Вероника Сергеевна

ВЕРОНИКА СЕРГЕЕВНА

Происходило это в самом начале шестидесятых. В одном из небольших провинциальных городишек находился обычный детский дом. Прекрасная целомудренная страна переживала период политической оттепели.

Детский дом был не совсем обычным, поскольку считался образцовым среди подобных учреждений во всей области. Расположенный на городской окраине, он утопал в яркой зелени. Согретый волшебными лучами весеннего солнца, на своей территории дом, казалось, имел все, что было только возможно, даже небольшую речку с маленьким пляжем.

В этом доме предстояло теперь жить маленькой круглолицей Наташе, девочке лет девяти с чуть вздернутым носом. В ней угадывалась будущая черноокая красавица южнорусских степей. Девочка в нерешительности стояла перед красивым белым зданием и мило щурила глаза под напором игриво прыгающих лучиков солнца.

К Наташе подошел светловолосый мальчик с хорошим добрым лицом и сказал:

— Здравствуй! Ты, наверное, новенькая. Давай дружить! Тебя зовут как?

— Наташа Большова, — сказала Ната.

— А меня зовут Коля, — сказал мальчик. И спросил: — Ты, Наташа, наверно, еще никого не знаешь? Давай я тебя познакомлю с нашими ребятами.

— Давай, — улыбнулась Наташа.

— Только сначала я тебя познакомлю с нашей Вероникой Сергеевной. Она у нас директор, и мы все ее очень любим.

Наташе сразу понравился этот Николай. Он был, похоже, на год или на два старше ее, и ей сразу показалось, что на такого можно положиться. Поэтому Наташа с хорошим настроением и с хорошим спутником пошла узнавать новый для нее мир.

Директор Вероника Сергеевна оказалась очень симпатичной женщиной лет тридцати, с большими голубыми глазами, светившимися доброй улыбкой любви к детям. С ребятами Наташа познакомилась и сдружилась быстро, и зажила обычной детской жизнью в этом небогатом, но силами Вероники Сергеевны очень уютном доме.

Так началась жизнь в детском доме маленькой девочки Наташи Большовой.

1. Маленькая элегия

Обычно днем для купания была среда, но в этот раз Наташа немного простудилась, и Вероника Сергеевна не разрешила ей ходить в баню с температурой. Она уложила Наташу в постель, напоила горячим чаем с малиной и сказала:

— Сначала поправишься, а купаться пойдем послезавтра вместе!

Так получилось, что Наташа и Вероника — Вероника без отчества, как часто звали свою воспитательницу ребята, оказались в купальном домике не со всеми вместе, как всегда, а только вдвоем. К тому же они немного припозднились: Вероника задержалась с делами, и Наташа терпеливо ожидала в её кабинете, пока заведующая всё не уладила в своих непонятных толстых журналах. Когда они шли к домику, был уже поздний вечер, и на небе начали показываться первые звезды.

— Совсем мы с тобой не по правилам сегодня, Наташка! — сказала Вероника Сергеевна, подставляя лицо под теплый летний ветерок. — Наши уже спать ложатся, а мы с тобой путешествуем по ночам, как два привидения…

Но Наташе нравились перемигивающиеся звезды, и она сказала, что по ночам путешествовать одно удовольствие, и лично она бы путешествовала по ночам всю жизнь. Вероника рассмеялась, обняла Наташу за плечи, поцеловала её в загорелый носик и сказала:

— Ну, пойдем-пойдем быстрее!

В раздевалке было очень тепло и пахло свежей хвоей. Пока Вероника Сергеевна включала пар в парильной комнате, Наташа сбросила с себя всю одежду и осталась только в белоснежных трусиках.

— Ты что не раздеваешься, Наташа? Быстро снимай трусишки и в парилку — греться! — сказала Вероника.

