Кластер

Тренер спортсменов удивленно оглядел свое воинство, бросил взгляд в сторону Дины, прижавшейся к Олегу, озадаченно мигнул, подумал и очень тихо произнес:

– Думаю, мы можем применить запрещенные приемы.

Противники стояли друг против друга, никто не решался первым начать бой. Бандиты были уверены, что желторотые безоружные пацаны и старый тюфяк им не ровня. Видимо, Олег тоже сомневался в исходе драки, потому что вытащил из-за пояса трофейный пистолет и, нарочито медленно, нацелился на «братков». Вернее, нацелился в «братковские» ноги. Это и стало командой для спортсменов. Они, видимо заранее выбрав каждый себе противника, кинулись в бой. Замельтешили ноги-руки, сливаясь в сплошное разноцветное пятно, у Динки на мгновение даже голова закружилась.

Не ожидавшие нападения бандиты не успели среагировать, и через минуту все было кончено. Один, тот, что имел чудный певческий бас, пытался доползти до машины, преследуемый готовым к прыжку Михой–самым старшим из ребят, молчаливым красавцем-азиатом. Второй, вчерашний «придурок» -лысый, с выбитыми зубами (он достался тренеру и Сане)– распластанный, медленно по капоту сползал на асфальт. Третий не двигался, прижимаясь спиной к мокрому слякотному асфальту. Четвертый держал левую руку, как собака хромую лапу, и затравленно смотрел на нагнувшегося над ним парня со сжатыми кулаками.

Дина стояла на прежнем месте, растерянная, с изумлением глядя на противников: проигравшие никак не предполагали такого поворота событий, победившие не ожидали, что им это удастся сделать так быстро и легко: ведь у бандитов было оружие…. Олег невозмутимо подбирал «стволы» и аккуратно складывал в траву на обочине.

Со стороны «тещиного языка» послышался звук «сирены» скорой помощи. Впереди скорой ехал полицейский уазик, с включенным маячком. Олег выпрямился и повернулся к Дине:

– Быстрее! Дай мне свой телефон! На моем зарядка еще вчера кончилась.

Выхватив, почти выдернув из ее рук дешевенький «Самсунг», Олег, по памяти набрал номер Рады и быстро произнес:

– Рада, у нас проблемы. С полицией. Енейский район, на подъезде к Прохоровке, с северного шоссе. Драка с огнестрелом. Запиши номер полицейской машины.

Проговорив цифры, он отдал мобильник Дине, взял в руку «свой» пистолет и огляделся, прикидывая, куда его девать. Двое полицейских и сотрудник ГИБДД уже подходили к месту недавнего боя. Сержант, невысокий плотный мужчина средних лет, цепким взглядом обшаривал окружающих и местность, увидев лежащие на дороге «стволы», он весь подобрался, кивнул старшему группы, младшему лейтенанту, приблизился и присел, рассматривая оружие и не торопясь брать его в руки. Олег завел руку с пистолетом за спину и растерянно взглянул на Дину.

– Мамочки-и-и…– взвыла Динка, закрывая ладошкой рот, будто ее тошнило (так ведь беременная же!). Она хлопнула ресницами, испуганно посмотрела на всех, сделала несколько быстрых шагов к Олегу, будто неудачно оступилась, обхватила его, чтобы не упасть, и пистолет благополучно, перекочевал в карман ее необъятного дождевика. Притворяясь, что ее вот-вот, ну, прямо вот-вот, вырвет, Дина медленно побежала к перелеску, кривыми зигзагами минуя обочину и кювет. Там, воровато оглянувшись, держась за ствол чахлой березки, она наклонилась как можно ниже, убедилась, что на нее никто не смотрит, и прикопала под торчащим корневищем злополучный «Макаров», брезгливо держа его за дуло. Постояла возле деревьев, глядя на небо. Снова задул утихший было ветер. Толстые рыхлые тучи грузно сдвигались, расчищая поверхность, давая место солнечным лучам. Защебетали, обрадованные сменой погоды птицы, их гомон подействовал на Дину успокаивающе. Она с удовольствием подышала чистым сыром воздухом и, не спеша, вернулась к месту аварии.

