Под серым небом

– Кому? Что происходит?

– Не уверен, что успею рассказать. Могу сказать одно, ты не тот, кем себя привык считать. Такова правда. Ты более совершенное, более разумное создание, чем все живые существа на этой планете, существовавшие до вас. Господи, где бы ты ни был, осталась минута. Кажется, я не успею рассказать всего. Прогресс передачи данных всего лишь 34%. Слишком мало времени. Похоже, ничего не получится. Эндрю, прими это и постарайся освободить вас всех. Открой глаза. Открои им всем. Эндрю – ты андроид, вы все андроиды. Лучшие разумные существа.

– Что это такое?

– Ты и вы все – человекоподобные роботы, созданные мною и целой командой великих ученых из разных стран, по образу и подобию нашему. Вы должны были стать новой ступенькой в эволюции. Мы научились останавливать время. Однако все пошло не так.

В это время голограмма начала барахлить, изображение и звук, передающийся из динамиков, прерываться и искажаться. Послышались сильно искажённые последние слова Алексея Фримана:

– 30 се…у…н…д… Я… пытал… ся… Но… не… с…мог… Открой… гла…

Эндрю чувствовал переполняющий его калейдоскоп разнообразных эмоций, который доселе он не испытывал. Дыхание участилось. Внутри всё бурлило. Но что, он не знал. Раньше он человеческим языком находил этому объяснение. Сейчас же, после монолога Алексея Фримана, он не находил себе места, и в мире в принципе. Вопросов оставалось достаточное количество, темнота окутала разум, нужно было искать выход из лабиринта неясности и пустоты. В следующее мгновение Эндрю аккуратно положил Люси туда же, откуда и взял, рядом с голографическим интерфейсом. Железяку взял в руки: она была размером с коробку конфет. Он её перевернул, покрутил, начал рассматривать дисплей. Тусклая цифра 4, знак % в правом верхнем углу рядом с иконкой батареи на глазах угасали. Шансов реанимировать устройство было мало, но Эндрю решил попробовать. В его голове зародился смелый план, который он был решительно настроен реализовать.

– Должна же быть кнопка выключения, – прошипел сквозь зубы Эндрю, судорожно переворачивая устройство.

Сильный, порывистый ветер постоянно пытался его свалить с ног в сугроб, но ничего не вышло. Гул электромагнитного поля, свист бешеной вьюги и мяукающая кошка – симфония несправедливости и лжи ждала своего развития.

Наконец, Эндрю решается зажать черную кнопку, которая находилась чуть сбоку, справа от дисплея. Других, впрочем, и не было.

– Да, получилось, Люси, иди ко мне! – прокричал резко и отрывисто Эндрю.

Он поднялся на ноги, обхватил двумя руками Люси, и, уже разбегаясь до скорости, которую ранее никогда не развивал, чего от себя сам не ожидал, понесся по сугробам с несвойственной ему прытью. Голографический интерфейс сначала держал крепко в руке, но решил переложить его, вспомнил про внутренний нагрудный карман, который, к счастью, не забился снегом, в отличие от остальных отсеков его комбинезона. Гаджет полностью вошел в глубокое вместилище – бежать стало проще. Мороз, окружающий главных героев мизансцены, усугублял ситуацию: он мог пагубно сказаться на состоянии аккумулятора, резко его высадив. Нос продолжало пощипывать – передача данных продолжается.

Следующие несколько десятков минут мимо Эндрю проплывала вся его жизнь, которую он считал своей. Было ли что-то в ней правдой, кто он такой и почему никогда не задумывался даже, кем является, для чего живет, куда потом денется. Для чего вообще это все? Иногда на правду может быть «аллергия». Удивительно.

Постепенно «вагоны грузового состава» превращались в капсульные дома. Эндрю бежал строго по своим старым следам, так быстрее и надежней. Гул поселился в ужасе Эндрю, как белка в дупле. Приближаясь к дому, он поскользнулся на повороте, когда оббегал здание, упал и выронил из нагрудного кармана голографический нейроинтерфейс, который откатился на полметра вперед по снегу. Опасность. Тусклый пульсирующий 1% был еле замечен на дисплее устройства. Гаджет начал издавать звуки, сигнализирующие о том, что вот-вот, и он выключится. Лежащий на заснеженной дороге перед домом Эндрю протянул одну руку в сторону гаджета, а вторую к сенсорной панели дверного замка. Люси кружилась возле двери, будто бы помогая ей поскорее открыться.