— Вероника Сергеевна, мы с девочками всегда в трусиках купаемся, а то мальчишки в дырочку для вентиляции подглядывают… — доверительно сообщила Веронике Наташа, но заведующая только рассмеялась:

— Не бойся, не бойся! Сейчас-то уже все спят, и подглядывать некому. Хотя это полное безобразие, конечно! Обязательно разберусь и узнаю, кому это из мальчиков так сильно нравятся наши милые девочки! А купаться в трусиках неудобно и неправильно, это девочкам я объясню в следующую среду. Ну раздевайся, Наташенька, а то так и купаться неинтересно, в конце концов!

Наташа несколько смущенно стала стягивать с бедрышек легкие трусики. Все еще одетая Вероника Сергеевна с интересом смотрела на оголяющуюся девочку. Наташа почувствовала себя немножко неудобно, оказавшись совершенно раздетой перед Вероникой Сергеевной, и инстинктивно прикрыла ладошками крошечный гладкий лобочек. Вероника ласково улыбнулась и осторожно развела ручки Наташи в разные стороны.

— Ты просто прелесть, Наташ! Если бы я не знала, что тебе всего девять, то дала бы все десять лет. Ты очень красивая! — и Вероника Сергеевна стала снимать одежду.

Она раздевалась как-то необыкновенно, и Наташе очень нравилось смотреть на нее. Девочка не могла оторвать взгляда от прекрасного обнажающегося тела. Вероника же, словно пребывая в нечаянной задумчивости, стояла вполоборота и нисколько не спешила. Плавными движениями она медленно сняла платье. Наташе еще не доводилось видеть такое прекрасное тело. Блуждая глазами по загорелым стройным ногам, по мягким рельефам живота, по едва удерживающимся в лифчике грудкам, она поймала себя на совсем детском желании приоткрыть рот. А Вероника присела на край лавочки и, расплющив левую грудь о коленку, неторопливо принялась расстегивать застежки на босоножках. От этой неторопливости Наташа почувствовала какое-то теплое волнение, и вдруг подумала, что с каждой минутой любит Веронику Сергеевну все сильнее. А когда Вероника обернулась с улыбкой к приоткрывшей все-таки ротик Наташе, и перед девочкой из расстегнутого лифчика выпрыгнули два упругих белых мячика, Наташа не смогла удержать своих рук и немножко сжала в ладонях груди Вероники.

— Наташенька, ты — чудо! — сказала Вероника и поцеловала обе ее руки в изгиб локотков.

А потом Вероника сняла свои трусики, и Наташа была очень удивлена, увидев абсолютно голый незагорелый лобок у взрослой женщины. Наташа примечала, как кучерявятся волосы у ее старших подруг, но у самой её пока ещё ничего не росло. Вероника была совсем голенькой, и лобок её млечно-белым треугольником чудесно гармонировал с белоснежными локонами ниспадавших на плечи волос.

— Вы просто как девочка, Вероника Сергеевна! — выразила свой восторг Наташа.

— Глупенькая! — даже как будто застеснялась и приотвернулась на миг Вероника. Впрочем, через мгновение она уже протягивала руку Наташе: — Пойдем купаться. Нас уже совсем парилка заждалась!

В парной было нестерпимо жарко и ничегошеньки не видно за клубами белого пара. Наташа присела на нижней ступеньке, а Вероника перекрыла паровой краник и забралась под самый потолок.

— Наташ, не бойся, уже не так жарко. Иди ко мне, — услышала Наташа голос Вероники и, встав, начала осторожно подниматься вверх наощупь в белой непроницаемо-непроглядной завесе.

Там было всего пять ступенечек, но восхождение в окутывающем тумане по норовящей выскользнуть из под ног дороге казалось Наташе замедленным, долгим, растянутым, будто она шла не сквозь воздух, а сквозь смешной детский молочный кисель…

Наташа почувствовала мягкие нежные руки Вероники Сергеевны. Самой Вероники ещё не было видно, но её горячие верхние конечности в окружающей мягкой тишине осторожно остановили Наташу, и легли на талию замершей девочки. Ладони Вероники несколько мгновений не двигались, как бы пугаясь пуститься в неведомый путь, затем вздрогнули и осторожно и ласково двинулись вверх. Вероника потрогала крохотные, чуть выступающие вперёд сосочки Наташи и сжала плоские грудки. Наташа замерла в этом волшебном тумане и чувствовала лишь только, что совершенно не может пошевелиться. Жар от пара уже спал, было только очень тепло, но сам пар не расходился, и Веронику все так же не было видно. А ласковые руки касались, трогали и щупали всю Наташу… плечики, животик, попку, стройные горячие ножки… и, наконец, слегка приоткрыв ляжки, прикосновение — мягкое и приятное, к самому затаенному местечку. Воспитательница с наслаждением трогала девочку, пока еще довольно невинно.

