Помоги проекту - поделись книгой:
Моя уверенность таяла, но я все же придвинулась ближе и помахала рукой. Вы не поверите, но я видела что сокол думает про меня, – “вот ведь надоедливая, как муха!”, – и выпрямился во весь свой соколиный рост. Он нисколько меня не боялся, нет, это я его опасалась и умоляющим голосом попросила, – “ну пожалуйста, улетай!”. И тогда он меня послушал, правда, очень нехотя расставаясь со своей добычей.
Я же схватила в охапку клетку и внесла в комнату, а мои попугаи все это время сидели на полу ни живы, ни мертвы. Меня же раздирали противоречивые эмоции – и нешуточное беспокойство как они переживут этот стресс, и восхищение такой гордой красивой птицей.
Гоша с Ванюшкой еще долго в этот день приходили в себя и постоянно оглядывались на небо, откуда прилетело чудовище. И следующим утром, когда я стала выносить клетку наружу, на их лицах отразился такой страх, что мне пришлось накрыть ее сверху тканью, чтобы закрыть небо. Так они чувствовали себя в безопасности.
Постепенно эмоции утихли, попугайчики снова повеселели и распевали свои песенки весь день напролет. А мультфильм “Остров сокровищ” с попугаем на плече у капитана Флинта так впечатлил Гошу, что он тоже решил покататься на наших спинах и побыть в шкуре морского пирата, раз уж все равно мы на море. При этом он еще развлекал себя пощипыванием наших ушей и приговаривал успокоительно “пьяно-пьяно”, – “тихо-тихо”. Такие сцены сами просились на бумагу, только успевай рисовать.
Глава 7. На пароме
Однажды позвонили родственники мужа и пригласили провести несколько дней у них на острове Липари, это было довольно недалеко от нас, но добраться туда можно только на морском пароме. Моих птичек оставить в Палинуро было не с кем, пришлось брать их с собой на море. Опыта морских путешествий они еще никогда не имели и нам всем было интересно как все пройдет.
Морской паром это огромный корабль, трех-, четырехпалубный, в его трюм помещаются до сотни машин, или даже целый поезд, а люди располагаются в каютах. Но летом все занимают места на палубах, подышать прохладой, позагорать или поспать на солнышке, когда тебя обдувает свежий ветерок.
Мы так и сделали, забрались на корму самой верхней палубы и смотрели на удаляющийся берег. Я предусмотрительно взяла бинокль для таких случаев и еще в надежде встретить дельфинов. Под монотонный шум моторов попугайчики насвистывали свои мелодии до тех пор, пока не показались вездесущие чайки. Они всегда сопровождали корабли, думая поживиться чем нибудь съестным, что туристы выбрасывали за борт, или же преследовали рыболовные судна и налетали на сети огромными стаями.
Я, зная это, запаслась хлебом и держала пакет на виду, так, чтобы чайки могли его увидеть. Не прошло и минуты, как они показались. Одна летела с правого борта корабля, другая с левого. Стоило мне засунуть руку в пакет, как они моментально приблизились буквально на расстояние вытянутой руки, но я не спешила бросать хлеб, мне хотелось их как следует рассмотреть.
Я видела, что все внимание птиц направлено на пакет. Вот моя рука выползла наружу вместе с куском хлеба. Ближайшая ко мне чайка строго посмотрела на меня, словно прицеливаясь, и ловко выхватила его из моих рук. Я и опомниться не успела, хорошо еще, что пальцы не укусила. Но, мне понравилась ее дерзость и следующий кусок я уже держала на вытянутой руке, чтобы чайке удобнее было его схватить, что она и сделала не медля.
Вдруг обе чайки, как по команде, резко сменили направление и исчезли. Я осмотрелась по сторонам, что так могло их напугать?, однако ничего такого не увидела. Зато попугайчики, дружно наклонив головы набок, смотрели вверх над собой. Высоко над нами парила в небе, абсолютно не двигая крыльями, словно аэроплан, огромная белая птица. Я схватила бинокль, как хорошо, что взяла! и увидела невероятно редкого в наших краях гостя. Это был альбатрос!
