, и забрал всё что было, они лёгкие. Сорок две коробки с макаронами и пятнадцать со спагетти. Последние видимо для офицеров. Были банки с эрзац-кофе, не хотел брать, но шесть банок взял. Угощу кого. В остальном консервы, сладкие, с фруктами, с кашами, у немцев были банки саморазогревающиеся, прибрал немало коробок. Были консервированная томатная паста, от итальянцев. Шесть коробок прибрал на соусы и подливу. В общем, так и оставил две тонны свободного места. Вот так двести тонн с продовольственного склада вымел. Сам в шоке.
Покинув склад, пробежался до того хранилища, что под землей. Снял часового, и вскрыв дверь спустился. Это ледник оказался, тут колбасы разные, ветчина, сосиски. Прибрал две тонны, одних сосисок тонна, окорока, колбасы, сливочного масла три крупных куска, бидон свежей сметаны. В общем всё, хранилище полное. Не выдержала душа поэта, поднявшись наверх, достал французский грузовик, полноприводный, и снова спустился, прибрав оставшееся на леднике. Стоит отметить, что тут две коробки с лекарствами нашёл, «Пенициллин», видимо ему холод нужен. Забрал. Полтонны свободно в хранилище. Покинув ледник, рванул к складу с минами. У егерей я шашек тротиловых взял, с бикфордовыми шнурами. Снарядил несколько мин, поставил шашки, и поджёг, рванув прочь. Добежал до ворот, там как раз смена часовых была, и когда произошёл взрыв, нас чуть не сдуло, я под стеной прятался, множественные пожары, помогая одному контуженному, и покинул территории. Нож в бок тому и бежать прочь, пока по городу тревога звучала. Вот такие дела. А сейчас миномёт использовать надо, от мин освободить хранилище, и какой легковой автомобиль у немцев увезти, взамен грузовика, павшего смертью героя на территории складов. Надо бы подосвободить, часть уйдёт на хутор, мины использую по складам и аэродрому, будет ещё место для личных запасов. Ну там тёплая одежда, всё для зимы. Много что нужно. Из-за пожаров на складах, а от разлетающихся мин там и другие разгорались, было светло как днём. Ну почти как днём. Я смог уйти в город, и по огородам, по окраине, перебрался на другую сторону Новгорода, где и был немецкий аэродром. У наших там до войны гражданская авиация обитала, а у немцев сейчас транспортная.
Поднявшись на плоскую крышу немецкого госпиталя, я сначала изучил позицию, подготовился, потом в бинокль стал рассматривать аэродром, потом повернувшись к нему спиной, и железнодорожную станцию. Нормально, станцию освещали пожары на складах. Теперь достал миномёт, и стал готовить мины. Мины те что в ящиках, в основном от смазки консервационной оттирал, потом уже снаряжал запалами. Сто мин подготовил, сорок в ящиках и остальные со склада. На мой взгляд хватит. Ну и открыл огонь, а то рассветёт скоро, сначала по станции, поначалу корректировал, а потом пихал мину за миной, пять мин пущу, поверну штурвальчик и ещё пять мин, поверну, и ещё три. Так что накрыл всю область станции. Там стояли пожары, взрывы. Судя по тому как ярко полыхал эшелон, он был топливным. После этого развернув трубу, открыл огонь по аэродрому, по быстровозводимым ангарам, по стоянке самолётов. Тут три мины и корректировка, и снова пуск. Как крыша выдержал, не знаю. Тряслась, уже качалась, трещины появились, но не обвалилась. Я услышал, как сработала растяжка у выхода на крышу, значит немцы же тут, выпустив три последние мины, вся сотня ушла, я убрал миномёт, кинув в квадратный проём люка две ручные гранаты, и подбежав к краю крыши, накинув блок на кабель, что на здание рядом тянулся, ниже по высоте, и на скорости заскользил вниз. Раздались крики, выстрелы, но