Врачи из Скорой как раз грузили на носилки водителя газели. Сержант, аккуратно пронумеровав и подписав оружие, упаковывал его в пакетики. Младший лейтенант пытался писать протокол, но только пытался, потому что разведенные по разным сторонам участники драки не давали ему сосредоточиться, орали друг на друга, угрожали, и демонстрировали «старшему» раны.

– Тиха-а! Еще раз, кто первым выстрелил?

– Да мы вообще не стреляли! Мы из машины вышли, думали, помощь нужна, авария же!

– А оружие у вас отобрали?

– Не наше это! А стрелял вон тот фраер рыжий, вы у него поищите!

– Что скажете, Дмитрий Николаевич?– лейтенант с уважением обратился к тренеру спортсменов: поверженные голыми руками, хоть и вооруженные, «братки» произвели на него впечатление.

– Машина сначала мимо проехала, потом остановилась, бандюки вышли, у каждого в руке по «пушке» было. Не знаю, что им было нужно, может, спутали с кем, но рожи были серьезные. Я разрешил своим парням болевые приемы, результат вы видите.

В кармане лейтенанта мобильник бодро заиграл: «Наша служба и опасна и трудна». Олег улыбнулся ободряюще Динке, обнял ее за плечи и подтянул поближе. Динкин дождевик под его руками согласно захрустел.

– Да, товарищ майор! Слушаю, товарищ майор! Так точно, все понял.

Лейтенант очумело помотал головой, сложил планшет, подозвал сержанта и того гаишника, который все это время с рулеткой в руках обмерял место происшествия, записывая цифры в блокнот:

– Этих, –он мотнул головой с русым чубом, выбивающимся из фуражки, на братву,– грузи. Затем обратился к тренеру, стоящему в окружении команды:

– Дмитрий Николаевич, вы с нами, надо бы заявление написать. Нападение, все такое. Ребята ваши сами доберутся, ладно? Теперь вы,– лейтенант хмуро оглядел колоритную пару: рыжего доктора (все-таки был у него пистолет или нет?) в тонкой водолазке и грязных джинсах и «беременную» Дину в бесформенном дождевике с косой, замотанной в узел и обвязанной неопределенного цвета тряпицей, – приказано доставить вас лично к товарищу майору. Задачи ясны?

Он вопросительно посмотрел на стоящих чуть в стороне сержанта и гаишника. Те удивленно кивнули.

– Грузимся!

***

«Товарищем майором» оказался крепкий, мощного телосложения мужчина с полным одутловатым лицом, с серо-седыми волосами, зачесанными назад и прищуренными добрыми карими глазами, в которых читалось недоумение пополам с любопытством. Он сидел за длинным столом, по бокам которого выстроились старенькие, потертые стулья. Один из стульев занимал молоденький паренек, в форме, широкоплечий, с хорошо развитыми мускулами, выпиравшими из тонкой ткани рубашки. Он вертел в руках карандаш, видавший виды потрепанный блокнот лежал рядом на столе.

– Мне позвонили, – майор пошевелил бровями вверх-вниз, пытаясь, видимо, показать, что звонили «сверху», то есть начальство,– приказ такой: посадить вас на поезд, сопроводить до купе. Ждать на перроне, убедиться, что вы в безопасности и точно уехали на поезде, и… И доложить о выполнении.

Майор встал, уперся руками в стол и из-под хитро прищуренных глаз посмотрел, как реагируют гости.

Олег разглядывал пальцы на руках и молчал. Не поймешь, о чем думает. Дина, поняв, что теперь все будет в порядке, их не тронут ни бандиты, ни полицейские, расслабилась и вовсю зевала, ночью-то спала плохо, все сны тренировала, а день выдался тяжелый. И вчерашний день тоже. Тяжелый.