Вечный странник, так называют эту птицу, и не зря, они годами не видят суши. Альбатросы никогда не ступают на землю, только лишь на период гнездования, они живут, спят и едят на воде, и даже пьют морскую воду. А летать они могут без устали сутками, именно паря в воздушных потоках; размах их крыльев более трех метров, это как у небольшого одноместного самолета. Исследователи помечали альбатросов и выяснили, что они облетали земной шар за сорок шесть дней!
Можете представить мой восторг! Альбатрос следовал за нами, как большой воздушный змей, привязанный к кораблю. Птица в полете очень красива, особенно такая огромная, а наблюдать ее не с земли, а с кормы, когда я сама как будто лечу вместе с ней, во сто крат восхитительнее, и я тоже раскинула руки, как крылья, чтобы еще сильнее почувствовать этот полет. Дочь и внучка тоже ко мне присоединились, так впечатлила всех эта необыкновенная птица, само олицетворение полета и свободы.
Мои попугайчики тоже не отрывали глаз от альбатроса, и они были восхищены его совершенством и красотой. Бывают в жизни такие редкие мгновения, которые остаются в сердце навсегда, потому что в них слилось воедино все лучшее, что может с тобой случиться в этом мире. И сегодня нам выпало такое счастье и еще долго не отпускало меня, и я взялась за краски.
Так незаметно, день за днем, пролетел месяц и надо было возвращаться домой. Tем временем наши маленькие “чу-чу” уже заметно возмужали и завистливым взглядом провожали пролетающие мимо пары. Я все поняла, пришла пора подыскивать им подружек.
Глава 8. Любовь с первого взгляда
Если вы думаете что подобрать попугайчику пару нет ничего проще, пошел в зоомагазин и купил, то глубоко ошибаетесь. Попугайчик должен очень понравиться своей подружке, иначе она его не примет. Все как у людей! Для начала мы решили взять только одну девочку, пусть у нее будет выбор. Угадать было невозможно понравятся ли ей мои птахи, поэтому я решила положиться на свою интуицию, благо она меня никогда не подводила.
Я осмотрела вольеру, там резвились около десятка волнистых попугайчиков, и конечно же, все они были до невозможности хорошенькие. Я просто за ними наблюдала несколько минут и прикидывала, какая из них по характеру более покладистая. И такая девочка нашлась, она мне очень напомнила Гошу – спокойная, рассудительная, серьезная не по годам. Она была нежно-голубого цвета с большущими черными глазами. Мне в голову сразу прилетело для нее имя – Маруся!, да, это ОНА!
Пока мы везли ее домой, Маруся обеспокоенно поглядывала по сторонам, а я пыталась развлечь ее разговором. Для птички поменять дом это уже большой стресс, но Маруся постепенно успокоилась и даже стала перекликаться с птицами на улице.
И вот он наступил, момент истины! Дома я пересадила Марусю к нашим попугайчикам и стала наблюдать. Сначала все трое испугались от неожиданности, потом замерли, осматривая друг друга.
Теперь все мое внимание было приковано к Гоше, потому что с ним случилась невероятная метаморфоза! Он весь превратился в одно сплошное восхищение, я думаю, что он заплакал от счастья, а на лице его было написано большими буквами одно только слово – ЖЕНЩИНА! Это была настоящая любовь с первого взгляда и до последнего вдоха, на всю жизнь.
Гоша шажок за шажком, очень медленно приблизился к Марусе и тихим голоском заворковал ей что-то на ушко, боясь спугнуть. Маруся благосклонно слушала, видно было, что ей нравится такое трепетное обхождение. Я выдохнула с облегчением и радостью, я тоже была счастлива не меньше Гоши, и у меня блестели слезы на глазах, глядя на их счастье.
С тех пор мы с Гошей стали полностью понимать друг друга без слов, и он, что называется, вверил свою жизнь в мои руки, так был благодарен за Марусю, за то, что сделала его счастливым, а я была благодарна ему за такое доверие ко мне.