я уже был на крыше соседнего здания. С него спрыгнул на крышу крыльца, на землю, и достав «Т-40», забравшись под броню, сразу срезал почти взвод немцев, что толпой выбежали из-за угла. Из «ДШК» бил, из «ДТ» подчищал. Всего около пяти за угол обратно смогли уйти. Запустив движок, я рванул прочь, под постоянный звон брони, по мне вели огонь из стрелкового оружия. Затерялся в улочках. Убрав танк, присоединился к группе поиска, влившись в толпу солдат, а что, я ничем от солдат Вермахта не отличался. Сначала мне испанцы встретились, тут оказывается испанская «Голубая дивизия» стояла, но потом вот эта рота. Легковые автомобили мне уже попадались, но всё не то, а тут я обнаружил новенький «Кюбельваген». Вообще так назывались все армейские машины открытого типа, но это был именно «Фольксваген», то что нужно. Заднеприводный, как испанцы, но новая машина. Прихватил. Место для неё вполне было. Я больше скажу, ещё на одну машину место имелось. Так что найдя ещё одну такую же модель, тоже заднеприводная и новая, но у этой брезентовая крыша поднята, и её прихватил. Всего три килограмма свободного места. А теперь тикать. Когда светать начало, я голышом, подрабатывая руками, плыл по Волхову вверх по течению, к озеру Ильмень. А когда берега опустели, скрылся в лесу, нужно найти норку и выспаться. Вторые сутки на ногах. И сделать запас готовой пищи наконец, последнее подъел.
Когда Фомина сообщила, что появились гости, я после баньки в одном исподнем сидел за столом, под навесом, и чистил немецкую штурмовую винтовку. Девчата уже отстирали всю немецкую форму, зашили пробоины, и даже погладили, я вернул всё в хранилище. Вот и с оружием заканчивал, остальные трофеи тоже перебрал. Что не нужно хуторянам отдал, те пристроят к делу. Детвора с мячиком носилась, подарил. А так трое суток как я из Новгорода вернулся, запасы, небольшие, на месяц, хозяевам хутора передал, порадовав тех, особенно чаю, врачу медикаментов, та в нирване была, особенно двум упаковкам «Пенициллина» и шприцам, и вот пока обживался тут, готовился к следующему рейду. Есть одна идея, жаль только немцы лагеря военнопленных на наших бывших территориях не держат, сразу в Польшу везут или к себе. А тут гости, да ещё в камуфляжных костюмах, как у меня. И это не Баталов, его группа тут, на хуторе отдыхала. Вчера пришли. Часть как раз в баньке сейчас. Прибрав оружие, вообще всё со стола, что-то мне эти гости не нравятся, чуечка возопила, вообще все вещи прибрал, благо свидетелей нет, гостей убежали встречать. Гости знакомые, из нашего разведотдела, армии Петровского. Приказ доставили, немедленно прибыть в штаб армии. Двое меня постоянно сопровождали, была большая поляна, там сел самолёт следующей ночью, и нас с ранеными отправили на Большую Землю. Под Калинин, его ещё не взяли, в штаб фронта, минуя штаб нашей армии. И сразу в Особый отдел. Колоть на то что врагам продался. Даже не понятно откуда такой поклёп. Не объясняют же ничего. Всё выяснилось, когда на третий день, хорошо меня обработали, живого места не было, нов сознании, направили в штаб Юго-Западного фронта. Аукнулись мои приключения под Винницей. Там ситуация не стабилизировалась, я бы сказал до сих пор кошмарная, не многие из кольца прорвались, но пленные есть. Один офицер, капитан Абвера, подтвердил, что я его завербованный агент. Более того, это благодаря мне киевская армейская группировка и потерпела поражение, и сейчас переваривается в огромном котле. О как? Интересно судьба повернулась. Я ни в чём не признавался, и громко возмущался, своему командиру те не верят, а врагу вполне.
