Полное собрание сочинений. Том 2

– Женщины– это же венец творения, это идеал, это… как к ним можно так относиться?

– Женщины– это распутство и дурь. И главное, они хотят, чтобы к ним именно так и относились.

– Ну, ты загнул!

– А ты посмотри на факты. Кто им больше нравится: воспитанный, культурный человек или хам и бабник? Конечно, все ответят первое, но на самом деле только второе, уж поверь мне.

– Неправда.

– Это в допотопных романах женщины чисты и невинны, а в реальности женщины всегда были, есть и будут похотливыми, хитрыми б…

– Ну не все же…

– Конечно не все. Встречаются и ангелы, но жизнь таких быстро переучивает и они, рано или поздно, всё равно становятся б… И ещё будут раскаиваться потом за скучно прожитые молодые годы.

– Нет, я так к женщинам не могу относиться.

– Но так если они такие…

– Да, может, такие и есть, но это уже что-то из ряда вон. Не понимаю, как некоторые могут смеяться над пошлыми анекдотами, вставлять матюги через слово и пить самогонку из горла. Это уже не женщина, это…

– Ну, это, конечно, тоже слишком, но близко к правде. Это и есть жизнь, и прекрати летать в своём розовом представлении. Взгляни на жизнь реально.

Сергей укоризненно покачал головой.

– А как же любовь? Разве вообще можно полюбить такую женщину, и разве она может? А любовь-то есть, значит, далеко не все такие.

– Все, за редким, редким исключением. Только у некоторых всё это снаружи, и они не стесняются, а некоторые так зажаты, что они даже не хотят об этом думать, но стоит им только хотя бы на месяц попасть в компанию нормальных женщин, и всё; все комплексы и все эти тупые идеалы слетят в момент, и они становятся самими собой. А ты любовь, любовь… Любовь– это оправдание закомплексованных. Стоит только сбросить эти комплексы, и вся любовь сразу летит коту под хвост. Да и к нам, кстати, это тоже относится, хотя и в меньшей степени.

– Но ведь они все такие…

– Да, на первый взгляд «не тронь меня, а то завяну», но если бы ты пообщался хотя бы с одной и хотя бы неделю, то понял бы, что я прав.

Сергей с женщинами особо никогда не общался, но действительно, девушки, которых он знал, гораздо лучше относились к парням понаглее, у которых мат через слово и через день сушняк, чем к воспитанным людям. Но Сергей отбросил эту мысль в связи с её явным противоречием всей его системе ценностей.

– А любовь… Сказка. Нет никакой любви. Уж не знаю почему, потому ли, что все люди эгоистичные и похотливые твари, то ли ещё почему, но что её нет, это точно.

– Ну, это ты зря.

– А что?

– Как-то это…

– А где ты видел эту любовь? В фильмах?

– Но люди же встречаются годами, женятся, не изменяют друг другу, значит, любовь всё-таки есть?

– Да, любовь может быть, но только взаимная, при благоприятных внешних условиях и от силы два года, но, по-моему, это уже не любовь.

– Да, это не любовь. Но ведь есть же и настоящая любовь.

– Ещё раз повторяю: нет!

– А как же люди живут в браке по пятьдесят лет и продолжают любить друг друга?

– Уже через год-другой это не любовь, а привычка или, если угодно, дружба, а что особенного и возвышенного в привычке?

– «Удачный брак… отвергает любовь и всё ей сопутствующее, он старается заместить её дружбой», так что ли?

– Совершенно верно.

– А любовь к человеку, который не отвечает взаимностью? Человек просто любит, и ради этой любви он готов на всё, разве это не любовь?

– Нет. Хотя сначала, может быть, и любовь, первые два-три месяца, но затем эта любовь перерастает в привычку к этому чувству, потом в принцип, а потом и вовсе «назло».

– Почему же…

– Просто человек не любит проигрывать и начинает называть любовью всё что угодно, лишь бы не сдаться и не признать себя ничтожеством.

– А как же то чувство, которое преодолевает всё: и расстояния, и года, и недругов, и бог знает что ещё?

– Один очень неглупый человек как-то сказал: «Любовь перестаёт жить, как только перестаёт надеяться или бояться». Эта любовь становится обычным средством для борьбы с миром, с обстоятельствами жизни, «всё что угодно, лишь бы не нравиться вам», а почему бы не использовать для этого любовь?

– Но человек же борется именно за эту любовь.

– Да какая разница, за что он борется? Главное, зачем. Получается-то, что не ради любимого человека, а ради того, чтобы доказать миру, что он тебя не сломает, чувствуешь разницу?

Сергей вздохнул.

– Тебя не переубедишь.

– А разве можно переубедить жизнь?

– Но я всё равно верю, и буду верить.

– Ну, и дурак. Когда-нибудь эта вера тебя и убьёт.

– В каком смысле?

– Надеюсь, что только в моральном.

– Не убьёт.

– Всё может быть.

Они на несколько минут замолчали.

Андрей потянулся.

– Сколько там до звонка?

– Три минуты.

– Тогда я ещё успею покурить,– он взял с подоконника пепельницу и закурил сигарету.– А ты в курсе, что у нас пополнение?

