Горячий гвоздь

Анатолий Митяев

Горячий гвоздь

Рисунки М. УСПЕНСКОЙ

ПТИЧИЙ ПИР

Земля поспела к Первомаю. Поэтому трактористам не пришлось быть на празднике. Они с утра поехали пахать поле. Если вовремя не вспахать спелую землю, она пересохнет, зерно, посеянное в неё, не взойдёт.

В поле было хорошо. Дул тёплый ветер, с чистого неба светило солнце. Тракторы легко тащили плуги и бороны. Лемеха плугов переворачивали пласты земли, зубья борон разбивали их в мелкие комья. Сизый дымок шёл из тракторных труб. Маленькие флажки, будто красные бабочки, трепетали над радиаторами.

Первыми работу в поле увидали галки. Всей стаей снялись они с тополей и полетели на пахоту.

Скворцы у скворечников посвистывали, пощёлкивали, вдруг замолчали разом — соображали: куда это галки направились? Сообразив, понеслись вдогонку.

Грачи на луговине тоже догадались, в чём дело. Один грач с крылом редким, как старая расчёска, поперхнулся от волнения:

— Батюшки, опоздали! Мы тут попусту носами в кочки тычем, а они там едят…

Широкими крыльями загребают грачи воздух — торопятся: а вдруг на самом деле не достанется еды на их долю?

Чайка с озера прилетела на птичий пир. Все гости чёрные, одна она белая.

Птицы, как склюют червяков, пускаются за трактором. Отчаянные прямо под плуг лезут.

Грач, у которого крыло редкое, никак не мог выбрать себе трактор. То к одному подлетит, то к другому — где червяков больше, решить не может.

В полдень у трактористов был перерыв.

Трактор стоит — птицам около него делать нечего. Да и наелись они до отвала. Галки улетели на тополя. Скворцы — к скворечникам. Грачи — на луг. Чайка — на своё озеро.

Только одинокий грач ходил по пашне, прыгал с комка на комок. Это был тот, что выбирал, у какого трактора выгоднее кормиться. Выбирал, выбирал — и остался голодным.

СЕКРЕТ БАБУШКИ БАБУРЫ

В конце апреля начались лесные удовольствия. Для пчёл на голой опушке расцвели ивы. А для людей на вырубке около старых пеньков стали расти бабуры — грибы строчки.

Бабура цветом, как боровичок, коричневая. Вкусом — боровичка слаще.

Прошлогодняя трава в лесу белёсая, промыта дождями да снеговой водой. Но и в такой белёсой траве коричневую бабуру не сразу найдёшь — мешают старые ореховые листья. Очень они с бабурой схожи. Думаешь, это гриб, а это лист. Надоест к листьям бегать, грибы начинаешь пропускать.

Удачливее всех собирает весенние грибы бабушка Бабура.

— Бабуры к Бабуре сами в ведро лезут, — говорят соседи.

Как-то бабушка чистила грибы на крыльце — крупные, по кулаку.

— Бабушка, — спросил я, — почему вас Бабурой зовут? За удачливость?

— Фамилия моя Бабурина, вот и зовут, — ответила бабушка.

— А как вы столько грибов собираете? Может, секрет есть?

— Есть, — согласилась бабушка, — без секрета не наберёшь. Сказала бы тебе, да ты другим расскажешь… Ну и рассказывай, — вдруг повеселела бабушка. — Я беру крупный гриб, а маленький не беру. Накрываю листом. От тебя и от других душегубов прячу. Рву, когда вырастет. Вот тебе и секрет.

— Неужели помните, где листок положили? — удивился я.

— Листок не помню, пенёк помню. Пеньки-то, они приметные: какой еловый, какой берёзовый, какой горелый, какой с муравьём… А самый-то первый секрет я тебе не сказала. Сказать?

Лицо бабушки Бабуры сделалось строгое, она положила гриб и ножик на ступеньку, оперлась руками на колени, будто хотела встать, и я понял: сейчас узнаю самое важное в грибном деле.

— Самый-то первый секрет такой: хочешь грибов набрать, вставай раньше солнышка.

ЯГОДЫ

Света беленькая, лёгонькая, как пушинка. Не сидится ей на месте, словно её ветер носит.

— Мам, пойдём за ягодами! — просит Света.

— Рано ещё, — отвечает мать. — Танёнка с Дуняшкой ходили, с пу́стом пришли.

— Может, они плохо искали, — не отстаёт Света и всё-таки уговаривает маму.

В большом лесу земляника только цветёт. Белые цветы, как любопытные глазки, смотрят на лесной мир: на тяжёлые ветви елей, на стволы в смоляных подтёках, на муравейники. И на своих маленьких соседей глядят — на кустики кислицы, у которой листочки тремя зелёными сердечками.

На краю большого леса цветов меньше. Тут светлее, теплее, поэтому уже завязались ягоды — зелёные, жёсткие комочки.

— Дальше, дальше пойдём, — торопит Света маму, — на вырубку, на самый бугор!

Бугор открыт солнцу со всех четырёх сторон. Посажены на нём сосенки, они ещё очень малы, никакой тени не дают, и земляника поспевает тут рано.

— Ну, что я говорила? — радуется Света, обирая красные ягоды. И все в ведёрочко, ни одной в рот! В рот потом, когда посуда будет полна.