Но, видимо, все же сказалось обилие пара: у Наташи закружилась голова и она, охнув, упала в объятия Вероники без чувств.

— Наташенька, прелесть моя, ну ты меня и перепугала! — произнесла сладострастница, когда Наташа очнулась на широкой лавке в душевой комнате.

Она лежала с широко раздвинутыми коленками, и Вероника беспрепятственно поцеловала её в милые голенькие писины губки. Наташа непроизвольно свела ножки и улыбнулась в ответ Веронике Сергеевне, которую уже полюбила до самой последней капельки своей души.

— Вероника Сергеевна, у меня сейчас, кажется сердце выпрыгнет! — Наташа сделала большие глаза, прислушиваясь к на самом деле резко учащенному ритму своего сердечка.

— Ой, правда? — Вероника откинула мокрую прядь и припала ухом к Наташиной грудке.

Наташа замерла на миг и почувствовала, что ей до безумия хочется поцеловать воспитательницу в её пышные, белые, чуть влажные волосы, раскинувшиеся прямо перед самым лицом… Но отваги у неё, конечно же, не хватило.

Вероника захохотала, как разбаловавшаяся девочка, и увлекла Наташу под прохладные струйки душа. Они купались вместе под одним оживляюще-щекотливым потоком, Вероника крепко прижимала Наташу к своему упругому тёплому животу, а Наташа, обхватив ручками стройный женский стан, мечтала раствориться в этом белоснежном прелестном естестве…

Потом Вероника сделала воду потеплей, и её проворные руки волшебно заскользили по Наташиному тельцу, намыливая и тут же смывая душистую пену, и при этом они так и норовили задержаться на самых интересных местах. Маленькой Наташе эта игра очень нравилась, она жмурилась под струями воды, замирая в самые чувствительные моменты, и с удовольствием позволяла Веронике проникать озорными пальчиками в свои сокровенные уголочки. Когда Наташа была уже вымыта тщательнейшим образом от кончиков пальцев ног до кончиков ушек, Вероника страстно обняла её и, сама уже доведенная до крайности этим податливым, принимающим ласки нежным тельцем, поцеловала Наташу вдруг прямо в губы, каким-то жарким, задержавшимся на мгновение и очень вкусным поцелуем. Наташа так и осталась стоять с приоткрытым в изумлении от этого поцелуя любимой воспитательницы ртом… Вероника же, сгорая от смущения, стояла спиной к девочке под струйками душа и, подставляя всё тело согревающим его потокам воды, какими-то уж очень ритмичными движениями намыливала себя между ног.

— Что вы делаете, Вероника Сергеевна? — поинтересовалась Наташа.

— Помолчи-ка, Наташенька. Это занятие… для взрослых девушек.

Через несколько секунд она нашла в себе силы обернуться, как ни в чём не бывало. И произнесла:

— Подожди минутку, я быстренько!

И сильно наклонилась, изо всех сил натирая намыленной мочалкой лодыжки, чтобы скрыть следы крупной дрожи от настигшего её прямо при девочке оргазма. Она всё видела! Теперь Наташа наблюдала большую и красивую взрослую, с большими губами письку воспитательницы, розовые мокрые лепестки которой разошлись в стороны и напоминали прекрасный цветок.

Быстро ополоснувшись и стряхнув с тела остатки нечаянной неги, Вероника обняла всё ещё терпеливо ожидавшую девочку за мокрые плечики и шепнула:

— Пошли, я сделаю тебе очень хорошо…

Женщинку просто трясло от сексуального возбуждения. Сбывалась самая похабная мечта — совсем голенькая малышка в её властных руках…

Наташа почувствовала, как от необычности происходящего будто что-то трепещет под сердцем в детской груди.