Очень скоро мы нашли подружку и для Ванюшки, такую же бойкую, под стать ему, яркого желто-лимонного цвета, подвижную, как мячик, и назвали ее Сашенькой. Она отличалась от всех тем, что очень любила купаться и я называла ее “водным попугаем”. Другие птички никогда не заходили в воду, они садились на край тарелки и, окуная голову в воду и трепеща крылышками, разбрызгивали ее по себе. Сашенька же смело шла на середину тарелки, погружалась с головой и выныривала, и так по нескольку раз, пока не промокала насквозь. Гоша при этом обеспокоенно кричал, предупреждая Сашеньку об опасности, он всегда обо всех заботился, такой уж был у него характер.
А у Маруси была своя особенность, она предпочитала петь соло, в одиночку, и дожидалась, когда все угомонятся, наговорятся, насвистятся и уснут, вот тогда вступала Маруся, видимо, она не хотела чтобы ее прекрасный голос заглушали другие птицы, а возможно, что пела специально для них колыбельные песенки. Я не ошиблась в Марусе, у нее действительно был ангельский характер.
Так как наша семейка попугайчиков сильно разрослась, в клетке им становилось тесновато и пришлось купить большую вольеру, чтобы они чувствовали себя свободнее.
Глава 9. Pinky
Теперь у попугайчиков появилось много других интересов, они так заботливо окружили вниманием своих подруг, так нежно чесали им за ушком, чистили перышки, что смотреть на них было одно удовольствие. В доме стало еще шумнее и веселее.
Однажды вечером, когда муж разговаривал по телефону со своим другом, я услышала, как тот посетовал, что ему нужно срочно уехать на пару дней и совершенно не с кем оставить своего розового какаду Pinky. Розовый какаду! У меня аж все подпрыгнуло внутри от мысли, что когда еще представится такая возможность пообщаться с настоящим какаду! Я замахала руками, делая знаки мужу, что мы с удовольствием возьмем погостить Pinky у нас. Его друг был несказанно рад такой неожиданной удаче, однако, он и представить себе не мог, как обрадовалась я тому, что он согласился! На следующее утро я с нетерпением ждала к нам в гости Pinky.
И вот его привезли вместе с походной разборной клеткой. Пока хозяин ее собирал, Pinky сидел у него на плече и осматривался на новом месте, а я присматривалась к нему. Pinky был еще совсем малышом, полтора года для какаду, это как трехлетний человеческий ребенок, и что меня больше всего поразило, он и вел себя именно как человеческий ребенок. Немного капризный, немного избалованный вниманием и любовью, любитель громко покричать и пошуметь, он не сходил с рук и плеч хозяина, дергал его за волосы и требовал постоянного внимания к себе. Я сразу почувствовала, что такая птица в доме – это второй ребенок, это человек!
Pinky означает розовый, он и был весь яркого розового цвета, кроме белого бесподобного хохолка на голове и белых же крыльев и хвоста, словно одетый в белый фрак, и выглядел сверх элегантно. Любопытные черные глазки и веселый, всегда улыбающийся клювик, дополняли образ веселого человечка. Кто он, мальчик или девочка, до сих пор определить никто не смог, зато это быстро сделали мои попугайчики, но, не буду забегать вперед событий.
Pinky сидел и насвистывал совсем по-человечески мелодию, которую явно перенял от хозяина, меня это очень рассмешило, и я насвистела ему свой мотивчик, он безошибочно повторил, – абсолютный музыкальный слух! Все таки попугаи необыкновенные… даже не могу сказать птицы, у них почти человеческий интеллект!
Неожиданно Pinky с громогласным криком взлетел с плеча и сделал круг по прихожей. Хозяин вытянул руку и он тут же на нее приземлился. Ага, поняла я, вот как надо подзывать Pinky. Ему не терпелось освоить наш дом, попугаи славятся своим любопытством, им, как и маленьким детям, нужно все потрогать своими руками, попробовать на зуб, нужны игрушки, чтобы было чем себя занять, одним словом, на два дня мне надо было стать его нянькой и я была этому безмерно рада.