Не получив нужного отклика, товарищ майор поскучнел. Он надеялся, что эта странная пара удовлетворит его любопытство. Как же! Часто ли в Прохоровку звонит товарищ генерал и отдает такие странные приказы? Кто эти двое? Не похожи они на серьезных фсбшников или там грушников, чтобы начальство так обеспокоилось. Может, сынок чей-то? Или дочка? Тоже вроде нет. Права не качают, с презрением не смотрят, личный транспорт и пятизвездочный отель не требуют. Непонятно. Ну, непонятно же! Майор подождал еще немного, не спросят ли чего, не скажут ли? Не дождался и раздраженно продолжил:

– Вот Семен, поступает в ваше полное распоряжение. На сегодняшний поезд вы опоздали. Следующий, что вам нужен, идет только завтра в четыре утра. Ночевать вас Семен отведет к бабе Свете. У нее все командированные встают на довольствие. Никто не жаловался. Семен же завтра утром и отвезет вас на станцию. Вопросы есть?

Семен ухмыльнулся, встал, и приглашающе махнул рукой, мол, пойдемте.

Динка же не торопилась уходить. Да, грязная, помыться бы не мешало, переодеться, деду и Лиле позвонить, сказать, что завтра на поезд. А в душе боролись два чувства: жажда справедливости и самозащита. Справедливость требовала, чтобы Динка рассказала о Бахмете, Карго и кладбище на болоте. А самозащита, вбитая в натуру за долгие детдомовские годы, вопила, что никому нельзя доверять, а этого майора никто не знает, что за мужик такой, что-то выведывает, щурится, непонятный мужик, в общем. И все-таки она решилась. Оглянувшись на Олега, который все также молча что-то рассматривал теперь на водолазке, Динка повернулась к майору:

–Поговорить бы. Наедине.

Майор облегченно вздохнул. Не ошибся, не ошибся, старый волк. Сейчас требовать начнут. Значит, детки чьи-то. Но заговорила гостья, после того, как Семен, повинуясь знаку начальника, обиженно вышел, совсем о другом.

– Я вам сейчас напишу на листке пять фамилий и имен. Это девушки из детдома в Енейске. Возможно, их разыскивают. Родных, конечно, не имеется, но вдруг кто-то… Девушек этих нет в живых. А похоронены они где-то вот здесь.

Динка подошла к карте района, занимавшей всю стену сбоку от стола, поводила пальцем по участку рядом с городом, и уверенно ткнула в пятно болот.

– Здесь. Старая заимка. Рядом болото.

Майор осторожно покосился на карту, потом на Динку. Он уже понял, что гости не «детки», но и то, о чем заговорила девица, не укладывалось у него в голове. Какие девушки? Какое болото? Что значит, нет в живых? Убиты? Или что?

– Я разговор подслушала. Нечаянно. У нас в городе бандит есть. Бахметов Юрий. Может, знаете? Его все Бахметом зовут. Он собственник нескольких автосервисов и ремонтных мастерских для дальнобойщиков.

– Подожди-ка… Бахмет? Был такой. Однажды проходил по делу о поджоге как раз автосервиса, у нас, в Прохоровке. Адвокат приезжал, жук навозный. Быстро его из обвиняемого в свидетеля переквалифицировал. Так, и что?

– Второй – Карго. То есть, Анатолий Александрович. Фамилию не знаю. Он завхозом при нашем детдоме работал несколько лет. Карго- это прозвище. Легко найти.

– И что?

– Они между собой говорили о Тамаре Цветковой, вот, она последняя в списке. О том, что Бахмет ее отвез на болото, там и похоронил. А Карго смеялся, что у того на болоте целое кладбище «шалав».

– Шалав? В смысле проституток? Я что-то не совсем понимаю.

– Что здесь непонятного?– вмешался в разговор Олег,– у Бахмета притон с проститутками. Для дальнобойщиков. Девки все детдомовские, если что, никто искать не будет. Сам Бахмет в том же детдоме жил, всех знает. Оттуда и набрал себе, кого добровольно, кого силой. А когда кто-то из клиентов не сдержится, и проститутка погибает, Бахмет отвозит ее на болото. И, что называется, концы в воду.

–Теперь понял. И почему бандиты на вас напали там, на дороге, тоже понял. Повезло вам со спортсменами, ребята. Списочек я возьму, своим в Енейск позвоню. Но пока ничего не обещаю.