Они вышли в раздевалку, и Вероника тщательно вытерла пушистым полотенцем Наташу. Посадила розовую после купания девочку на столик, стоявший посреди раздевалки, на котором в обычные дни детей ожидало чистое белье. Наташа по девичьей привычке держала ножки плотно сдвинутыми, и Вероника, поцеловав девочку в пупок, тихонько произнесла:

— Сим-сим, открой дверки!

И потихоньку раздвинула Наташины ноги. Наташа посмотрела вниз и увидела, как волшебное сокровище полностью открывается взгляду Вероники Сергеевны, которая умиленно смотрела на тугой нетронутый девичий бутончик. Как заворожённая, она тронула кончиками пальцев капризно сжатые крошечные губки Наташи. Наташа вздрогнула, но только с ещё большим трепетом стала следить за своим местечком. Вероника медленно, осторожно и очень волнующе водила кончиками пальцев по губам, и девочка, увидев, как пытаются сжиматься расслабленные ножки, сама взяла их за коленки и развела как можно шире перед лицом Вероники Сергеевны. Вероника подняла взгляд:

— Тебе нравится, маленькая?

И, не нуждаясь в ответе, который был очевиден, присела перед ней и легонько поцеловала Наташу прямо «туда». Потом она осторожно взяла пальчиками обе надутые шелковые Наташины губки и раскрыла их потихоньку, как чудесную морскую раковинку. Губки разошлись в стороны, обнажив розово-малиновую щёлку то ли с крохотными капельками пота, то ли с росинками девичьей смазки. У некоторых девочек смазка появляется в самом нежном возрасте, и Наташа, как оказалось, была из их числа. Крошечная узенькая дырочка раскрылась между малых губок, и Вероника, простонав «О, боже, Наташенька, ты принцесса!», безумно впилась в страстном поцелуе в эти алые, дразнящие и заманивающие детские губки.

Наташа только шире раздвинула ножки, и Вероникин язычок оказался в щёлке между двумя затрепетавшими лепесточками. Но Вероника смогла обуздать свою страсть и, оторвавшись от горячего влагалища девчушки, стала медленно и очень нежно водить язычком вдоль розовой щели, собирая солоноватые Наташины росинки — вкус детской письки, и чувствуя, как над лепестками маленьких губок напрягается совсем небольшая шишечка девичьих страстей. Наташа замерла от удовольствия. Приятная воолна зародилась под лобком и разошлась по всему телу до кончиков пальцев на ногах…

А Вероника принялась щекотать оба набухших розовых сосочка, и Наташа стала задыхаться от охватившего её волнения. Сердце девочки забилось быстрее обычного, и она томно вздохнула. Вероника, поняв состояние оргазмирующего ребенка, несколько раз продолжительно поцеловала распустившиеся и опухшие створки девичьего влагалища, и начала вновь быстро двигать языком, вылизывая и посасывая бугорок Наташиного клиторка. И тут Наташа не выдержала, опустилась спиной на столик и, полностью расслабившись, потеряла контроль над собой. Она чувствовала себя в каком-то сказочном мире, охала, прижимала обеими руками за мягкие волосы голову Вероники Сергеевны к животу, стонала, вскрикивала и сжимала изо всех сил ножки. Пришел миг, который был бесподобен. Наташа первый раз в своей жизни кончила. Оргазм сотряс распаленное и покрытое по́том тело девочки. Наташа вздрогнула и затряслась в конвульсиях, а на язык Вероники Сергеевны пролилась маленькая струйка бесценного девочкиного сока…

_{* * *}

…Идти теплой летней ночью от купального домика к лагерю было почти как лететь во сне. Огромные яркие звезды казались близкими настолько, что к ним хотелось прикоснуться. Лишь на пороге своей спальной комнаты Наташа почувствовала, как слипаются от набегающей дремы глаза. Вероника поцеловала нежные полуприкрытые веки, шепнула «Спокойной ночи, Наташенька!», и прикрыла за Наташкой дверь.