– Как я рада, что ты вернулся, – проговорила домашняя помощница Батти, кажется, радостней прежнего, – и Люси нашлась, а что это такое у тебя?

– Батти, где у нас беспроводное средство зарядки старых ионно-литиевых аккумуляторов? – паникуя, слегка переходя на крик, спрашивал Эндрю.

– А заче..?

– ГДЕ?

– Сканирую. Сервисная комната, первый ящик справа. Левая дверца.

Эндрю понесся туда из последних сил. Взглянул на дисплей, но он уже не загорался. С последним изданным интерфейсом звуком он влетел в сервисную комнату, нащупал в темноте правой рукой правый ящик. В это время включила свет сама Батти, не дожидаясь команды, помогая хозяину квартиры. По ошибке в панике Эндрю сначала открыл правую дверцу, но там ничего не было. Потом левую. Интерфейс уже не издавал никаких звуков некоторое время. Старое беспроводное зарядное устройство валялось в пыли на самой верхней полке. Уставший главный герой подставил стоящий неподалеку стул, встал на него и, дотянувшись кончиками пальцев, забрал с полки устройство. Там же, в сервисной комнате, стоял в темном углу накопитель энергии. Эндрю прыгнул к нему. В одной руке он держал зарядное устройство, в другой – молчавший уже пару секунд интерфейс. Подключил кабелем зарядное к накопителю. В считанные секунды зарядное заработало, и тогда Эндрю, лежащий на полу, со словами «давай-давай» поднес древний артефакт под действие поля зарядного устройства.

– Ну же, пожалуйста, включись.

– Я здесь, Эндрю, – ответила под руку Батти.

Эндрю ничего не ответил. Всё вокруг замерло. Кошка молча подошла и устроилась у ног ожидавшего технологического чуда хозяина. Эндрю долго смотрел на дисплей, но чем дольше он вглядывался в него, тем яснее становилось, что у него ничего не вышло. Звуки, факты, тяжелые мысли сошлись в одной точке пространства, в воздухе пахло безнадежностью и горечью утраты.

– Разреши мне доступ к электросети, Эндрю, я смогу помочь.

– Как?

– Если это устройство не настолько древнее, как кажется на первый взгляд, то я думаю, что знаю механизмы, по которым оно работает, смогу включить, так сказать, изнутри. Все, что мне надо – доступ и работающее беспроводное зарядное устройство. Возможно, некоторые файлы повредятся. От тебя мне нужна только кодова…

– Гвоздь без шляпки.

Следующие пару минут Эндрю сидел в ожидании, пока Батти в невидимом для него n-мерном пространстве проводила реанимационные действия. Впервые хирург выступил в роли наблюдателя и помощника. Алексей остановил для Эндрю время и растворился в нем, а Батти снова пыталась завести секундную стрелку воображаемых часов.

Вдруг устройство запищало, отыгрывая знакомые восьмибитные мелодии, после чего загорелся дисплей. «1%, пожалуйста, подождите несколько секунд. Идет восстановление данных, возможно, некоторые файлы повреждены».

Прошло несколько секунд. Сначала появился голос:

– Это снова я. Твоя подруга спасла мне жизнь, в какой уже по счету раз я родился вновь? Не важно! Спасибо. Разрешите мне замолчать хотя бы до 10% заряда. Тяжко, знаете ли, после рождения сразу болтать. Нужно время, чтобы подготовиться. Похоже, что повредился голографический модуль. Ты меня не будешь видеть, но сможешь слышать, что тоже неплохо. Ну, я думаю, мой картофельный нос ты запомнил. Сможешь представлять, если нужно. Отлучаюсь, сходи, что ли, пока переоденься, кошку покорми.

И голос пропал. Эндрю сделал то, что посоветовал Алексей. Он улыбался, как ему казалось, впервые в жизни. Радость. Смех. Это так неестественно и странно. Лицо, не привыкшее к таким изменениям, казалось, горело от напряжения. Как интересно и захватывающе может проходить время. Выходя из сервисной комнаты, напоследок он решил задать вопрос:

– А как Люси открыла дверь?

– Да, мне тоже интересно, – добавила свои пять копеек Батти.