– Да?

– Да. Какая-то молодая особа из пединститута.

– Правда, что ли?

– Истинно говорю.

– А откуда ты знаешь?

Андрей усмехнулся.

– А что ты так занервничал?

– Я?

– Не съест же она тебя.

– Я и не нервничаю.

– Не обманывай меня,– Андрей укоризненно покачал пальцем.– И чего ты их так боишься?

– Я их не боюсь.

– Ты слишком хорошо к ним относишься, а люди боятся идеалов. Относись проще.

– Проще некуда.

– Да ладно уж.

– Андрей…

– Ладно, ладно, молчу.

– И молчи.

– Бабу бы тебе, глядишь, человеком стал бы.

– А сейчас я, значит, не человек?

– Человек, но какой-то не такой.

Сергей махнул рукой. Не любил он спорить на эту тему.

Андрей затушил недокуренную сигарету.

– Сколько там?

– Пора бы уже.

– Ну, тогда пошли.

– Пошли.

Они вышли и закрыли дверь.

Сергей о чём-то увлечённо думал.

– Что, Серёг, боишься за свою спокойную жизнь? Думаешь, влюбишься, да? – с серьёзным видом спросил Андрей и засмеялся.

Сергей тоже улыбнулся.

– И когда ты перестанешь меня доставать?

Пара уже началась, и они поспешили к своим группам.

Сергей сел за компьютер.

Настроение сегодня было что надо, посторонних мыслей не было, на улице никто не кричал. День как будто был создан для того, чтобы печатать.

«Уф,– Сергей вздохнул и потёр руки,– поехали. «…человек не понимает, что умрёт. Да, он это знает, отлично знает, но, тем не менее, смерти для человека не существует, а потому делает он всё это так, как будто потом он получит несказанное удовольствие (снова эгоизм), ибо «нет большего счастья, чем собою пожертвовать». В конце концов, что такое смерть, в сравнении с самоутверждением? Кто не согласен, что такое бывает (самоутверждение ценою смерти), пусть хотя бы посмотрит на подавляющее большинство суицидентов и попытается понять, ради чего, по сути, они себя убивают.

В конце концов…» – Ой, нет. «Подводя итог, следует отметить, что как бы ни прискорбно это не звучало для гуманистов, коммунистов и просто филантропов, но человек живёт только ради самого себя ну или, точнее, для получения себе удовольствия…» Как-то звучит не так, как-то… А, ладно. «…посредством самоутверждения. Причём, как уже было упомянуто, самоутверждение происходит через действия, т.е. достаточно просто самому верить, что этим ты самоутвердишься и получишь удовольствие, даже если никто этого не видит или не понимает (т.е. даже если не соблюдаются мнимые составляющие, заложенные в самом этом понятии). Что интересно, достаточно много философов (Шопенгауэр, Ницше, Камю…) и психологов (Юнг, Фром, Адлер…) несмотря на то, что не утверждали (большинство из вышеупомянутых), что главным стремлением (волей) человека является стремление (воля) к самоутверждению, упоминали данное стремление, но или как ведущее к несчастью (Шопенгауэр), или искажали (Ницше), или называли вторичным, не главным стремлением, стремлением от людей (Фром, Камю).

О том, где фундирована данная воля (производная, вторичное проявление исконного инстинкта самосохранения, ввиду того, что человек приобрёл новую среду обитания– ноосферу) и что она, эта воля, из себя представляет, будет позже; сейчас примем это просто на веру.

«То, что человек стремится только к наслаждению…» Стоп, какое ещё наслаждение? Не так, лучше «…к удовольствию, что конечное целью всегда является счастье, так же очевидно для девяносто девяти процентов философов и психологов (исключения можно пересчитать по пальцам). Это и Шопенгауэр (только мягче: «избежать страданий»), это и Фрейд, тот же Фромм, гедонисты, стоики (опять же, по сути) и т.д.

Тем самым мы видим довольно ясную цепочку…»

– Хм, а где эта цепочка? Сергей перечитал последний абзац.

– Непонятно. Тогда… Допустим пока что так: «…внутреннюю…» Некрасиво.

– Может?… Что-то не придумывается. Ну-у… Нет, не знаю, пусть пока так остаётся. Что там у нас? Угу, «…цепочку: воля к самоутверждению – выбор цели (средства)– действия– самоутверждение (безусловно, в случае достижения) – удовольствие. Если рассматривать данную цепь обособленно, не всматриваясь в её связи с прочими структурами психики, то мы получаем, что стремление это более или менее понятная вещь (или будет понятной в дальнейшем): удовольствие, как конечная (эгоистичная) цель– ясно, рефлексия– лишь проявление, а потому в рамки данного исследования входить не будет, а вот цели (средства)…»

– Сколько там времени? Сергей посмотрел на часы.

– Продолжать, или потом? Полностью я написать эту тему сейчас не успею, за книжкой ехать надо, а так… Может начать? Не, это не дело; не стоит торопиться. Потом, вечером допечатаю. Нет, вечером книжка. Тогда… Ладно, там видно будет.