После этого Вероника Сергеевна, все также улыбаясь уже лишь самой себе, тихонько прошла по спящему детскому дому к своей комнате. Закрыв за собой двери, она, не зажигая света, постелила постель, сняла халат и, оставшись обнаженной, почувствовала чудесную легкость во всём теле. Сладко потянувшись, Вероника опустилась в прохладный уют простыней, и с наслаждением утонула в мягкой постели. Спать было решительно невозможно: волнующая радость от свидания с малолетней наполняла собой всё тело. Девочка, голенькая девочка! Прекрасное возбуждение окутало всё её существо теплом, нежностью и уютом. Рука Вероники Сергеевны пробежала по чуть подрагивающей груди, и ладошкой-лодочкой скользнула в мягкие губки вниз…

Ноги самопроизвольно раздвинулись, совсем немного, как у стыдливой первоклассницы; воспитательница чуть слышно вздохнула, вспомнив свой беглый оргазм под душем перед Наташей. О, если бы девчушка видела её сейчас. Теперь Вероника не стала бы стыдливо отворачиваться. И почему она застыдилась тогда? Да, надо будет поласкать себя на глазах у Наташи, уже ничего не стесняясь. Пусть посмотрит, да и научится сама. Девочка ведь совершенно невинна, вряд ли она когда-нибудь трогала себя хоть как-нибудь.

Левая рука коснулась пышной упругой груди. Сосок встретил привычную нежность в полной готовности: он стоял, напружинившись, так, что свободно приподымал немного над собой легкую ткань простыни. Вероника сильно сжала это чуть ли не окаменевшее маленькое изваяние, размяла, покручивая его во все стороны, и потянулась к другому такому же застывшему в ожидании напряженному навершию. Игра с сосками стремительно отдалась там, внизу, влажным чувством промокающего нежного разреза. Вероника раздвинула губы посильней и всей ладонью мягко зашевелила в жарком трепещущем пространстве. Клитор заиграл у основания ладони, полный упругий бюст Вероники Сергеевны завибрировал. Наташенька перед её глазами опять никак не решалась снять трусики… Вот. Вот она приспустила их, так что стал виден миниатюрный треугольник, и принялась гладить себя между ног, глядя воспитательнице в глаза и нисколько не стыдясь своей детской шалости… Нет, не так. Свои узенькие трусики девочка не стала спускать, а лишь слегка оттянула вниз и запустила ладошку под резинку. Трусики на ней были не такие, как в бане, а совсем узкие и почти прозрачные…

Вероника стиснула зубами нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть слишком громко, задрожала, стремительно переворачиваясь на живот в скрутившем её сильнейшем оргазме и, не в силах больше удерживаться, весело, взахлёб, рассмеялась, зарывшись лицом в подушку.

2. Дети. День первый

Детдом находился в радостно-возбужденном состоянии: все уходили в поход на два дня. Ещё с вечера были приготовлены палатки и уложены вещи, а ранним утром ребята быстро позавтракали и, выстроившись в цепочку, двинулись в путь. В доме оставались только директор и двое дежурных, Вероника Сергеевна — воспитательница, и Коля с Наташей, которые махали руками уходящим ребятам и явно жалели, что сейчас не находятся вместе с ними.

Но с Вероникой Сергеевной скучать не приходилось. Увидев пригорюнившихся ребят, она рассмеялась по привычке:

— Ну, что носы повесили? Не проводить же нам целых два дня в печали! Хватайте полотенца и побежали на речку купаться!

И Коля с Наташей подумали, что не так уж плохо остаться дежурить с веселой Вероникой, и через несколько минут они уже втроем неслись на пляж их маленькой речки. Солнце только входило в свою по-летнему яркую силу, было не жарко, но очень-очень тепло. Быстро прогревающийся песок разлетался песчинками под босыми ногами, почти не оставляя на себе следов. Стаи недоуменно таращившихся кузнечиков перепрыгивались в траве под неугомонный стрекот прочих насекомых.