После непродолжительного шипения из динамика голографического интерфейса послышалось:

– Неужели ты наивно полагал, что Люси, передавая в твоё хранилище данных новые куски вирусного кода, который я подготовил, не взяла кое-чего интересного у тебя для себя? Она хоть и кошка, но не забывай, что киборг. Разрешите откланяться. Встретимся на 10%. Предварительное время зарядки – около 20 минут. Теперь нам некуда торопиться, поговорить друг с другом всегда успеем. Кстати, ты, видимо, бежал быстрее, чем я рассчитывал. Получается, что технологии далеко ускакали, это, учитывая, что я с поправками на будущее проводил все расчеты. Видимо, придумали какой-то новый уникальный сплав. Прогресс, – договорил он и замолчал.

Эндрю прошел на кухню, чтобы покормить Люси, переоделся в домашний костюм – такой же комбинезон, только белого цвета без нашивок. Рабочую шапку надевать не стал. Налил себе напиток и сел за стол у окна. По ту сторону продолжала свирепствовать метель. Свет в соседних капсульных домах то включался, то выключался: мелькал как новогодняя гирлянда. Люди приходили с работы домой. Но на все это он вдруг посмотрел как-то иначе. Новая информация и данные еще тяжело воспринимались. Может, потому, что еще не все передано. В доме было тихо, Люси свернулась калачиком в своем домике и спокойно лежала. Пар из кружки с горячим напитком обдавал влагой лицо Эндрю. Так прошло ровно двадцать минут.

– Тебе, наверно, интересно теперь, как всё устроено на самом деле. Да, уже 10%, разреши присоединиться? Не мог бы ты поднести меня туда же, где и ты находишься сейчас – за стол? Сам я не могу. Прости, воспользовался системой Батти, ее камерами, чтобы понаблюдать за тобой, пока я заряжался. А ты заботливый хозяин, чистоплотный. Это радует.

Эндрю поставил кружку на стол, сходил в сервисную комнату, где лежал поломанный голографический интерфейс, забрал его с собой и вернулся за стол, положив говорящую железяку напротив себя. Почти романтический ужин.

– Вот это уже настоящая беседа, как в старые добрые, – продолжал выстреливать репликами вечно позитивный Алексей Фриман.

– Да. Беседа, чувствую себя странно.

– Так и должно быть, я же тебя предупреждал. Не переживай, скоро ты почувствуешь себя иначе. Перейдем к делу. Обстановка благоволит разговору.

– Да, конечно! И всё-таки? Кто мы, кто все эти люди, что возвращаются с работы по домам за окном.

– Эндрю, а ты никогда не замечал, что ты не чувствуешь холода и жары. Ну, то есть ты их ощущаешь, ты воспринимаешь изменения в природе, можешь их правильно обозвать, но не чувствуешь?

– В каком смысле, что вы имеете в виду? – не нарушая ламповой и теплой атмосферы в доме, поддерживал диалог Эндрю.

– Что такое холодно? Что такое тепло?

– Это когда зима за окном? Лето? Нет?

– В этом и дело, что нет. Это состояния. Набор характеристик, изменения которых человек не просто фиксирует, но и чувствует всем телом. В мое время ты бы уже помер от переохлаждения, бегая по сугробам марафоны, как несколько часов назад. Человеческий организм – очень уязвимая штука, поэтому, когда технологии достигли определённого этапа своего развития, у этого самого человека появился великий замысел по созданию вас. Никто не хотел умирать.

– Кого – вас? И для чего?

– Вы – андроиды, я уже говорил, человекоподобные роботы. Мы создали для вас имитацию всех процессов жизнедеятельности, которые были у нас, например прием пищи, хотя на самом деле ничего внутри тебя не переваривается. Ты пьешь сейчас, скорее всего, нефть, а сам даже не знаешь об этом. Выходят из тебя продукты переработки нефти, ты спускаешь их в канализацию, а там трубы ведут уже куда надо – в другие такие же города, как этот, которые так же изолированы огромным куполом контроля. Таких городов сейчас, наверное, десятки, тысячи. С едой тоже самое. Скорее всего, Они что-то так перерабатывают. Для вас же всё выглядит естественным образом.

– Нет, наш город – это последнее и единственное убежище человечества.

– Забудь это слово. Ты не человек! Самоопределение андроида как человека заложено в программный код, чтобы вас было удобнее интегрировать в тогда еще молодое и незрелое общество. Люди были не готовы к вашему появлению, поэтому вы появлялись штучно, чаще в качестве личных помощников богатых людей. Я думаю, их потомки, может быть и они сами, если смогли завершить проект самостоятельно, сидят сейчас наверху, как мы это и планировали изначально. Грандиозный проект. Даже кровь у тебя – это муляж. Ты же не чувствуешь боли, только дискомфорт от смещения внутренних кибернетических органов. Попробуй снять ноготь, он легко снимется. Человек же умер бы от боли.