К счастью, всё же вменяемые командиры были, не совпадали показания немца с теми данными, что были на руках. Уже его начали колоть, серьёзно, но тот стоял на своём. И выверт судьбы меня поразил, немца шлёпнули, меня поначалу тоже хотели, два фиктивных расстрела не в счёт, если бы приговорили, я бы сбежал, а так суд, и двадцать лет лагерей. Как немецкому агенту. И вскоре по этапу был отправлен под Нижний Новгород, сейчас он Горький. Кстати, суд был, снова лишение звания, и всех наград, даже из армии выгнали с позором. Ну награды хорошо спрятаны, а насчёт звания мне начхать, я из армии давно бы свалил, если бы не война, не нравится мне служить, немцев бить нравится, а служить нет, так что как не смотри, но со всех сторон плюсы. Вот только в лагерь меня странный доставили, шарашка оказалась на территории горьковского завода. Тут «Су-76» собирали, вот меня и включили в бригаду осужденных, что собирали и устанавливали в бронекорпус движки. Подбирались сюда осужденные технически грамотные. Большая часть, как и я, командиры, но были инженеры, техники и другие спецы. И знаете, что самое смешное, через месяц, вначале августа, меня освободили, выдав бумагу об этом. Блин, ну как так-то? Я уже за пахана был, смотрителем барака.
М-да, не хорошо как-то. Начальник нашей закрытой зоны, тут всего сто шесть заключённых было, скомандовал конвоиру:
— Прикладом ему по пальцам.
Бойцы, что старались меня оторвать от ворот, уходить я категорически не хотел, тут же расступились и один курносый из охраны, замахнулся винтовкой. Пришлось отпустить и сделать два шага назад. Ворота тут же захлопнулись, сверху мне скинули старый вещмешок с моими вещами, что остался на территории, сюда же спланировали две бумаги. А день сегодня так хорошо начинался, только наступило новое утро четвёртого августа, я сидел в бараке с приближёнными, пил чай, с бутербродами, как тут это. Охрана на скудном питании, другие рабочие завода тоже, а мы с колбасой и маслом наворачиваем. Это мои люди, а я не жмот. Тут сразу видно кто есть кто, если нормальный мужик, то я не отталкивал, если мерзота какая, и таких хватало, даже не приближались. Знали, изувечу. Они и стучали на меня что хорошо живём, обыски были частыми. А хорошо было, я с егерей взял походную жаровню, там сухое топливо, можно воду кипятить, супчик сварить, а мы чаи гоняли. Утварь тоже была, чайник и котелок. Ничего в бараке я не держал, доставал из хранилища и после использования убирал. Откуда всё бралось никто не знал, думали у меня свой человек в охране. Снабжает. Это основная версия. План мы даже перевыполняем, нам его подняли, а тут меня выпихнули. Утром под конвоем к начальнику охраны, тот сообщил, что был пересмотр суда, в общем меня оправдали, свободен. Пшёл вон.
— Чтобы вас испанцы залюбили! — крикнул я охране.
Это было тяжёлое оскорбление и те это знали, защёлкали затворами. Зло сплюнув, я подобрал вещмешок, закинув за спину, поднял обе бумаги, одна об освобождении, даже фотографии нет, другая приказ из кадрового отдела Красной Армии явится не позже восьмого августа. Её изучив, смял и выкинул, я гражданский, о да, приказывать те мне не могут, и убирая вторую в карман, об освобождении, направился прочь.
— Бард, почему вторую бумагу выбросил? — спросил капитан НКВД, начальник охраны нашей шарашки.
— Там приказ явится в кадровый отдел армии. Приказать мне они не могут, я гражданский, выгнали из армии с позором судом. Так что, пшли они.
— Ты что, не патриот?
— Б*я, я весь такой патриотичный в вашей шарашке работал. Из всех щелей прёт. Всё, я гражданский и точка!