На берегу Вероника Сергеевна сняла юбку и легкую блузку, и осталась в маленьких кружевных трусиках и в лифчике. И раздевающаяся Наташа тут же вспомнила, как приятно было смотреть на это стройное и упругое, загорелое, а местами совсем белоснежное тело, когда Вероника Сергеевна была совсем обнажена…

А вот Коля никогда еще не видел любимую воспитательницу раздетой до трусов и лифчика. Такое неожиданное счастье свалилось на него в первый раз! О чем он думал за минуту до этого, когда бежал по песчаной дорожке, было непонятно: ведь не предполагал же он, что Вероника Сергеевна будет купаться прямо в платье. Да, не предполагал — он вообще тогда думал неизвестно о чем — и теперь прекрасное полуобнаженное тело просто ошеломило его. Несколько мгновений он просто смотрел на Веронику Сергеевну, не отрывая глаз… И вдруг почувствовав, как что-то шевельнулось в трусах, и боясь быть уличенным, быстро кинулся в прохладную воду, немедленно и спасительно охладившую его пыл.

Целый день они купались, играли и загорали. Особенно всем нравилось гонять в ловита на берегу и по мелководью. Трудней всего, конечно, приходилось Наташе, как самой младшей. Но, во-первых, она оказалась не только самой маленькой, но и самой ловкой, особенно когда приходилось уныривать на глубину. Никто её в ловах долго и не держал, чтобы было одинаково интересно всем. Коле нравилось ловить Веронику Сергеевну, прикасаясь к ней невзначай эрегированным членом. Она хоть и бегала быстрее всех, но воды боялась и заставляла обоих вылезать на берег: «А то я так не буду играть!»

А ближе к вечеру, когда солнце палило уже не так жарко, Наташа с Колей сбегали за «сухим пайком», как назвала Вероника бутерброды с маслом и сыром в сопровождении нескольких бутылок молока, и все втроем после легкого полдника, успешно заменившего обед, блаженно растянулись на горячем песке.

— Наташ, ты умеешь делать массаж? — спросила Вероника, лёжа на животе, — было лень даже пытаться приподнять голову от рук, так было хорошо на этом прогретом солнцем песке лежать абсолютно не двигаясь.

— Нет, я только «рельсы-рельсы» знаю! — честно призналась Наташа.

— Пойдет, Наташенька! Сделаешь, а? — Вероника Сергеевна потянулась обеими руками и расстегнула на спине лямки лифчика.

Коля, увидев, как полуобнажились вздутые белые шары грудей, приплюснутых телом Вероники, резко сменил позицию и перевернулся с бока на живот, чтобы скрыть то…. Впрочем, видно почти ничего не было. Наташа и не думала никогда, что так можно загорать. Через несколько секунд она уже устраивалась поудобней на упругой Вероникиной попе, проводя ладошками по стройной загорелой спине с полоской от лифчика, и рассказывая историю о поезде, просыпающем горох, подобно манне небесной, на радость курам, гусям и другим представителям животноводческой фауны. Коля осторожно поднялся, неловко прикрывая руками топорщащиеся трусы и сказал, что «отойдет на минуту окунуться».

— Наташ, а мне? — он вернулся минут через пять мокрый и улыбающийся, как обычно.

— Ага! — легко согласилась Наташа, и Вероника осталась загорать с так и не застегнутым лифчиком.

Колины мокрые трусы тут же промочили Наташу до письки, но это её только позабавило. А спина у Коли оказалась твердая, мокрая и холодная после речки, не то что мягкая и горячая спина Вероники. Наташа несколько раз поведала Коле о железнодорожном происшествии, и Коля сказал: «Теперь на животе!» И ловко перевернулся прямо под едва привставшей Наташей. Наташа отряхнула его грудь и живот от налипших песчинок и начала заново бесконечное повествование, топочась ладошками о Колины рельефы. И все было бы ничего, только её очень тревожила мысль о том, на чём же теперь она сидит. Мягкий небольшой бугорок в Колиных трусах пришёлся как раз на маленький разрез её письки, и сидеть на нём было немного неудобно, но жутко интересно. К тому же по ходу поезда бугорок этот начал твердеть и увеличиваться в размерах… Коля, как ни в чём не бывало, лежал, закинув руки за голову, и блаженно щурился на лучи предзакатного солнышка. Наташа даже поерзала чуть-чуть на ставшей толстой и упругой палочке — в животике её все сильнее теплело. А с Колей стало происходить что-то непонятное. Прежде всего, лицо мальчика приобрело какое-то непривычное выражение. Оно не было отталкивающим, нет, скорее в нём присутствовала даже какая-то красота. А всё тело застыло, стало словно каменным — так напряглась мускулатура. Это продолжалось минуты две. Вдруг он глубоко вздохнул, как-то обмяк и, быстро приподнявшись на локтях, стряхнул Наташу с коленок.