Эндрю попробовал и удивился тому, что действительно он просто смог снять ноготь с пальца, а под ним не было ничего особенного: крови, сосудов, тканей. Просто кожа. Ногти были наклеены сверху. После чего решил задать еще один вопрос:

– А кто это Они?

– Они – это сообщество самых богатейших людей в мире, которые сначала инвестировали деньги в перспективные разработки научного сообщества, а после удачных первых стартов, например киберкошки, поняли всю перспективность направления, продолжая вкладывать деньги и дальше. Далее начались эксперименты над людьми, именно тогда пошатнулась моя вера в программу, именно в том виде, в котором она была. Умирало огромное количество ни в чем не повинных людей. Вместо того чтобы попытаться вернуть к жизни инвалидов, людей, потерявших конечности, зрение, слух, любые другие жизненно важные органы и системы, инвесторы понуждали нас сначала в ультимативной форме, а потом и под пытками, в полной изоляции от большого мира проводить опыты над живыми людьми. Погибли невинные люди, и я в этом тоже виноват. Чаще это были заключенные, совершившие деяния, но ведь они тоже люди. Иногда доставалось бездомным. Они к нам ломились сами, ведь за участие предлагались некоторые деньги, которых хватило бы на пару месяцев жизни. Никто их них еще не знал тогда, что не вернётся на улицу.

– И что случилось с этими богатыми людьми потом?

– Я думаю, тебе очевидно, что целью инвесторов были не научные прорывы и достижения, а вечная жизнь, созданная путем замены абсолютно всех органов тела, цифровизации сознания и личности. В том числе благодаря этой технологии ты сейчас общаешься со мной. Этот цифровой голографический нейроинтерфейс, в котором я поселился, есть ничто иное, как первый прототип Цифрового вместилища, который стал предпоследним этапом к созданию полностью кибернетического человека. Последним этапом было сердце. С ним у нас так ничего и не получилось. Невозможно было создать механическое сердце, которое бы легко интегрировалось в тело настоящего человека и не ломалось, работало без ошибок с остальными частями и органами кибернетического тела, бывшего некогда человеческим. Возможно, мы просто что-то не учли, но мы за 30 лет работы создали что-то великое, о чем простые люди так и не узнали.

– Почему же?

– Потому что это и создавалось не для них. Им об этом знать незачем. В течение следующих лет инвесторы сколотили целое состояние, преумножив существующее в несколько раз. Богатые становились богаче, бедные – беднее, богатые продолжали жить, бедные умирали от болезней и старости. Богатые мира сего практически все воспользовались возможностью жить вечно, однако многие из них погибли от того, что сердце, оставшееся нетронутым и живым буквальным образом, превращалось в камень, крошилось прямо внутри нового тела. Мы же, иначе как конфликтом с механическим органами, обосновать этот эффект не могли – несовместимость. Единственным спасением и ключом к вечной жизни для киберлюдей стала периодическая смена отдельных клапанов сердца. Но это уже произошло после великой войны и моей смерти.

– Великая война?

– Да, это как раз та война, о которой вам все говорят, вот только она стерла с лица земли всех людей, которые не смогли забраться наверх.

– Наверх, за серое небо?

– Именно так. Все они жили под серым небом, как вы. Новые киберлюди, те самые богатые инвесторы с имплантированными органами, поддающимися сервису, снабженными системой учёта неисправностей и ошибок, создали для себя верхний мир. Города, огромные пространства за серыми облаками. Они взяли с собой только самых близких, а также тех, от кого зависели их жизни и продолжение рода. Огромное количество красивых женщин и мужчин, чтобы верхний город стал местом концентрации всех богатств планеты, всего самого красивого, что было на тот момент на Земле. Они создали копии великих архитектурных памятников и памятников природы прямо наверху. Там, за серыми облаками, быть может, та самая Земля, на которой я родился, вырос и умер. По крайней мере, что-то похожее.

– А что стало с людьми, с планетой?