Развернувшись, я пошёл прочь энергичным шагом. Эта страница жизни перевёрнута. Ладно, афера с дынями не вышла, я связался со смотрящими других ближайших зон, договорился, и те через своих людей на воле нам из Узбекистана три вагона с дынями направляют, первый урожай, один вагон нашей шарашке. Теперь-то уж что. Я хотел на станцию выйти, но потом на рынок свернул. Денег советских немного, мизер, но есть что продать. Хочу яиц свежих куриных купить, хлеба, наверняка кто печёт, пирогов. Потом думать буду. В Москву не поеду. То, что я сижу, девчата знали, письмо отправил, да и получить два успел. У них там норма. Лере рожать или в конце этого месяца, или в начале сентября. Время пока есть. Дом та себе нашла и купила, уже месяц как обживается. А не отправится ли мне на Чёрное море? Тут не только купание, да отогреюсь после сибирских морозов на зоне. Это конечно ирония, но там можно закупить фруктов, персиков, дынь. В принципе за ними и еду. Нормальный план. А тут заметил у военкомата небольшую группу призывников, и услышал от некоторых как те описывали историю создания испанской дивизии добровольцев, что воюет под Ленинградом. Честно признаюсь, это я информационную утку пустил, но та быстро разошлась по заводу, городу и начала расходится по стране. На фронтах наверняка тоже теперь знают, но может и нет, времени мало прошло, чтобы так широко та разошлась. Да и с этими призывниками дойдёт. А тут всё просто, я описал что означает у европейцев словосочинение «голубой», кого они этим метят. Объяснив, что в «Голубую дивизию» испанцы набирали только добровольцев с нетрадиционной ориентацией. В общем, в плен им лучше не попадаться, девушек те сразу убивают, а парней… Лучше гранатой подорвать себя и их. Многие так и делали, когда воевали с этими испанцами. А местные они же как дети, такие описания для них культурный шок, но всё же осознали, вот и расходится. Так что ругань, вроде —
Утро, рынок уже работал. Тут вещевые ряды, и с деревенской продукцией свои. Я продал две камуфлированные куртки. Они мне не по размеру, да и пробоины зашиты, одни брюки, ремень и две пары отличных егерских ботинок. Тоже не мой размер. Ушли влёт. Так что пошёл по рядам, купил восемь краюх хлеба у разных торговцев, сала солёного три кило, свежего, чеснока вязанку. Я в бараке жалел, что чеснока у немцев не нашёл. Чесночная колбаса, это не то. Потом яиц лукошко. Думаете ещё что-то? А всё, растратился, тут припасы дорогие. Пришлось ещё обуви продать и формы пятнистой, плюс три пары наручных часов, купил два пирога, сладкие, один с яблоками другой с грушей. Потом два с капустой, один с рыбной начинкой, ещё яиц куриных, копчёного сала три кило, лукошко свежих яиц, и снова всё. Подумав продал немецкий карабин с ремнём и патронами одному продавцу, и приобрёл на эти деньги нательное бельё и походный костюм, а то на мне старая гимнастёрка, и штаны гражданские не по размеру. Вон, патруль документы уже дважды проверял, подозрителен я. У меня же роба тюремная была с номером, собирали что было, чтобы выпустить. Всё на голое тело, на ногах драные галоши. Переоделся, на ноги сапоги, немецкие, не те в которых егеря ходили, портянки тоже из моих запасов, продал с себя всю одежду, вещмешок за спину, справку в нагрудный карман, и направился к окраине города. К чёрту станции, на своих двоих двину, что-то чуечка засвербела, неприятности видит. Жаль нет у меня нашей техники, так бы и покатил, а чтобы на немецкой передвигаться, нужно тёмное время суток. Также и с одеждой было, только немецкая форма. Судя по часам, а я надел наручные из своих трофеев, подвёл по сообщению диктора, слышал в громкоговоритель на столбе у рынка, сейчас десять сорок три. Приметив здание телеграфа, подумав, зашёл и занял очередь, пока та медленно двигалась, продумывал, что отправить Свете. Ларе та сама передаст, они дружат. Вот так моя очередь подошла, и телеграфистка прочитала:
«
— Это всё?