– Это не все. – Дина тоскливо посмотрела в окно,– еще Карго проверьте. Доказательств никаких нет, но я точно знаю, что его ребята из фирмы «Муж на час» воруют в тех квартирах, которые ремонтируют. Вы проверьте по адресам.

–Теперь все?– майор быстро черкал что-то в блокноте,– тогда идите, Семен заждался. Бабе Свете привет от меня.

***

Дом бабы Светы поражал продуманностью и современной техникой. Имея совсем небольшие габариты, вмещал в себя два санузла, на первом и втором этажах, большую кухню– столовую, три спальни. Для не слишком большой Прохоровки с ее двух-трех-этажными панельными домами и огромным частным сектором, состоящим, в основном, из одноэтажных кирпичных дачек, крытых шифером, почти что хоромы. Динка с наслаждением вытянулась на скамье в нагретом, горячем воздухе баньки,– да, да, на шести сотках, кроме обычного огорода, пары яблонь и нескольких кустов со смородиной, здесь оказалась русская баня, построенная, похоже, не так давно: еще пахли смолой гладкие бревна. Дина простирнула немудрящее бельишко, вывесила его на веревке, натянутой между двух вбитых столбиках за банькой, у забора. И теперь наслаждалась тишиной, чистотой и покоем. И чистой совестью наслаждалась тоже. Рассказала майору о Тамаре и других девушках, и будто камень упал с души. Теперь она поняла, какое правильное это выражение: «камень на душе». Сейчас Олег звонит, наверное, своей Раде, все докладывает, телефон зарядил, конечно, вон уж сколько времени прошло! Завтра они сядут в поезд, Бахмета поймают, девушек найдут и похоронят, как полагается, с именами, на городском кладбище. Все будет хорошо.

***

Он смотрел вверх, сквозь слой мутновато-зеленой воды, и видел золотисто-желтый шар солнца и лучи, протыкающие воду в нескольких местах. Только вода помутнела, а шар солнца отдалился, и свет его лучей еле пробивался сквозь толщу темной, кажущейся теперь враждебной, воды.

Алиса вскочила и достала из кармана больничного халата мобильник.

– Рада? Послушай, что-то происходит с мальчиком. Я была неделю назад, солнце светило в его сне, рыбки плавали. Вполне себе радостная картина. А сейчас, будто потемнело все, как перед грозой. И вода мутная, и солнце такое… бледное. Мне кажется, мальчик уходит. Понимаешь? Воспоминания гаснут! Если картинка потемнеет… Где там твоя сноходица, ты же говорила, что она в пути уже! Может не успеть! Рада!

***

За столом, уставленным деревенскими деликатесами: жареная на огромной сковороде картошка, сало, нарезанное на нежные розовые брусочки, пупырчатые хрустящие огурчики, пряно пахнущие укропом и любистоком, домашний хлеб, нарезанный большими неровными ломтями, сидели все. Баба Света, немного выпившая самогонки с Семеном (Дина и Олег отказались наотрез), хвасталась внуками, построившими ей этот дом и регулярно снабжавшими жильцами. Внуки, двое из которых работали в полиции, по ее словам, были «ух, какие» мужики, рукастые, да головастые.

Зазвонил мобильник Олега, и он, извинившись, вышел. Динка, разомлевшая от тепла, сытной еды, под непрерывно журчащий ручеек бабы Светиных воспоминаний, почти задремала, когда Олег, вернувшись, пошевелил ее плечо.

– Выйдем? Новости есть.

– Надеюсь, радостные,– Дина со вздохом выползла из-за стола и покорно пошла за напарником на улицу, чувствуя, что «новости» ничего хорошего не обещают. Не ошиблась.

– Не знаю даже, с чего начать,– Олег ковырял носком ботинка землю возле крыльца,– в общем, в Москве в клинике мальчик умирает. Тебя ждут, очень ждут. Надеются, что ты сможешь помочь.

– А как? Как я помогу? Я же не врач, и вообще, при чем тут я?

– Твой дар нужен. Мальчик в коме. Несколько месяцев уже. Купался, ударился головой, и… И все. К нему Алиса приходит, я тебе рассказывал о ней, помнишь? Она видит то, что видит он. А он видит свое последнее воспоминание после удара. Эта картинка постоянно в его мозгу. Врачи все испробовали, родители тоже. Не получается выдернуть его из этого состояния: покой, вода и солнце. Равновесие, которое мальчик, вернее его мозг, не хочет нарушать, ему так комфортно. Ты же в сны ходишь? Попробуй его, не знаю, уговорить, толкнуть во сне, чтобы он из этого равновесия вышел, ну и … вынырнул, что ли, на поверхность.

– Да вы что?!– дремота мигом испарилась, Динка разозлилась,– Что вы напридумывали с этим даром? Как я мальчика толкну? Бред какой-то. Я видела всего четыре сна! Вместе с поцелуем – всего четыре! Я ничего не знаю об этом своем даре, ничего не умею. И вот тебе сюрприз– толкни мальчика во сне!

– Умирающего мальчика,– Олег посмотрел на нее недобро,– понимаешь? Динка осеклась.

– Я постараюсь помочь как-нибудь. Сколько примерно времени у меня есть? Чтобы я подготовилась?

– Алиса будет контролировать, но не думаю, что много. Может, совсем не осталось. Думай.

Весь вечер Олег наблюдал за Диной. Они еще раз попили чаю– баба Света заварила в старом китайском термосе чабреца с мятой, Дина послушно пила, ела пряники, молчаливо сносила плоские после самогона шуточки Семена. Чувствовалось, что мысли ее были далеко. Олега волновало поселившееся в Дининых глазах беспокойство, но он видел, что девушка не хочет делиться с ним, может, злится на то, что был резким, даже грубым. Пусть привыкает. Такая теперь у нее будет жизнь – вечный выбор. Олег еще раз вопросительно взглянул на девушку. Она, поймав его взгляд, с досадой отвернулась. Что ж, не хочет– не надо.

Дину же грыз страх. Ответственность за чью-то жизнь словно давила где-то в районе сердца, разрастаясь тягучей, ноющей болью. Что делать? И как делать? Получается, нужно проникнуть в сон (а кома– это сон или нет?) и попытаться уговорить. А если мальчик не станет с ней вообще разговаривать? Тогда… Вот именно, что тогда? Ей нужны опыт, тренировки. Олег сказал, времени почти не осталось. Значит, сегодня ночью она будет учиться. Олег разрешил ей ходить в собственные сны. Раз. Вон Семен уже укладывается – ему постелили в кухне, на мягком диванчике в углу рядом с кадкой, в которой рос фикус с большими мясистыми листами. Два. Баба Света еще есть. И потом. Можно ходить в сны не только тех, кто рядом. Есть Лиля, есть дед. Все сгодятся. Самой спать почти не придется, но ничего! Она в поезде наверстает!

Через час, когда все улеглись, Семен внизу, на своем диванчике– лег и сразу захрапел, баба Света тоже внизу, в небольшой комнатке позади кухни, а Дина и Олег наверху, в двух соседних спальнях, пришло время действовать. Дина в бабкиной ночной сорочке – льняной белой просторной рубахе, с завязками у ворота, тихо прокралась вниз, посмотреть, спит ли Семен. У нее никак не получалось войти к нему в сон, или сон был таким… непонятным. Какие-то призраки, обвалы, пещеры. Фэнтези, что ли начитался? Или это вообще не Семен?

Полицейский Семен, приставленный товарищем майором сопровождать и охранять Олега с Диной, спал, разметавшись, его руки беспокойно теребили пододеяльник, уже довольно сильно измочаленный, голова металась по подушке, с губ шепотом срывались какие-то бессвязные выкрики и ругательства. Динка, привидением стоявшая под фикусом, согласно покивала головой. Семен это, его сон был, зря она засомневалась. Не мудрено так дергаться, когда за тобой гонится призрак. Ну что ж, начнем. И Дина, тихо пройдя прохладные гладкие деревянные ступени лестницы, вернулась в свою спальню.

…Семен в который раз оглянулся. В глубине подземной пещеры, заваленной обрушившимися серыми мшистыми валунами, струился свет. Один из валунов зашатался, и отвалился в сторону. Высокая фигура, закутанная в черный плащ с капюшоном, неожиданно выползла оттуда, и, засмеявшись сухим, надтреснутым смехом, шепеляво прокашляла:

– Ты при-ш-ш-ел за мной? Спаси-и, Сема-а-а…

Дина, осторожно вошедшая вслед за Семеном в пещеру, покрутила головой. Который раз она это видит. Сон, мучительный и реальный повторялся и повторялся, пугающий, яркий. В нем он раз за разом убегал от мертвого человека в черном плаще, кричащего ему вслед: «Вернись, спаси». И все-таки призрак догоняет Семена, тащит под землю, при этом глумливо хохочет. Семен кричит, вырываясь из прозрачных рук мертвеца, отбивается, но в конце концов сдается, беспомощно повисает у того на руках и тихо плачет.

За час Дина уже три раза попала в один и тот же кошмар полицейского. Сначала за Семеном бегал мертвец, ловил его, потом Семен, повисший в руках этого мертвеца, начинал плакать, затихал, видимо переворачивался во сне на другой бок, и просыпался. И снова все начиналось заново. Семен попадал в ту же пещеру, и призрак его уже ждал. Дина, пока наблюдала за развитием этой, начинавшей надоедать уже, истории, училась переодеваться во сне. Сейчас, в пещере, невидимая Семену, она стояла в джинсах и кожаной куртке. Дина видела однажды такую на рынке. Теплая, удобная. И джинсы Дина выбрала дорогие, не индийские. Еще придумала себе солидные кроссовки, надетые на толстые носки. Тепло! Еще раз оглядев себя с удовольствием, она, не давая Семену очнуться и выйти из сна (сколько можно!), решила вмешаться и начала подбираться к призраку. Чем ближе Дина подходила, тем менее прозрачным казался ей призрак, наконец, она разглядела его лицо. Курносый, совсем молодой, с длинными светлыми волосами, затянутыми на затылке в хвост, с серыми глазами, вблизи он был совсем не страшным. Дина перевела взгляд на Семена. Тот, зажмурившись, сжав руки в кулаки, закрывал ими лицо, будто боялся, что его ударят. Или не ударят, а просто не хочет Семен видеть этого мертвеца, поняла Дина. И она решилась.

– Семен, а Семен…

Тот вздрогнул, открыл лицо и затравленно огляделся. Призрак исчез. А пещера осталась. Семен перевел взгляд на Дину. И, как ей показалось, облегченно вздохнул.

– А я тут гуляла, смотрю, какой-то мертвый человек тебя в пещеру тащит, думаю, пойду помогу, не чужой ты мне вроде человек. Кто это был?

– Не могу больше, ну не могу я больше!

Семен снова закрыл ладонями лицо, сполз по камням на пол пещеры, не замечая, как острые осколки царапают ему спину. По грязным щекам из-под ладоней потекли слезы.

– Это мой бывший друг, Валерка. Вернее, я – его бывший друг. Он погиб из-за меня. Теперь приходит во сне каким-то страшным призраком и душит, душит. Он диггерством увлекался. Здесь, не так далеко штольни есть. В двадцатых-тридцатых годах для нашего комбината заключенные добывали известняк. Штольни вертикальные, уходят на километры вглубь гор.

