Кинжал милосердия

– Ясно, но всё равно не мешает со всеми пообщаться.

– Толя говорил, что никто из домашних, кроме зятя, не знает о находке. И зять бы не знал, но они ж вместе полы поднимали. У Толи с зятем хороший контакт, они дружат, поэтому если попросил тесть держать язык за зубами, тот будет молчать.

– Зять работает кем?

– Строительная фирма у него, ремонтные работы госучреждений по тендерам проводит.

– И родители Толи даже бригаду зятя в дом не пустили, чтобы с полами разобраться?

– Представь себе. Пришлось им вдвоём корячиться. А Толя хоть и крепкий, но всё-таки не мальчик, чтобы каждый год им полы отдирать, да новые приколачивать.

– Не проще переселить стариков в менее гнилое жилище, в место посуше, без наводнений?

– Ты их попробуй выковырять оттуда. Только вперёд ногами.

– Понятно. – Феликс посмотрел в боковое стекло, на проплывающие мимо однотипные многоэтажки. – Где-то здесь должен быть поворот, если не ошибаюсь.

– Да, чуть дальше. Вон до того перекрёстка и сразу направо. Толя сказал, увидим магазин бытовой техники и за ним – сразу во двор.

– Ты никогда не бывал в этой его гостевой квартире? – Доехав до перекрёстка, Феликс повернул в указанном направлении.

– А что мне там делать? Я или дома у него гостевал, или на даче.

Проехав магазин бытовой техники, машина свернула во двор. Ветер угомонился, ливень тоже стих, превратившись в мелкую монотонную морось. Феликс постарался припарковаться поближе к единственному подъезду высотного дома, и вышли они из машины без зонта.

Квартира Анатолия находилась на последнем, семнадцатом этаже. Вызвав лифт, мужчины вошли в кабину – такую тесную, что вдвоём они едва поместились там. Феликсу пришлось стоять за спиной Сабуркина так близко, что между ними едва можно было просунуть ладонь. Двери лифта закрылись, и кабина медленно, покачиваясь, поползла вверх. Внезапно Валентин ощутил волну могильного холода, идущую от его директора. Казалось, холод расползался прямо по куртке словно плесень, мигом проникая внутрь, под одежду. Вместе с этим сквозь аромат парфюма, сандаловыми волнами окутывавшего фигуру начальства, прорезались невыносимо тоскливые ноты, чем-то похожие на запах талого снега.

Волна озноба прошла по всему телу. Сабуркин невольно напрягся, даже голову втянул в плечи.

– Не бойся, – тихо произнёс Феликс.

Ответить Валентин не смог – горло словно петля сдавила, даже дышать стало трудно. К счастью, скоро кабина дёрнулась и остановилась. Не дожидаясь, пока двери полностью откроются, Сабуркин протиснулся в образовавшуюся щель и выскочил на площадку.

Глава 5

Валентину потребовалось несколько минут, чтобы отдышаться и прийти в себя. Всё это время Феликс стоял поодаль и      смотрел вроде и на него и вместе с тем куда-то мимо. Наконец Валя кивнул, мол, всё с ним в порядке, и позвонил в квартиру с солидной деревянной дверью и позолоченной ручкой.

Открыл мужчина среднего роста, на полголовы ниже Сабуркина, но такой же широкоплечий, спортивного телосложения. Короткий ёжик седых волос, открытое лицо с грубоватыми чертами, выбритый подбородок, русые усы щёткой, спокойный, внимательный взгляд светло-карих глаз из-под густых бровей соломенного цвета. На нём были черные брюки и зелёный пуловер, из треугольного выреза которого виднелась белая рубашка. С первого взгляда Анатолий производил приятное впечатление.

Улыбнувшись, Феликс поздоровался и протянул руку. Однако хозяину квартиры облик гостя, видимо, показался неожиданным. До того неожиданным, что пауза затягивалась, а он всё смотрел на высокого черноволосого господина в строгом сером костюме. Где-то за спиной визитёра завозился Сабуркин, кашлянул пару раз, норовя заглянуть в дверной проём, и сказал:

– Толя, знакомься, мой начальник, директор нашего детективного агентства Феликс Эдуардович.

– Нежинский, – добавил Феликс, не опуская протянутой руки.

– Здравствуйте, – очнувшись, наконец, Толя пожал ледяную, твёрдую как мрамор ладонь. – Гончаров Анатолий Вячеславович.

– Рад знакомству, – снова улыбнулся Феликс, отчего в приглушенном освещении прихожей его глаза вспыхнули электрически синими искрами.

– Прошу вас, проходите. – Анатолий попятился, освобождая гостям место в прихожей, больше напоминающей короткий узкий коридор, благо в ней не было шкафов и зеркал, только настенные вешалки.

Гости разулись и последовали за хозяином в комнату. В квартире она была единственной, зато большой и просторной. Обставлена комната была хоть и просто, но с хорошим вкусом, в самый раз для приёма гостей. Негромко работал плазменный телевизор на стене, в центре стоял большой овальный стол, накрытый свежей скатертью, мебельная горка, кожаный диван с креслами, тёмные шторы, обои с ненавязчивым рисунком, комфортное боковое освещение. Будучи уверенным, что хозяин дома непременно заметит некую странность, если она попадёт в поле его видимости, Феликс мельком огляделся в поисках зеркал. К счастью, в комнате их не оказалось.

– Присаживайтесь, располагайтесь. – Анатолий указал на стулья, в строгом порядке окружавшие стол, уже сервированный приборами и бокалами.

Невзирая на присутствие Сабуркина, хозяин всё равно вёл себя как-то скованно, словно сам находился в гостях в незнакомом доме. Всякий раз, когда его взгляд останавливался на Феликсе, Толя замирал на пару секунд, затем словно просыпался и двигался дальше.

Феликс с Валентином сели друг напротив друга, оставив хозяину место во главе стола. Спросив, что они будут пить, Анатолий удалился на кухню.

Вернулся он с большим металлическим подносом, на котором стояли тарелки с закусками и бутылка красного вина. Пара глотков, комплименты закускам – и разговор потихоньку начал клеиться. Толя всё чаще обращался к Феликсу, заинтересованный его умом и спокойной, рассудительной, чуть ироничной манерой общения. Вскоре он и вовсе перестал обращать внимание на внешний вид директора агентства «ЭФ», целиком и полностью попадая под обаяние его личности.

Ко второй бутылке и горячему они перешли к делу. Анатолий повторил практически всё то же самое, что рассказывал Сабуркин, добавив лишь, что нож торчал из земли вертикально, словно его туда воткнули по самую рукоять, отчего он не сразу понял, что это такое.

– Можно на него взглянуть? – спросил Феликс.

– Конечно, сейчас.

Толя встал из-за стола, прошёл к мебельной горке, открыл один из верхних шкафчиков и сунул руку внутрь. Послышался щелчок открывшегося сейфа, и он достал продолговатый предмет сантиметров тридцати, упакованный в прозрачный целлофан. Подойдя к столу, Толя взялся за край целлофана и слегка его тряхнул. Пакет развернулся, и перед глазами Феликса возник тонкий кинжал с искусно выполненной золотой рукоятью. Покачиваясь в целлофане, он засверкал клинком и россыпью драгоценных камней, несмотря на пачкавшую его землю.

Приподняв одну бровь, Феликс произнёс немного озадаченно:

– Однако ж… Мизерикордия.

– Точно! – воскликнул Валя. – То самое слово! А то никак вспомнить не мог!

– Сразу видно, человек разбирается. – Толя положил кинжал на стол, вернулся на своё место и подлил вина гостям и себе. – Я вот узнал, как эта штука называется, только когда выяснять начал, что за предмет такой красивый к нам затесался.

– Смотрю, к находке вы грамотно подошли. – Феликс рассматривал кинжал, не беря его в руки. – Очищать не стали, целлофан – упаковка для вещдоков. Небось ещё и пальчиков не оставили?

– Нет, конечно, в строительных перчатках брал.

– Весьма, весьма… В полиции не работали?

– Не доводилось, но приятели есть.

– Что ж к ним не обратились?

– Да вот не знаю, – развёл руками Анатолий. – Будто тормозит что-то. Не хочу мешать в это дело полицию, пускай и приятельскую. Совсем по-тихому бы разобраться. Все-таки родительский дом. Мало ли что. Старикам лишними потрясениями жизнь сокращать не хочу, не так уж много им осталось.

– Я вас понимаю. – Феликс коснулся упаковки и провёл по краю указательным пальцем. – А как выясняли, что это за предмет, кому показывали?

– Сфотографировал на белом листе бумаги, зять на компьютере землю с него убрал. Через знакомых нашёл антиквара и показал ему фото. Антиквар посмотрел по своим базам и выдал, как этот кинжал называется и где его в последний раз видели.

– Ясно. Мне бы посмотреть дом и место, где вы его обнаружили. Можно организовать?

– Да, подумаю, как сделать.

– А пол вы уже досками застелили?

– Не стал пока. Всё равно это нежилое помещение, особо не востребованное, что-то вроде кладовой, там потому и грунт сразу под полом. Всё хотел туда бетон залить, да руки не доходили.

Из внутреннего кармана пиджака Феликс достал портмоне, из портмоне визитку агентства – и протянул Анатолию.

– Позвоните сразу, как сможете организовать поездку в дом. Кинжал я заберу?

– Да, конечно.

– Хотите составить какую-то бумагу, расписку о том, что передали его лично мне и моему агентству в частности?

– Не стоит, – отмахнулся Анатолий и, посмотрев Феликсу прямо в глаза, добавил: – Не знаю почему, но сдается мне, вам можно доверять.

Глава 6

Простившись с хозяином, гости покинули квартиру. На лестничной площадке Валентин отчего-то замешкался, не торопясь подходить к лифту.

– Хочешь, я пешком спущусь? – предложил Феликс.

– Если не затруднит, – с нескрываемым облегчением ответил Валя.

– Ничуть.

Переложив из руки в руку кинжал, завёрнутый в непрозрачный чёрный пакет, Феликс подошёл к лестничному пролёту, перемахнул через перила и прыгнул вниз. Нажав на кнопку вызова, Валя стал смотреть на поцарапанные двери лифта, размышляя о кинжале. Такое красивое, тонко сработанное оружие видеть ему доводилось только в исторических фильмах.

Спустившись на первый этаж, Валентин нашёл Феликса стоящим на крыльце. Директор рассматривал серый лоскут неба над крышами домов. То и дело в сплошной облачной мгле вспыхивали зарницы молний.

– Опять гроза собирается, – сказал Валя. – Поехали, пока не ливануло?

Они пошли к машине. Сев за руль, Феликс убрал свёрток в бардачок и спросил:

– Куда тебя отвезти?

– Домой, куда же ещё. Если дела у тебя, то и сам могу добраться.

– Да нет, какие уже дела сегодня.

Он включил зажигание, и «Ауди» тронулась с места. Спросив разрешения, Валентин опустил стекло и закурил.

– Скажи ещё раз, как этот кинжал называется?

– Мизерикордия.

– Что это означает? Какое-то особое назначение у него?

– «Мизерикорд» с французского переводится как «милосердие». Кинжал этот так и называется «кинжалом милосердия». У него особый узкий клинок, трёхгранный или с ромбовидным сечением, как в нашем случае. Им добивали противника, чтобы не мучился в агонии. Мизерикордия – порождение времён полных рыцарских доспехов. Он проходил через глазницы забрала и сочленения доспехов, другими кинжалами внутрь было не пробиться. Обычно он шёл в паре с обычным стилетом. У меня есть такая пара, правда, оформление попроще – просто хорошее боевое оружие. А этот, видимо, изготовляли в подарок какому-то совсем молодому вельможе.

Слушая рассказ, Сабуркин вдруг закрыл глаза и поморщился.

– Что такое? – заметил его гримасу Феликс. – Не интересно тебе?

– Да нет, просто в голову что-то резко дало. Такая боль, будто кирпичом шибанули.

– Не надо было, наверное, пить у Анатолия.

– Да что мне эти три стакана сухого вина, – снова поморщился Сабуркин. – Как вода. Погода, что ли, действует, хотя никогда я вроде не страдал на погоду.

Притормозив на светофоре, Феликс откинул назад спинку пассажирского кресла, приводя Валентина в полулежачее положение.

– Да ладно тебе, не надо беспокоиться, – пробормотал он, неловко устраиваясь в непривычной позе.

– Лежи молча, расслабься, скоро дома будешь.

Сабуркин вдохнул глубоко, выдохнул, закрыл глаза и замер, стараясь последовать совету и расслабиться. Но через полминуты он взвыл от чудовищного приступа боли и схватился за голову.

– Валя, ты меня тревожишь, – покосился на него Феликс. – Что делать? Говори, не стесняйся.

– Не зна-а-а-аю! – простонал Валентин, сжимая ладонями виски. – Боль ужасная!

– Какая она?

– Будто взрывается что-то в мозгах!

– Бывало с тобой такое раньше?

– Бывало, болело, но так никогда!

– Как справлялся?

– Лежал в темноте с мокрым полотенцем на глазах и сильное снотворное иногда пил.

– Обезболивающие не помогают?

– Нет. – И Сабуркин взвыл от нового приступа.

– Держись, солдат, мы на подъезде уже.

Прибавив скорость, Феликс отбросил свою привычную сверхаккуратную манеру вождения и принялся маневрировать, обгоняя автомобили.

Минут через пятнадцать «Ауди» влетела во двор и затормозила у дома Валентина. Из машины самостоятельно Сабуркин выйти не смог. Феликс вытащил его из салона и подставил плечо.

– Давай, обопрись об меня, обопрись, ну!

Валя навалился на него, буквально повисая на своём директоре, и, пошатываясь, будто мертвецки пьяный, поплёлся к подъезду.

Ключи от квартиры нашлись в кармане куртки хозяина. Феликс открыл дверь и затащил Валентина в квартиру. Доведя его до кровати, Феликс снял с него куртку, свитер, оставив Сабуркина в майке, уложил, стянул с ног ботинки и унёс одежду с обувью в прихожую. После пошёл в ванную за полотенцем. Когда он вернулся, Валя каким-то образом умудрился самостоятельно стащить с себя джинсы, бросил их на пол и теперь лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша. Положив ему на лоб холодное мокрое полотенце, Феликс спросил, чем ещё облегчить положение.