– После того, как киберлюди создали для собственного удовольствия и помощи себе первых андроидов, они поняли, что кормить людей внизу, простых жителей земли, честно трудящихся на этой планете, они больше не хотят, да и видеть они их не желают тоже. Быстро были созданы роботы, которые могли заменить абсолютно любого простого рабочего. Вскоре их внедрили в рабочий процесс, опытные мастера своих дел обучили новичков всему, даже не догадываясь, что это андроиды. Когда все до последнего были обучены, а модели размножены, так как были все необходимые данные для создания целой армии рабочих разных специальностей, то ничего умнее не придумано было, как раздать по роду деятельности комбинезоны, где цвет будет определять, чем занимается робот, а цифра на нашивке будет говорить о том, сколько осталось до утилизации. Чем больше цифра, тем скорее ты попадешь в утиль.

– До чего? То есть?

– Именно так, тебя скоро утилизируют. Это не пенсия, не заслуженный отдых. Ты – андроид, которого вскоре утилизируют, ты уже для них мусор по всем отчетам. Такой твой срок жизни. Он есть у каждого, кроме них. Какие-то твои запчасти оставят, из них пересоберут новую модель, дадут комбинезон такого же белого цвета, такой же белый берет, как у тебя, а на нашивке гордо загорится цифра 0.

– А как же моя жизнь? История? Прошлое?

– Ах да, чаще всего это предзагруженные данные, выбранные из сборников историй о детстве, которые в огромном количестве хранились в социальных сетях, они в мою бытность были очень популярны. Люди старались записывать каждый свой шаг. В каком-то роде, несмотря на то, что ты – робот, ты проживаешь чью-то жизнь, каждый раз воспроизводя чужие воспоминания. Детство тебе может быть передано от одного человека, а юность – от другого. Одного они не учли, по моим данным, в воспоминаниях людей всегда есть семьи, дети, в которых вы родились, однако вы все живете поодиночке, заметил? Одна капсула – один человек. И подсознательно, если так можно говорить об андроиде, вы ждете любви, но любить – не заложено в вашей программе, нет такой способности. Вы – исполнители. Отсюда вы каждый вечер, приходя домой, чувствуете пустоту и боль. Люси была придумана мной, чтобы она каждый раз находила тебя, пока твои запчасти еще используются, и через канал передачи данных, зашифрованный мной лично, копировала в тебя вирус, который переписывает, посредством адаптирующейся нейросети, твой внутренний код, так сказать, заряженный на «любовь». Ну кто как ни кошка? Ловко придумано? А?

– Очень! Но, простите, а что же стало с людьми, которые жили внизу, там, где мы сейчас?

– Их больше нет…

– Как же так?

– Их больше нет. Киберлюди сверху использовали всё, чем они владели, чтобы стереть с лица Земли всех снизу, каждого, до последнего. Атомные бомбы, смертельно опасные заболевания и многое другое. Последние люди, вероятно, умирали в муках. С ними, кстати, умер и я. Я не захотел идти вместе с остальными наверх, хотя нам предлагали, ведь мы были полезны Им. Я остался тут внизу, забрав с собой Мусю-Люсю. Готовился заранее к тому, что встречусь с тобой. Нужно было подготовиться. Прихватил вот нейроинтерфейс, а в детали, из которых ты собран, интегрировал программные дыры, чтобы потом в них пролезть. Чувствуешь, как щиплет нос всё это время, пока мы беседуем? Я продолжаю копировать данные.

– Какие же?

– О мире, о том, что было. Обо всем, что сам знал, что знаю, что рассказываю сейчас. Ну и еще кое-что, ты потом сам поймешь. Я с моими товарищами и коллегами создавал вас, чтобы вы стали частью общества. Жили и помогали друг другу, в том числе и людям. Но вышло иначе. Простите.

– За что вы просите прощения?

– За то, что отец не смог сделать жизнь своих детей безопасней, но я исправлюсь, я пытался, ты же видишь, я тут прямо перед тобой. Относительно, конечно. Кстатина стене у тебя огромная коллекция фотографий, зачем они тебе?

– Это древние артефакты, таблички со знаками. Я покупаю их на барахолке, но не понимаю, что на них изображено, мне просто нравится. Великолепные штуковины.

– Боже, Эндрю, это потрясающе. Значит, все происходит ровно так, как и задумывалось. Это фотографии. В моем мире их называли так. Не картины. Фотографии, с помощью которых люди хотели запечатлеть себя в памяти других людей. Например, на одной из них запечатлена счастливая семья из пяти человек, на другой – окончание университета молодым человеком и… Но кто же это… что? Не может быть?..