— Да.
Та начала считать буквы, и сообщила сумму. К счастью, у меня хватило. Телеграмма была отправлена, адрес Светы я дал, так что покинув здание телеграфа, направился к выходу из города, тут повезло, дед с рынка катил, я у него сало покупал, вот и подвёз до поворота на свою деревню, с ним ехал и общался. За это время, с момента ареста, вообще дикость такая, я многое пропустил. Наших остановили в шестидесяти километрах от Великого Новгорода. В оборону встали, наступательный порыв иссяк. Да и коммуникации растянулись. А я ведь говорил, что наступать на Новгород глупость, надо на Псков, чтобы отрезать всю группировку от снабжения, а через Прибалтику возить, там транспортные магистрали слабые. Кто же меня послушает? Вон, Петровскому отдали приказ куда наступать, тот и взял под козырёк, тоже подневольный исполнитель. Киев Юго-Западный фронт потерял, сейчас в районе Орла и Брянска передовая проходит. Фронт по сути заново формируют. Кузнецова сняли, куда-то на север направили, начальником штаба армии. Это серьёзное понижение, с комфронта-то. Знаете, кто стал командующим нового Юго-Западного фронта? Генерал-полковник Петровский. Тот получил ещё одну звёздочку, когда Калинин блокировал. Там войска переварили, почти семьдесят тысяч, часть сдалась, город уже две недели как наш. Я считаю неправильно у наступающей армии снимать командарма, менять командира. Принял армию начальник штаба, а Петровского кинули формировать фронт второго состава. В принципе, он и остановил немцев на тех позициях, где они сейчас стоят. Немало усилий на это потребовалось, но сделали. Хотя сейчас мне до этого дела уже нет, я гражданский, просто старался быть в курсе дел. На момент моего суда Петровский уже комфронта был. Мог вмешаться, но не захотел. Знаете, я повоевал хорошо, немало немцев на моём счету, долг Родине отдал, никаких долгов на мне нет. Правда, бить немца всё равно всем сердцем желаю. В партизаны пойду, они же гражданские, что взяли оружие в руки, вот и я возьму.
Дед укатил, я же прошёл по дороге ещё с километр, это не основная трасса, просёлочная дорога, что дальше к селу шла, приметил овраг, и спустившись, стал доставать из хранилища вещи и разбивать лагерь. Шинель на землю, камуфлированную накидку на себя, разделся перед этим до трусов, и вскоре уже спал, в тени кустарника. Ночи дождаться надо, ночью двигаться буду. Думаю, на колёсах до Воронежа, а там поездом до Ростова на Дону и снова на машине. В районе Сочи буду отдыхать. Есть такое желание. А потом можно и повоевать, месяца два, до первых серьёзных холодов. Бензин можно не жалеть, всё равно у немцев ещё добуду. Ресурс машин потрачу, это есть. Хм, может и не стоит своё авто использовать? Да, лучше ночью и на поезде. Так я и сделал, когда темнеть начало, собрался и на «кюбельвагене» рванул в сторону железной дороги, там поворот, поезда снижают скорость и можно забраться на поезд. Пассажирский уже ушёл, был эшелон с лесом и углём, вот на него и забрался. Не один, таких человек двадцать зайцев было. Ничего, устроились на площадках, со мной две женщины, и так катили. Эшелон заходил в Москву уже где-то в три часа следующего дня, я раньше спрыгнул, когда пригород показался, тут притормаживал машинист, была возможность. Вот так придерживая вещмешок и двигался дальше, надвинув кепку на глаза, чтобы не опознали. Раньше мои фотографии в газетах довольно много тиражировали, мало ли у кого память хорошая и опознает. Насчёт Чёрного моря я не передумал, просто чуть отодвинул сроки. Понимаете, есть у меня кровники, есть. Хочу поквитаться с костоламами из Особого отдела штаба Калининского фронта, и Юго-Западного. У одних четверо со мной работали, в других трое. Я не то чтобы желаю их помучить, как-то не моё, просто дело принципа, поклялся убить их, когда мне три зуба выбили и неделю кровью ссал. Особо не поломали, инвалидом не сделали, я крутился под ударами сапог, но изукрасили синяками серьёзно. Причём лицо почти целое, только левая щека распухла, где зубы выбили. Так что тут я отомстить серьёзно собирался, сам себя уважать не буду, если не сделаю это. И ещё, они для меня не свои. Своих бы я не тронул.