Чтобы сразу не напугать наших попугайчиков такой огромной птицей и дать им время привыкнуть, мы посадили Pinky в клетку, при этом он недовольно заворчал, и медленно вкатили ее в зал. Pinky с самого начала слышал чириканье наших птах и отвечал, подражая им, так что заочно они уже познакомились.
Я поставила клетку рядом с вольерой, а сама села наблюдать. Pinky обрадовался, как ребенок новым игрушкам, и стремился их поскорее достать. Мои же птахи притихли и вытаращили глаза от удивления, они понимали, что Pinky родственная им душа, однако его размеры потрясали! Так, минуту-другую они изучали друг друга.
Первым очнулся от ступора и выдвинулся вперед Ванюшка, он, как всегда, был впереди команды всей. Подсел как можно ближе к Pinky и вдруг заворковал тихую нежную песенку, какую он всегда напевал своей подружке Сашеньке.
Гоша, никогда ни на шаг не отходящий от Маруси, тоже подсел поближе к Pinky и с интересом разглядывал это заморское создание. Я уже поняла в чем дело, а поведение Сашеньки и Маруси подтвердило мою догадку. Сашенька беспокойно крича, заметалась по жердочке, а у Маруси был настолько красноречивый возмущенный вид, что сомнений не осталось – Pinky была девочкой!
Гоша первым внял голосу разума и вернулся к Марусе с явно виноватым видом; за ним последовал и Ванюшка, зная, что от вспыльчивой Сашеньки ему может крепко достаться. Страсти потихоньку улеглись, все вернулись к обычным своим делам и я достала Pinky из клетки, потому что эти птицы должны жить свободными, лишь на ночь их закрывают для их же безопасности, так как в темноте они плохо видят.
Для начала мы ушли в длинный коридор, где Pinky могла свободно летать, без риска повредить что-нибудь. Там, обойдя и изучив все двери, окна, стремянку и соломенные шляпы на стене, она, как только я протягивала руку, тут же возвращалась ко мне. Как и все попугаи, больше предпочитая сидеть у меня на плече, и еще ей понравилось стричь мои волосы. Рискуя остаться без оных, мне пришлось надеть шапочку. Pinky тут же сказала “Витторио”, так звали ее хозяина. Я засмеялась, видимо, и он так же спасал свои волосы.
Затем мы вернулись в зал к нашим попугайчикам. Я включила любимую ими испанскую гитару и выпустила полетать и попеть, а Pinky сидела на столике и, держа в поднятой лапке кусочек морковки, откусывала понемногу, совсем так, как это делаем мы, люди. Ее милый хохолок то приподнимался, то опускался под музыку, по разному реагируя вообще на все звуки и движения. Он так выразительно отражал все эмоции Pinky, почти так же, как лицо у человека.
Мои птахи дружно взлетели на карниз и сверху вниз смотрели на это диво. Гошу, видимо, тоже впечатлил хохолок, он даже в подражание нахохлил свои перышки на макушке и запел испанскую лирическую, а хор подхватил. И здесь произошло чудо, Pinky закружилась в танце, то кивая головой и раскрывая веером хохолок, то приподнимая лапки, как это уморительно смешно умеют делать какаду, при этом еще и присвистывая. Ее белый хвост был похож на шлейф длинного платья. Вы не поверите, но это было настоящее фламенко!
Я замерла в восхищении, мне вспомнилась раскаленная солнцем Андалусия, суровые смуглые лица испанских танцовщиков, дробь чечетки и стук кастаньет. Я не выдержала и поддержала актеров хлопаньем в ладоши и криками “Оле!”.
До чего же талантливы эти создания, подумалось мне в который уже раз, они не перестают удивлять, восхищать, смешить до слез, просто радовать своим присутствием, жить с ними рядом одно удовольствие!
Ближе к вечеру, перед заходом солнца, все птицы затихают, перед сном они должны плотно поужинать, чтобы продержаться до утра, ночью они никогда не едят, и домашние птицы тоже, это действует инстинкт; все укрываются в своих домах, ведь ночные хищники не дремлют.