— Все, Наташ, давай я тебе теперь!

Ни Коля, ни Наташа не заметили, что Вероника Сергеевна, продолжая лежать на животе, внимательно смотрела на них. Кисти её правой руки не было видно — она лежала на ней…

Перед Наташей мелькнули черные сатиновые трусы и показавшееся из одной их штанины розовое яичко… Совершенно обалдевшая Наташа с наслаждением растянулась на горячем песке, а Коля устроился где-то позади неё, стараясь не давить всем весом на маленькие ножки. Он, похоже, не знал ничего о поездах, и поэтому просто лапал Наташину миниатюрную спинку, упираясь всё тем же бугром (да, он снова увеличился и затвердел практически без перерыва) в расщелину трусиков, облегающих попу. Его осторожные пощипывания, нежные похлопывания и сильные тисканья привели, в конце концов, Наташу в какое-то чудесное и не совсем понятное состояние. Ей до того понравилось лежать на теплом песке и чувствовать, как её мнут горячие Колины руки, как крепко стискивают бедрышки его коленки, как что-то сильно толкается прямо в её попу — она чуть не замурлыкала от накатившего удовольствия во всем теле…

Вероника из-подмышки украдкой наблюдала за играющими детьми. Потом потянулась, не приподымаясь, всем телом и произнесла тихонько: «И мне!..»

Наташа краешком сознания заметила, что выражение лица воспитательницы напоминает Колино, которое только что у него было. И все тело было донельзя расслабленым…

Девочка беззвучно хихикала, глядя, как Коля изо всех сил старается сидеть над Вероникой Сергеевной, не касаясь её попы своей. Неудобно ему было при этом страшно, но он мял и тискал спину Вероники с каким-то напряженным лицом и сосредоточенным усердием. «А животик?» Вероника перевернулась под ним с той же ловкостью, с какой он сам переворачивался под Наташей, умудрившись при этом ещё и придержать на груди белые чашечки лифчика. Теперь торчащие Колины трусы были отлично видны не только Наташе. Но Вероника, казалось, не обратила на это никакого внимания. Подложив руки под голову, она улыбалась яркому солнцу, лифчик свободно лежал на шарообразных грудях. Коля с полминуты усердно стряхивал песок с бархатистого живота воспитательницы, а тот ещё, как нарочно, забивался в маленький изящный пупок, и оттуда его можно было разве что только выдуть, но на это Коля уже никак не мог решиться… Он обессиленно опустился попою на большие бедра Вероники Сергеевны, и всё его измученное «достояние» благополучно опустилось прямо на выпуклый лобок под трусиками. Коля принялся начинающими подрагивать руками «массировать», панически боясь коснуться нижних чуть выглядывающих из-под лифчика краев грудей. Через пять минут он был красный, как рак, и спасло его только веселое Вероникино «А теперь купаться, быстро! В последний раз сегодня!»

_{* * *}

Так пролетел первый день. Поздним вечером Вероника Сергеевна устроила отличный ужин на небольшом столике прямо на улице. А после трапезы, когда уже совсем стемнело, они все вместе умылись, и Вероника Сергеевна отвела ребят в дежурку, находившуюся рядом с её комнатой.

— Наташа, ты ляжешь на этой кровати, а ты, Коля, на той — у окна. Устраивайтесь, и спокойного сна. Я здесь рядом у себя. Все, спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Вероника Сергеевна! — чуть ли не в один голос ответили Наташа и Коля.