— Хороши! Крупны! — соглашается мать. — С молоком есть будем.

Полна стеклянная банка у матери, полно ведёрочко у Светы — даже с верхом. Теперь можно и самим полакомиться. На выходе из леса Света спрашивает:

— А как мы пойдём к дому? Огородами или улицей?

— Огородами. Огородами ближе.

— Пойдём улицей, — просит Света, — ненамного дальше-то.

Мать и дочь идут по деревне. Из окон выглядывают женщины и ребятишки.

— Гляди-ко, удачливые какие!

— Гляди-ко, ягода поспела!

А если бы они огородами пошли? Кто бы узнал, что Света и её мама удачливые? И все считали бы, что ягоды ещё зелёные.

ГОРЯЧИЙ ГВОЗДЬ

В деревню к деду Сергею приехал из города внук — тоже Сергей. Дед старше внука ровно в десять раз. Но им — старому и малому — хорошо вместе. Один Сергей что-нибудь мастерит, другой Сергей смотрит. Они сделали тележку на старых велосипедных колёсах, рамки для ульев. А сегодня делают грабли — скоро сенокос.

— Конечно, — говорит дед внуку, — можно грабли в магазине купить, но там они железные, тяжёлые. А мы сделаем бабушке Дуне деревянные, лёгкие. Бабушка будет ими сено ворошить и не устанет.

У деда Сергея заранее всё припасено на грабли: еловая жёрдочка, берёзовый брусок, кленовый чурбак.

Рубанком дед Сергей обстрогал жёрдочку, стала она ровная и гладкая.

— Ну-ка, Сергей, примерься, как в руках держится?

Примерился внук — провёл по траве жёрдочкой раз-другой, будто сено гребёт. Хорошо в руках держится!

Просверлил дед Сергей коловоротом в бруске двенадцать дыр — для зубьев. Тринадцатую — для ручки. Топором расколол чурбак на мелкие части, на карандашики. Стамеской карандашики заточил — получились зубья. У деда глаз верный: толщиной зубья как раз чтобы с напором войти в дырки. Загнал дед Сергей зубья в брусок, вставил ручку — грабли готовы. Но не совсем. Надо гвоздём закрепить ручку в бруске.

— Неси-ка, Сергей, гвозди. Подходящий выберем.

Принёс внук старый чугунок с гвоздями. Но сколько дед ни перебирал их, подходящего не нашёл.

— Длинные они и толстые, стану забивать — ручка расколется. Будем из толстого и длинного делать гвоздь короткий и плоский.

Всадил дед Сергей топор в бревно. На обухе топора молотком расплющил гвоздь. Потом приставил его к углу обуха, ещё раз молотком ударил — ненужный конец гвоздя и отскочил.

Внук Сергей обрубок поднял, но тут же выронил: горячий он, пальцы обжёг.

— Дед, а дед! Почему гвоздь горячий?

— В работе был. В работе всё нагревается: и железо, и человек.

— А ты, дед, нагрелся?

— И я нагрелся. Разве не видно?

Посмотрел внук, а у дедушки на лбу капелька пота. Закрепил дед Сергей ручку в бруске гвоздём. Вот теперь грабли совсем готовы.

АГРОНОМОВА ДОРОГА

В Горки приехал новый агроном. Председателя колхоза в правлении не было.

— Он на Кузнечихе, клевер смотрит, — сказала сторожиха тётя Дуня. — Уродился клевер. Густой. Красный. Шмели в нём так и вьются. Оттуда на Болобошину отправится…

— Где же эта Кузнечиха, далеко? — спросил агроном.

— Около леса. На ней тоже когда-то лес был, пережгли его на уголь для кузницы. Вот и называется поле Кузнечихой.

— А Болобошина?

— Это далеко. Там болотина, кочки. Утопнуть можно… Одним словом, Болобошина… У нас всему название дано. Без названия нельзя. Я вот скажу внуку: «Отнеси обед дедушке, он на Куликовой делянке лес пилит». Валера уж знает, куда идти. А так разве объяснишь? Куликовой-то делянка зовётся потому, что первым Куликов на ней дрова пилил. Давно это было. С той поры выросли новые ёлки — до неба.

Вечером агроном разложил на столе план колхозных угодий, разглядывал его, что-то чертил на нём. Утром другого дня запряг лошадь в лёгкую тележку. Взял с собой тётю Дуню, и поехали они глядеть колхозные земли. Побывали на Кузнечихе, добрались до Болобошины, были на весёлом лужку, который называется Брусок, — луг узкий, похож на брусок, которым косы точат; посидели немного и лошадь травой покормили в Частовой роще, деревья там стоят обыкновенно, не часто, а сажал-то их лесник Частов. Под конец завернули в низину Свиные рога. У свиней рога не растут. Виданное ли дело — рогатая свинья! Какой-то весёлый шутник придумал такое название.

Все поля, все леса, все горушки, болота и луга объехал агроном. В Горки вернулся вечером. Название «Горки» ясное: дома стоят на горках.

Колхозники удивлялись, как удалось агроному в один день везде побывать, всё посмотреть. На такое дело и трёх дней мало.

Не зря агроном план целый вечер изучал, по плану он наметил самый выгодный путь. По нему теперь часто ездят. Рассказывая о поездке, говорят:

— Ехали Агрономовой дорогой.