Вот и мои попугайчики парами устроились на веточках, помогли друг другу почистить перышки и запели тихие колыбельные песенки. Pinky, усталая от новых впечатлений, тихонько наговаривала какие-то слова. Я прислушалась, наверное, там была смесь всего, что она услышала за день, а также привычное ей “буонанотте, Pinky”, – “спокойной ночи, Pinky”, а еще посвистывание и пощелкивание кастаньет.
На следующее утро вернулся хозяин, он спешил закончить все дела в один день, видимо, беспокоился о Pinky, скучал по ней, и я его понимаю. Мне очень грустно было расставаться и я ей все повторяла “Чао, Pinky!”; и мои попугайчики тоже прощально выкрикивали “Чао, пикколо! Чао, чу-чу!”, ведь они уже приняли ее в свою компанию. А мне тут же захотелось нарисовать портрет Pinky, так она навсегда останется с нами и я взялась за кисти и краски.
Глава 10. Несчастный случай
Птицы должны летать, так говорил мой муж и я была с ним согласна и всегда открывала им вольеру. Однако, попугаи не были от этого в восторге, они любили забраться куда-нибудь повыше, например на карниз для штор и там расхаживать и наблюдать сверху за происходящим.
В человеческом жилье всегда есть очень много смертельно опасных вещей для попугаев, так как они любят все исследовать и попробовать на вкус и запросто могут пораниться или отравиться чем угодно, начиная от комнатных растений и заканчивая обычной мебелью. Поэтому приходится всегда быть начеку, но, к сожалению, всего предусмотреть невозможно.
Однажды Гоша, как всегда после завтрака, выбрался из вольеры, сделал круг по залу и перелетел в столовую, где я рисовала, сидя у окна. Он опустился на мольберт, с интересом посмотрел на краски, но я погрозила ему пальцем, нельзя!, и перелетел на картину, висевшую высоко на стене. Но, видимо, лапки его соскользнули, он не смог удержаться и, съехав по стене вниз, упал прямо в щель между шкафом и стеной.
Во мне от ужаса все остановилось, но, сама я с нечеловеческой скоростью бросилась к шкафу и в одну секунду отодвинула его от стены. Я бы никогда в жизни не смогла сдвинуть с места этот огромный тяжеленный шкаф, набитый посудой, но, к счастью, перед лицом смерти в нас просыпаются невиданные силы, которыми мы обладаем, но, по незнанию, не умеем использовать. Я больше всего боялась, что Гоша попытается самостоятельно выбраться и повредит себе крылья, но он был умной птичкой и замер, дожидаясь меня. Он был цел, только испачкался в пыли и, конечно, очень напуган. У меня отлегло от сердца, ведь и я была напугана не меньше его.
Я посадила его в вольеру, к нему присоединилась и Маруся, мы обе, каждая на свой лад, успокаивали Гошу как могли. Птицам нужно много времени после стресса, чтобы прийти в себя и лучшее лекарство для них – это покой.
Вечером вдвоем с мужем мы тщетно пытались задвинуть злополучный шкаф на место, пришлось вынимать из него посуду. Муж был в шоке, как я смогла его отодвинуть?, и все спрашивал не болит ли у меня чего. Я и сама удивлялась и тому, что сдвинула шкаф, и тому, что ничего не болит, хотя знала, что это действуют те самые невидимые силы йоги, которые просыпаются в нужный нам момент.
Гоша еще долгое время просто не решался выйти из вольеры, так надолго ему запомнился неудачный полет, но постепенно стал перебираться на ее крышу, а потом на излюбленный карниз. Оттуда он советовал своим расшалившимся друзьям быть осторожными, приговаривая постоянно “Фай пьяно!”, – “потихоньку!”, встревоженно наблюдая как они летают. Это выражение он перенял от меня, а вслед за ним оно прижилось у всего семейства и уже мне мои попугайчики указывали, “Фай пьяно!”, например, когда я чистила клетку, или насыпала в кормушки зерно. Смеясь, я уверяла их, что буду делать все осторожно.
Глава 11. Фредди
Однажды моя сестра, большая любительница собак, специально прилетела в Рим, чтобы купить щенка охотничьей породы, бракко италиано, поскольку ее супруг был когда-то заядлым охотником, но теперь занимался только исключительно фотоохотой, а любовь к охотничьим собакам осталась навсегда.