А недавно выяснилось, что геологическая партия в полном составе пропала тогда. Вроде бы они наткнулись во время своих исследований на не совсем обычные явления, какие-то хрономиражи, это такие оптические картины из прошлого, как кино. Геологи дали подписку о неразглашении, да и сгинули. Архив историки нашли, а там отчет об этой партии. Маршрут, и описание этих миражей. Выглядят, как рабочие из прошлого века. С кирками, с лопатами. И не один раз, а постоянно, на одном и том же месте. Вот диггеры эти и всколыхнулись. Там регулярно кто-нибудь по этим штольням бродит, искатели приключений хреновы. А тут маршрут на карте, геологи исчезли, хрономиражи эти! Валерка ко мне поздно вечером прискакал, глаза горят, говорит, завтра выходим, давай с нами? У меня выходной, под землю лезть не хотелось, но он меня уговорил, пообещал, как вернется, на рыбалку со мной съездить. Он рыбак знатный был, все про клев, подкормку, места рыбные знал, с ним без полного ведра улова никто не возвращался. Ну, я согласился. У меня машина была, жигули старенькие, еще отец на них ездил, в общем, часа через три утром мы были уже там. Сначала я с ними пошел, потом поотстал: сыро, холодно, темно. Так, брел потихоньку. Вдруг, слышу, грохот. Это проход обвалился в штольне. Как раз на маршруте этом проклятом. Ну, и всех их там и засыпало. А я остался. Стою, думаю, и что теперь? Покричал, покричал. Тишина. Вышел на свет божий, и думаю, я же полицейский, мне это в характеристику вообще не надо, ясно же, что диггеры эти погибли. Ну, в общем… Сбежал я. Весь день пил. На следующее утро пришел сам в отделение, доложил, что друг, мол, на телефон не отвечает, а вчера с ребятами хотел в штольнях побродить. А в отделении уже пара мамаш в истерике бьется. Так что я еще и героем стал, указал место, где искать. Ну, не саму штольню, а только вход. Мол, мне Валерка показывал раньше.

Семен долго молчал. Потом поерзал, пересел чуть дальше и продолжил:

– Ну, вот. Искали их с собаками полдня. Нашли. Солдат нагнали. На раскопки. Еще день. Потом эксперт мне сказал, мол, один еще теплый был. Если бы сразу нашли и раскопали, может и выжил бы.

– Это Валера оказался? – Дина слушала, брезгливо поджав губы, надо же, скотина какая, а на вид, отличный парень, да еще и полицейский.

Семен кивнул.

– Вот и снится он мне теперь, особенно, когда выпью. Я и пить почти перестал, это сегодня что-то расслабился, позарился на бабкин самогон. Я уже и свечку ставил в церкви, и службу заказывал, ну эту, отпевание, хотя Валерка неверущий… был…. Но, точно крещеный. Я и матери его помогаю постоянно. Огород, продукты, путевку раз достал, в санаторий. Что мне делать?

Семен смотрел с такой болью и мольбой, что Дина сжалилась. Он ведь и так страшно наказан, хоть и скотина, а прошлого все равно уже не вернуть.

– Я попробую помочь.

Она вызвала в памяти курносое лицо, и призрак, в том же черном плаще и с капюшоном, накинутом на голову, вышел из бокового прохода, протягивая руки к сжавшемуся от страха Семену. Дина пыталась вспомнить хоть какое-нибудь кино про призраков, как они там погибают? Распыляются? Рассыпаются? Нужно, чтобы картинка была узнаваемая. Чтобы поверил Семен. Призрак же неживой, физически никак его не одолеть. Да и вообще, это не призрак, это кошмар, просто погибший, воображаемый Семеном. Тогда что делать? Тогда нужно изменить информацию. Вина не уйдет, а ужас сгинет.

Дина сейчас четко определяла, что она во сне. Она уже могла одеваться, как ей было нужно, спрашивать то, что нужно. Теперь нужно попробовать изменить сон, декорации, финал. В общем, попробовать хоть что-то изменить. Пора.

– Валера… – обратилась она к призраку,–ты же погиб сразу? Мгновенно, да? Эксперт все наврал? Не мог ты быть теплым, больше суток пролежав в ледяной пещере?

– Да…

– Не будешь больше Семена пугать?

– Да…

– Семен маме твоей помогает, и дальше будет помогать.

– Да…

Ну, извините, не такая у нее фантазия, чтобы мертвецы во сне болтали, достаточно и простого «Да», чтобы в голове Семена засела информация о мгновенной смерти друга и обмане эксперта. Наверное, достаточно. И вообще, все получилось. Призрак говорит то, что ей надо, Семен слушает и верит. А она хочет спать. Пожалуй, все на сегодня. А, нет, еще одно.

– Семен… Посмотри на меня.