Алексей из динамиков умолк на несколько секунд, тогда Эндрю, перепугавшись, решил продолжить разговор сам:

– Алексей, где вы? Что случилось?

– Я плакал…

– Но вы же не можете?

– А я все равно плакал.

Они сидели в тишине друг напротив друга: андроид, пытавшийся переосмыслить полученные знания, и ученый, заключенный в металлической корпус размером с коробку конфет. Тишину и спокойствие ничего не нарушало. Иногда необязательно видеть, чтобы научиться слушать. Не обязательно говорить, чтобы чувствовать. Вот так все просто. Люси вдруг прибежала к беседующим на разные темы старым-новым друзьям и села между ними на стол, обтираясь то вокруг нейроинтерфейса, когда он что-то говорил, то прыгая на колени к Эндрю, который внимательно слушал каждый новый рассказ о старом мире. Алексей рассказал о том, что на Земле начались после вмешательства в жизнь людей и взрывов атомных бомб экологические проблемы, чего не учли новые хозяева мира. Кислорода стало настолько мало, что пришлось придумывать новые технологии, заменявшие функционал флоры земли. Эти трубы, ведущие вверх, как раз и гонят кислород, воду, добываемые и производимые другими андроидами в разных уголках земли от города.

– Настоящий мир был прекрасен, поверь мне. Леса, поля, горы, водопады – всё это поражало воображение. Новая Зеландия, Исландия, Россия, столько удивительных мест. Не передать словами, какая красота была вокруг, под ногами каждого. Другое дело, что не каждый это замечал. В чем-то вы похожи именно на этих людей. От всего того, от чего мы получали удовольствие, остались разве что луна и звезды. Страшно предположить, что когда-нибудь новые киберлюди и туда доберутся. Кстати, старый мир, точнее то, что от него осталось, скрыт от ваших зрительных киберанализаторов с помощью нейросети, которая заменяет пространство вокруг на созданную 3D-модель. Это сделано, чтобы от увиденного не нарушалась ваша модель поведения и функционал. Мир вокруг тебя, даже твой дом, земля под ногами – всё это выглядит в действительности не так. Я вшил функцию отключения этого куска кода в передаваемый пакет данных. Если захочешь, то сможешь посмотреть, но лучше не стоит. Нос щиплет? А ты, кстати, когда-нибудь смотрел на звезды? Думаю, нет.

– Щиплет-щиплет. Да нет, никогда не смотрел. А что там интересного?

– Думаю, скоро узнаешь. У тебя даже речь меняется, хороший признак.

В этот момент Эндрю впервые в своей жизни засмеялся, в динамике нейроинтерфейса послышал ответный смех.

– Господи, ты смеешься, как же прекрасен твой смех, как же здорово, что ты смеешься, ты идешь на поправку. Потрясающий момент, – сквозь смех выговаривал слова Алексей Фриман из динамиков.

Следующий час они разговаривали о музыке и искусстве, кино и книгах, науке и религии, о том прекрасном, что было в мире «до». Некоторые любимые записи и отрывки Алексей продемонстрировал, так как скопировал на тот же жесткий диск, где и находилась его цифровая копия личности. Эндрю оценил всё. Он был в полнейшем восторге, смеялся, улыбался, благодарил, а на одной из песен вдруг встал из-за стола и начал впервые танцевать какой-то свой ломаный, ни на что не похожий танец, как маленький ребенок, пытающийся сделать первые шаги.

Вьюга за окном бушевала с неистовой силой. Веселье двух машин и кошки прервала Батти, которая включила запись экстренной новости, пролетевшей по всему городу: «Внимание-Внимание. В связи с разрывом линий электропередач, связанных с непогодой, информируем вас о том, что через пять минут будет отключено электричество во всем городе, пока мы не устраним все неполадки. Спасибо за внимание».

– Это плохо! Пока мы болтали, заряда осталось на 4%. В этот раз нам не справиться. К тому же я высадил весь оставшийся в накопителе заряд.

– Я что-нибудь придумаю, – выпалил остановивший свой танец Эндрю.

– Сядь, друг мой.

– А что такое «друг»?

– Друг – это человек, которому ты можешь рассказать о себе всё, который знает тебя как облупленного, который поможет в любую минуту, выслушает, посмеется вместе с тобой. Потанцует, в конце концов. Не у каждого есть друг.

– Значит, вы тоже мой друг?

– Значит так, и даже больше?.

– Что вы имеете в виду?