В питомнике сестра выбрала очаровательного четырехмесячного щенка, бело-оранжевого цвета, с удивленными глазами и длинными ушами. Он был очень застенчив и нерешителен, но когда сестра взяла его на руки, он успокоился и сразу доверился своей новой хозяйке. Звали его Фредди.
Мы приехали домой, выпустили Фредди осмотреться и он сразу же показал свое охотничье мастерство – сделал стойку на моих птичек! Стойка – это когда собака поджимает одну лапку, сама вся вытягивается вперед, а нос и хвост поднимает кверху. Самое интересное, что их этому никто не учит, этот врожденный инстинкт к ним переходит от родителей, а птиц, ими добытых, они никогда не едят. Поэтому я не беспокоилась, что Фредди вдруг схватит попугайчика.
Мы похвалили щенка, однако, я пояснила, что на попугаев охота запрещена, если только с фотоаппаратом. Фредди не возражал, наоборот, ему не терпелось подружиться с такой веселой компанией.
Попугайчики, конечно, и прежде видели собак, но не так близко, поэтому уселись повыше и наблюдали. Гоша, однако, вырос в семье, где жила овчарка и запомнил ее как большого доброго товарища и, по старой памяти, сел у самого носа Фредди. Тот смешно задвигал своим умильно большущим носом, цвета молочного шоколада, обнюхивая Гошу с головы до пят, и замахал коротким хвостиком. Гоша, по своей привычке, предупредил его – “Фай пьяно!”, и щенок аж подскочил от неожиданности, что ему дает команду птичка.
Не прошло и пяти минут как они подружились, а Гоша уже катался верхом на спине Фредди и показывал ему наш дом, а щенок любопытно исследовал все вокруг. Остальные попугайчики следовали за ними по верхам мебели и, видимо, обсуждали между собой насколько опасно рискует Гоша. Но у него была безошибочная интуиция, он прекрасно чувствовал настроение других животных и людей и поэтому полностью доверял Фредди.
Глава 12. На озере
На следующий день мы решили поехать на озеро и выгулять всех разом, и щенка, и попугайчиков, и самих себя, так как редко выбирались за город. Поэтому пересадили наших птах в небольшую походную клетку и погрузились все в машину.
Озеро Браччано совсем недалеко от Рима и славится обитающими там колониями различных водоплавающих птиц и великолепным средневековым замком-крепостью на холме, и отдыхать там одно удовольствие. Мы запаслись хлебом и листовым салатом для уток-гусей-лебедей, так как они хоть и дикие, но подходят совсем близко, если видят корм, а гуси так даже хватают за штанину, требуя свою порцию.
Оставив машину на стоянке, мы спускались к озеру и уже издалека до нас доносился несмолкаемый шум огромного количества птиц. Попугайчики были от него в восторге, а Фредди частенько останавливался и тянул носом по ветру, эти новые запахи и звуки его просто завораживали.
И вот оно раскинулось перед нами, все белое от птиц, a Фредди просто ошалел от такого количества дичи! Сел на землю в замешательстве и решил для начала просто понаблюдать, однако, сестра, для верности, привязала поводок его шлейки к дереву, чтобы он невзначай всех не распугал.
Сестра с внучкой пошли кормить ближайших к нам уток, а я присоединилась к Фредди понаблюдать за происходящим. Какое это, все таки, незабываемо прекрасное зрелище! Величественные пеликаны пощелкивают своими длинными клювами и обмахиваются крыльями, словно огромными веерами, их движение настолько грациозно, будто балетный танец. Хрупкие лебеди переплелись тонкими шеями, словно две руки в нежном объятии. Важные гуси идут вперевалку по берегу и изо всех сил тянут головы кверху, громко гогоча и всем показывая кто тут главный. Скромные уточки вежливо уступают им дорогу. Только лишь чайки выделяются своей настырностью и невоспитанностью и создают всегда много шума. А еще по утрам здесь собираются все окрестные коты, порыбачить и поохотиться, так что птицам всегда приходится “держать ухо востро!”.