К обеду я добрался до дома Светы, причём увидел, как почтальон принёс той телеграмму от меня. Однако подходить к той не стал, убедился, как мог, что слежки нет и поднялся на чердак, где и достал свои награды из тайника, и орденские книжки. Скопом в хранилище убрал. Лучше их держать при себе. Покинув подъезд, сделав пару финтов, чтобы сбросить возможный хвост, проходные подъезды, и нечто подобное, через чердаки проходил, и из двух тайников золотые изделия извлёк, там схроны с Гражданской были. Пригодятся на Юге, только закупаться на рынках больше не буду, хватит маргиналов разных кормить, что наживаются на честных людях. Да и у самого запасы есть. На трамвае доехал до своей квартиры, особо патрули я не интересовал, чисто выбрит, одет справно, отряхнул одежду щёткой, когда в город входил, так что порядок. Нанял мальчонку и отправил узнать по поводу моей квартиры. Тот выяснил. В квартире, что мне государство подарило, уже три недели живут чужие люди. Передарило кому-то другому. Как выяснилось, герою-лётчику, там его семья живёт. Ясно, о вещах там можно забыть. Так что расплатился за работу и дальше снимать сливки со схронов. А вечером с первым же эшелоном отправился в Калинин, где стоял штаб Калининского фронта. С них начну. Можно тихое оружие использовать. Да, у егерей было такое, я его обнаружил только когда до хутора добрался и разбирал трофеи. В одно лицо, естественно, в лесу, не хотел палить наличие хранилища. В ранцах нашёл три «Вальтера» с глушителями, и длинную трубу глушителя. Она оказывается навинчивается на ствол «СВТ», той что с оптикой. Видимо часовых тихо снимать. Можно будет поработать. Сами исполнители, что меня хотели в инвалида превратить, выбивая признание, меня не особо интересовали, а вот те, кто отдал приказ, даже очень. Хочу узнать кто они, так что исполнителями дело не ограничится.
В Калинин, эшелон, с которым прибыл, он был воинским, и я маскировался под призывника, в новенькой необмятой форме, вошёл ночью. Пока построение проходило, в неразберихе ушёл в сторону, переоделся в гражданское, и дальше затерялся на разбитых улочках города. Тот фактически заново отстраивать придётся, после последних боёв мало что уцелело. Что ж, начнём работать. Нужно выяснить кто-где работает и живёт, там по ситуации.
Проснулся я от удара по ноге, не сильному, так, чтобы разбудить. Открыв глаза, с трудом оставшись спокойно лежать, чуть не откатился в сторону машинально, я посмотрел на армейский патруль, по повязкам видно. Старший, в звании лейтенанта, спросил:
— Гражданин, что вы тут делаете?
— Гражданин начальник, вы что не видите? Отдыхаю. Последние денёчки бархатного сезона.
— Бархатный сезон уже закрыт, хотя жарит сегодня серьёзно. Документы.
Тот видимо понял, что я из сидельцев. Посторожел, два бойца с винтовками тоже. Одежда рядом лежала, я достал справку и протянул её лейтенанту. А так я на пляже рядом с Сочи отдыхал, на Юге я уже три недели, всё успел, всё закупил, хранилище витаминами полное. Вот отдыхал дикарём, а тут эти. Что по ответке за арест, допросы и суд, то одиннадцать человек отработал, двое имели красные лампасы. Нашёл и наказал. Больше никого невиновного не арестуют и не осудят. Должно было быть тринадцать, но двое ранее погибли, один при бомбёжке, другого убил задержанный, карандашом. При допросе. Уважаю. Его потом забили. В общем, провёл собственный суд и исполнение приговора этим одиннадцати. Трёх недель хватило, остальное время тут проводил. На самом деле ликвидировал я двенадцать человек, попался в прицел Маринин, уже старший майор НКГБ, два ромба имеет, ну и дёрнулась рука, пуля снесла пол головы. Не простил я его, что мои трофеи увёл, ограбив меня, и нагло заявлял, что это не моё. Видимо переломы ног после пожара в квартире заживил, рыскал по Особым отделам фронтов, вот и попался мне на прицел. Не расстроился. Уж кого, но эту нелюдь своими я не считал.
— Согласно справки по освобождению, вы с четвёртого августа свободны, а сейчас уже восемнадцатое октября. Почему не получили документы по месту жительства и не встали на учёт?
— Гражданин начальник, я на севере все кости отморозил. Сразу на юга рванул. Тут по побережью дикарём жил. Иногда покупал еду у местных, но больше рыбачил. Видели бы какую я вчера поймал скумбрию. Во, до локтя. На костре жарил. Сказка. А вернуться на место жительства я не могу, а некуда возвращаться, квартиру государство дало, квартиру государство отобрало. Бездомный я.
— Подождите, Бард?! Тот самый?! — тут лейтенант меня опознал, явно растерявшись. — Это как же?!
— Как квартиру потерял? Мне дали её как дважды Герою, а осудив, с лишением звания, из армии выгнали, и квартиру отобрали.
— И за что судили?
— Я у немцев серьёзно набедокурил, злы они на меня. Сделали так, чтобы их офицер разведки попал в плен и тот заявил, что я его завербованный агент, сказал ещё, что это я помог войска в котёл загнать. Наши не мне, а ему поверили, врагу. Выбивали признание серьёзно, чудом не изувечили. Вон, шрамы не от войны, а от допросов. Вот такие дала. А тут под какую-то амнистию попал, ну и на юга.
— Вот чёрт, — сбил тот фуражку на затылок, судя по околышку, лейтенант из пограничников. — Гражданин Бард, вам придётся пройти с нами в комендатуру.
— А что, документы не в порядке?
— Знаете, пусть с вами начальство разбирается. Тут уже не мой уровень. Бойцы, помогите… гражданину.
— Я сам.
В общем, начал сворачивать лагерь. Да тут и был тент, защищал от слепящих лучей солнца, я итак загорел до черноты, подстилка на которой спал, и вещмешок. Я всегда всё держу в хранилище. Там время стоит, все припасы сохраняются. Удобно. Так что оделся, одежда рядом с подстилкой кучей сложена, вещмешок за спину, и двинул с патрулём к городу. Тут пару километров и будет окраина Сочи. Хм, вечер уже, а я только завтракал, обед пропустил, спал. Укатала меня вдовушка, что живёт на окраине Сочи. Только утром выполз из её дома, отдыхал, набираясь сил на следующую ночь, а тут эти. Около часа топали, ох и духота, но дошли. Сначала оформление в журнал учёта, комендатура военная, между прочим не законно, я гражданский, должны через милицию проводить, о чём напомнил, но те всё равно регистрацию провели, и в кабинет дежурному сотруднику. Пока тот изучал мои документы, лейтенант уже доложился, я и отвечал на вопросы. Услышав один, лейтенант возмутился:
— Горький? Где там север? Да и месяц всего на зоне.
— Я образно. Да и не на зоне, а в шарашке при горьковском автозаводе. Мы двигатели для самоходок собирали.
— Это разве не секретная информация? — уточнил капитан.
— С меня подписок не брали, — пожал я плечами, и попросил. — Вы не могли бы побыстрее? Через сорок минут начинаются вечерние танцы в ДК, и я не хотел бы опоздать. Вчера зажигали с одной вдовой, целый час отплясывали, потом всю ночь доказывал какой я мужчина. Сегодня хотелось бы повторить.
— Теперь ясно почему днём спишь, — буркнул лейтенант, а вот капитан, который медленно краснел, взорвался гневом:
— Танцульки, значит?! Наши парни там в окопах погибает, а ты тут у бабьего бока пригрелся?!
— Капитан, рот закрой. Я за год больше тысячи немцев на тот свет спровадил, долгов у меня нет. Если бы каждый боец убил одного немца, война бы давно закончилась, так что не тебе меня стыдить. Тем более я чистый гражданский, что там армейцы делают за год до немогу нанюхался. Не мешай мне мирной жизнью наслаждаться.
— Гражданин Бард, вы задержаны до прояснения вашей личности.
— Капитан, не наглей, если я разозлюсь, от вашей конторы и развалин не останется.
— Что, своих побьёшь?
Я промолчал на этот провокационный вопрос. В общем, вещи забрали, там ценного ничего не было, и отвели в камеру. С тремя бомжами какими-то заперли, видимо местные алканавты. Ночь нормально прошла, а утром выпустили, и отвели к бодрому и выспавшемуся капитану. Есть хотелось, не кормили же. Вот что тот сообщил:
— Бард, пришла информация по тебе. Из Москвы. Сразу ответили. Ты у нас оказывается — дезертир.
— Ты с дуба рухнул? Вниз головой? Как я могу быть дезертиром, являясь чисто гражданским? Мне ещё вон паспорт получать. С первыми холодами поеду. Пока тепло, тут время провести хочу.
— Ничего не знаю. Приказали этапировать в Москву. Под конвоем.
Я же задумался. Порваться и уйти уже на нелегальное положение, или всё же скататься и узнать, что за хня происходит? Лично я своим положением был более чем доволен, Удача от меня не отворачивается и с холодами в планах перебраться на немецкую территорию, вон Крым те взяли, и по их тылам поработать. Попартизанить. Москва была в планах, но только девчат и детей навестить. Я даже и не знаю кто там у Лары народился. В общем, победило любопытство. Дальше меня оформили, два бойца конвоя, им выдали припасы на дорогу и отвезли на железнодорожную станцию, там броня на три места в пассажирском вагоне. Если думаете, что до станции мы на машине доехали, разочарую, на телеге. Даже не на бричке. А потом неспешное движение и через четыре с половиной дня мы прибыли в Золотоглавую. Тут уже ждали, встречали нас, и машина была. «Полуторка». Отвезли в комендатуру столицы, и снова камера. Уже для командиров. А вот это интересно. Всё же, что тут происходит? Я уже раздражён, не могу любопытство утолить. Потирая кисти рук, а меня перевозили по серьёзному, как опасного преступника, в наручниках, вон похоже шрамы останутся, тугие наручники, я устроился на свободном месте и прикрыл глаза. Вечер был, успел ужин получить, а тут неплохо кормят, с котла комендачей, и спать. А утром, уже после завтрака, ближе к десяти часам, конвойный отвёл в кабинет следователя.
— Садитесь, гражданин Бард, — буркнул толстый майор, протирая лысину платком.
Плюхнувшись на стул, я чуть напружинился, готовый атаковать майора, буду прорываться. Надоело всё, когда тот задал вопрос, которого я точно не ожидал услышать:
— Вы в курсе что суд над вами был фиктивный? Вы слышали про операцию «Оверлок»?
— Что за бред? Никакого фиктивного суда не было. Не надо мне портить карму, меня всё устраивает. И что за операция «Оверлок»?
Майор с силой потёр своё лицо ладонями, пробормотав:
— Ситуация начинает немного проясняться. Значит вас не ввели в курс дела? Меня же убедили в обратном.