Клетку с моими птахами я поставила на скамейку, совсем близко к кромке воды, так и они могли принимать участие в птичьем базаре. Поначалу попугайчики притихли, прижавшись тесно друг к дружке, чтобы освоиться в незнакомом месте и среди невиданных животных. Но, постепенно начали тихонько переговариваться между собой, как бы делясь впечатлениями от увиденного.
Гошу очень впечатлили обычные белые гуси. Я держала хлеб в руках и ждала, когда они приблизятся. Подошел самый решительный и, строго глядя мне в глаза сказал “Га!”, словно спрашивал, – “Чего ждешь? Бросай хлеб!”. Я подбросила кусочек вверх и гусь поймал его на лету. Гоша восторженно прокомментировал – “У-ю-ю!” и подсел поближе. Он оценил, с каким солидным достоинством держались гуси, в этом они были очень похожи с Гошей. Через минуту он уже разговаривал с гусем на его языке.
Вслед за первым подтянулись и другие и каждый терпеливо ждал, пока я брошу ему крошку, без толкотни и ругани, в отличие от чаек, которые, налетая сворой сверху, вносили во все разлад и суматоху.
Гордый лебедь, бесшумно скользя по воде, держался в отдалении и смотрел на пиршество, но не приближался. Такая красивая птица никогда не будет просить, она позволяет тебе оказать честь преподнести ей дар. Я попросила мужа посильнее размахнуться и подальше закинуть хлеб, чтобы добросить до лебедя. Надо было видеть с какой грацией он подхватил его с воды и удалился подальше от шумной компании.
Пеликанов хлеб и вовсе не интересовал, они едят исключительно рыбу, потому лишь поглядывали в нашу сторону и снисходительно посмеивались. Почему посмеивались? А вы посмотрите на пеликана в профиль и тогда увидите длиииинную улыбку во весь клюв на его лице, они всегда довольны, потому что ни от кого не зависят.
А вот уточки с удовольствием ели и хлеб, и листья салата, а потом бежали к воде запить все это. Сюда же вклинились вороны, как же без них!, и пытались урвать свое, а замыкали круг воробьи, успевающие подхватывать отлетающие малюсенькие крошки.
Попугайчики сразу узнали ворон, как старых знакомых, и приветствовали их своим “Чао, пикколо чу-чу!”. Однако воронам было не до них, они опасливо поглядывали на гусей и одновременно старались не пропустить ни одной летящей крошки хлеба. Зато воробушки охотно им откликались и на Гошино “чу!” отвечали своим “чив!”, а он светился от счастья.
К сожалению, хлеб быстро закончился и наша пестрая стая начала постепенно редеть, птицы возвращались к своим обыденным заботам, а мы все вместе поднялись на высокий холм, к замку, чтобы сверху полюбоваться красивейшим видом на озеро.
Завтра сестра и Фредди должны будут уехать домой, в далекую Россию, от этого всем стало немного грустно. Мы смотрели на голубую гладь озера у нас под ногами, парящих в небе чаек и слушали их печальные крики. Каждый думал о своем. Я взглянула на Фредди, он смотрел вдаль и был необыкновенно серьезен, лишь смешно трепетали ноздри его милого большого носа, абсолютно итальянского, с горбинкой. Мне показалось, что он прощался со своей родиной, как будто знал, что уезжает навсегда.
Глава 13. Аисты
Как-то начало лета выдалось сухим и жарким и мы уехали из Рима на природу, в Пьемонте, на удаленный ото всех хутор, затерявшийся среди холмов, лугов и полей. В таком месте слышны только голоса природы и нет шумов, производимых человеком. Восхитительная тишина! Слышно как ветер перебирает листочки на деревьях, шуршит травой и лишь тонкий звон насекомых уловит ухо.
Мои попугайчики расположились на открытой веранде, в окружении всей этой тихой красоты, и тоже старались очень не шуметь, может быть, и на них подействовало успокаивающе это безмолвие. Они напевали вполголоса что-то умиротворяющее, вторя мелодиям местных птичек.
Поделиться книгой: